"Бродяга Гора" - читать интересную книгу автора (Норман Джон)

14. ЛОЛА

Купив все, что нужно, я вернулся домой, закрыл за собой дверь и запер ее на засов.

— Кто там? — крикнула с верхнего этажа мисс Хендерсон.

— Это я, Джейсон. Рабыня не в счет.

— Кто?

— Разве не ясно? Рабыня. Я зову ее Лола. Мне это имя показалось подходящим, поскольку именно так ее называли в Доме Андроникаса.

— Кто это? — спросила Лола, и я улыбнулся про себя. В присутствии постороннего мужчины она никогда не позволила бы себе столь вольного вопроса.

Мисс Хендерсон стояла на вершине лестницы, пребывая в полном ошеломлении. Купив рабыню, я, похоже, выбил ее из колеи.

— Хорошенькую женщину держишь ты в своем доме, господин, — заметила Лола. — Причем, как я вижу, без ошейника. Похоже, Джейсон, с того времени, как мы виделись в Доме Андроникаса, ты не слишком изменился.

— Нахальная рабыня! — воскликнула мисс Хендерсон, покраснев от гнева. Это было особенно заметно, поскольку с той самой ночи, когда я запер ее в чулане, она не носила больше домашней вуали.

Заметив, что Лола обратилась ко мне по имени, я решил, что это обойдется ей в пять дополнительных ударов плетью.

— Нужно сделать покупки, — сказал я мисс Хендерсон, — Займись этим.

— Не хочу, — заявила Беверли.

— Займись этим! — повторил я, повышая голос.

— Да, Джейсон, — сердито отозвалась она, после чего спустилась по лестнице, взяла из ящика кухонного шкафа несколько монет, подняла засов и ушла.

Я снова запер дверь.

— По крайней мере, — промолвила, поглядев на меня, Лола, — моя рабская доля не будет тяжелой.

Я нашел ее ближе к полудню, во время обеденного перерыва, когда прогуливался забавы ради по портовому рынку. Там по дешевке продавали девушек, среди которых попадались и настоящие красотки, а смотреть, как продают красивых женщин, приятно каждому мужчине.

Она, нагая, стояла на коленях на грубых смолистых досках помоста для торговли. Было жарко, и на шершавом дереве выступали капельки смолы. На запястьях женщины красовались кандалы, короткой цепью прикрепленные к ввинченному в доски массивному железному кольцу.

— Никак Лола! — невнятно пробормотал я, поскольку рот мой был набит еще непрожеванным мясом.

Узнав меня, девушка вздрогнула. Торги еще не начались.

— Сколько хочешь за эту? — спросил я торговца, державшего ключи и плеть.

— Десять медных тарсков.

— По рукам, — сказал я.

— Нет! — крикнула она.

— Заткнись, шлюха! — рявкнул на нее работорговец.

Я достал из складок туники монету соответствующего достоинства. Кошелька у меня с собой не было, ибо я, как правило, не брал его с собой на работу.

— Не продавай меня ему, — взмолилась девушка, — пожалуйста!

В ответ торговец наградил ее увесистым пинком, и она умолкла.

Получив деньги, купец снял с нее оковы и ошейник.

— Идем, — сказал я ей и двинулся своей дорогой. Лола, как была обнаженная, спустилась с помоста и последовала за мной, держась позади. Убежать она не пыталась, ибо хорошо знала, что на Горе побег невозможен.

Остановившись у портового склада, я получил жалованье за полдня, и мой работодатель отнесся к этому с пониманием, ибо видел, что я приобрел нечто, представляющее интерес. Ясно было, что мне не терпится доставить свою покупку домой.

— Эй, Джейсон, — крикнул мне один из парней. — Иди лучше поработай, а девку оставь здесь, на складе. Мы с ребятами о ней позаботимся. Не бойся, от нее не убудет.

Грузчики разразились хохотом.

Усмехнувшись, я помахал им и направился прочь.

— Поимей ее разок за меня! — крикнул вдогонку один из моих товарищей.

— Плохо же они тебя знают, — с горечью сказала Лола.

Я оставил это без внимания.

По дороге мне пришлось задержаться на рынке, чтобы сделать кое-какие приобретения. По моему разумению, этим вещи могли пригодиться.

— Зачем ты покупаешь плеть? — спросила рабыня.

— Потерпи, — ответил я. — Может быть, скоро узнаешь.

