ГЛАВА 4. Беда

На Селембрис опустилась припозднившаяся осень. Тонкий, лёгкий ветер гнал невесомый лист. Устав от долгих летних дней, томно вздыхали красные осины. Вчера лишь было лето, а нынче уж плывут туманы над утренней рекой. Шеманга отяжелела, заленилась, заклонилась в сон.

Молчалив волшебный замок на горе, неподвижно каменное кружево высоких башен. Лишь светит алым оком окно, смотрящее на запад. Кого Зоряна ждёт? Кому светит слабый маячок в густеющей ночи?

В широкой полосе заката, в пламенеющей крови катящего прочь дня, под сине-чёрным крылом томительной осенней ночи летит к востоку слабая черта. Едва шевелит тонкими штрихами крыльев. Таинственен и тих её полёт. Вылетела на охоту ночная хищница сова? Припозднился ястреб? Горный орёл забыл, где дремлет на скале его гнездо?

Налетел холодный сумеречный ветер и, словно единственное око ночного великана, выкатилась из облака круглая луна. Белый лунный конь летит на башни. Почти невидим всадник среди сияющего серебра. Вьётся грива, вьётся хвост. Трепещут крылья. Так отчего ж ты, всадник, так невесел? Разве не к друзьям несёт тебя Сияр? Разве не тепло и радость ждут тебя за крепкими стенами?

Он спрыгнул на тёмный ночной камень двора у замка Гонды.

— Лети, Сияр.

Двери распахнулись, и в тёплом свете показался Гонда.

— Мы ждали тебя с утра. Что припозднился?

Лён не ответил, но поспешил войти под кров Зоряны.

Он часто бывал здесь за прошедший год. Лён всегда желанный гость и у Гонды, и у Фифендры. Бывшие ученики навещают их. Но сегодня, как полгода назад, его вызвали из дома. Ночью забилась в окно лесная ворона, как-то нехорошо смотрела глазом. И вот он здесь.

— Мы не хотели тебя ранее тревожить. — сказала ему Фифендра. Она выглядела скромно, как в тех случаях, когда весть была не слишком хорошей.

— Всё это время мы искали. — вступил Магирус Гонда. — И должны признаться, что новости безрадостные.

Лён огляделся. Всё как всегда. Приветливое, молчаливое тепло Зоряны. Невысокие своды, украшенные каменной резьбой. Сухие букеты на стенах. Гостеприимный стол, высокие резные кресла. Весело играет в очаге огонь. И даже сохранились его рисунки в рамках.

Он прибыл сюда от дуба. Сначала по привычке залетел в лесную школу, там встретил Долбера. Тот помогал заботиться о детях. Кривельда полетела на горку на ежегодную осеннюю встречу с лесными колдуньями. За всё лето Лён не наведался к старому дубу, всё путешествовал по Селембрис. А теперь соскучился и прибыл навестить друзей. Но в последнее время волшебники чем-то очень заняты и частенько отсутствуют. Вот и в этот раз Долбер сказал, что они отправились опять в замок к Гонде. Только к вечеру, под самую ночную темень Лён прибыл на Шемангу.

— А где Паф?

— Вот в этом всё и дело. Пафа нет нигде. С того времени, как ты побывал здесь с Наташей.

Лён осмысливал услышанное. Вспомнился странный вопрос, который ему задали ещё летом, когда он прорвался из Блошек: "А ты где был?!" Тогда он не обратил внимания, слишком сильно было напряжение. И позже не подумал. Вот что означал вопрос — с другом произошла беда, а он ничего не знал.

— Почему же вы сразу не сказали?

— Что сказать? — усмехнулся Гонда. — Разве на Селембрис кто кого неволит? Невиданное дело: рыцарь отправился в поход!

— У меня создаётся впечатление, что он нарочно всё обставил тайной. — добавила Фифендра. — Но дело в том, что любого человека на Селембрис мы можем отыскать при помощи магического зеркала.

— Меня же не отыскали, когда я был Гедриксом. — напомнил им Лён.

— Вот именно. — сказала колдунья. — Тогда не отыскали, потому что это было иллюзорное пространство воспоминаний. Зато потом картина стала открываться.

— И что же? Не тяните! — занервничал Лён.

— Тебе будет тяжело это видеть. — сдержанно ответил Гонда.

Лён, не отвечая, вскочил со стула и бросился в библиотеку, где хранилось магическое зеркало.

