Глава 17

Вернувшись в свои покои, Генриетта с помощью горничной переоделась в ночную рубашку Затем она отослала горничную и, открыв выходящее на пруд окно, уставилась на полную луну. В голове сразу возник вопрос: почему Луп прогнал ее? Ведь он чувствовал то же самое, что и она. Генриетта видела это и чувствовала. Сама она до сих пор дрожала, ибо чувства, владевшие ею, еще не оставили ее.

Что его могло рассердить? Неужели ее слова? Но какие именно? Она сказала, что не любит его. «Возможно, они», — с робкой надеждой подумала Генриетта, но тут же отвергла эту мысль. Она сама слышала, как он отзывался о ней и о браке. Что ему нужно Генриетта прекрасно осознавала, следовательно, его разозлило ее нежелание выходить за него замуж. Это был единственный объяснимый ответ из всех, что приходили ей в голову. Генриетта рассердилась на себя, на свою несдержанность. Она собиралась сказать о своем нежелании выходить за него замуж в самом конце, когда Луи уверует в то, что они поженятся. Это явилось бы справедливым наказанием за его коварные планы. Но несмотря на все коварство, Генриетта испытывала к Луи непреодолимую страсть. Она поняла, что не сможет расстаться с Луп, не познав полноты любви. И почему-то не сомневалась, что именно он в состоянии подарить полноту чувств, и сегодняшние события явились тому бесспорным подтверждением.

Генриетта почувствовала, как бурно вздымается ее грудь и как сильно застучало сердце при одном воспо-

минании о пережитых мгновениях. Что бы ни случилось, Генриетта не сомневалась, что Луи единственный мужчина в ее жизни. Она нетерпимо относилась ко всем мужчинам, но ему каким-то образом удалось внушить ей далеко не безобидные чувства. Но что же ей делать? Она жаждет его объятий больше всего на свете, а он не желает ее. Может, выйти за него замуж и потворствовать его гнусным планам? Генриетта сразу же отбросила эту мысль. Да, она получит Луи, но едва пройдут первые дни, он бросит ее и вернется к своим любовницам. А этого Генриетта вынести не сможет. Да, она сейчас может возненавидеть любую женщину, которая просто посмотрит на Луи. Что же будет после свадьбы? Страдания и унижение! Нет, она должна преодолеть влечение к Луп, тем более, что он отвергает ее. «А, кстати, почему он отверг меня? — неожиданно подумала Генриетта. — Ведь на брак его решение никоим образом не повлияло, скорее помогло бы ему в осуществлении своей цели. Он отказался от преимущества, которое я неосознанно дала ему в руки, но во имя чего? — Сердце Генриетты кольнула слабая надежда. — А если Луи любит меня? Ведь до сих пор он не отказывался ни от одной женщины, а от меня отказался! Не потому ли, что его ранили мои слова? — Генриетта запуталась сама в себе, но последнее предположение наполнило ее счастьем. Она тихо засмеялась. — А если Луи не притворялся, если он ее любит? Приятно было бы знать, что знаменитый граф де Сансер потерял голову от любви к ней и отверг всех женщин во имя нее, нее одной! Боже! Как прекрасно это звучит! — мечтательно прошептала Генриетта. — Луи любит меня!»

Генриетта сама не заметила, как глаза начали слипаться. Положив руки на подоконник, она уснула с этой чудесной мыслью.

Сквозь сон Генриетта услышала веселое щебетание птиц. Она улыбнулась и открыла глаза. Строй ровных солнечных лучей проникал в ее комнату. Она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Кинув взгляд на пруд, она увидела четырех слуг, которые несли Луи по дорожке к пруду.

— Мой милый Луи, — с любовью произнесла Генриетта, — прости меня, что я невольно причинила тебе боль. Я буду днями и ночами ухаживать за тобой, пока твоя нога не заживет.

— Осторожнее, осторожнее, — до Генриетты донесся голос Журдена.

Она увидела, как Луи усадили на скамейке у пруда ее слуги, а затем удалились, оставив его одного. Генриетта мягко улыбнулась, глядя, как Луи потягивается всем телом.

