"Человек, который испарился (= Швед, который исчез)" - читать интересную книгу автора (Вале Пер, Шевалл Май)

XXI

Колльберг жил в гостинице "Санкт-Иёрген" на Густав-Адольфторг, и они, забрав чемодан Мартина Бека из управления полиции, поехали в гостиницу. Там все места были заняты, но Колльберг пустил в ход свое испытанное красноречие и вскоре свободный номер нашелся.

Мартину Беку не хотелось распаковывать вещи. Может, позвонить жене на остров? Он взглянул на часы и решил, что уже слишком поздно. Очевидно, ей не доставило бы большой радости, если бы пришлось дважды плыть на веслах через пролив, для того, чтобы услышать, как он говорит ей, что не знает, когда вернется.

Он разделся и пошел в ванную. Он принимал душ, когда услышал типичный громкий стук Колльберга в дверь. Открывая номер, Мартин Бек забыл ключ снаружи в двери, поэтому через секунду Колльберг ввалился внутрь и начал его звать.

Мартин Бек выключил душ, завернулся в банную простыню и вышел к Колльбергу.

– Мне пришла в голову ужасная мысль, – сказал Колльберг. – Вот уже пять дней, как в этом году открылся сезон раков, а ты еще наверняка не съел ни одного рака. Или, может, у них в Венгрии тоже есть раки?

– Если даже и есть, мне об этом неизвестно, – ответил Мартин Бек. – По крайней мере, я ни одного не видел.

– Оденься. Я уже заказал столик.

В ресторане было много народу, но для них в уголке был зарезервирован столик с соответствующими аксессуарами для поедания раков. V каждого на тарелке лежала бумажная шапочка и бумажная салфетка с отпечатанным красной краской стишком. Они сели, и Мартин Бек хмуро посмотрел на свою шапочку из синей гофрированной бумаги. У нее на козырьке из блестящего картона золотыми буквами было написано слово "Полиция".

Раки были исключительные, поэтому за едой Мартин Бек и Колльберг говорили мало. Когда они все уплели, Колльберг остался голоден, потому что он всегда был голоден, и заказал еще жаркое из вырезки. Они ждали, когда его принесут, и Колльберг сказал:

– Там было четверо мужчин и одна женщина в тот вечер, когда он уехал. Я написал тебе список. Он у меня наверху в номере.

– Отлично, – сказал Мартин Бек. – Это было трудно?

– Да нет. Мне помог Меландер.

– Ты смотри, Меландер. Сколько времени?

– Половина десятого.

Мартин Бек встал и оставил Колльберга наедине с жарким из вырезки.

Меландер, понятно, уже находился в постели, и Мартин Бек терпеливо слушал телефонные гудки, пока на другом конце не раздался знакомый голос.

– Ты уже спал?

– Да, но это неважно. Ты уже дома?

– Нет, я в Мальмё. Что ты узнал об Альфе Матссоне?

– Я сделал все, о чем ты просил. Хочешь услышать прямо сейчас?

– Спасибо, хотелось бы.

– В таком случае, подожди минутку.

Меландер пропал, но вскоре снова появился.

– Я все это записал, но оставил записи в служебном кабинете. Попытаюсь, если смогу, восстановить по памяти, – сказал он.

– Чтоб ты да не смог, – сказал Мартин Бек.

– Речь идет о вторнике, двадцать первого июля. Утром Матссон зашел в редакцию, где взял у секретарши билет на самолет, а в кассе получил четыреста крон наличными. Потом поехал в венгерское посольство за паспортом и визой, а оттуда – домой на Флеминггатан, где уже, возможно, уложил чемодан. Наверняка переоделся. Утром на нем были серые брюки, серый блузон из джерси, синий трикотажный блейзер без лацканов и бежевые мокасины. Днем и вечером на нем были летний серо-синий костюм, белая рубашка, черный галстук, черные полуботинки и бежевый поплиновый плащ.

В телефонной кабине было душно. Мартину Беку удалось нашарить в кармане какой-то обрывок бумаги, и теперь по ходу доклада Меландера он царапал кое-какие пометки.

– Да, продолжай, только медленнее, – сказал он.

– В четверть первого он поехал на такси с Флеминггатан в ресторан "У кружки", где пообедал в обществе Свена Эрика Молина, Пера Кронквиста и Пиа Больт. Ее имя Ингрид, но все называют ее Пиа. За едой и после выпил много пива. Пиа Больт ушла в три часа, они остались втроем. Через час, около четырех, пришли Стиг Лунд и Оке Гюннарссон и подсели к их столику. Тут уж они принялись за напитки покрепче. Альф Матссон пил шотландское виски со льдом и водой. За столом разговаривали на обычном журналистском жаргоне, но официантка припоминает, что Матссон говорил о своей командировке. Куда он должен был ехать, она не знает.

– Он был пьян? – спросил Мартин Бек.

– Ну, наверное, немножко пьян, но не так, чтобы по нему это было видно. По крайней мере не тогда. Ты можешь минутку подождать?

Меландер опять исчез. Мартин Бек распахнул дверь телефонной кабины и за то время, что ждал Меландера, впустил внутрь немного воздуха. Меландер вернулся.

