Плуги — в мечи

Главной задачей защитников Одессы стало инженерное оборудование позиций.

Фортификационные работы в условиях, когда враг рвался в город, обстреливая его с суши и с воздуха, когда на сооружения, требовавшие месяцы нормального труда, отпускались только дни, а то и часы, — в тех условиях фортификационные работы были делом трудным, почти невозможным.

Все нужно в первую очередь: и временные причалы в Аркадии и на Золотом пляже, и строительство аэродрома для штурмовиков и истребителей, и восстановление заброшенных колодцев, и сеть оборонительных укреплений.

И все это стало бы невозможным, если бы не общая энергия города, армии и флота. Благодаря этой энергии произошло чудо: строительство основных оборонительных рубежей закончилось к 5 сентября 1941 года.

Оборонными работами руководил помощник командующего ООР Герой Советского Союза генерал-майор А. Ф. Хренов, имевший большой опыт фортификационного строительства. Аркадий Федорович был спокоен, не суетлив, улыбка постоянно озаряла его лицо. В периоды нервозности и предельного напряжения эти качества руководителя неоценимы.

Инженерным оборудованием позиций занимались под руководством Хренова военно-полевые строительства, имевшие 13 строительных батальонов общей численностью до 12 000 человек. К оборудованию тыловых рубежей и созданию оборонительных сооружений в самом городе было привлечено несколько десятков тысяч горожан, в их числе много женщин. Работы не прекращались даже тогда, когда противник обстреливал работающих и люди падали убитыми и ранеными.

За десять суток в городе был построен аэродром для истребителей и штурмовой авиации. Его выложили из кирпича, капониры сделали с перекрытиями из железных балок. За короткий срок защитники Одессы восстановили заброшенные и вырыли 60 новых артезианских и срубовых колодцев.

Чтобы можно было представить, что значили для осажденной Одессы эти колодцы, я приведу красноречивый документ того времени — приказ начальника гарнизона «О порядке пользования питьевой водой» от 20 августа 1941 года:

«…Во многих домах в результате того, что вода в квартирах не закрыта, имеются большие утечки. В некоторых районах воду выдают не по установленному порядку и в неограниченном количестве. Такое же недопустимое положение наблюдается и на предприятиях г. Одессы, из-за чего значительное количество населения города лишено возможности своевременного получения воды.

В целях экономии воды и упорядочения ее распределения ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Во всех квартирах перекрыть и опечатать все водопроводные краны, бачки в уборных и проч.

2. Воду отпускать только согласно § 2 приказа № 3 от 4 июля 1941 г.

3. Категорически запретить промывку дворовых уборных водопроводной водой.

4. Ответственность за выполнение указанных мероприятий полностью возлагаю на управдомов, смотрителей и уполномоченных по дому.

5. Ответственность за правильное распределение воды среди, населения возлагаю на горжилуправление и райжилуправления и органы милиции.

6. Всем директорам и уполномоченным предприятий, на территории которых имеются скважины, обеспечить круглосуточную подачу воды в городскую сеть.

7. Отпуск воды из заводских источников водоснабжения другим предприятиям и войсковым частям гарнизона производить только с письменного разрешения водоканалтреста г. Одессы. На всех предприятиях города недействующие водопроводные линии закрыть.

Лица, виновные в неисполнении настоящего приказа, будут привлечены к ответственности по законам военного времени».

Военный совет произвел тщательную рекогносцировку района обороны, в результате которой было решено создать четыре мощных баррикадных рубежа, кольцом охватывающих город. Каждый рубеж оборудовался как противотанковый, противоартиллерийский и противоминометный.

В организационно-тактическом отношении город разбили на шесть секторов. Каждый сектор имел свой гарнизон и план обороны. Во главе его стояли начальник, комиссар и главный инженер. И конечно, в секторах были свои командные пункты, склады боеприпасов и продовольствия, свои пожарные команды, связь и водоснабжение.

На Пушкинской улице

В какой спешке ни приходилось строить укрепления, каждый защитник понимал, что сооружения должны быть прочными, надежными: ведь город штурмовал враг, вооруженный разрушительной техникой страшной силы. На что уж простые, кажется, укрепления — баррикады, но и они должны были выдержать удар 155-миллиметровых орудий прямой наводкой. В передней стенке баррикады, особо прочной, делались бойницы для пулеметов и орудий. Позади воздвигалась еще стенка, и обе они накрывались надежным перекрытием. Таким образом, каждая баррикада представляла собой нечто вроде блиндажа, укрывавшего небольшой гарнизон.

Соседние здания, входившие в баррикадные рубежи, тоже оборудовались как мощные огневые точки, способные вести огонь по атакующим танкам.

