Глава 16

Приехав во дворец, Генриетта первым делом отправилась в свою опочивальню, переоделась в голубое платье с высоким воротником, уложила волосы с помощью горничной и сразу же спустилась в столовую к ужину. Последнюю неделю она принимала пищу у себя в комнате, поэтому ее приход несколько удивил слуг, включая и Журдена, которые стояли у длинного стола, прислуживая де Валиньи и графу де Сансеру, которые, в отличие от Генриетты, были одеты в обычную одежду.

Генриетта задержалась возле двери. При ее появлении Валиньи встал, в то время как Луи, как ни в чем не бывало, продолжал поглощать пищу.

— Миледи, вы выглядите восхитительно! — не кривя душой произнес де Валиньи, отвешивая ей поклон.

Генриетта в благодарность кивнула головой де Валиньи, а затем устремила взгляд на Луи. Видя, что он по-прежнему не обращает на нее внимания, Генриетта мягко, как могла, обратилась к нему.

— А вы что скажете, граф?

— Я? — Луи, явно не ожидающий этого вопроса, чуть не поперхнулся.

— Ешьте осторожней, — посоветовала Генриетта. Она прошествовала к своему месту и остановилась

возле стула. Она по-прежнему не сводила с него взгляда, и Луи вынужден был подняться со своего места и поклониться миледи.

— Граф, — Генриетта присела в реверансе перед ним и снова заняла выжидательную позицию. Понимая, что от него хотят, Луи весьма неохотно подошел к ней и отодвинул стул от стола. Дождавшись, пока Генриетта встанет за стол — а она совершенно не торопилась — Луи пододвинул стул и лишь после того, как она села, вернулся на свое место.

Генриетта получила истинное наслаждение, глядя на хмурое лицо Луи. «Подожди, — злорадно подумала она, — все твои неприятности впереди!» Она бросила украдкой взгляд и увидела, как вытянулись от изумления лица слуг. Де Валиньи также был удивлен и не скрывал этого. На губах Генриетты появилась обворожительная улыбка. Придав голосу очарование, она обратилась к Луи:

— Дорогой граф, я приняла определенное решение… нет, «дорогой граф» — звучит слишком холодно, я предпочитаю называть вас по имени, например, «мой милый Луи», так, вероятно, лучше звучит?

Луи поперхнулся снова.

— Ешьте осторожно, — снова посоветовала Генриетта и, увидев изумленное лицо Луи, продолжала, — так лучше? Так вот, мой милый Луи, я изменила свое решение и объявляю открыто, что принимаю все ваши ухаживания, так как… — Генриетта сделала паузу и закончила, — принимаю вас в качестве моего жениха.

Под изумленные вздохи окружающих Луи снова поперхнулся.

— Ешьте осторожней, мой милый Луи, я же вас просила, — Генриетта снова очаровательно улыбнулась ему.

Угрюмый вид Луи как нельзя более тешил гордость Генриетты. «Я тебе покажу, мелкий честолюбивый негодяй», — думала Генриетта, замечая, как все сильнее хмурится лицо Луи.

— Вы ничего не скажете вашей дорогой невесте, мой милый Луи?

— Я счастлив, — угрюмо буркнул в ответ Луи.

Отодвинув тарелку, он встал из-за стола и, извинившись, направился к выходу, где его настиг голос Генриетты:

— Я испытываю к вам весьма нежные чувства и, поэтому, не хотела бы разлучаться даже на короткое время.

Не в силах отвечать граф лишь кивнул головой и чуть ли не выскочил из комнаты.

«Получил, мерзавец!» — с новым приступом злорадства подумала Генриетта. Обернувшись к Журдену, она вежливо произнесла:

— Будьте любезны, подайте ужин.

— Сейчас, миледи, — пролепетал Журден и бросился исполнять ее приказание.

«Моя вежливость действует на всех одинаково! — с внутренним удовлетворением отметила про себя Генриетта, — интересно, насколько сильно страдает этот мерзавец?»

А Луи тем временем, обняв один из столбов, служивших подпоркой для крыши конюшни, заливался смехом. Ему понадобилось некоторое время для того, чтобы успокоиться. Проклятье, он едва сдержался, чтобы не расхохотаться в присутствии Генриетты. Луи ожидал, что Генриетта заговорит с ним, но думал, что это будет новая ссора. Он не ожидал от нее подобного поведения, однако сразу догадался, в чем состоит суть игры, которую затеяла Генриетта. «Ну что же, — весело подумал Луи, — не станем огорчать новоиспеченную невесту, и сделаем то, что она ожидает». Луи подошел к стойлу, где стоял его конь, и протянул руку. Конь головой ткнулся ему в ладонь.