Высокое, выше человеческого роста, оно стояло на прочных каменных опорах, заключённое в кружевную оправу из аметистов. Лён осторожно приблизился, закрыл глаза и стал призывать друга. Что-то слабое, как эхо, отозвалось из неизмеримой глубины. Он отодвинулся и всмотрелся. В зеркале непроглядная серая муть. Потом в центре засветилась крохотная алая искра. Тусклое сияние разрасталось, лениво закружилось и стало принимать всё более ясные очертания.

— О нет…

В овале застыл и чётко осветился хрустальный паралеллепипед. Сверху почти прозрачный, внизу кроваво-красный. А посередине угадывались очертания вытянутого тела.

— Аларих!!!

— Этого не может быть! — кинулся он к своим учителям.

Всплыло видение: длинные чёрные волосы, смуглое лицо, тёмно-серые глаза, стройная фигура, отвага, непоколебимость, рыцарский характер.

— Что, что это такое?! — кричал он. — Что всё это значит?!

— Этот красный кристалл являлся в зеркале всякий раз, когда мы вызывали Пафа. — сказала колдунья. — Но мы не понимали, что это значит. По твоим рассказам в кристалле остался Аларих. А потом узнали нечто новое. И это тоже будет для тебя ударом.

— Достань свой перстень. — Гонда указал на шкатулку, в которой хранился чёрный бриллиант.

Лён приблизился к одной из полок. На ней хранились его любимые книги о героях Селембрис, сказки Лунного Света, баллады о рыцарях, волшебниках, принцессах. Он любил уединяться в библиотеке замка Гонды при свете ароматных свечей и, сидя в роскошном кресле, листал страницы фолиантов. Здесь много времени они проводили с Пафом и с Гондой. Здесь он рисовал свои картины волшебными красками Магируса. Эти удивительные вечера с друзьями, радость сердца, покой души, свет Селембрис.

Лён открыл чёрную лаковую шкатулку с миниатюрой на крышке. Перстень покоился на красной шёлковой подушечке. Безупречный чёрный бриллиант в оправе из застёжки для плаща.

Он взял перстень и приласкал его пальцами. Бриллиант мигал в свете множества свечей. Он был холодным, как и положено бриллианту.

— Здравствуй, Гранитэль.

— Здравствуй, эрл.

Их было четверо в библиотеке, несмотря на то, что только трое сидели в креслах под трепетливым светом множества свечей. Гранитэль открывает тайны лишь тогда, когда сама считает нужным. Сейчас настало время.

— Лембистор поймал Пафа на его привязанности к тебе. — сказала Гранитэль. — Он убедил его, что один ты пропадёшь и предложил ему стать твоим добровольным спутником в дороге. И пообещал, что только так он сможет спасти тебя. Пафнутий согласился включиться в личность Алариха. Он стал Аларихом, как ты стал Гедриксом.

— И где же он теперь? — глухо спросил Лён.

— Только демон знает. — ответили трое.

Память безжалостно напоминала: он с Костиком и Федькой под дубом после приключений по сказке, после битвы со змеюками. Они веселы, смеются, счастливы. Все там, а Пафа нет. И волшебники куда-то запропали. Никто и не задумался — это же нормально! Вот они возвращаются после похода к дурацкой Верошпиронской башне в замок Магируса. Счастье, волшебство, полёт. А Пафа нет. Лён много раз возвращался на Селембрис, уходил обратно, а Пафа не было.

— Прости, Лён, что раньше не сказали. — проронил Магирус.

— Мне не в чем упрекнуть вас.

Паф у демона, он пленник в хрустальном кристалле. Это смерть.

Он подумал горько, что теперь Селембрис потеряла для него былую прелесть. Всё лучшее, что было здесь, связано с товарищем. И даже больше, чем он предполагал.

— Значит, конец?

Волшебники молчали так подавленно, что он понял: есть новости ещё хуже.

— Лембистор знал, что рано или поздно мы поймём, куда девался Паф, и он оставил нам послание.

Зеркало снова замерцало, потом в тумане выплыл чёрный силуэт. Ни лица, ни глаз. Это не было реальной картиной, просто символ. Но голос был вполне реален и звучал, как человеческий.

— Всегда полезно иметь запасную карту в рукаве. — насмешливо проговорил демон. — Не буду, однако, глумиться над горем. Я знаю, что ты захочешь спасти своего товарища. Вы, рыцари, только и делаете, что спасаете друг друга. Я позволю тебе дотянуться до твоего товарища, но за это требую себе уступку. Я уже говорил тебе, Лён, как скучно в лимбе. Я желаю снова быть в Селембрис.