— Как он красив и…

Генриетта застыла у окна при виде того, как Луи встал со скамейки и, без малейшего намека на боль в ноге, спокойно прошелся по дорожке, затем вернулся обратно и попрыгал на «сломанной» ноге, при этом весело смеялся. До Генриетты донесся его голос:

— Неужели все женщины тупы, как коровы?

Луи разделся, с разбега прыгнул в воду и поплыл.

— Мерзавец! — в бешенстве крикнула Генриетта, — как я могла верить этому обманщику!

Через несколько минут она уже подбегала к пруду.

Подплывая к берегу, Луи увидел Генриетту. Нащупав под ногами землю, он встал. Вода доходила ему до пояса. «Боже, да она в ярости!» — усмехаясь, подумал Луи.

— Не смейте усмехаться, вы — подлый обманщик, развратное чудовище и…

— Мерзкий граф, негодяй и все прочее, — закончил за нее Луи. — А я-то гадал: насколько хватит вашего мнимого смирения.

— Как вы могли? — не слушая его, возмущенно произнесла Генриетта, — я искренне переживала за вас, считала себя виновной в том, что произошло с вами, а вы… вы в это время преспокойно издевались надо мной! «Сядь на постель, милая, положи мою ногу на свои колени», — передразнила его Генриетта, — есть ли у вашей мерзкой изобретательности предел? Стыдитесь!

— Стыдиться? — глядя на нее в упор, спросил Луи. — А как насчет вас, дорогая невеста?

— Что вы имеете в виду? — Генриетта гордо вскинула голову.

— Вашу попытку использовать мое беспомощное положение. Вы так смотрели на некоторые части моего тела, что меня так и подмывало выполнить просьбу, высказанную вамп в прошлый раз, — голос Луп звучал насмешливо.

— Ах, ты! — Генриетта задохнулась от бешенства. Она оглянулась в поисках предмета, который могла бы запустить в его насмешливое лицо.

— Может, для разнообразия, попытаетесь меня утопить? — насмешливо посоветовал ей Луи.

— Прекрасная мысль!

Не раздумывая над последствиями, Генриетта в одежде вошла в воду. Она подошла к Луп и наотмашь влепила ему пощечину, затем вторую, третью. Луп не пытался ее остановить. Он по-прежнему улыбался, но это была другая улыбка.

— Ты не злишься? — удивленно уставившись на него, спросила Генриетта.

— Нет, — мягко ответил Луи, завораживая ее своим взглядом.

— Почему?

— Наверное, потому, что вижу, как тебе хочется поцеловать меня — ты смотришь все время на мои губы!

— Неправда, я не стану целовать такого обманщика!

— Может, заключим пари, миледи?

Генриетта отрицательно покачала головой. С губ слетел едва слышный шепот:

— Нет, я все равно проиграю! Луи напрягся всем телом.

— Что со мной происходит, Господи! Я ненавижу тебя, но… но… когда ты рядом…

Генриетта медленно приблизила свои губы к губам Луи, а затем, отбросив всякий стыд и повинуясь только инстинкту, обняла его, смешивая свое дыханье с дыханьем Луи. Генриетта целовала Луи в губы долго и нежно. Едва она почувствовала ответ Луи, и в ее груди что-то вспыхнуло. Она взяла двумя руками Луи за голову и став на цыпочки, покрыла его лицо поцелуями. Не останавливаясь на этом, она стала целовать его грудь, не замечая, что Луи не только не отвечает, но и смотрит куда-то в сторону. Оторвавшись от груди, Генриетта вновь припала к его губам, покрывая их быстрыми легкими поцелуями. Луи попытался остановить ее, но Генриетта решительно воспротивилась. Ее голос прозвучал громко и непреклонно:

— На этот раз тебе меня не остановить! Я хочу тебя, Луи, хочу больше всего на свете!

— Может, вначале обернешься назад, Генриетта, за нами наблюдают.

— Наплевать, — полным страсти голосом отозвалась Генриетта, вновь потянувшись к его губам.

— Даже если это король Франции?

