Глава 15

Король Франции внимательно перечитывал послание своего секретаря. Он находился в своем кабинете. На столе, за которым он сидел, стояли два серебряных светильника, которые отбрасывали тень на одну из стен. Прочитав послание, король, к великой своей досаде, так и не пришел к определенному выводу. Он не мог решить, в каком направлении двигаются отношения его племянницы и графа. Единственная мысль, которая пришла в голову — это некая игра, затеянная графом, который пытается избавиться от навязываемого ему брака. Ничем другим король не мог объяснить происходящее.

Стук в дверь заставил его оторваться от мыслей. Герцоги Орлеанский и Бурбонскпй сразу заметили задумчивость короля и, немного обеспокоенные, сели на указанные королем кресла.

— Итак, монсеньоры, — негромко заговорил король, — я прихожу к мысли, что настало время нашего личного вмешательства в ход задуманного нами предприятия.

— Новости?

В ответ на вопросительный взгляд брата король кивнул головой.

— И весьма непонятные. Начну с того, что известно всему Орлеану. Чуть ли не добрая половина города была свидетелем безобразной сцены, в которой главную роль взяла на себя, к сожалению, моя племянница.

Герцог Орлеанский сильно побледнел, герцог Бурбонскпй пробормотал под нос проклятия.

— Генриетта, — продолжал король, — гналась верхом за графом и при этом стреляла в него из арбалета. Возмутительное поведение моей племянницы не находит оправдания.

— Сир, я требую немедленного возвращения моего племянника, — немного резковато заявил герцог Бурбон-ский, — эта девица опасна, вы сами видите, мы не можем допустить…

— Моя дочь не опасна, — огрызнулся герцог Орлеанский, — видимо, этот негодяй довел ее до такого состояния.

— Вы употребили слово «негодяй» в отношении моего племянника? Или мне показалось? — грозно сдвинув брови, поинтересовался герцог Бурбонскпй.

— А что вы скажете насчет «опасной девицы»? — парировал герцог Орлеанский.

— Может, мне следует уйти? — в свою очередь поинтересовался король.

— Ваше величество! — оба герцога встали и поклонились, принося тем самым извинения за свою несдержанность.

— Садитесь, — пригласил король, — я не стану продолжать, так как имею небезосновательные подозрения, что, услышав дальнейшее, вы устроите дуэль!

— Так плохо? — в свою очередь побледнел герцог Бурбонскпй и почти с ужасом спросил. — Она убила его?

— Генриетта поскакала за графом. Они выехали за город, а через несколько часов Генриетта вернулась одна, ведя под уздцы лошадь графа.

— Господи Иисусе, — оба герцога привстали, не сводя немигающего взгляда с короля.

— Графа не было три дня, а когда он появился — был чрезвычайно пьян.

— Слава богу! — оба герцога с облегчением вернулись на места.

— Никто не знает, что произошло во время, так скажем, «охоты» Генриетты за графом, но все явственно видели, в каком расстройстве находилась Генриетта во время его отсутствия. Как пишет мой секретарь, она ежеминутно спрашивала слуг о графе. Однако, едва он появился, они вновь поссорились, и, наконец, самое важное, — король сделал паузу и выразительно посмотрел на обоих, — после ссоры граф отправился в опочивальню Генриетты. Он пробыл там долго и… в общем, секретарю стало известно о некой пикантной сцене, свидетельницей которой стала одна из служанок. Герцог Орлеанский побагровел:

— Надеюсь, он не посмел.

— А что ты ожидал, пуская волка в курятник? — герцог Бурбонский от души расхохотался.

— Ты…

— Я склонен согласиться с герцогом, — перебил брата король, — это была ваша идея, поэтому возможные… гм… неудобства, возникающие в процессе развития событий, целиком ваша вина.

Герцог Орлеанский встал и резко произнес:

— Я немедленно отправляюсь домой!

— Не поздновато ли, — насмешливо спросил герцог Бурбонский, — герцог?

— Герцог!