– Я только ходил надеть халат. Так на чем мы остановились? Да, "У кружки". В шесть часов компания, то есть Кронквист, Лунд, Гюннарссон, Молин и Матссон, ушла и на такси поехала в ресторан "Уютное местечко", где они ужинали и пили. Разговоры в основном шли об общих знакомых, женщинах и выпивке. Альф Матссон уже прилично опьянел и очень громко комментировал достоинства и недостатки разных гостей женского пола в ресторане. В половине десятого все пятеро сообща поехали на автомобиле в ресторан "Опера-келларен". Там пьянка продолжилась. Альф Матссон пил виски. Пиа Больт, которая уже была в "Опера-келларен", подсела к Матссону и четырем остальным. Около двенадцати из ресторана ушли Кронквист и Лунд, а около часа ночи Пиа Больт вместе с Молином. Все были пьяны. Матссон и Гюннарссон оставались там вплоть до закрытия и оба были очень пьяны. Матссон едва держался на ногах и приставал к женщинам, находящимся среди гостей. Мне не удалось выяснить, что происходило дальше, но, очевидно, он уехал домой в такси.

– Никто не видел, как он уезжал?

– Нет, из тех людей, с которыми я беседовал, никто. Большинство гостей, которые тогда разъезжались, были в разной степени опьянения, а персонал спешил домой.

– Большое тебе спасибо, – сказал Мартин Бек. – Ты мог бы сделать для меня кое-что еще? Зайди завтра утром в квартиру Матссона и посмотри, нет ли там серо-синего костюма, в котором он был в тот вечер.

– А разве ты не был там? – спросил Меландер. – Еще до своего отъезда.

– Да, был, – сказал Мартин Бек, – но у меня нет такой феноменальной памяти, как у тебя. Ну ладно, иди спать. Я позвоню тебе завтра утром.

Он вернулся к Колльбергу, который уже успел проглотить свое жаркое из вырезки и какое-то пирожное, от которого на тарелке, стоящей перед ним, остались липкие розовые полосы.

– Обнаружил что-нибудь? – спросил Колльберг.

– Не знаю, – пробормотал Мартин Бек. – Возможно.

Они пили кофе, и Мартин Бек рассказывал о Будапеште, Слуке, Ари Бок и ее немецких дружках. Потом они поднялись лифтом наверх и Мартин Бек зашел к Колльбергу, чтобы взять отпечатанный на машинке список. Затем пошел к себе в номер.

Он разделся, включил лампу на ночном столике и погасил верхний свет. Лег и начал читать:

"Ингрид (Пиа) Больт, родилась в 1939 году в Норчёпинге, не замужем, секретарь, проживает в собственной квартире по адресу: Стриндберггатан, 51.

Состоит в той же компании, что и Матссон, однако недолюбливает его и, очевидно, они никогда не были друг с другом в интимной связи. Около года жила со Стигом Лундом, вплоть до последнего времени. Теперь, по-видимому, ходит с Молином. Секретарша в доме моделей в "Студио 45".

Пер Кронквист, родился в 1936 году в Лулео, разведен, репортер вечерней газеты. Проживает совместно с Лундом: Свеавеген, 88.

Состоит в компании, но с Матссоном не очень дружен. Разведен в Лулео в 1963 году, с тех пор живет в Стокгольме. Много пьет, нервный, рассеянный. Выглядит глуповато, но довольно мило. Сидел в мае 1965 года за управление автомобилем в нетрезвом состоянии.

Стиг Лунд, родился в 1932 году в Гётеборге, холост, фотограф в той же газете, что и Кронквист. Квартира на Свеавеген принадлежит редакции.

Приехал в Стокгольм в 1960 году и с Матссоном знаком с того времени. Раньше они часто выпивали вместе, но в последние два года встречаются лишь постольку, поскольку ходят в одни и те же рестораны. Неразговорчивый, тихий, много пьет и, когда напивается, как правило, засыпает за столом. Бывший спортсмен, в 1945-1951 годах участвовал в соревнованиях по легкой атлетике, специализировался в беге на длинные дистанции.

Оке Гюннарссон, родился в 1932 году в Якобстаде в Финляндии. Холост, журналист, специализируется по автомотоспорту. Проживает в собственной квартире по адресу: Свартенгатан, 6.

В Швецию приехал в 1950 году. С 1959 года пишет для разных журналов, предназначенных для автомотолюбителей, а также пишет для ежедневной прессы. Кроме того, работал в разных местах, среди прочего был автомехаником. В квартиру на Свартенгатан переехал 1 июля этого года, раньше жил в Хагалунде. В начале сентября должен жениться на какой-то девушке из Упсалы, которая не принадлежит к этой компании. С Матссоном поддерживает отношения не более близкие, чем все вышеупомянутые. Пьет много, но когда он пьян, по нему этого не видно. Производит впечатление очень умного человека.

Свен-Эрик Молин, родился в 1933 году в Стокгольме, разведен, журналист, дом в Энскеде.

"Лучший друг" Альфа Матссона, по крайней мере утверждает, что является его лучшим другом, но за спиной у него говорит о нем все, что угодно. Разведен в Стокгольме четыре года назад, платит алименты и иногда гуляет с ребенком. Независимый, спесивый, особенно, когда пьян, а это бывает часто. Дважды осужден в Стокгольме за правонарушения в пьяном виде (1963 и 1965 годы). Интимная связь с Пиа Больт для него не является чем-то серьезным.

В компанию входит и ряд других: Кристер Шёберг, художник, Брор Форсгрен, рекламный агент, Лена Ротзен, журналистка, Бенгт Форс, журналист, Джек Мередит, кинооператор, и еще несколько более или менее случайных людей. Никто из них не участвовал в этих посиделках".

Мартин Бек встал и принес обрывок бумаги, на которой делал пометки, когда разговаривал с Меландером.

Он взял этот обрывок с собой в постель.

Прежде чем погасить свет, он еще раз все прочел список Колльберга и свои торопливо нацарапанные строчки.