Генриетта осознала услышанное, едва ее губы коснулись губ Луи. Она медленно отстранилась от него и очень медленно повернулась назад и сразу же испустила крик испуга. В нескольких шагах от них на берегу стояли три человека. Король Франции, на губах которого блуждала довольная улыбка, герцог Бурбонский, который едва сдерживался, чтобы не расхохотаться, и герцог Орлеанский с таким видом, будто его схватил столбняк.

— Простите, ваше величество, — едва пролепетала Генриетта, пытаясь сделать реверанс в воде.

— Полагаю, монсеньоры, — весело заметил король, — дела обстоят не так плохо, как мы предполагали. Пойдемте, дадим им немного времени, дабы они привели себя в должный вид. — Король, не выдержав, расхохотался.

Герцог Бурбонский — вслед за ним. Они повернулись и, хохоча, зашагали к выходу.

— Боже, Генриетта!

В этих двух словах герцог Орлеанский выразил все чувства, которые владели им в эту минуту, а затем бросился догонять его величество.

После их ухода Луи повернул к себе голову Генриетты и легонько коснулся ее губ.

— Не расстраивайся, милая, — утешал он ее, — как будущие супруги мы можем позволить себе все, что угодно.

— Никогда! — отрезала Генриетта и, повернувшись, вышла из воды.

Луи осуждающе покачал головой ей вслед.

Дворец охватила настоящая лихорадка. Все слуги беспрестанно сновали взад и вперед, устраивая комнаты для королевских придворных. Коридоры дворца наполнили придворные. Создавая небольшие группы, рьяно обсуждали всяческие сплетни.

Оставим придворных на некоторое время и вернемся к Генриетте, которая тщательным образом готовилась к своему первому выходу в свет.

— Я им покажу, — бормотала она, пока ее гардеробом занимались две горничные, — они нарочно устроили эту смешную сцену для того, чтобы вынудить меня к замужеству.

При этом она упускала одну немаловажную деталь, а именно, что никто иной, как она сама являлась инициатором небезызвестных событий.

Тем временем Луи приводил себя в надлежащий вид. Прекрасно одетый, в длинных черных сапогах, с атласной перевязью поверх расшитого драгоценными нитками камзола, на котором висела шпага. С обнаженной головой, по которой спускались длинные волнистые черные волосы, и непокорным взглядом он вышел из своей комнаты.

Перебрасываясь обменом слов и переходя от одной группы придворных к другой, он спустился на второй этаж, где вскоре должно было состояться пиршество в честь прибытия королевской особы. Через открытые двери, возле которых стояла большая группа придворных, Луп увидел накрытые разнообразной едой столы.

Один из них стоял в центре, отдельно от других. Возле него стояло огромное кресло. «Для короля», — подумал Луи. Он рассеянно озирался по сторонам, когда услышал голос своего дяди. Увидев его в дверях одной из комнат, прилегающих к залу, Луи направился туда.

Герцог Бурбонскпй пропустил племянника, затем вошел сам и закрыл за собой дверь. Они находились в кабинете герцога Орлеанского. Он сам поднялся навстречу Луп, который ответил ему поклоном.

— Итак, молодой человек, после того, что мы видели, у меня лишь один вопрос к вам, — голос звучал негромко, но с явной угрозой, — вы намерены жениться на моей дочери?

— Надеюсь, вы не вините меня в произошедшем, монсеньор? — вежливым голосом спросил Луи.

— Виню, — резко ответил герцог Орлеанский, — представляю, до чего вы довели мою бедную девочку, раз она, потеряв стыд, бросилась в ваши объятия.

Герцог Бурбонский не вмешивался в разговор, но Луи ясно видел, что он не на его стороне.

— Бедная девочка? — с легким раздражением переспросил Луи, — это ложь, и вы прекрасно знаете это.

— Позвольте…

— Не позволю, — резко оборвал Луп и с негодованием посмотрел на обоих герцогов. — У Генриетты отвратительный характер и вы искали человека, способного справиться с ее, мягко говоря, недостатками, так как сами не смогли совладать с ней. Может, ответите, монсеньор, какой я по счету жених?