Генриетта едва дождалась конца ужина. Сгорая от нетерпения, она поднялась в свои покои. Не обращая внимания на кормилицу, заняла позицию у одного из четырех окон, откуда прекрасно просматривалась конюшня. Поведение Генриетты в который раз удивляло бедную женщину, но, следуя привычке, она ничем не выдала своих чувств.

«Проклятье!» — неожиданно выругалась Генриетта. Она отошла от окна, задула все свечи в комнате, погружая ее в мрак, а затем вернулась на прежнее место. Луна светила очень ярко и, лишь благодаря ей, Жюли различала фигуру Генриетты, замершую в выжидательной позе возле окна.

— Могу я узнать, что происходит?

— Нет! — отрезала Генриетта, не оборачиваясь к кормилице.

В такой позе Генриетта просидела более двух часов и почти разуверилась в том, что задуманное ею удастся, как заметила движение во дворе, а следом ясно различила силуэт Луи, ведущего на поводу своего коня. Он направлялся к воротам, все время озираясь по сторонам.

— Попался, мерзкий развратник! — неожиданно закричала Генриетта, едва до смерти не напугав своим криком бедную женщину.

Генриетта буквально вылетела из комнаты.

— Господи, когда же она выйдет замуж? — пробормотала вслед ей Жюли.

Генриетта еще перед ужином распорядилась приготовить для нее лошадь, и поэтому ей понадобилось всего несколько минут, чтобы выехать вслед за Луи. Она сидела боком на лошади в том же роскошном платье, что и была на ужине, однако, это обстоятельство ничуть ее не смущало. Выехав из ворот, Генриетта уверенно направила бег коня к дому баронессы де Ласси.

Доехав до дома баронессы де Ласси, Луи остановился в ожидании. Меньше всего на свете он желал бы оказаться в постели Жюстины, но создать видимость, что он жаждет этого — необходимо сделать. Наконец, Луи уловил приближающийся топот копыт и в очередной раз удивился тому, до чего предсказуемо вела себя Генриетта. Он подъехал к балкону, затем медленно встал на спину коня, одним прыжком подбросил гибкое тело вверх и зацепился двумя руками за карниз балкона. Именно в этот момент раздался голос Генриетты:

— Меня всегда интересовало, каким образом вы прокрадываетесь к своим любовницам. Теперь я вижу воочию вашу изобретательность. Надеюсь, мой милый Луи, вы не станете осуждать меня за столь внезапное появление.

Вися на карнизе, Луи повернул голову в сторону Генриетты.

— Какими судьбами, дорогая невеста?

— Соскучилась, — со скрытым сарказмом ответила Генриетта, — поискала вас во дворце — не нашла. А потом я подумала о баронессе де Ласси и оказалась права. Надеюсь, вы не станете обижаться на меня, мой милый Луи?

Генриетта взяла его коня под уздцы и, развернувшись, поскакала обратно.

Луп отпустил затекшие руки и мягко приземлился на мостовую. На губах его играла довольная улыбка. Насвистывая, он отправился обратно.

Стоя у окна, Генриетта с ужасом наблюдала, как Луи несли на руках четверо мужчин.

Она бросилась во двор и сразу же подбежала к лежавшему возле парадной двери дворца Луи, лицо которого выглядело весьма бледным.

— Что произошло? — искренне волнуясь, спросила она.

— Всего лишь сломанная нога, — с неприязнью ответил Луи и спросил: — разве не этого вы хотели?

— Нет! — вырвалось у Генриетты.

— Избавьте меня от лжи, миледи.

Луи махнул рукой, и его понесли наверх.

В одном из нижних помещений дворца, где в свободное от работы время собиралась многочисленная дворцовая челядь, шла оживленная беседа. Слуги живо обсуждали резкую перемену в поведении своей хозяйки. Мнений было великое множество, но общее мнение за всех выразил Журден, который заявил:

— Мы должны благодарить графа де Сансера! Лишь благодаря ему миледи изменилась.

