"Дозорный" - читать интересную книгу автора (Райан Крис)

ГЛАВА 6

Первый час поездки в Горинг на «хонде» Доун Гардинг прошел практически в молчании. Алекса томило средней руки похмелье, а с ним и чувство вины за то, чем обернулся вчерашний вечер. Да и ночь в Пимлико выдалась безрадостная. Возможно, в семидесятых какой-нибудь болгарский перебежчик и чувствовал себя как дома в этой квартире, с ее покрытым пятнами оранжевым ковром и спертым воздухом, но Алекс предпочел бы что-нибудь в меньшей степени отдающее холодной войной.

Надо было купить вечером цветы, говорил он себе, явиться под дверь Софи с виноватой физиономией и большим букетом роз в руках. Розы помогли бы? Предположительно — да, но с другой стороны, в разборчивом кругу Софи розы вполне могут считаться дешевкой.

— Вам нравятся розы? — спросил он у Доун.

Та взглянула на него с подозрением:

— А что?

— Какие у вас возникают мысли, когда мужчина подносит вам розы?

— Я думаю, что он либо хочет что-то от меня получить, либо просит прощения.

— Правильно.

— Хотя, если они какие-нибудь совсем уж особенные... ну, то есть не просто скучные, увядшие, полузамороженные, из тех, что продают в подземке обернутыми в целлофан, а настоящие, выращенные в саду, обладающие правильным запахом английские розы, тогда я могу по крайней мере выслушать то, что он хочет сказать. — Доун бросила на Алекса проницательный взгляд. — Так у нас неприятности?

— Да нет. Просто поинтересовался.

— А-а. Поинтересовались. Так вот, по моему опыту, большинство женщин на самом-то деле относятся к розам с большой приязнью. Даже такие шикарные, как ваша Софи.

Алекс кивнул. Он понимал: связавшись с разведкой, следует распроститься с любыми надеждами на личную жизнь.

— Могу я спросить, что вы предпринимаете, чтобы обнаружить этого вашего Дозорного?

— У нас есть его фотографии, есть данные о ДНК, отпечатки пальцев, почерк, мы привели в действие систему голосового и визуального распознавания. Думаю, не упустили ничего.

— А Уиддоуз? Вы собираетесь его защищать?

— Мы поселили в его доме двойника. Человека из Отдела специальных расследований. Вокруг дома — кольцо полицейских снайперов. Сам Джордж из обращения изъят.

— Вы полагаете, сработает?

— Этот Дозорный, — терпеливо ответила Доун, — одиночка, предоставленный сам себе и не имеющий системы поддержки. Чрезмерно бояться его было бы неконструктивно.

— Он убийца. Хорошо обученный. И проведший несколько лет в лучшей террористической организации мира.

— Кажется, он вам по душе.

— С профессиональной точки зрения — да. Если бы я родился там же, где он, в семье рабочего-католика, я, вероятно, оказался бы в ИРА — и большинство наших ребят скажут вам то же самое. В ИРА состоят серьезные люди, и в чем они по-настоящему сильны, так это в умении обеспечивать безопасность. Наш человек, Миан, впитал в себя их опыт. Он будет ждать столько, сколько потребуется.

— Что ж, поживем — увидим, не так ли?

— Да, боюсь, что увидим.

И оба погрузились в мрачное, враждебное молчание.

Когда они добрались до Горинга, Алекс попросил Доун остановить машину в нескольких сотнях метров от дома.

— Я хочу подойти к нему так, как подошел Дозорный, — объяснил он. — Увидеть то, что увидел он, когда впервые здесь появился.

— В деревне, — сказала Доун, — никто посторонних не заметил. Мы порасспросили людей.

— А он и не бросался в глаза, — ответил Алекс. — Думаю, он в какую-нибудь дождливую субботу пришел сюда на своих двоих. Или приехал на велосипеде. Капюшон анорака, очки, мотоциклетный шлем — все это сильно меняет внешность. Праздношатающиеся люди в полутуристических местах вроде этого обращаются в невидимок. Вы видите, как человек поедает у дороги бутерброд или пьет что-то из баночки, спустя две минуты вы уже не способны его описать.

Доун нахмурилась:

— Но что бы он стал...

— Минутку, — прервал ее Алекс.

Как раз показался дом Гидли, и Алекс хотел увидеть его — должен был увидеть его — глазами Дозорного.