— Прекратите! — приказал им король. — Мы отправляемся все вместе и там решим, как следует поступить далее. Будьте готовы отправиться в путь, монсеньоры. Даю слово, что скоро мы увидим развязку этой истории.

Впервые за многолетнюю дружбу с Луп, де Валиньи не мог разобраться в его чувствах, в его поведении. Луи как бы отгородился от всех, в том числе и от него. Он перестал шутить, почти не улыбался, проводил дни в полном одиночестве, слоняясь по городу или обследуя многочисленные комнаты дворца.

Как ни ломал голову де Валиньи, он так и не смог понять причину необычного состояния своего друга. А причина, на самом деле, была совершенно очевидна, и заключалась она в одном — в Генриетте.

Луи чувствовал, что она волнует его все больше и больше. Мысли о ней неотвязно преследовали его. «Какая ирония судьбы! — невесело думал Луи. — Я впервые по-настоящему влюбился и оказался отвергнутым… Не совсем», — тут же поправил себя Луи, он почти не сомневался, что Генриетта любит его, но любит, не сознавая этого. Он ясно видел ее чувства, когда Генриетта разговаривала с ним сердцем, но в ту минуту, когда ею управлял разум, она становилась холодной и отчужденной. Луи не знал, сможет ли он изменить подобное отношение Генриетты. Он знал одно: он должен помочь ей понять собственные чувства и тогда… Все тело Луи напряглось, когда он представил в своем воображении Генриетту, полуобнаженную, ласкающую его в спальне. Впервые Луп потерял способность думать. Генриетта вызвала у него такие чувства, о которых он и не подозревал, насколько все произошедшее было прекрасным. Еще немного и он признался бы ей в любви. Но ее слова — Луи помрачнел, вспоминая ее обвинения. «Неужели она действительно считает, будто я использовал ее? Как она может так думать?» Но беда в том, что Луи абсолютно не понимал, каким образом переубедить ее. Слова Генриетты, брошенные ему в лицо тем утром, оскорбили его до глубины души. Первые два дня он думал, что обязан выкинуть ее из головы, но впоследствии, мельком встречаясь с ней и глядя на нее, Луи понимал, что все сильнее влюбляется в нее. И тем тяжелее становилось у него на душе. Они больше недели не разговаривали друг с другом. И это обстоятельство угнетало Луи едва ли не больше, чем навязчивость бывших любовниц.

«Любовница», — Луи чувствовал, что его страсть может утолить лишь одна женщина — Генриетта!

После того, что он испытал рядом с ней, он не сможет лечь в постель с другой.

«Эта ведьма околдовала меня!» — неожиданно весело подумал Луи. Но именно о такой женщине он мечтал всю жизнь, и когда, наконец, встретил ее, не собирается отказываться от нее ни за что на свете. Но как добиться ее любви? Вернее, как сделать, чтобы она призналась в своей любви к нему?

Луи бросил короткий взгляд на мирно пасущегося невдалеке коня. Он сам сидел, подогнув колени, вблизи растущих деревьев на зеленой траве. Впереди плескалась Лаура, умиротворяя душу своим великолепием. Это было именно то место, где его оставила Генриетта, и где впервые он осознал, что любит ее. Луи оторвал травинку и положил в рот. Неторопливо пережевывая травинку, он снова вернулся к своим мыслям. Он пытался найти ответ на свой вопрос. Одно Луи знал точно: так, как он вел себя всю эту неделю, только отдалило его от Генриетты, а это никаким образом допускать нельзя. «Следует расшевелить Генриетту, а для этого необходимо вызвать ее на ссору, — неожиданно подумал Луи, — ведь именно ссоры открывают истинные чувства!» Луи хлопнул себя по лбу.

— Проклятье! Ну разве можно быть таким идиотом? Вместо того, чтобы действовать, я веду себя как последний слюнтяй! Сколько раз я прорывал оборону, выстраиваемую передо мной ревнивыми мужьями, а сейчас, когда дело касается моего счастья, моей жизни — я сдаюсь?

— Никогда! — тут же ответил себе Луи. На его губах появилась мягкая улыбка.