Вряд ли кто-нибудь мог возразить против этих слов. Исходя из этого, слуги решили всячески поддерживать графа, их симпатия была на его стороне, потому что он был первым человеком, который не только не отступил перед Генриеттой, но и сумел должным образом проучить эту гордячку Приняв решение, они взялись за дело. В первую очередь следовало позаботиться о графе, вернее, о его ноге. И несмотря на позднее время, несколько слуг отправились в комнату графа для того, чтобы по возможности облегчить его страдания. Было принято решение бессменно находиться у постели графа, он не должен чувствовать никаких неудобств, а заодно они покажут, на чьей стороне их симпатия.

Довольный своим новым положением, Луи растянулся на постели, положив руку под голову. На губах блуждала загадочная улыбка, смысл которой не трудно было понять. «Интересно, — подумал Луи, — как поступит Генриетта, узнав, что я всего лишь притворяюсь? Снова придет в ярость? Или по-прежнему будет прикрываться мнимой смиренностью?» Луи с удивлением смотрел, как в его комнату гуськом вошли четверо слуг, ведомые Журденом. В руках они несли такое количество мазей, тряпок и всего прочего, что наверняка хватило бы на целую армию.

Генриетта, направлявшаяся к Луи, заметила слуг, которые несли все эти вещи, и пришла в расстройство.

— Видимо, ему очень плохо, — решила она, — наверняка, он сейчас сильно страдает, и все по моей вине! Господи, почему я не оставила ему лошадь?

Она хотела наказать Луи, но у нее и мысли не было, что все кончится столь печально.

— Приподнимитесь, монсеньор, — Журден придерживал Луи, который почувствовал угрызения совести оттого, что слуги столь близко к сердцу восприняли его мнимое ранение.

— Право, это лишнее, Журден, — попытался возразить Луи, но все же ему пришлось приподняться, даже изобразить некую гримасу на лице, пока с него стягивали всю верхнюю одежду.

Затем под его голову подложили дюжину подушек, чтобы ему удобнее было полулежать в постели. Он чувствовал себя довольно хорошо и не смог удержаться от улыбки, когда молоденькая горничная с густой краской на лице принялась расстегивать ему штаны.

— Что здесь происходит?

Горничная резко выпрямилась, со страхом вглядываясь в каменное лицо Генриетты. Остальные, включая Журдена, опустили молчаливо головы. Луи пришел им на выручку.

— Ваши слуги, миледи, пытаются облегчить мои страдания, за что я им крайне благодарен.

Луи тут же получил признательные взгляды от всех слуг.

«Спокойствие», — внушала себе Генриетта, стараясь забыть, как видела горничную, пытающуюся стащить с Луи штаны.

— Примите и мою благодарность за заботу о моем женихе, — стараясь говорить как можно мягче, произнесла Генриетта, — однако не стоит столь рьяно усердствовать над моим дорогим Луи, к тому же я и сама в состоянии окружить его заботой.

Генриетта, как могла, нежно посмотрела на Луи.

— В самом деле? — переспросил донельзя довольным голосом Луи. — Ну что ж, я, пожалуй, воспользуюсь вашей добротой, дорогая невеста, если вы действительно готовы помочь страждущему.

«Он не верит в мои благие намерения, — поняла Генриетта, — еще бы, после того, что случилось! Но уличить ее перед слугами ему не удастся».

— Все, что угодно, мой милый Луи!

— Я обязательно воспользуюсь вашим щедрым предложением!

Многозначительная улыбка Луи повергла ее в ужас, но следующие слова…

— А для начала вы не могли бы закончить то, что начала это милое создание?

«Что он имеет в виду?» — подумала Генриетта, но заметив, с каким испугом смотрят на нее все слуги, внезапно все поняла. «Да как он смеет?» — Генриетта гневно посмотрела на Луи, но сразу же наткнулась на его насмешливую улыбку. «Вот ты и попалась», — говорил его взгляд. «Ошибаешься, мой милый Луи». Генриетта подошла к нему.

— Вы готовы, мой милый Луи?

— А вы сомневаетесь?

— Нисколько!.. Мерзавец! — второе слово Генриетта добавила мысленно.

Взявшись двумя руками за его штаны, Генриетта молила бога только об одном, чтобы под ними оказалась хоть какая-то одежда. Руки дрожали, но тем не менее Генриетта справилась с задачей, при этом испустив вздох облегчения. На Луи были одеты короткие подштанники.

— Милейший, — обратился к одному из слуг Луи, — у вас в руках мазь?

Слуга взглянул на графа, потом на содержание глиняного горшка, который держал в руке, и только потом утвердительно ответил.