Видя, что герцог Орлеанский опустил глаза и не отвечает, Луи продолжил:

— Или вы считаете, что я настолько глуп, что не понял ваших намерений? Для меня с самого начала было все ясно, в том числе и ваш сговор с моим дядей, в который вы втянули его величество. О чем вы думали, посылая меня к вашей дочери, тем более зная о моей далеко не лестной репутации? А вы? — Луи повернулся к дяде. — Разве я не твердил вам, что не собираюсь жениться? Но разве вы прислушались к моим словам? Вы оба втянули меня в эту историю, а сейчас имеете наглость сваливать собственную вину на меня.

Оба герцога прекрасно осознавали справедливость слов Луи, он был прав от начала до конца.

— Вы не намерены жениться на моей дочери? — упавшим голосом спросил герцог Орлеанский.

После недолгого молчания Луи ответил:

— Мое намерение в настоящее время не имеет значения, так как я абсолютно уверен в том, что Генриетта мне откажет.

— Это невозможно! — в один голос воскликнули оба герцога.

— И тем не менее все произойдет именно так, как я говорю, — уверенно повторил Луи, — Генриетта мне откажет.

— Скажи лучше правду, Луи, — упрекнул его герцог Бурбонский, — после того, что мы видели, невозможно думать об отказе Генриетты.

— И тем не менее она откажет, — в третий раз повторил Луи. — И еще, монсеньоры, вы втянули меня в эту историю и за это… — Луи оглядел обоих герцогов, которые внимательно слушали его, и на его губах появилась широкая улыбка, — за это я вам от всей души благодарен!

— Что он сказал?

— Мне не послышалось?

Оба герцога растерянно смотрели друг на друга, затем перевели взгляд на улыбающегося Луи. Он сделал шаг вперед, в сторону герцога Орлеанского, и, поклонившись, торжественно произнес:

— Монсеньор, я прошу руки вашей прекрасной дочери! Я люблю Генриетту!

Открытое улыбающееся лицо Луи не оставляло сомнений в искренности его слов.

— Луи, сын мой! — ликуя, герцог Орлеанский обнял его.

За ним тут же последовал герцог Бурбонский.

— Надеюсь, это не очередная шутка? — радостно хлопая Луи по спине, спросил он.

— Я люблю ее всем сердцем, монсеньор! И для меня не будет большего счастья, чем брак с Генриеттой.

— Сегодня же отпразднуем помолвку! — оба герцога в радостном возбуждении потирали руки.

— Не спешите, — остановил их Луи, — не все так просто! Я люблю ее, думаю, и она меня любит, но выходить замуж категорически отказывается. Она вбила себе в голову, будто ненавидит меня.

— Что же делать? — растерялся герцог Орлеанский. — Если Генриетта приняла решение, никто не сможет переубедить ее.

Луи весело улыбнулся.

— А я и не собираюсь — ее невозможно переубедить.

— И что ты собираешься делать? — спросил его дядя. — Жениться!

— Не получится, — расстроенно произнес герцог Орлеанский.

— Хотите пари?! — предложил ему Луи.

— С удовольствием!

— Я бы тоже не отказался участвовать, — заметил герцог Бурбонский, — разумеется, на стороне его высочества.

— Прекрасно, — подытожил Луи. — Итак, сегодня Генриетта откажет мне. Если я ошибусь — пари теряет свою силу, если же окажусь прав, — Луи сделал паузу, на губах появилась хитрая улыбка, — я женюсь на ней в течение одного месяца, и не просто женюсь — она сама будет умолять меня жениться на ней!

— Легкий выигрыш, — заметил герцог Орлеанский.

— Ты слишком самонадеян, — согласился с другом герцог Бурбонский.

— И не просто умолять жениться на ней, — с ударением продолжал Луи, — но и сделает это стоя на коленях в присутствии свидетелей!

— Лучше сразу выкладывайте деньги, молодой человек, — посоветовал ему герцог Орлеанский, — этому никогда не бывать.

— Увидим, — не согласился Луи, — но, - он пристально посмотрел на герцога Орлеанского, — мне нужна ваша помощь и обещание, что вы ее окажете в нужный момент.

— Все, что угодно, — согласился герцог, — но должен вас предупредить, вы затеяли безнадежное дело.