— Ну что ж, Генриетта, раз ты решила возвести оборону против моего вторжения, я сокрушу ее и завоюю тебя, чего бы это мне ни стоило! Будь все неладно, никаких компромиссов, никаких переговоров, от тебя я приму лишь безоговорочное поражение! И пусть я зовусь не Сансером, если этого не случится!

Приняв решение немедленно атаковать бастион Генриетты, Луи почувствовал прилив сил и пришел в прекрасное расположение духа, чего с ним не было с самого приезда в Орлеан.

Луи поднялся с травы и неожиданно весело рассмеялся, пугая стаи птиц, которые преспокойно сидели на деревьях рядом с ним. Луи проследил взглядом за полетом птиц и вдруг заметил край светло-коричневого костюма, а чуть дальше — оседланную лошадь. Сердце забилось сильнее.

— Это наверняка была Генриетта!

Луи узнал костюм и ее любимую лошадь. Он не видел лица Генриетты, но был уверен, что это она прячется за деревом и следит за ним.

— Что ж, — прошептал Луи, делая вид, что не заметил Генриетту, — пора начинать военные действия!

Медленными, плавными движениями он сбросил одежду и на мгновение подставил обнаженное тело теплым солнечным лучам, а затем неожиданно свистнув, побежал к реке.

Конь вначале поднял голову, настороженно оглядевшись, но увидев бегущего хозяина, помчался за ним. Луи с разбега нырнул в воды Лауры и поплыл.

А в это время, спрятавшаяся за одним из деревьев, Генриетта неотрывно следила за Луи. Все ее лицо горело от охвативших ее чувств. Она думала, что забыла, какие чувства вызывает у нее Луи. Однако вид обнаженного тела Луи показал ей, как сильно она ошибалась. Генриетта сама не понимала, какое чувство привело ее в это место, и меньше всего она ожидала увидеть здесь Луи. Она не смогла объяснить факт, что оба, не сговариваясь, приехали на это место. Всю эту неделю Генриетта внушала себе, что случившееся ничто иное, как уловка Луи. Недаром же он сыскал славу неотразимого любовника! Вероятно, он известными ему ухищрениями затащил ее в свои сети. Но сейчас, сейчас он даже не подозревает о ее присутствии, а она, тем не менее, едва сдерживается, чтобы не броситься к нему.

— Это чересчур, — решила Генриетта, — так не может продолжаться.

Она попыталась унять громкостучавшее сердце и, ценой огромного усилия, отвернулась. Отвернувшись, Генриетта медленно побрела к своей лошади. Ноги почти не повиновались ей — так сильно было желание остаться здесь! Но она не могла, не должна.

Она села в седло, стараясь не оглядываться в сторону реки, но услышав заливистый смех Луи, невольно повернула голову, и увидела, как Луи хохочет, плеская руками воду на своего коня, который в ответ норовит укусить его. И всадник, и лошадь настолько гармонично смотрелись, что Генриетте пришла мысль о том, что ничего прекраснее она в своей жизни не видела.

Все прежние мысли с новой силой обрушились на Генриетту и для того чтобы разобраться в них, она направила лошадь в глубь леса. Меньше всего она хотела встретиться с Луи. Она боялась, что выдаст свои чувства, которые, как она считала, унижают ее. Она решила дождаться ухода Луи, и только после этого уехать.

— И самое важное, — напомнила себе Генриетта, — я не должна разговаривать с ним, иначе только бог знает, что может произойти!

Луи видел, как Генриетта уехала, но она направилась не в сторону дворца. «Следовательно, ждет, пока уеду я, — сообразил Луи, — ну что же, не будем ее огорчать». Выйдя из воды, он обтер тело, быстро оделся и, вскочив на коня, поскакал.

Услышав конский топот, Генриетта облегченно вздохнула. Но почему-то на душе становилось все тяжелее. За поворотом мелькнул силуэт Луи. Тяжело вздохнув, Генриетта направила лошадь во дворец.

Луи же зря времени не терял. Въехав в Орлеан, он прямиком отправился к баронессе де Лассп, благо ее дом находился по пути во дворец. Не обращая внимания на прохожих, которые глазели на него, Луи привязал коня возле дома и уверенно вошел внутрь.

