Глава седьмая

— Куда сначала? — спросил Коуди, в полдень того же дня сидя за рулем своего грузовика.

— Нам нужно место… — Рэгги задумалась, — где-нибудь поблизости от города, но такое, чтобы фабрика не портила вид.

— Тогда это участок супругов Марри — Роя и Телмы. Он, может, даже больше, чем нужно, но я слышал, они собираются продавать его и уезжать.

— Какова же площадь участка?

— Акров семьдесят пять, если не ошибаюсь.

— Тут есть большие возможности для расширения, — пробормотала Рэгги, обдумывая его слова. — Что-нибудь еще можешь предложить?

— Старую ферму Куперов — она еще не занята. Отойдя в мир иной, они оставили ее какому-то дальнему родственнику. Тот живет, кажется, где-то в Миссури, наследством своим не интересуется, разве что налоги платит.

— Да, помню это место. — Глаза у Рэгги загорелись. — Милях в двух к западу от города. Они выращивали кур, так?

— Верно. Рут Мартин изрядно понервничала — ей пришлось искать другого поставщика яиц для своей лавки.

— Представляю… Давай посмотрим сначала участок Куперов.

Коуди, кивнув, завел мотор.

Они сидели рядом, и Рэгги доверчиво положила руку ему на колено. А вот и их школа — вдоль улицы вытянулись машины; Рэгги обернулась на свою альма-матер.

— Поверить не могу, что школу собирались закрыть, — пробормотала она.

— Да, позор был бы великий. Не закрыли только потому, что в двух соседних городках, помельче, как раз это и сделали. Теперь дети оттуда ездят учиться к нам.

— Беннинг переедет! — пообещала она. — И тогда здесь не придется закрывать школу! Я ведь тебе все это уже обрисовала.

— Ты в самом деле считаешь, что сможешь этого добиться?

— Почему нет, черт возьми, смогу! Просто надо соединить все части в одно целое.

— А у тебя есть все части?

— У меня есть Беннинг. Если это место такое, как я помню, нас ждет еще одна головоломка: уладить все детали со строителем, о котором мне говорил Уилл. Потом убедить Беннинга, что Темптэйшн как раз то место, которое ему нужно.

— Уж если кому-то это и под силу, так только тебе.

— За Беннинга не беспокойся — с ним я справлюсь.

Показав Рэгги участок Куперов, Коуди отвез ее на ранчо, а сам отправился в город — выяснять имя и адрес наследника. До возвращения Харли и Мэри Клэр оставались считанные часы — дальше уже некуда откладывать свидание с вещами, сохраненными для нее Харли на чердаке. С волнением Рэгги поднялась по знакомой лестнице — той самой, по которой поднималась когда-то вместе с матерью. Здесь, на чердаке, они провели немало дождливых дней, перебирая содержимое старого сундука — мать называла его фамильной реликвией. Как забавлялись они, когда мама надевала на ее головку свою свадебную фату; а потом смеялась и плакала, разглядывая старые фотографии…

Как прежде трещат деревянные ступеньки, так же слегка покачнулись под рукой перила… Глубоко вздохнув, Рэгги толкнула ведущую на чердак дверь, — после смерти матери у нее не хватало мужества заходить сюда. Серебрится по углам густая паутина в проникающем через три слуховых окошка солнечном свете. Всюду причудливые, призрачные фигуры, прикрытые тканью, — верно, старая мебель хранится здесь уже много лет… Движимая любопытством, она подняла угол одного покрывала и удивленно ахнула: мамин письменный стол! А она-то думала — утерян безвозвратно, ведь Сьюзен, выйдя замуж за Харли, поменяла всю обстановку. Вот он, стол красного дерева, который так любила мама… Проведя рукой по гладкой деревянной поверхности, Рэгги удержала слезы: как это Харли удалось его сохранить?

Нетерпение овладело ею: что еще из прошлого прячется здесь? Она обежала весь чердак, сдергивая чехлы, — воздух наполнился пылью. Стол, восемь стульев и горка вишневого дерева, некогда украшавшие столовую. Старинный буфет — мама всегда так тщательно ухаживала за ним, поставив в комнату для завтраков, когда стала хозяйкой этого дома… Сердце колотится так сильно — пришлось приложить руку к груди, чтобы успокоиться.