Миану требовалось место, откуда он мог наблюдать за домом, оставаясь невидимым. Сам Алекс настроился бы на недельное наблюдение. Пришел бы сюда с запасом воды и пищи и записывал все увиденное. Откуда он мог наблюдать за домом? Есть поблизости другие строения? Нет. Ни сараев, ни гаражей, ничего. Мог он залечь где-нибудь на земле? Не похоже на то — окружавший дом высокий забор загородил бы от него двор.

Стало быть, деревья. Снаружи, вокруг забора, росли конские каштаны и платаны, однако их Алекс отверг. Слишком близко и к дому, и к собакам. По другую сторону дороги лежало поле пшеницы, рассеченное пешей тропой. По обе стороны от тропы через неправильные промежутки возвышались большие деревья. Алекс окинул их взглядом. Идеальный наблюдательный пункт мог дать стоящий в ста пятидесяти метрах от дома бук, с ветвей которого открывался вид и на сам дом, и на его окрестности. Алекс сошел с дороги, перемахнул через ограду поля и направился к буку. Доун последовала за ним.

Они подошли к буку, и Алекс взобрался на выступавшие из земли по-слоновьему серые корни. Он был уверен, что Миан вскарабкался по стволу, используя веревки и верхолазное снаряжение. Алекс тщательно осмотрел ствол. Ничего, ни единой царапины или потертости, которые могли бы появиться за последний месяц.

Лицо Доун оставалось непроницаемым, однако Алекс чувствовал, что его неудача наполнила ее тихим удовлетворением.

— Пошли, — сказал он и двинулся дальше по тропе.

Следующим деревом, с которого открывался вид на владения Гидли, был конский каштан. Его крупные листья и похожие на свечи белые цветы могли затруднить наблюдение, но в то же самое время, отметил Алекс, почти не позволяли различить что-либо в кроне дерева. Он осторожно обошел вокруг дерева. Кора у каштана была, как и у бука, тонкой, любая царапина на ней сразу бросилась бы в глаза. И опять-таки никаких отметин.

— Возможно, — с наигранной сдержанностью произнесла Доун, — вы просто лаете не на то...

— Нет! — выпалил Алекс. — Ни черта подобного. Он был где-то здесь.

В отчаянии он оглядел раскидистые ветви дерева, и глаза его вдруг сузились.

— Ступайте за мной, — велел он Доун. — След в след.

Он вступил в накрытую тенью, еще мокрую от росы траву. Алекс знаком велел Доун остановиться и принялся тщательно, как слепой, ощупывать сырую почву вокруг. На это ушло пять минут, но в конце концов он нашел, что искал: участок уплотненной земли, похожий формой и размерами на пачку сигарет.

— Ну вот и ты, — прошептал он.

— Что там? — спросила Доун.

Вместо ответа Алекс пошарил по сторонам и обнаружил в полуметре от первого второй такой же участок.

— У него была лестница, — сказал Алекс. — Он не хотел лезть вверх по стволу, используя снаряжение и оставляя отметины, поэтому воспользовался лестницей и веревкой, а после — Алекс отковырнул пригоршню почвы — присыпал землей оставленные лестницей отпечатки. Дождя с тех пор не было, однако...

— А к чему такие сложности? — спросила Доун. — Раз уж мы знаем, кто он, и он знает, что мы это знаем.

— Он перфекционист, — сказал Алекс. — Главное для него — все сделать правильно и не оставить следов. Я думаю, он принес с собой приставную лестницу.

— Чистая работа. Жаль, что у нас нет ни веревки, ни лестницы.

— У нас есть я. И есть вы. Разувайтесь.

— А почему нам просто не принести лестницу из дому?

— Если ничего не получится, так и сделаем, идет?

Доун хмуро сняла туфли, взяла Алекса за руки и влезла к нему на плечи. Алекс выпрямился.

— Когда будете готовы, отпустите мои руки. Хватайтесь за ветку. Хорошо, теперь подтянитесь.

Он снял и забросил Доун рубашку, велев обвязать ею ветку.

— Теперь вот это. Свяжите штанины, чтобы из них получилось второе звено цепи, — он забросил наверх брюки.

Доун привязала их к рубашке.

— Уверены, что узел выдержит? — спросил он.

— Мне случалось ходить под парусом. Будьте уверены, вас узел выдержит.

Он забрался на ветку, отвязал рубашку и брюки, оделся.

— Отлично. Вы знаете, что мы ищем.

— Вы действительно думаете, что мы что-нибудь найдем?

— Я думаю, стоит попробовать.

Десять минут они карабкались вверх по дереву. Поднимаясь, они находили крошечные, но несомненные знаки того, что кто-то другой недавно проделал тот же путь, — пятна на лишайнике, вдавленности, смятые древесные грибы.