Помимо плети я прикупил оковы, веревки и еще кое-какие мелочи. Причем кое-какие из этих специфических предметов приобрел в двойном комплекте.

Кроме того, уже ближе к дому я присмотрел для Лолы рабскую тунику и завернул в кузницу, где с рабыни сняли мерку и быстренько подобрали подходящий ошейник. Следуя моим указаниям, на нем сделали надпись. Ошейник и два привязанных к нему ключа отправились в мешок.

Я щелкнул пальцами, и девушка, поднявшись с колен, подошла к столу.

— Убери со стола, Лола, — приказал я.

— Повинуюсь, господин, — ответила она и принялась собирать тарелки.

— Почтительная шлюха, — заметила мисс Хендерсон, стоявшая на коленях напротив, через стол от меня. Лола не подняла головы.

— Утром она держалась совсем по-другому. Что ты с ней сделал?

— Напомнил ей, что она рабыня.

— Понятно, — сказала мисс Хендерсон.

Лола поднялась и, легко переступая босыми ногами, понесла посуду на кухню.

— Туника у нее без рукавов и слишком короткая, — заметила мисс Хендерсон.

— Мне нравится.

— Ну конечно, — поморщилась Беверли, — она же твоя.

— Почему ты опутал меня таким образом? — спросила Лола.

Я связал ее запястья вместе, оставив болтаться кусок веревки примерно в фут длиной.

Не отвечая, я сгреб рабыню, перенес через порог в дом и поставил на ноги возле стены.

— Зачем ты внес меня в дом, словно захваченную добычу? — снова удивилась она.

Отодвинув засов, я открыл дверь сразу после того, как отослал мисс Хендерсон за покупками. Теперь мы Лолой оставались в доме одни.

Рабыня взглянула на меня и повторила:

— Моя рабская доля будет легкой.

— Встань здесь, — приказал я и поместил ее под крепкой потолочной балкой.

— Из меня выйдет плохая рабыня, — сказала Лола.

Я высвободил цепь, пропущенную через балку, опустил на ней широкое, примерно шести дюймов в диаметре, стальное кольцо.

— Знаешь, что это такое? — спросил я.

— Я рабыня, — промолвила она.

— Отвечай, если тебя спрашивают.

— Конечно знаю. Это кольцо для порки.

— Правильно!

Свободным концом веревки я привязал ее связанные запястья к кольцу.

— Что ты делаешь? — спросила Лола, недоумевая.

— А ты как думаешь?

— Собираешься взять меня на испуг, — недоверчиво произнесла она. — Не можешь же ты в самом деле…

Не произнося ни слова, я подтянул цепь, так что ее руки оказались поднятыми высоко над головой.

— Еще как могу.

— Из меня выйдет плохая рабыня, — снова промолвила она и неожиданно вскрикнула, почувствовав боль.

— Это мы еще посмотрим, — сказал я.

— Развяжи меня, — попросила Лола, морщась от боли.

Я подтянул цепь еще на четверть дюйма и, зацепив звеном за крюк, закрепил в этой позиции.

— Отпусти меня!

Я обошел вокруг рабыни и остановился лицом к ее лицу.

— Ты чувственна, — сказал я, — думаю, из тебя выйдет превосходная рабыня.

— Отпусти меня! — повторила она, извиваясь в путах.

— Да, превосходная, — повторил я, после чего зашел сзади.

— Тебе меня не испугать, — заявила Лола. — Я прекрасно знаю, что ты слишком слаб. Землянин не годится для того, чтобы принудить рабыню к повиновению.

— Помнится, давным-давно, в Доме Андроникаса, ты приказала меня высечь. Будучи свободной женщиной, занятой обучением рабов, ты намеренно разлила вино, а потом обвинила меня, чтобы я понес наказание.

Она не ответила.

— За это ты со мной так и не расплатилась. Ты моя должница.

— Должница?

— Именно.

— Но не забывай, ты ведь с Земли.

— Ах, да, — сказал я, — мужчины с Земли никогда не заставляют женщин расплачиваться. Женщина может унижать мужчину, насмехаться над ним — и все это совершенно безнаказанно. Так?

— Так! Именно так!

— Но не всегда, — сказал я.

— Господин, — встревоженно заговорила Лола, — но ведь…

— И тут не Земля, — добавил я.

— Господин!

Это слово оборвалось пронзительным криком: я нанес Лоле хлесткий удар горианской плеткой-пятихвосткой, предназначенной специально для наказания рабов.

Таких ударов ей достался десяток.