Милый, добрый Харли! Он так много сумел спасти от недобрых рук Сьюзен — поверить трудно. Мама всегда бережно хранила свои сокровища: ее свадебный наряд; платье, в котором крестили Рэгги; портреты ее первого мужа, отца Рэгги; альбомы, заполненные фотографиями и всякими памятными знаками первых лет жизни Рэгги!

Не смея надеяться, она осторожно подняла крышку — в нос ударил запах дыма и обгорелой бумаги. От нахлынувших воспоминаний засосало под ложечкой, закружилась голова. Ухватившись рукой за сундук, она опустилась на пол — как в тот страшный день, когда застала Сьюзен у камина в небольшом кабинетике, перед раскрытым сундуком: Сьюзен хладнокровно скармливала жадному пламени воспоминания о жизни Рэгги, а она, Рэгги, с ужасом наблюдала за ней… Услышав ее крик, Харли тотчас же прибежал в кабинет, но было уже поздно. Сьюзен сделала, что хотела, — украла у Рэгги то немногое, что осталось у нее от родителей.

Рэгги убежала, как всегда, когда сталкивалась со свояченицей, в поисках уединения на сеновал, в коровник. Там ее нашел Коуди, плачущую навзрыд, стал уговаривать, утешать, как много раз прежде. В ту ночь они в первый и единственный раз принадлежали друг другу. В его объятиях она нашла горячую любовь, утешение, искреннее понимание, облегчившие ей тяжелую потерю. Вообразила его своим рыцарем в сверкающих доспехах, который спасет ее; умоляла бежать с ней и пожениться… Но Коуди отказал, и горе ее стало еще сильнее. До сих пор болезненны эти воспоминания.

Рэгги встала на колени и заглянула в сундук: может быть, удастся осторожно взять что-нибудь оттуда… Вот клочок ткани, пожелтевший от времени, обгоревший по краям. «Платье, в котором меня крестили!» — поняла она, узнав полотно с ручной вышивкой, и слезы брызнули у нее из глаз. Само платье утрачено, но этот кусочек Харли для нее сберег. Она протянула руку к почерневшей фотографии: края загнулись, но лица матери и отца не тронуты огнем. В свадебном платье, сшитом своими руками, мать, такая лучезарная в день свадьбы, улыбается мужу… Рэгги вспомнила, как вместе с мамой смотрела на эту фотографию. Овдовев и через несколько лет вторично выйдя замуж, мать часто рассказывала дочери об отце, которого та не помнила, показывала снимки. Вздохнув, она отложила карточку и взяла другую.

Между тем Коуди стоял на лестнице и смотрел на Рэгги, сидящую на полу в окружении обгоревших реликвий прошлого. Стоял и смотрел, не решаясь нарушить ее уединение. Но она рыдает, не может же он оставить ее вот так одну! Быстро пройдя по деревянному полу, он опустился возле нее на корточки и обнял за плечи.

— Рэгги, любимая, ну не надо! — успокаивал он.

Она прижалась лицом к его груди.

— О, Коуди! — плакала она. — Как это несправедливо!

— Знаю… — он гладил ее по спине, — знаю…

— За что она меня так ненавидела, чтобы сделать вот это?

— Ревновала, наверное.

— Кого ревновала? К кому?

— Тебя, конечно, — к Харли. Сьюзен вообще не любила что-либо делить, а тут ей приходилось делить с тобой не только Харли, но и весь этот дом.

— Но она была его женой! Это был ее дом. А я всего лишь сводная сестра Харли. Как она могла ревновать ко мне?

Коуди лишь покачал головой: — сколько раз за прошедшие годы говорил он с Харли на эту тему… Бедный Харли попал в трудное положение, вынужденный поддерживать мир между женой и сводной сестрой: ситуация совершенно безнадежная. Он знал, кто виноват, но пытался не принимать ничью сторону, делал все возможное, чтобы сохранить семью. Ссоры между ним и Сьюзен, начавшиеся после бегства Рэгги, нанесли последний удар по их заранее обреченному браку. В конечном счете Харли лишился их всех: сводной сестры, жены и детей. Только когда в его жизнь вошла Мэри Клэр, он стал понемногу оттаивать.

— Кто тут может что-нибудь понять? — бормотал Коуди. — У Сьюзен и без тебя хватало проблем. Ты была для нее лишь мишенью.

Она содрогнулась и высвободилась из его объятий, вытирая глаза.

— Но это же смешно! Видно, если б я не высовывалась, мне бы не пришлось покидать родные места.