Наконец запыхавшаяся Доун обернулась к Алексу:

— Туда мне уже не залезть. — «Туда» обозначало широкую развилку из нескольких отходивших от ствола ветвей, метрах в десяти над землей. — Не дотянусь.

— Я помогу, — сказал Алекс.

— А это обязательно?

— Да. Я почти уверен, что оттуда он и вел наблюдение. Я подниму вас и усажу там, хорошо?

— Хорошо, — с непонятной интонацией ответила она.

Алекс ухватил ее за талию. Ладони Алекса ощутили легкую, непроизвольную дрожь. Когда он поднял Доун, та почти успела зацепиться, но тонкая черная шерсть ее свитерка оказалась слишком скользкой, и Доун сползла в ладонях Алекса вниз. Свитерок же задрался кверху.

— Простите, — сказал Алекс, глядя на пышные округлости красного шелкового лифчика. — Я не нарочно.

Доун одернула свитер.

Кто бы подумал, что под такой сволочной наружностью... — подумал Алекс.

— Попробуем еще? — предложил он.

На сей раз ее толкала вверх чистой воды злость. Усевшись в развилке, Доун уставилась на окрестные поля. Алекс вскарабкался вслед за ней.

— Он был здесь, — сказал Алекс. — Провел несколько дней.

— Если бы любая высота не внушала мне такой ужас, — ответила Доун, — я бы сказала, что здесь довольно красиво.

— Вы боитесь высоты?

Ее ответный взгляд был открытым и честным:

— До ужаса. Это самая большая высота, на какую я когда-либо поднималась — не считая, конечно, многоэтажных домов.

— Почему же вы мне этого не сказали?

— Вы бы не облегчили мне эту задачу, не так ли?

С мгновение Алекс молчал.

— Пожалуй, что нет. Простите меня. Вы настоящий солдат, Доун Гардинг, а я — ублюдок.

Она задумчиво кивнула:

— Это меня главным образом и поддерживало. Хотя я могла бы добавить еще слова «высокомерный» и «женоненавистник».

— И были бы правы.

— А к ним просьбу, чтобы вы, раз уж мы работаем вместе, не срывали на мне злость всякий раз, как получаете приказ, который вам не по душе, или выволочку от вашей подружки Софи.

— Больше не буду.

— Но самое главное, это чтобы вы доставили меня на землю целиком, а не частями.

— Обещаю.

Вдвоем они со всей скрупулезностью осмотрели ветви вокруг, отыскивая любую улику, какую мог оставить Миан. Нашла ее в конце концов Доун: огрызок карандаша длиной в сантиметра два, соскользнувший в дупло у их ног. Алекс, орудуя перочинным ножом, ухитрился перенести карандаш, ни разу его не коснувшись, в нагрудный карман рубашки.

— Криминалистам будет интересно взглянуть на него, — заметила Доун.

Они обшарили каждый сантиметр, однако больше ничего не нашли. Десять минут спустя оба добрались до нижней ветки, нависавшей в трех метрах над землей.

— Я спрыгну, а после поймаю вас, — сказал Алекс.

Он ударился о землю, перекатился и вскочил на ноги. Вскоре и Доун уже повисла на ветке, нащупывая ступнями его плечи. Когда их лица оказались вровень, а ее губы — в нескольких сантиметрах от его, Алекс остановился.

Он заглянул ей в глаза. Ошибся он или в них и вправду мелькнул призрак улыбки?

Добравшись до ближайшего паба, они заказали «Завтрак пахаря».

— Хорошо, что мы нашли карандаш, — сказала, разрезая маринованную луковицу, Доун. — На нем могут быть отпечатки пальцев.

— Их не будет, — ответил Алекс. — Он просто хотел, чтобы мы его нашли. Это послание.

— Почему вы думаете, что он не допустил ошибку?

— Натасканные ребята вроде него ошибок не допускают. Ты приходишь с карандашом, значит, и уходишь с карандашом, и все, конец истории.

— Тогда к чему же, по-вашему, это послание сводится?

— Думаю, к тому, что он неизменно опережает нас, — ответил Алекс. — Думаю также, к тому, что он знал: вы подключите к делу кого-то вроде меня — и потому оставил карандаш там, где только я смог бы его найти.

— Это я его нашла, — сказала Доун.

— Вы понимаете, о чем я. Это послание, обращенное ко мне. Что-то вроде приветствия: здравствуй, брат, интересно, когда ты до меня доберешься?