— Передайте, пожалуйста, миледи.

Слуга безропотно подчинился. Приняв мазь, Генриетта с раздражением посмотрела на Луи.

— Правая нога, моя дорогая, — подсказал ей Луи. Он от всей души наслаждался этими мгновениями

и не скрывал своих чувств. Генриетта не могла отступать. Она макнула пальцы в сероватое вещество и нанесла его на правую «пострадавшую» ногу Луп.

— Разве так заботится о своем будущем супруге любящая невеста?

Генриетта мысленно в который раз говорила: «Убраться ему к дьяволу!», но в слух ничего не произнесла.

— Присядьте на мою постель, дорогая невеста. Дождавшись, пока Генриетта выполнила его просьбу, Луп с огоньками, сверкавшими в глазах, продолжал:

— А теперь положите мою ногу на свои колени, дорогая невеста. Вот так, отлично, — Луи одобрительно закивал, когда Генриетта так же молча выполнила его просьбу. — А теперь, будьте добры, дорогая невеста…

Но Генриетта, не дождавшись его слов, уже покрывала ногу от ступни до колена густым слоем мази. Луи ожидал каких-то резких движений, неприятных ощущений, но Генриетта на редкость бережно обращалась с его ногой.

Все это время слуги с ошеломленными лицами следили за происходящим. Луи подал им незаметный знак, прося покинуть комнату. Те поняли и, прежде чем уйти, кинули на Луи восхищенные взгляды.

Они остались наедине.

— Вряд ли стоило щадить мое самолюбие после того, что вы уже сделали, — не прерывая своих движений, обронила Генриетта.

— Так вы заметили? — Я не слепая!

— Не сомневаюсь! — с готовностью ответил Луи. — Иначе бы не стали преследовать меня с такой настойчивостью.

Генриетта звонко рассмеялась. В одно мгновение ее лицо преобразилось. Оно излучало неприкрытую нежность.

— Рад, что сумел рассмешить вас, — насупился Луп.

— Перестаньте дуться, Луи, — мягко произнесла Генриетта, — просто я вспомнила, как вы висели на балконе, когда я уводила у вас коня.

Генриетта снова рассмеялась, и Луи невольно последовал ее примеру, но по другой причине.

— Похоже, Генриетта, у вас входит в привычку лишать меня коня!

— Вы это заслужили, целиком и полностью!

— Возможно, — не стал отрицать Луи, — но скажите на милость, чем мне еще заняться в этой унылой провинции?

Генриетта бросила укоризненный взгляд на Луи.

— А разве… разве со мной вам скучно?

— Все, что угодно, только не это!

Луи рассмеялся. Генриетта улыбнулась в ответ.

— И все же, Луи, вы не ответили на мой вопрос: мое общество вам неприятно?

Почувствовав в словах Генриетты искренность, Луи рискнул ответить откровенно:

— Нет, при условии, что вы будете такой, как сейчас! К тому же не забывайте, Генриетта, всю прошлую неделю вы лишали меня вашего общества.

Ни он, ни она не замечали, как называли друг друга по имени, без колкостей. Генриетта сосредоточенно массировала ему ногу, и Луи начал чувствовать охватывающее его возбуждение. Генриетта, сама того не сознавая, передавала ему свои чувства через прикосновения. Когда она заговорила, в ее голосе звучала нерешительность.

— Луи, могу я задать вам один непростой вопрос?

— Все, что угодно, Генриетта!

— Почему вы столь рьяно стремитесь к своим любовницам? Что это для вас? Утверждение своего достоинства или превосходства? А может, собственной неотразимости?

— Причина одна, Генриетта. Я еще не нашел женщину, которая завладеет моим сердцем. Но я рад, что вы находите меня неотразимым, — тихо закончил Луи.

— Вы красивы, очень, — стараясь не глядеть в его сторону, сказала Генриетта, — и вы сами это знаете. Но если бы такая женщина нашлась…

«Она уже нашлась» — хотелось ответить Луи, но он не мог, потому что боялся испугать Генриетту. Услышав признание, она могла просто отвернуться от него, ибо всегда была непредсказуемой.

— Если я встречу ее, мои похождения закончатся.

Это не тот ответ, который хотела услышать Генриетта, но все же она осмысливала услышанное. И хотя разум твердил ей, что перед ней обманщик, подлец, тело призывало к немедленным действиям. И Генриетта поняла, что не в состоянии бороться с ним.