— Может быть, может быть…

Коуди подумал о том, как сложились бы их судьбы, останься она здесь…

Какие-то звуки снаружи заставили Рэгги подняться на ноги; она подбежала к слуховому окну и выглянула.

— О Боже! — вскрикнула она, видя, как Харли и Мэри Клэр выходят из машины. — Приехали! — И, повернувшись к Коуди, сказала: — Не могу же я допустить, чтобы они увидели меня такой зареванной! Не отвлечешь ли ты их, пока я побегу приведу себя в порядок?

— Отвлеку, отвлеку, не беспокойся, — безропотно согласился Коуди.

Рэгги — она вполне овладела собой и навела красоту — подавала кофе молодоженам, вернувшимся из свадебного путешествия.

— Ну и как вам Косумел, дорогие?

Мэри Клэр многозначительно вздохнула, устраиваясь за кухонным столом рядом с мужем.

— Райский уголок. Харли два дня расслаблялся — все думал о ранчо. Но потом мы чудесно провели время. Наняли катер, с Лианой и Хэнком, рыбачили в открытом море, загорали, отдыхали. — Она подняла глаза и улыбнулась, когда Рэгги поставила перед ней чашку кофе. — Мы так тебе признательны, что ты все взяла на себя. По детям ужасно соскучилась — жду не дождусь, когда вернутся из школы!

Рэгги скользнула на стул рядом с Коуди и потихоньку под столом переплела свои пальцы с его.

— Это доставило мне только удовольствие.

Харли поднял чашку, как бы приветствуя Коуди.

— И тебе, друг! Мы бы не уехали, если б ты не согласился присматривать за ранчо.

А Коуди, чувствуя пальцы Рэгги у себя на бедре, думал, что сам должен благодарить Харли. Не будь поручения присматривать за скотом — не провел бы он столько времени с Рэгги.

— Ну что ты, не стоит благодарности.

Харли перевел взгляд на сводную сестру.

— Надолго ли еще останешься здесь?

Коуди насторожился — ему не очень хотелось слышать ответ Рэгги. Они избегали разговора на эту тему, хотя оба понимали, что час расставания близок.

— Думаю, может, завтра уеду, когда вы немного придете в себя после путешествия. Мне и правда надо работать. А здесь… ну, по-моему, я сумела кое-что сделать. Похозяйничала немного в твоем офисе. Прости уж, что без разрешения.

— Да полно, это ведь такой же твой офис, как и мой. Между прочим, — он встал и отодвинул свой стул, — нам надо обсудить одно дело. Почему бы не сейчас?

Он вышел и через несколько минут вернулся с папкой, полной бумаг.

— Твои банковские отчеты за последние десять лет.

— Но… — Рэгги в замешательстве смотрела на него, — я закрыла свой счет, прежде чем уехать.

— А я открыл тебе другой, чтобы у тебя была доля от доходов с нашего ранчо.

— О, Харли! — Рэгги была крайне удивлена. — Ведь ранчо принадлежит тебе!

— Да нет, — помотал головой Харли. — Когда папа умер, он оставил наследство нам обоим. Я просто распоряжался твоей долей, пока тебя не было. Теперь, когда ты вернулась, вернее, когда я знаю, где ты, ты можешь играть более активную роль в управлении. — И, положив перед ней документы, перелистал несколько страниц. — Здесь записано все наше имущество.

Рэгги лишь бегло заглянула в папку, но Коуди поневоле успел заметить цифру в низу страницы. Сумма его не удивила — он представлял себе стоимость ранчо Кэрров, — но он не знал, что Рэгги принадлежит половина. Итак, пропасть, разделяющая их, стала еще шире.

— Оно не наше, Харли, — возразила Рэгги, — а твое. Ты здесь жил и работал. У меня собственный бизнес, собственные инвестиции. Мне не нужна никакая доля с этого ранчо. Я не могу принять то, что не принадлежит мне по праву!

— Нет, принадлежит! — настаивал Харли. — Папа оставил его нам обоим.

Кажется, его всерьез обижает ее отказ… Рэгги накрыла своей рукой руку Харли.

— Тогда я отдаю тебе свою долю. Единственное, что мне нужно было от отчима, — это его любовь. Он щедро дарил ее мне при жизни. Ранчо принадлежит тебе, так и должно быть. Я попрошу моего адвоката составить все бумаги, необходимые для перевода на твое имя моей части денег и земли. И довольно об этом. Знаете что? Давайте-ка устроим маленький домашний праздник в честь вашего возвращения. — И повернулась к Коуди: — Могу я рассчитывать на тебя?