Доун нахмурилась:

— Я не должна была вам об этом говорить, но существует кое-что, скорее всего не попавшее в отчеты, которые вы получили. Эксперты провели анализ гвоздей, которыми были убиты Фенн и Гидли, и обнаружили нечто очень странное. Этим гвоздям больше шестидесяти лет. Сплав, из которого они изготовлены, не производят со времен Второй мировой войны.

Алекс, воспользовавшись бумажной салфеткой, извлек из кармана карандаш. Тусклая, простая древесина без какой-либо маркировки. Оба вгляделись в него.

— Готова поспорить на что угодно, его возраст окажется таким же, — сказала Доун.

— Есть предположения о том, что это может значить?

— Нет, хоть обыщите меня. — Доун улыбнулась. — Правда, один раз вы это сегодня уже проделали, верно?

— Не так основательно, как хотелось бы, — ответил Алекс. — Уверен, у вас в запасе есть еще не один сюрприз.

— Гораздо больше, чем вы когда-либо узнаете.

Во второй половине дня Алекс доехал поездом до Херефорда, забрал свою машину, зашел за кое-какой одеждой к себе на квартиру и покатил на базу СВС в Криденхилле. Там он направился прямиком к своему командиру, подполковнику Биллу Леонарду.

— Ну, как там расследование? — спросил Леонард, широкоплечий йоркширец с взлохмаченными каштановыми волосами и кулаками величиной с замороженную курицу каждый.

Он ничем не походил на своего предшественника, окончившего закрытую школу. И это была одна из причин, по которой Алекс решил махнуть рукой на приказ не обсуждать дело Дозорного ни с кем из коллег по СВС.

— К расследованию меня и близко не подпускают, — ответил Алекс. — Моя задача — подождать, пока они найдут парня, и затем устранить его.

— А они его найдут?

— Сомневаюсь. Он движется намного быстрее их.

Леонард кивнул:

— Я видел его досье. Похоже, уровень у него высокий. Во всяком случае, был. Так чем же занимаешься ты?

— Делаю, что велят, хотя чего мне действительно хочется, так это поговорить с людьми, которые его натаскивали. С кем-то из них еще можно связаться?

— История довольно давняя, однако ты можешь позвонить Фрэнку Уисбичу. Он указан в досье Дозорного как один из инструкторов.

— Ты знаешь, где его найти?

— Когда я в последний раз слышал о нем, несчастный старый сукин сын водил такси. Компания, насколько я помню, называлась «Кларион кэбс».

Прошел целый час, прежде чем Уисбич ответил на звонок Алекса. Он сказал, что вечером свободен, и Алекс договорился встретиться с ним за кружкой пива в пабе на окраине города.

«Черный пес» не принадлежал к числу пабов, которые часто посещают люди из СВС, — собственно, потому Алекс его и выбрал. Фрэнк Уисбич появился там незадолго до восьми — вид этого костлявого человека в дешевой ветровке, бывшего первым наставником Алекса по рукопашному бою, поразил его.

— Ну, как ты, сынок? — спросил Уисбич, пожимая Алексу руку. — Я слышал, тебя произвели в офицеры.

— Произвели, — ответил Алекс. — Придется ближайшие несколько лет перебирать бумажки.

— Ладно, сынок, не капризничай — думай о пенсии. Те, кто играет в наши игры, обычно сдают раньше времени. Что-нибудь да отказывает — не колени, так спина.

Уисбич и вправду выглядит сдавшим, думал, расплачиваясь за первую выпивку, Алекс. Обычная история — крутым ребятам без поддержки армии приходится туго. Фрэнк Уисбич, сделав выдающуюся карьеру в СВС, в конце восьмидесятых оставил службу и устроился в охранную фирму. Вспыльчивость и пристрастие к спиртному быстро привели его к профессиональному краху, и уже в середине девяностых он оказался швейцаром в ночном клубе.

— Так что привело тебя обратно в Херефорд? — спросил Алекс, ставя перед Уисбичем кружку пива. — Мне говорили, что ты обосновался в Лутоне.

— Женитьба, приятель. Встретил старую подружку, ну и одно за другое — подробностей не помню, но долгие посиделки в пивной точно были, — и я вдруг обнаружил, что уже сделал Делле предложение. Зад у нее как у четырехтонного грузовика, но хорошая улыбка и половинная доля в парикмахерской на Фортескью-стрит. Вот я и решил, что пора уже остепениться. Женился на Делле, устроился таксистом, чтобы помогать ей оплачивать счета.

— Звучит неплохо, — сказал Алекс.

— Оно и есть неплохо, приятель, — ответил Уисбич, пальцами одной руки скручивая себе сигаретку.