Но прежде чем подступить к баррикадам, вражеские танки должны были преодолеть различные препятствия: ежи из рельсов, металлические надолбы, болванки, оплетенные проволокой. На пустырях, в садах и огородах система противотанковых препятствий дополнялась рвами и минными полями.

На сооружении баррикад работали все граждане, включая секретарей райкомов и председателей райсоветов.

Превратить город в неприступную крепость — таков был лозунг дня. И каждый житель Одессы горячо откликался на призывы Военного совета, областного и городского комитетов партии.

Для крепости нужны были не только противотанковые рвы и баррикады, но и оружие, танки.

Промышленность же по решению Государственного комитета обороны уже эвакуировалась, а вместе с ней — и квалифицированные рабочие, инженеры. Значительная часть специалистов ушла на фронт.

При этом не была предусмотрена необходимость организации производства для нужд обороны и ни одно предприятие не оказалось подготовленным к выпуску оборонной продукции.

Одесская партийная организация обратилась за помощью к гражданам — и на предприятия и заводы пошли работать тысячи женщин. В цеха пришли юноши, девушки, старики пенсионеры.

«Я проработал на заводе 52 года, — писал токарь-пенсионер А. Матусевич, — и хочу снова вернуться на завод, чтобы бить врагов своей Отчизны на трудовом фронте».

«Не отдадим город врагу» — было общим настроением защитников Одессы, одетых в гимнастерки и в рабочие блузы.

Руководитель инженерных работ Восточного сектора Еремин докладывает генералу Хренову о ходе работ

22 августа Военный совет провел совещание с руководителями областных, городских партийных и советских органов, предприятий.

Обсудив насущные нужды обороны, совещание создало оперативно-производственную группу, подчиненную Военному совету. На нее возложили централизованное управление оставшейся после эвакуации промышленностью, налаживание производства вооружения, снаряжения, боеприпасов, ремонт боевой техники и регулирование дальнейшей эвакуации оборудования.

В эту группу, более известную под названием оборонной комиссии, вошло пять человек: заместитель председателя Одесского облисполкома Мизрухин, подполковник Коробко, военинженер 3 ранга Каличенко, капитан Коган и младший лейтенант госбезопасности Вальтух.

Используя сохранившийся аппарат облплана и отдела местной промышленности облисполкома, группа провела большую организаторскую работу. Председатель ее Я. М. Мизрухин непосредственно ведал производством мин и минометов, У. Г. Коган — сооружением легких танков и вооружением бронепоездов.

Мобилизовав 25 счетных работников из различных учреждений, группа в течение трех-четырех дней взяла на учет все материальные ресурсы. Привлеченные к работе представители заводов обследовали состояние предприятий и определили, что они могут производить для обороны и какую боевую технику могут ремонтировать.

Оперативно-производственная группа освободила Военный совет от многих забот по изысканию возможностей изготовления боеприпасов, вооружения, ремонта техники, позволила ему заниматься руководством боевыми действиями.

7 сентября, когда производство всего необходимого для обороны мало-мальски наладилось, мы снова пригласили руководителей области и города, чтобы заслушать их доклады о производстве и ремонте предметов вооружения. Выяснилось, что еще не все производственные возможности Одессы использованы для изготовления оборонной продукции. Говорилось и о неполадках, мешающих работе.

Военный совет дал указания о дальнейшем сосредоточении усилий промышленности Одессы на удовлетворение нужд обороны, установил твердый порядок сдачи оборонной продукции предприятиями по актам, обязав президиум облисполкома утверждать эти акты. Тем самым пресекалась возможность выпуска продукции с браком.

Предприятия Одессы с каждым днем все больше изготавливали противотанковых рогаток на случай уличных боев в городе, бутылок с горючей жидкостью, танков, сооружали бронепоезда.

Флагманский инженер по приборам управления огнем артиллерии капитан Коган предложил переоборудовать тракторы в самодельные легкие танки. В этой работе приняли участие несколько заводов и мастерские трамвайного парка, где остался карусельный станок. Машины вооружались пулеметами всех систем, даже скорострельными авиационными.

Чтобы сделать из трактора легкий танк, требовалось десять суток. В шутку такой танк стали называть «НИ» («На испуг»).

В районе Дальника самодельные танки были испытаны в бою. Они оказались довольно серьезным оружием. Командир 25-й Чапаевской дивизии генерал-майор И. Е. Петров, на участке которого их впервые применили, попросил Военный совет передать эти боевые машины в его распоряжение.

Объявив благодарность рабочим, инженерам и краснофлотцам, принимавшим участие в постройке легких танков, Военный совет решил срочно переоборудовать таким же образом 70 тракторов марки СТЗ-НАТИ.