Все сомнения Коуди развеялись — она все же покидает Темптэйшн и возвращается в Хьюстон, хотя и предложила городу финансовую поддержку.

— Да, конечно, — кивнул он в ответ.

— А я позвоню Хэнку и Лиане — предложу присоединиться ли к нам. Приготовим бифштексы, кукурузу на гриле, поджарим картошку… — Она повернулась к Мэри Клэр: — А ты ведь угостишь нас своими знаменитыми жареными бобами?

— Что ты, не надо! — Мэри Клэр не дала Рэгги убрать свою тарелку. — Вы с Коуди и так все приготовили. Остальное — наше дело.

— Ну-ка, Хэнк, — поддержал жену Харли, — марш на кухню! Там как раз передник с твоим именем. И ты, Лиана!

Оставшись наедине с Коуди, Рэгги почувствовала смущение. Уж слишком ровен и спокоен он был за обедом. Завтра она уезжает…

— Поедем прокатимся, Коуди!

Он вел машину молча, но в конце длинной дороги, соединяющей ранчо Кэрров с шоссе, остановился.

— Куда направим наши стопы?

— В старую охотничью хижину. — Она прижалась плечом к его плечу, вглядываясь в темноту за ветровым стеклом. — Туда, где ты раньше жил.

Вот уж куда меньше всего хотелось ее везти! А что еще придумать? В Темптэйшне не так уж велик выбор мест для развлечений, и это задевает его за живое. Ладно, пусть будет, как она хочет, — он повернул вправо, в сторону шоссе.

Они ехали сквозь ночную тьму; лунный свет заливал дорогу, освещенную фарами грузовика; голова Рэгги покоилась на его плече, он улавливал ее дыхание…

Последний раз, совершая это путешествие, Коуди гнал вовсю, теперь же ехал медленно, осторожно маневрируя на дороге, изрытой глубокими бороздами. Показалось место, где некогда стояла хижина; он свернул с наезженной колеи и остановился перед грудой развалин. Рэгги подняла голову, подалась вперед и уставилась в ветровое стекло.

— О, Коуди! Но… она исчезла!

— Это место уже много лет пустовало. С тех пор как я отсюда уехал, здесь жили только крысы! — Он не желал признаваться, что сам сровнял хижину с землей.

— Но это был твой дом! — изумилась Рэгги, она ощущала его потерю как свою.

— Никогда эта развалюха не была моим домом! Просто место, где я иногда останавливался!

Услышав в его ответе горечь, Рэгги задумалась: вот как, ну а к квартире, что за офисом шерифа, он разве по-другому относится?

— А думал ты когда-нибудь о том, чтобы здесь что-то построить?

Его планы… разбогатеть, вернуться в Темптэйшн, купить землю, возвести для них дом — для себя и Рэгги… Он мечтал об этом.

— Нет, только не здесь.

— А где?

— Когда уехал, то не было дня, чтобы я не думал о возвращении, о собственной земле, о доме. Неважно где, лишь бы в Темптэйшне.

— И что же? Почему ты это не осуществил?

Почему? Да потому, что с ним не было Рэгги и они не могли жить вместе. Но этого он ей никогда на скажет, особенно теперь — ведь она снова уезжает.

— Ну… сейчас это не так уж и важно.

Не думать о ее скором отъезде! Он прислонился спиной к дверце, взял ее за руку и притянул к себе — вот так, ближе, как можно ближе; тесно прижать ее к груди, уткнуться в ее волосы…

— Мне будет так не хватать тебя, Коуди!

— А мне тебя, Рэгги! — Комок застрял у него в горле.

— Ты будешь навещать меня? — Она пыталась скрыть неуверенность в голосе; не дождавшись ответа, повернулась в его объятиях, взглянула — и увидела ответ в его глазах. — Не будешь… — прошептала с замиранием сердца, борясь со слезами.

— Но, Рэгги, я…

— Нет, не надо, пожалуйста! — Она прижала пальцы к его губам. Лучше люби меня — в последний раз! — Она встала на колени и прильнула к нему.

Он со стоном привлек ее к себе и прижался губами к ее губам. Ох, как не хочет он ее отпускать, но и не желает просить остаться. Но любить ее — на это он всегда готов! «В последний раз»? Пусть!