— Прости меня, Луи, — неожиданно произнесла Генриетта, — в тот день я… я обидела тебя. На самом деле я так не думала, нет. Это действительно было прекрасно, но я не понимала.

— А теперь? — вырвалось у Луп.

Вместо ответа Генриетта устремила взгляд своих глаз на Луи, которого мгновенно охватил бурлящий поток страсти при виде чувств, отражавшихся в глазах Генриетты. Генриетта положила руки на обнаженную грудь Луи и медленно, плавными движениями стала гладить его.

— Генриетта! — тяжело выдохнул Луи.

В ответ она начала губами касаться тех мест, где только что побывали ее руки. Постепенно ритм движений ускорялся и вскоре поцелуи Генриетты стали лихорадочными, словно она не могла насытиться им.

— Генриетта! — только и мог повторять Луи.

Она полностью руководила всем, что происходило, а ею руководили чувства — дикие и необузданные. Все тело Луи горело от ее поцелуев. Его не раз подмывало вскочить и повалить Генриетту, но так приятно было чувствовать ее ласки! Через минуту она оторвалась от него и встала во весь рост перед ним. Глубокое разочарование овладело Луи. Он, не мигая, смотрел на Генриетту. А та не сводила взгляда с большой выпуклости между ног Луп. Теперь она явно представляла, что там находится. Еще мгновение и она начала раздеваться. Луи ни за какие блага в мире не отказался бы от этого зрелища. Скинув свою одежду в беспорядке на пол, Генриетта без малейшего стеснения предстала его пылающему взгляду.

— Какая красота! — в сильном восхищении выдохнул Луи.

И с вожделением оглядывал стройные контуры бедер, красивые ноги, грудь, которая идеально сочеталась с плоским животом; а вид сосредоточия ее женственности подействовал словно раскаленная лава.

Генриетта неотрывно смотрела, как увеличивается выпуклость, ее тело горело и требовало немедленных действий.

Она легла на постель и, устремив полный страсти взгляд на Луп, прошептала:

— Люби меня, Луи! Люби, пожалуйста!

Луи со стоном обрушил на нее град поцелуев, покрывая ими все тело, от кончиков пальцев до шеи. Генриетта стонала и извивалась, цепляясь руками за него. Оба совершенно перестали осознавать происходящее.

— Еще и еще, — твердил себе Луи, не в состоянии насытиться прекрасным телом Генриетты.

Он почти обезумел от страсти.

— Сейчас, — шептала Генриетта, — сейчас, Луи!

Не слушая ее, Луи повернул Генриетту на живот и стал целовать спину, затем опустился к нежным розовым ягодицам и прижался к ним губами. Рука Луи все время гладила ноги Генриетты.

— Сейчас, сейчас, — повторяла Генриетта, стоная. — Что-сейчас?

Луи вернул ее в прежнее положение и, раскрыв ноги, начал покрывать поцелуями внутреннюю сторону бедра.

— Возьми меня, возьми меня!!! — чуть ли не умоляла Генриетта.

— Ты — моя, только моя! Мы поженимся, Генриетта!

— Нет, Луп, я не буду твоей женой! Я не люблю тебя! Но любовницей — стану, потому что мое тело жаждет твоих прикосновений.

Генриетта обхватила голову Луи.

— Пожалуйста, Луи, я хочу тебя, очень!

— Одна проблема, миледи! Я не желаю вас!

Луп оторвался от Генриетты и с каменным лицом уставился в потолок.

Дрожа от неутоленной страсти, Генриетта растерянно смотрела на него.

— Я тебя расстроила? Если так, то прошу прощения, я не хотела тебе лгать. Я действительно не люблю тебя, но как любовники…

— Оставьте меня, миледи! — гневно закричал на нее Луи. — У меня разболелась нога и я хочу остаться один.

— Не понимаю, — пролепетала Генриетта.

— Уйди, Генриетта, ради бога, оставь меня!

Луи пытался не показать, какую боль причинили ему слова Генриетты. Он ни разу не повернулся в ее сторону, пока она одевалась, он даже не ответил, когда Генриетта пожелала ему спокойной ночи.

«А я хотел признаться ей в любви, глупец! — рассердился на себя самого Луи. — Она не готова принять мои чувства, как не готова открыть свои».

Но ее тело принадлежит ему! Сколько же пройдет времени, прежде чем Генриетта признается ему в любви?