К выполнению этого заказа приступили заводы: имени Январского восстания, судостроительный, сельскохозяйственного машиностроения имени Октябрьской революции, имени Красной Гвардии, имени Старостина. Отдельные узлы и детали для танков и бронепоездов изготовляли ремонтные мастерские трамвайного парка и городской электростанции, завод бетономешалок и мастерские школ ФЗУ. За время обороны Одесса получила около 50 собственных танков.

Однажды капитан Коган доложил нам об угрозе срыва заказа по переоборудованию тракторов в танки: для сварки брони нужен кислород, а его запас иссякал.

Мы взяли на строгий учет кислород, имевшийся на заводах, использовали для выработки его оборудование предприятий, изготовлявших газированные напитки. Но всего этого оказалось мало. Тогда срочно послали запрос в Севастополь. Оттуда нам доставили на кораблях баллоны с кислородом.

И все же, несмотря на принятые меры, несмотря на жесткую экономию в расходовании кислорода, в связи с быстро развивавшимся производством вооружения наступил «кислородный голод». Ликвидировать его было не просто, так как все годные установки по изготовлению кислорода оказались эвакуированными.

Военный совет дал оперативно-производственной группе задание — создать кислородную станцию. В результате тщательных поисков на заводе имени М. И. Калинина были обнаружены остатки разобранной, давно вышедшей из строя станции. Собрали «консилиум» из специалистов. Некоторые из них прямо заявили: «Из этой затеи ничего не выйдет». Но обстановка властно требовала сделать то, что в обычных условиях казалось невозможным; иного выхода не было. К ремонту и восстановлению станции привлекли самых опытных слесарей. Различные предприятия принялись изготавливать недостающие и требующие замены детали. И на третьи сутки после решения Военного совета станция дала первый кислород. Она до конца обороны снабжала кислородом все предприятия Одессы.

После этого в оперативно-производственную группу стали все чаще поступать самые разнообразные предложения и изобретения по производству вооружения. Военный совет всячески поддерживал инициативу изобретателей и наиболее важные предложения рассматривал на своих заседаниях.

На участке 25-й Чапаевской дивизии во время контратаки наших частей противник применил огнеметы; среди чапаевцев появились обожженные.

Военинженер 3 ранга Лощенко, работавший в отделе химической защиты Приморской армии, предложил наладить производство своих траншейных огнеметов.

Военный совет одобрил предложенную Лещенко конструкцию и дал задание оперативно-производственной группе запустить огнемет в производство. Но мы решили применить огнеметы лишь в критический час — в случае, если противник прорвется к городу. И вот на всем протяжении последней линии обороны на интервалах в 100–150 метров появились наши траншейные огнеметы — 550 штук. Это позволяло создать в нужном случае огневой пояс в 55–60 километров. 150 огнеметов было установлено и на баррикадах.

Для обслуживания их потребовались, естественно, и огнеметчики. За короткий срок их было подготовлено 1022 — в подавляющем большинстве комсомольцы.

* * *

Освободившись от неотложных организационных дел, я решил выехать на передовую линию фронта.

— Кого бы вы посоветовали мне взять в адъютанты? — спросил я работника отдела кадров политуправления флота батальонного комиссара Гуткина.

Он порекомендовал комсомольского работника из Луганска политрука Бориса Штаркмана.

Штаркман оказался подходящим для этой роли.

— Что ж, — сказал я ему, познакомившись, — свяжитесь с начальником Восточного сектора комбригом Монаховым, узнайте, будет ли он у себя на ка-пе в Лузановке, и, если будет, передайте, что через час мы приедем.

Когда я прибыл в Лузановку, Монахов доложил, что противник с утра ведет атаки по всему фронту.

К одиннадцати часам утра все атаки были отбиты. Пока враг перегруппируется и, введя в бой новые резервы, снова начнет атаковать, мы могли спокойно поговорить.

— Артиллеристы нас здорово выручают, — сказал Монахов, показывая на карте участки наиболее напряженных боев, — особенно в районах Свердлова и Шицли: артиллерийский полк майора Богданова и ваши морячки — крейсер «Красный Крым». Я не знал, что корабли могут так точно стрелять, — не то с удивлением, не то с завистью добавил он.

Слушая похвалу морякам, я радовался вдвойне: и успеху стрельбы вообще, и как флотский человек в частности. И вспомнил тут же, как хотел помочь своим «огоньком» осажденной Одессе командир «Красного Крыма» капитан 2 ранга А. И. Зубков, когда мы шли из Севастополя.

На командный пункт пришел комиссар сектора Аксельрод и доложил, что здесь находятся работники политотдела Приморской армии, имеющие любопытные данные о настроениях по ту сторону фронта. Я попросил пригласить их.

Батальонный комиссар Н. В. Краснопольский рассказал, что он узнал от солдат противника, захваченных в плен.