Он будет любить ее медленно, долго-долго — так, чтобы воспоминания остались у них обоих на всю жизнь…

— Выйдем из машины, Рэгги! Под звезды.

Готовая идти за ним куда угодно, она охотно вылезла наружу. Коуди достал из-под сиденья одеяло, схватил ее за руку и повел через поле к небольшому холмику, возвышающемуся над землей ровным кругом, словно алтарь, достигающий усыпанного звездами неба.

Расстелили одеяло на низкой траве, соорудили для себя мягкое ложе. Он повернул ее к себе лицом. Луна, казалось, направляла его движения, а звезды одобрительно мигали, когда он принялся расстегивать пуговки на ее шелковой блузке. Нежно поднял блузку к плечам, осторожно освободил руки, грудь, бросил одежду на одеяло.

Зачем все эти слова, когда можно выразить свои чувства руками… Он нежно положил их ей на плечи, стал, едва касаясь, скользить кончиками пальцев вниз по мягким бугоркам груди, потом вверх, по желобку между ними… По всему телу Рэгги разлилось тепло — он ощутил это кончиками пальцев, увидел в страсти, сверкающей в ее глазах. Как мог он отпустить от себя свою Рэгги?

Как он сможет отпустить ее завтра? Но в эти минуты не надо думать о завтрашнем дне — только о ее лице, о ее теле, ощущать ее аромат… Губы их на миг соприкоснулись, разъединились, снова соприкоснулись — искали, пробовали, вкушали…

«Запомню этот миг — как неожиданный подарок! — мелькало у него в голове, пока ее пальцы расстегивали его рубашку. — Не буду мучить себя сожалениями. Сейчас Рэгги моя! А дальше… думать не хочется».

Прохладный воздух ночи обжег ему кожу; ее руки, жаркие, ласковые, обдавали его своим теплом.

Рэгги всегда нетерпелива. Не желает ждать, торопит события — у нее свои, особые внутренние часы! Так было и одиннадцать лет назад, когда они впервые были близки и она так страстно просила его убежать с ней и пожениться. Вот только сейчас он не позволит ей спешить — у него ведь не останется ничего, кроме воспоминаний. Взяв ее за локти, он отодвинулся и оторвал свои губы от ее губ.

Когда, выпрямившись, она предстала перед ним в своей великолепной наготе — луна проливала на ее гладкую кожу ангельский свет, — У него перехватило дыхание, и ему пришлось напомнить себе, что можно не торопиться. Но ее аромат, женственный, соблазнительный аромат в ночном воздухе, лишил его сил сдерживаться.

— Ты так прекрасна, Рэгги! Так прекрасна!

Слезы брызнули у нее из глаз.

— О, Коуди, — прошептала она, протянув руку, чтобы приблизить к себе его лицо.

Он коснулся губами ее губ… он получит от нее все, что может, пусть она принадлежит ему полностью хотя бы одну ночь! Он раскрыл языком ее горячие, податливые, сладкие губы. Скользнул рукой ниже по ее животу, обхватил женственный треугольничек. Она стонала, трепеща, отдаваясь ему. Нырнув пальцами между ее ног, он стал ее раздразнивать, а она быстро и податливо расцвела для него…

Он перевернул ее на себя, по-прежнему касаясь ее губ, и прижал ее бедра к своим. Пламя, вспыхнувшее от соприкосновения тел, угрожало поглотить их… Он обхватил руками ее ягодицы и повел ее по своему телу.

При первом порыве она оторвалась от его губ, положила руки ему на грудь и, застонав от наслаждения, прогнулась, запрокинув голову. Луна освещала ее лицо, никогда еще он не видел более великолепного зрелища, чем Рэгги, охваченная страстью. Они мчались сквозь ночь, и каждый стремился к неуловимому завершению, желая его и все же боясь, потому что оба знали: это их последний раз…

Он почувствовал, как она вздрогнула, пальцы сжались на его груди, напряглись бедра, прижатые к его бедрам, и потянулся вверх, к ней навстречу.

— Ну же, Рэгги! — ласково ворчал он, жадно целуя ее. — Ну давай же!

Она боролась с ним, пытаясь продлить этот миг как можно дольше. Но тело ее бросало ей вызов в ответ на вызов Коуди. Вскрикнув, она вонзила ногти в его грудь, когда ее тело обволокло его. Он крепко прижимал ее к себе, ощущая ее внутренние толчки, медленное расслабление, пока она, бездыханная, не уронила голову ему на плечо.