— Что?! Опять Сидмур?!

— Нет, что ты! Я уже больше не такой оголтелый агрессор. С Сидмуром всё покончено. Довольно глупая была идея. Я хочу просто жить. Я обретаю тело и выхожу в ваш мир. Согласны?

— Значит, снова война?

— Я всё сказал. — ответил демон и скрылся в сумраке. Зеркало погасло.

Когда-то за жизнь Алариха он уничтожил целый мир и не спас друга. Теперь то же самое проделать с Селембрис? Хорошо ещё, что вопрос так не стоит. От выбора Лёна здесь не зависит ничего. Ему не придётся снова решать эту страшную дилемму.

— Нет, Лён. — ответили волшебники. — Так дело не обстоит. Возвращение Лембистора не погубит Селембрис. Мы всё равно будем бороться с ним и снова загоним его в лимб. Он проиграет. Но эта сделка наложит тяжкую ношу на тебя. Он будет преследовать тебя везде, куда бы ты ни пошёл.

— Если только это, я готов. — с облегчением ответил Лён. — Немедля в путь.

— Здесь время не решает ничего. — ответил голос Гранитэли. — Теперь не мы диктуем демону, а он нам. И пока ещё он не открыл дороги.

— Хочешь, поживи здесь, Лён. А хочешь — возвращайся. Мы известим тебя, когда наступит время. — сказал Магирус.

Он решил вернуться утром. Пока он будет в своём мире, время протечёт быстрее.

***

Ночь сказочно прекрасна, хотя и холодна. Лёну не спалось. Не утешало ничего: ни сладкое тепло постели, ни присутствие друзей. Ему хотелось немедленно броситься в дорогу. Терпеть все трудности, сражаться, побеждать, но только не сидеть на месте. Тяжесть охватила его с новой силой. Он вышел на балкон.

Звёзды высоки и недоступны. Счастье обещает, манит, завлекает и бежит. Он не может, как Магирус, как Брунгильда, находить радость в оседлой жизни. Всегда вперёд, всегда в дороге.

— Я знаю. — сказал он звёздам. — Я смогу. Я всё преодолею.

Магирус сидел на камне, за спиной раскрытые ворота замка. Всего второй раз Лён видел эти кружевные каменные створки раскрытыми настежь. Хотя, какой смысл? От них нет дороги никуда. Прямо от маленькой площадки — отвесный каменный обрыв. Скала глубоко уходит в воды реки Шеманги.

Волшебник не обернулся. Он сидел, опершись подбородком о сложенные на колене руки, второй ногой легко покачивал в бездне. Лён присел рядом.

— Я думал, ты беседуешь с Зоряной.

— Нет. Я ждал тебя.

Они ещё немного помолчали.

— Однажды много-много лет назад случилось вот что. — начал Гонда. — Жил некий человек. Его мать была волшебницей. А сам он — нет. Ты знаешь, о ком я говорю. И встретил он свою любовь. Он полюбил колдунью. Магия бывает разной. Источников силы только два: Дивояр и лимб. Селембрис — создание Дивояра. Изнанка любого мира — лимб. Они неразделимы, как две стороны одной монеты. Тот, кто живёт при свете солнца, не ищет тьмы, он всё имеет. Порожденье тьмы тоскует по живому, он лишён всего. Тот, кто соблазнится тьмой, несёт несчастье. Так было с той колдуньей. Ей было мало силы, она хотела больше. Для совершенствования нет пределов, но есть запреты. Мать юноши была против такого союза и предприняла попытку разделить влюблённых. Но вечно ведь не будешь его прятать. Колдунья пошла на дерзкий шаг. Неведомо как она сумела выкрасть одну книгу. Ты знаешь, о чём мы говорим. Она хотела создать свой мир, в котором их не настиг бы Дивояр. И создала его, прибегнув к силе тьмы. Спрятав книгу, она вернулась за тем, кого любила. И похитила его с Селембрис. Но сила тьмы тем и страшна, что сама решает, как поступать ей. Это лишь иллюзия, что ею можно управлять. Принц исчез, как не было его. Парадоксы времени — любимая забава лимба. Он выпустил его спустя тысячелетие. Тогда ведьма открыла чёрные страницы книги и воплотилась в новом человеке — она надеялась, что её власть спасёт обоих. Но чернота распространялась, как зараза, и оба пали её жертвой. А также многие другие. И знаешь, что решила мать того молодого человека? Она решила, что больше никогда не будет препятствовать чужой любви. У неё свои законы, своя правда и свои пути.