По окончании экзекуции рабыня, рыдая, обвисла на цепи под балкой.

— Как ты можешь бить женщину? — спросила Лола с дрожью в голосе. — Ты, уроженец Земли?

Подойдя к ней, я рывком за волосы откинул ее голову назад, заставив рабыню закричать от боли.

— Это прикосновение слабака землянина? — спросил я.

— Нет! — испуганно простонала Лола.

— К тому же ты моя новая рабыня, которую я только что привел с рынка в дом, — прошептал я ей на ухо.

— Нет, — воскликнула она. — Нет!

Иногда девушку порют, когда впервые приводят в новый дом. В некоторых городах, включая Викторию, это считается способом дать ей понять, что в этот дом она приведена именно как рабыня.

Я выдал красотке Лоле еще десять ударов.

— Это за то, что ты чуть раньше осмелилась назвать меня по имени.

— Прости мне, господин, — прорыдала Лола.

— За это тебе полагается еще пять ударов, — сообщил я ей.

Рабыня застонала, и еще пять ударов обожгли ее тело.

Когда я опустил плеть, Лола обвисла на кольце, лишившись чувств. Пришлось привести ее в себя несколькими звонкими пощечинами. Очнувшись, она воззрилась на меня в ужасе.

— Еще один удар, — сообщил я, — полагается тебе исключительно для того, чтобы напомнить, кто ты такая.

— Да, господин, — прошептала Лола.

Этот удар был самым сильным за всю порку, но, произведя его, я сразу же отложил плеть и опустил цепь. Лола упала на пол, после чего я отвязал ее от кольца.

Лежа на плитках прихожей, она медленно подняла голову, помотала ею, чтобы восстановить зрение, и воззрилась на меня, не веря своим глазам.

Сняв сандалии, я бросил их на пол, и Лола, одну за другой, принесла их мне в зубах, двигаясь на четвереньках. Потом она подняла глаза.

— Целуй плеть! — приказал я.

— Повинуюсь, господин.

Стоя на коленях, рабыня обеими руками подняла плетку и с жаром прижалась к ней губами. Потом Лола снова взглянула на меня, в ее влажных испуганных глазах я прочел, что действительно стал ее господином.

Тогда я надел на нее ошейник.

— Твои обязанности в этом доме, Лола, — сказал я, — окажутся многочисленными и сложными. В частности, ты будешь прибираться в доме, да так, чтобы он сверкал, стирать, шить, чистить обувь, гладить, ходить на рынок и в лавки, стряпать, прислуживать за столом и заниматься всем прочим, что не подобает свободной женщине.

— Да, господин.

— Кроме меня ты будешь слушаться мисс Беверли Хендерсон, живущую в этом доме на правах свободной женщины. Ее приказания должны выполняться так же, как и мои, но при этом ты должна помнить, что принадлежишь мне. Твой хозяин я, а не она. Понятно?

— Да, господин, — промолвила Лола. — Но неужели мой господин будет использовать меня только как домашнюю прислугу?

— Ничуть, — сказал я. — Ты слишком красива.

— О господин, — сказала она. — Пожалуйста, прости за то, что не угодила тебе раньше.

— Ты хочешь, чтобы тебя снова выпороли? — спросил я.

— Нет, господин!

Порка убедила Лолу в том, что у нее есть хозяин. Дело, конечно, заключалось не только в испытанной боли. Важна не боль сама по себе, она лишь помогает девушке осознать, что такое власть мужчины. Прочувствовав это своей кожей, рабыня усваивает такого рода урок очень прочно. Ну и конечно же, девушке, осознавшей свое подчиненное положение, полезно знать не понаслышке, что такое плеть.

— Тогда, может быть, тебе следует начать угождать мне прямо сейчас, — сказал я.

— Да, господин! — сказала Лола и принялась целовать мои ноги.

— Но с другой стороны, — хмыкнул я, — тебе стоило бы просто завязать мои сандалии.

— Позволь мне завязать их попозже, — попросила она, — Разреши мне ублажить тебя прямо сейчас.

— Ты просишь об этом?

— Умоляю, господин.

— Так и быть, — промолвил я, — Позволяю.

— Ты стал не таким, как раньше, — промолвила Лола, глядя на меня сквозь прутья рабской конуры.

Я пожал плечами.

Она робко протянула руку сквозь решетку, чтобы прикоснуться ко мне.

— Ты когда-нибудь еще снизойдешь до того, чтобы воспользоваться моим телом, господин?