Окружающие мало интересовали Генриетту, она ехала, погруженная в раздумья. Почему-то на нее неприятно подействовал смех Луи. Она надеялась, что он страдает от того, что она оттолкнула его, и это чувство приносило ей необычное облегчение. По крайней мере, всю эту неделю он таким и казался. «А может, он смеется из-за того, что сильно расстроен?» — подумала Генриет-

та и тут увидела коня Луи. Генриетта прекрасно знала, чей это дом — баронессы де Ласси — Генриетта выплюнула эти слова, и в ту же минуту до нее донесся голос Жюстины — дочери баронессы. Она ясно различила в голосе кокетство.

— Вы полны очарования и загадок, граф! Признаюсь, мне не терпится узнать хотя бы некоторые из них. Мне весьма приятно общаться с вами. Вы прекрасный собеседник и знаете очень много интересных историй, которые я с удовольствием послушала бы в любое время.

«Мерзавка!» — подумала Генриетта, услышав недвусмысленный намек Жюстины. Вслед за ней раздался голос Луи, а вскоре они оба показались в дверях. Генриетта стояла как бы в стороне и видела, что ее не замечают.

— Милая Жюстина, — говорил тем временем граф своим нежным голосом, — вы не представляете, до чего прелестны. Время, проведенное рядом с вамп, летит совершенно незаметно, в особенности после того, что мне приходится терпеть во дворце этой особы.

— Бедняга, — сочувственно произнесла Жюстина, — мне ли не знать, какой невыносимой может быть герцогиня Орлеанская?

— Вы правы, дорогая Жюстина, — поддакнул ей Луп, — эта особа совершенно неуправляема и обладает отвратительными манерами. Подумать только, она имела наглость упрекнуть меня в том, что я вел себя неподобающим образом, словом, вела себя как сварливая жена, но что еще хуже, — Луи понизил голос до шепота и Генриетте пришлось напрячь слух, чтобы услышать продолжение разговора, — так вот, эта особа всячески преследовала меня. Едва мы оставались одни, как она бросалась мне на шею и требовала, чтобы я ласкал ее в то время, как сама непрестанно целовала меня. Фу, отвратительно вспоминать! Ведьма, она думает, что мне нравятся ее ласки, хотя на самом деле я терпеть не могу Генриетту. Вот и пришлось изобразить пикантную сцену, а затем сделать вид, что оскорблен, и удалиться.

Генриетта пошарила рукой возле седла, но арбалета на месте не было. Тем временем Луи вдохновленно продолжал:

— Теперь я делаю вид, что опечален ее отношением ко мне, в итоге это принесло необходимое мне спокойствие. Эта несносная особа перестала донимать меня своими глупыми разговорами, и слава богу!

— Но почему же вы женитесь, граф?

— Приданое, милая Жюстина! Герцог Орлеанский назвал мне такую сумму! К тому же со временем я смогу получить титул герцога Орлеанского, и ко всему прочему, я собираюсь вести прежнюю жизнь, отнюдь не монашескую! — Луи улыбнулся Жюстине довольной улыбкой.

— Вы неподражаемы, граф!

Луи поцеловал руку Жюстины и легко вскочил в седло. Попрощавшись взмахом руки, Луи напоследок бросил Жюстине:

— Нынче жаркие ночи, Жюстина! Примите совет друга — держите окна открытыми!

Луи пришпорил коня и поскакал в сторону дворца. Помахав ему вслед рукой, Жюстина вошла в дом.

Сказать, что Генриетта была в ярости, значит почти не выразить ее чувств, которые владели ею со страшной силой. «Так вот, что ты задумал, подлое существо, — с ненавистью думала Генриетта, — получить меня, мое имя, мои деньги, а потом перед всеми посмеяться надо мной? Погоди, мерзавец, ты еще не понимаешь, с каким противником имеешь дело!» Сделав для себя определенные выводы и, как ни странно, придя в отличное расположение духа, она направила коня во дворец.