— Я люблю тебя, Коуди! — шептала она, припав к его влажному телу.

— Знаю, Рэгги! — Он нежно обхватил ее затылок. — И я люблю тебя!

Но что им в этой любви, если их разделяет такая пропасть? Она ждала, затаив дыхание, всем сердцем желая, чтобы он пошел дальше, попросил ее остаться с ним, в Темптэйшне. Но он лишь молча гладил ладонями ее спину. С трудом сдерживая слезы, она крепче прижалась к нему — и тоже молчала. Нет, не может она сказать это первая, задать вопрос, по крайней мере сейчас, — гордость не позволяет.

Рэгги еще раз посмотрела на себя в зеркало: распухшие, красные глаза. Да и чего другого можно ожидать после бессонной ночи? Схватила дорожную сумку и пробежала через весь дом на веранду: все уже в сборе — Мэри Клэр, Харли, Стеффи, Джимми, Лиана и Хэнк; только Коуди нет.

Она удержится и не станет реветь — ясно, что он не придет проститься, они попрощались вчера вечером.

— Ну, вот и все, ребята! — весело произнесла она, заставив себя радостно улыбнуться.

Харли взял у нее сумку и, обняв за плечи, проводил ее к машине.

— Помни — ты нам не чужая, слышишь?

Подавив слезы, она открыла багажник.

— Буду помнить — обещаю.

Харли устроил в багажник ее чемодан.

— А вы все тоже обещайте приезжать ко мне, договорились?

Мэри Клэр уже вытирала глаза кончиком передника.

— Приедем! — пообещала она, усиленно стараясь не расплакаться.

А Лиана, не удержавшись, закрыла лицо руками. Хэнк прижал ее к себе.

— Ты бы, чем оплакивать расставание, лучше поделилась с Рэгги нашей новостью!

Лиана уткнулась лицом в его плечо.

— С-скажи ты! — рыдала она. — Я… я не могу!

— Ну полно, полно, — успокаивал ее Хэнк, целуя в макушку. Подняв голову, он широко улыбнулся всем и гордо сообщил: — У нас будет ребенок!

— Ребенок? — Рэгги, уже собиравшаяся залезть в машину, остановилась в удивлении.

— Ну да, наш беби. — Хэнк крепко прижал к себе Лиану. — Неплохо у нас началась семейная жизнь, а? Ребенок появится примерно через восемь месяцев.

— Ре-бе-нок… — монотонно, по слогам повторила Рэгги и вдруг радостно вскрикнула: — Ребенок! — осмыслив наконец новость; подбежала и обняла их обоих. — Я так за вас рада!

— Лиана тоже рада. — Хэнк несколько озабоченно смотрел на Рэгги поверх головы жены. — Только сейчас у нее неприятности с гормонами. Ты же знаешь, что такое беременные женщины!

Нет, Рэгги не знала, но это вовсе не ослабило ее волнения. Она обняла подругу.

— Ты ведь следишь за собой, да? Но и ты, Хэнк, следи за ее здоровьем.

— Слушаюсь, мэм! — Хэнк шутливо отдал честь.

Рэгги засмеялась и повернулась к Джимми и Стеффи.

— Ну, теперь вы! Обнимите-ка тетю Рэгги!

Стеффи подбежала и обняла Рэгги за талию, а Джимми попятился и стал чертить по земле носком теннисной туфли.

— Спасибо, что пожила с нами, тетя Рэгги!

Рэгги опустилась рядом со Стеффи на колени.

— Не стоит благодарности, маленькая егоза. — Поцеловала девочку, а Джимми потрепала за волосы: он ведь не потерпит публичного проявления чувств. — Поручаю тебе следить за коровой и докладывать мне, как у нее дела, хотя бы раз в неделю!

— Ладно. — Джимми, явно испытывая облегчение, что ему не придется обниматься, сохранял полную серьезность.

— Заботься о моем старшем брате! — прошептала Рэгги, обняв Мэри Клэр. — Пока, братишка, до встречи. — И повернулась к машине.

— А я думал, — Харли, нахмурившись, смотрел на дорогу, — Коуди придет тебя проводить.

— Мы попрощались вчера вечером. — И, помахав последний раз, Рэгги забралась в машину, завела мотор и наконец дала волю слезам.