— Может быть.

— Я счастлива, что ты купил меня, господин, — прошептала Лола. — Ты будешь мною доволен.

— В этом доме тебе придется нелегко. Не забывай, здесь живет свободная женщина.

— Я буду беспрекословно повиноваться ей, — заверила Лола.

— Однако помни, что твой хозяин — только я.

— Не забуду, господин, — с улыбкой пообещала Лола и, поцеловав кончики пальцев, просунула руку сквозь решетку, чтобы прикоснуться ко мне. — Я уже хорошо усвоила, кто мой господин.

— Теперь отдыхай, — сказал я. — Скоро мисс Хендерсон вернется домой и, надо думать, загрузит тебя домашней работой.

— Да, господин, — сказала Лола.

Вернувшись к маленькому столику и опустившись на колени, Лола подала нам десерт — ломтики тоспита, сбрызнутые четырьмя видами горианского сахара.

— Я вижу, наличие в доме рабыни имеет свои плюсы, — заметила мисс Хендерсон.

— Я и не сомневался в этом.

— Ты можешь подать черное вино в маленьких чашечках, Лола, — распорядилась мисс Хендерсон.

— Да, госпожа, — прошептала Лола.

Черное вино — деликатес. Я купил его несколько дней тому назад, но мы его еще не пробовали. Через несколько минут Лола вернулась с подносом, на котором стоял сосуд с дымящейся жидкостью, а также сливочницы, сахарницы, крошечные чашечки, ложечки и все прочее, необходимое для смешивания и дозировки.

— Восхитительно, — промолвила мисс Хендерсон.

— Спасибо, госпожа, — отозвалась Лола и, оставаясь на коленях, слегка отступила, чтобы не мозолить глаза.

— Ты весьма привлекательная девушка, Лола, — сказала мисс Хендерсон, оглядывая ее.

— Спасибо, госпожа, — промолвила Лола, не поднимая головы.

— Мужчины, должно быть, находят тебя красивой.

— Может быть, госпожа, некоторые из них, — отозвалась Лола.

Я мысленно усмехнулся: не счесть Лолу привлекательной мог бы разве что бесчувственный круглый болван.

— Давно ты в рабстве? — спросила мисс Хендерсон.

— Четыре года, госпожа, — ответила Лола.

— Меняла хозяев?

— Да, госпожа.

— И они использовали тебя как рабыню?

— Да, госпожа.

— Во всех смыслах?

— Во всех, госпожа, — подтвердила Лола, опустив голову еще ниже.

— Тебе доставляло удовольствие ощущать их руки на твоем теле?

— Да, госпожа, — прошептала Лола.

— Я вижу, что ты истинная рабыня.

— Это правда, госпожа, — прошептала Лола.

— Кстати, — обратился я к мисс Хендерсон, — убери свои вещи из главной спальни.

— Это моя спальня! — возмутилась она.

— Теперь ее займу я. Она просторнее, к тому же там есть балкон с видом на сад и небо. Дом арендую я, так что мне решать, где кому жить.

— Ну уж нет, — проворчала Беверли.

— Впрочем, можешь остаться. Я вспомнил, что там к кушетке приделано кольцо для рабынь.

— Я все поняла, — торопливо промолвила мисс Хендерсон, бросив сердитый взгляд на Лолу. — Все поняла.

С этими словами она встала из-за стола и поспешила вверх по лестнице.

Смакуя, я допил черное вино, после чего велел Лоле убрать со стола и помыть посуду, а сам поднялся наверх. Беверли уже убрала свои вещи. Я посмотрел на массивное кольцо, вделанное в пол у кровати, и направился к Беверли.

Та сидела в своей новой комнате на кушетке.

— Ты не постучался, — промолвила она, когда я переступил порог.

— Еще не хватало, стучаться в собственном доме, входя в комнату содержанки, — сказал я, после чего собрал свои вещи, отнес их в главную спальню и, бросив взгляд на дивное безоблачное небо сквозь балконную дверь, вышел на лестницу.

Как оказалось, мисс Хендерсон тоже спускалась вниз.

— Ты, кажется, рассердилась? — спросил я.

— Что ты, нисколько, — заверила меня она.

— А куда собралась?

— Присмотреть за рабыней, — пояснила Беверли. — Эти девицы чертовски ленивы, за ними необходим хороший пригляд.