— Им обещали, — ухмылялся в усы Краснопольский, — после взятия Одессы закончить войну и наделить землей, отнятой у большевиков. Посмотрите, товарищ бригадный комиссар, чем их кормят, — и Краснопольский протянул мне небольшой листок.

Это был перевод румынской листовки, обнаруженной у пленных:

«Солдаты! Противник слабее нас. Он ослаблен непрерывной, длящейся вот уже два месяца войной и разбит на всем фронте от Прута до Днепра. Сделайте последнее усилие, чтобы закончить борьбу, не отступайте перед яростными контратаками противника. Он не в состоянии победить, потому что ниже вас. Наступайте! За два дня вы овладеете самым большим портом на Черном море. Это будет наивысшая слава для вас и для страны. Весь мир смотрит на вас, чтобы увидеть вас в Одессе. Будьте на высоте вашей судьбы».

— На двадцать третье августа, — продолжал Краснопольский, — то есть на сегодня, у них назначен парад войск на Соборной площади в Одессе…

Но назначенному Антонеску параду не суждено было состояться. И именно в «день парада» румынское командование объявило еще один приказ. Он гласил:

«Господин генерал Антонеску приказывает: Командиров соединений, а также командиров полков, батальонов и рот, части которых не наступают со всей решительностью, снимать с постов, предавать суду по ст. 58, а также лишать права на пенсию. Солдат, не идущих в атаку с должным порывом или оставляющих оборонительную линию, лишать земли и пособий на период войны. Солдат, теряющих оружие, расстреливать на месте. Если соединение отступает без основания, начальник обязан установить сзади пулеметы и беспощадно расстреливать бегущих. Всякая слабость, колебание и пассивность в руководстве операциями будут караться беспощадно. Этот приказ немедленно сообщите всем частям, находящимся под вашим командованием».

И насколько далеко еще было ландскнехтам Гитлера и Антонеску до площадей Одессы, показывает попавшая в наши руки записка румынского офицера командиру 13-го гренадерского полка:

«Господин капитан! Поверьте мне: наше положение таково, что нет сил выдержать. Если еще так будет продолжаться, я сойду с ума, я истощен. Простите, что офицер говорит вам такие вещи, но любой человек, каким бы железным он ни был, в данный момент потерял бы голову. Мои люди не могут выдержать. Они уже четыре дня не ели. Вчера нам опять не могли доставить еду. Противник каждый раз, как только видит, что нам везут пищу, открывает огонь, выводя из строя лошадей. Я все это пишу вам откровенно. Не сменят ли нас?»

А защитники Одессы не просили смены. Они умирали под вражеским огнем, но не отступали ни на шаг. Я не представляю себе такого бойца или командира, который мог бы пожаловаться: «Нет сил». Тревога за судьбу города, помноженная на ненависть к врагу, удесятеряла силы каждого.

В день первого относительного затишья после семидневных непрерывных боев Яков Иванович Осипов, так и не отступивший ни на шаг, подсчитывал потери.

За несколько дней боев он трижды получал пополнение.

Добровольческий отряд, прибывший из Севастополя, был полностью зачислен в его полк.

Из 200 коммунистов, присланных по решению обкома партии, осталось в строю не более 25 человек. Многие были убиты, тяжелораненые отправлены в госпитали, легкораненые никуда не ушли — остались в строю.

Бригадный комиссар Азаров встретил пополнение, прибывшее из Севастополя

К исходу дня 19 августа в первом батальоне оставалось 42 человека, во втором — 80.

Несли большие потери и другие части, защищавшие Одессу. В числе раненых были командир 287-го стрелкового полка Султан Галиев, командир 131-го стрелкового полка Серебров, командир 90-го стрелкового полка Соколов, командир 241-го стрелкового полка Новиков.

В 161-м стрелковом полку получили ранения все командиры батальонов.

В распоряжении штаба ООР был в постоянной готовности автоотряд, состоявший из 50 грузовых машин. На них мы перебрасывали на угрожаемые участки резервы из тех секторов, где наступало относительное затишье.

Но маневрировать силами было трудно: противник атаковал по всему фронту.

Особенно напряженное положение было в Восточном секторе. В районе Чебанки шли тяжелые бои. Противник непрерывно бросался в атаки, пытаясь прорваться в стык 1-го морского и 54-го полков.

Под минометным огнем противника так и хотелось вжаться в землю, но нужно контратаковать — и моряки поднимались, во фланелевках, а то и просто в тельняшках, бросались вперед, увлекая за собой красноармейцев.

И недаром в те трудные дни рождалась слава морской пехоты. Пленные солдаты говорили, что матросов, идущих в атаку, у них называют «черной тучей», «черными комиссарами», потому что на рукавах фланелевок и бушлатов у моряков были тогда красные пятиконечные звездочки, как у политработников.