— Вы даже не представляете, монсеньор, сколько раз мне говорили эти слова!

Генриетте сразу же представился моложавый фат. Он пытался занять ее разговором, но она все время озиралась по сторонам в поисках знакомой фигуры. Она почти не слушала своего собеседника, она даже не запомнила его имя. Генриетта обошла весь дворец, но так и не нашла его. Она хотела предупредить Луи, чтобы он отказался от мысли жениться на ней. Но в последнюю минуту Генриетта почему-то решила пощадить его чувства и не унижать прилюдно отказом. Она в сопровождении навязчивого спутника вошла в зал и сразу же увидела Луи. Он был потрясающе красив… в следующую минуту Генриетту охватил гнев. Луи стоял в окружении четырех дам и, расточая улыбки налево и направо, говорил им комплименты.

— Вы не поверите, герцогиня, — раздался возле Генриетты голос воздыхателя, — все эти дамы в недавнем прошлом состояли в любовницах графа, более того, его привязанность была заметна к маркизе де Арси, она стоит справа от графа.

Генриетта с ненавистью посмотрела на обаятельную стройную даму с веером в руках. Словно назло ей, маркиза наклонилась к уху Луп, шепча какие-то слова, но Генриетта ясно видела, как маркиза коснулась губами уха графа. Генриетту охватило сильное желание надавать оплеух этой мерзкой маркизе, однако в этот момент Луи заметил ее.

«Боже, как она прекрасна в этом зеленом платье!» — подумал Луи, направляясь к ней. Генриетта действительно выглядела потрясающе. В ее одежде, фигуре, лице, уложенных волосах не было ни единого изъяна. Лишь выражение глаз, которые метали молнии в Луи, оставляло желать лучшего.

Луи подошел к Генриетте и поцеловал ее руку.

— Рад приветствовать вас, дорогая невеста. Приседая в реверансе перед графом, Генриетта сквозь

зубы произнесла:

— Еще раз посмеете назвать меня подобным образом — пожалеете. Примите этот совет, иначе раскаетесь.

— Услуга за услугу! — прошептал Луи, по-особенному глядя в ее прекрасные глаза. — Сдерживайте свои чувства, дорогая невеста.

— Мерзавец! — процедила Генриетта.

— Вы становитесь однообразной, — заметил ей Луи. — Его величество!

Король прошествовал на свое место под стройный ряд поклонов. Сев на отведенное ему место, он предложил придворным последовать его примеру. Пока придворные рассаживались по местам, король громко произнес:

— ГрафдеСансер!

Луи предстал перед королем.

— Ваше величество!

— Я жду, — коротко произнес король.

Кивнув королю, Луи подошел к одиноко стоявшей в центре зала, под прицелом сотен придворных, и — что еще хуже — взгляда короля, Генриетте. В зале раздался громкий голос Луи.

— Миледи, имею честь просить вашей руки!

— Нет! — Генриетта ответила резко и грубо. Луи повернулся к королю и развел руками.

— Нет? — не мог поверить услышанному король. — Вы отказываете графу?

— Вот именно, — подтвердила Генриетта, — я не собираюсь замуж, а если соберусь — граф будет последним из мужчин, кто станет моим супругом.

Короля явно озадачили слова Генриетты.

— Весьма странное заявление, особенно учитывая ту маленькую пикантную сценку, свидетелем которой я стал.

Придворные, явно заинтересованные словами короля, начали перешептываться.

— Ваше величество, — бросилась в атаку Генриетта, несмотря на то, что после слов короля у нее на щеках выступил румянец, — я не отрицаю, что граф обладает обаянием, перед которым женщине трудно устоять, — но все же, — Генриетта устремила гневный взгляд на Луи, — я считаю его негодяем и подлым обманщиком, лжецом…

— Достаточно, — прервал ее король и спросил: — Ваше решение твердо?

— Да, ваше величество!

Генриетта гордо вскинула голову, ожидая отповеди от короля, но он рассмеялся, а за ним вслед — придворные. Потом они встали вслед за королем, который стоя аплодировал Луи, и последовали его примеру.