Я посторонился и дал ей спуститься по лестнице передо мной. Она свободная женщина, причем женщина с Земли, а не рабыня, которая должна следовать по пятам за своим господином.

— Лола, ко мне!

Был ранний вечер. Мисс Хендерсон и я с маленькими чашечками турианского вина расположились в гостиной. Лампа на масле тарлариона освещала комнату.

— Стой здесь, — сказал я Лоле.

— Да, господин, — отозвалась она.

— Ты, конечно, не сердишься за то, что я купил эту рабыню, — обратился я к Беверли, — Только посмотри, — я взял Лолу за лодыжку, и она задрожала. — Какие ножки! Какие икры! А бедра? Ты только посмотри, что за бедра! И ягодицы, и грудь, разве все это не возбуждает? И шея, — по моему знаку Лола склонила голову, показывая серебристую сталь, — эта шея в моем ошейнике. Как видишь, я не зря потратил деньги.

— Да, — недовольно проворчала Беверли, — превосходное приобретение.

— Лола, — распорядился я, — сегодня вечером, по окончании работы, ты поднимешься в главную спальню на втором этаже, снимешь одежду и встанешь на колени у железного кольца, чтобы по моему повелению доставить мне удовольствие.

— Повинуюсь, господин, — промолвила она и торопливо отправилась на кухню.

— Прямо вот так? — хмыкнула мисс Хендерсон.

— Она рабыня. С рабынями не церемонятся.

— Должно быть, приятно обладать абсолютной властью над женщиной.

— Еще как приятно.

После того как мы с Беверли расправились с напитком, Лола вымыла посуду и, проскользнув мимо нас, направилась по лестнице наверх, в мою спальню.

— Ты считаешь, что она красивее меня? — спросила мисс Хендерсон.

— Она красива, — ответил я, — хотя, по-моему, не красивее тебя. Ты тоже очень хороша.

— Однако ты ставишь на колени у кольца ее, а не меня?

Я стиснул зубы. Для меня Беверли оставалась самой красивой женщиной, какую я когда-либо видел.

— Ты свободная, — напомнил я.

— Может быть, из меня вышла бы неплохая рабыня.

— Сомневаюсь. Ты женщина с Земли.

— Мужчины Гора утверждают, что из нас получаются превосходные рабыни, — возразила Беверли, — Для этого только и нужно, что научить нас повиновению. Тогда мы угождаем господам не хуже, а даже лучше, чем уроженки Гора.

— Я отношусь к тебе с уважением, предоставил тебе свободу, даю тебе деньги и не заставляю работать. Ты ни в чем не знаешь отказа, но все равно недовольна.

— Ты отказал мне в одном, — заявила Беверли.

— В чем же?

— В ошейнике.

— Ступай в свою комнату, — велел я.

— Конечно, — сказала она. — Чтобы ты поскорее отправился к своей шлюхе.

Беверли встала из-за стола и, приподняв подол своего платья, направилась к лестнице.

— Лола наверняка уже разделась и ждет у твоего кольца, — обронила Беверли.

— Как ей и следует, — ответил я, — если она не хочет, чтобы ее выпороли.

Сердито фыркнув, Беверли стала подниматься по ступенькам.

— Мисс Хендерсон, — окликнул я.

— Да, мистер Маршал, — отозвалась она.

— Помни, что ты не должна запирать дверь.

— Я помню, что женщина, находящаяся на содержании, не имеет права запирать дверь.

С этими словами Беверли вошла в свою спальню. Я прислушался. Засова Беверли так и не задвинула.

Тогда я не спеша поднялся к себе, закрыл за собой дверь, задвинул щеколду и повернулся к Лоле. Та, нагая, стояла на коленях возле железного кольца. Подняв глаза, девушка улыбнулась.

— Я жду повелений своего господина.

— Расстели меха и зажги лампу для утех, — приказал я, снимая тунику и отбрасывая ее в сторону.

В считанные мгновения Лола уже лежала на животе, поверх расстеленных мехов. Руки ее были вытянуты вдоль тела, ладонями вверх.

Присев рядом с ней, я взял ближнюю цепь и, надев тяжелый стальной ошейник поверх другого, уже находившегося на шее рабыни, пристегнул цепь к кольцу. Потом я приподнял Лолу — в моих руках она была легкой как перышко — и положил на спину.

Затаив дыхание, она обвила руками мою шею и прошептала:

— Я твоя, господин.

— Я знаю.

— Твоя, мой господин, — повторила Лола и прикоснулась губами к моим губам.