Ловкость, с какой он ее свернул, напомнила Алексу о том, насколько умелым бойцом был когда-то этот немолодой человек.

— Ты многому научил меня, Фрэнк.

Уисбич пожал плечами и поднес к сигарете спичку:

— Ты был хорошим солдатом, сынок. Я это сразу увидел.

— В то время ты говорил мне совсем другое!

— Ну, надо же было выбить из тебя прежнюю дурь. Для того вас в тренировочные лагеря и посылали.

Алекс улыбнулся:

— Наверное. Ты не помнишь парня по имени Джо Миан?

Глаза собеседника на миг приобрели настороженное выражение.

— Давно уже не слышал я этого имени. Очень давно.

— Ты ведь учил его, так?

— А кого это интересует?

— Билл Леонард посоветовал мне переговорить с тобой.

— Вот оно как. И что же слышно об этом малом?

Алекс прикинул, насколько он может довериться Фрэнку. В трезвом виде Уисбич наверняка сдержан, а вот пропустив пару-тройку рюмок...

— Слышно, что он перебрался через пролив и стал там своим человеком.

Уисбич взглянул Алексу в глаза. По тому, как застыло лицо Фрэнка, Алекс понял, что бывший солдат догадался, какой приказ он получил. Несколько секунд оба молчали.

— Жалко мне вас обоих, — сказал наконец Уисбич. — Конца краю всему этому не видать, верно?

— Да, — согласился Алекс. — Не видать.

— Джо Миан был очень хорош. В смысле техники справиться с ним было невозможно. Один из тех, кто представляет собой живое, всегда готовое к действию оружие. То же самое в духовном отношении — он был на редкость крепок. Не балагур и весельчак, как большинство ребят из СВС. Скорее, он походил на бомбиста-камикадзе из числа палестинцев или «тамильских тигров». Истинный правоверный, если ты понимаешь, что я имею в виду, и неизменно серьезный. Мне было жалко бедного ублюдка.

— Почему?

— Потому, что такие, как он, всегда кончают тем, что уничтожают сами себя. Держат удары до тех пор, пока от них самих ничего не останется. — Уисбич отхлебнул из кружки. — Я слышал, утром хоронят молодого Хэммонда?

— Да, верно, — подтвердил Алекс.

Уисбич покачал головой. Потом наклонился вперед:

— Послушай, сынок, ты от меня этого не слышал, но если действительно хочешь разобраться в Джо Миане, поговори с Дензилом Коннолли. Дензил отвечал за Миана в Трегароне. Они провели вместе два или три месяца. Так что, если кто и знает Миана...

— Есть какие-нибудь идеи насчет того, где можно найти Коннолли?

— Прости, приятель. Никаких.

Алекс кивнул, и после этого они пили пиво в молчании.

— Повторим? — сказал наконец Алекс.

— Я не буду, спасибо, — ответил Уисбич. — Мне еще пару часов машину водить. — Он встал, протянул Алексу руку: — Будь поосторожнее, ладно?

Вернувшись в свою квартиру, Алекс запер дверь и задернул шторы. У стены спальни было свалено снаряжение — водонепроницаемые и термические костюмы, комплекты для оказания медицинской помощи, водоочистители, спальные и вещевые мешки — в один из последних Алекс несколько часов назад засунул пистолет «глок», который получил под расписку в оружейной Криденхилла. Кроме пистолета он взял там глушитель, лазерный прицел и нож из тех, какими вооружены морские пехотинцы. Инстинкт говорил Алексу, что Миан не любит стрелять. Стрельба дело грубое, шумное и не требующее сближения с противником. Миан же, как заключил Алекс, предпочитал близкий контакт. Его оружием был нож.

И все-таки, думал Алекс, при всем моем инстинктивном понимании Дозорного, я так и не понял, где он мог окопаться. Правда, Алекс знал, что прямо сейчас Миан должен следить за Уиддоузом, как прежде следил за Фенном и Гидли. Залег где-то неподалеку от него, отлично все зная о двойнике, и ожидает момента, когда противник разуверится в возможности нападения с его стороны. И тогда он с ослепляющей стремительностью нанесет удар.

Алексу придется уговорить людей из разведки, чтобы охрану Джорджа Уиддоуза поручили ему. Нужно вернуть этого офицера МИ-5 в его дом, чтобы Миана потянуло к добыче. План неплохой. И он сработает. Надо будет обговорить его с Доун. Они, разумеется, снова поцапаются. И Алекс поймал себя на том, что, похоже, с нетерпением этого ждет.