Генриетта ровным счетом ничего не понимала. Она унизила его. Так почему его приветствуют, да и сам Луи кланялся королю с довольной улыбкой?

— Я свободен, ваше величество?

— Безусловно! — подтвердил король, усаживаясь в свое кресло, — но с одним непременным условием: вы должны раскрыть свой секрет. У меня в голове не укладывается, как может женщина воспылать к вам страстью и при этом отказываться от брака?

— Все просто, сир, — ответил Луи, — немного наблюдательности, немного любви, толику ненависти, прибавьте к этому ревность и подозрительность, и вы сможете получить необходимый состав.

— Подробности, граф! — потребовал король.

— Подробности! — требовали придворные.

В общем гуле голосов раздался растерянный голос Генриетты:

— Ваше величество, могу я узнать, что происходит? Король, снисходительно улыбаясь, ответил:

— Все просто, дитя мое. Вам, вероятно, известна история с баронессой дю Рено?

Генриетта кивнула.

— Я принял решение наказать графа. И этим наказанием должна была стать…

— Наша свадьба, — бледнея, догадалась Генриетта.

— Именно, — подтвердил король, — жаль тебя разочаровывать, Генриетта, но в то время, когда я поставил графа перед выбором: изгнание или женитьба на тебе — он выбрал первое, тогда я лишил его выбора и приказал жениться на тебе. Лишь твой отказ освобождал его от наказания. Что ты наглядно продемонстрировала перед нами. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство, а теперь я желаю выслушать подробности его блестящей кампании.

Король перестал обращать внимание на Генриетту и повернулся к Луи.

Такой страшный обман — Генриетта почувствовала себя униженной и растоптанной. Она не смела поднять глаза, но голос Луп она все же услышала.

— Однажды, — рассказывал Луи, — я подкараулил миледи, когда она возвращалась домой, и делая вид, что не замечаю ее, откровенно рассказал одной даме о своих далеко не честных намерениях. Я сказал, сир, что женюсь на ней из-за приданого, что мне нужен титул, а когда все получу — заживу прежней жизнью. Миледи ясно все слышала и, видимо, сделала необходимые выводы. Впрочем, были и более незначимые истории.

Король хохотал до слез над рассказом Луи. Воспользовавшись передышкой короля, Луп спросил:

— Сир, могу я быть свободным?

— Разве вы не хотите отобедать с нами? — удивился король.

— Я долго отсутствовал в своем замке, у меня накопилось много дел.

— Понимаю, — многозначительно ответил король, — не буду вас задерживать, граф.

Поклонившись, Луи выскользнул из зала, стараясь быть незаметным. Но одна пара глаз весьма внимательно следила за его передвижениями.

Генриетта вошла в комнату, когда Луи поспешно собирал свои вещи.

— Так, значит, ты все подстроил? У баронессы де Лас-си? — голос ее звучал очень тихо.

Луи озорно улыбнулся ей, не переставая двигаться по комнате.

— Подстроил! Кстати сказать, я терпеть не могу Жюс-тпну! Но я не мог разочаровать тебя, ведь ты с такой надеждой следила за мной из окна.

— Ты знал? — поразилась Генриетта.

Луи подошел к Генриетте вплотную и глядя в глаза сказал:

— Правда в том, Генриетта, что ты с самого начала делала все, что мне было необходимо. Ты ведешь себя на удивление предсказуемо. Для меня самое важное в жизни — моя свобода. Я не собираюсь жениться, впрочем, как и ты выходить замуж. Я от всей души благодарен тебе за помощь, хотя ты и сделала это из личных побуждений. Я просто счастлив, что ты ненавидишь меня.

— Все, что произошло между нами, все было ложью?

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — делая вид, будто не понимает Генриетту, ответил Луи, — но если свое предложение стать моей любовницей — извини, вынужден отказать. Меня уже ждут в моем замке, а я не привык заставлять женщину долго ждать. Так что простите, миледи.

Луи отодвинул ее от двери и вышел из комнаты.

Оставшись одна, Генриетта почувствовала, как её охватывает невыразимое отчаяние. Она закрыла лицо двумя руками и зарыдала.