"Огонь с юга" - читать интересную книгу автора (Маккенна Джульет)

Глава 9

Если ты собираешься искать знамения на заре, подумай сперва, когда именно. Некоторые говорят — когда ты сможешь отличить у себя на ладони черную нить от белой. Другие — что не раньше, чем солнце полностью покажется над горизонтом. Это немалая разница во времени, если уж говорить о чтении примет, мой дружок. Я придаю значение тому мигу, когда свет грядущего дня превращается из серого в желтый.

Я никогда не разделял твоей уверенности в суждении о таких тонких вещах, мой отец, и поэтому решил, что на всякий случай мне всегда надо видеть море, если я ищу примет, и следить, когда над водой покажется ослепительный край восходящего солнца. Теперь мне мало пользы от этой привычки, здесь, среди кустов и деревьев. И все же, пока кто-то не заявится с пригоршней черных и белых нитей, чтобы со мной поспорить, я как-нибудь обойдусь своим чутьем.

Кейда помедлил, чтобы отдышаться; в предрассветных сумерках только начал проступать разоренный и вытоптанный кустарник, который окаймлял огороды островитян Уллы, и сады с основательно ухоженными плодовыми деревьями. Кейда посмотрел на небо, но больше нигде не вспыхивали падающие звезды. Протерев рукой глаза, которые жгла усталость и неведомо какая дрянь из речной воды, он двинулся вперед через сухие и ломкие кусты. Вся зелень была опалена и отчаянно жаждала ливней, даже на этом не жаловавшемся, как правило, на засухи острове. Вскоре его ноги нащупали полоску голой земли, отмеченную слабыми следами, которые оставил лесной олень, затоптанными в одном месте более широкими и глубокими отпечатками кабаньих копыт. Следы диких зверей.

Иди по ним некоторое время — ради того, чтобы двигаться быстро и тихо ровно столько времени, сколько будет возможно, прежде чем охотники явятся из окрестных деревенек, ища дичи. И не забывай высматривать ловушки, пока ты на этой тропе. Тебя все еще, неровен час, могут обнаружить.

На бегу он не спускал глаз с прибывающего света над верхушками деревьев, равно как и вслушивался, не раздадутся ли где голоса или собачий лай. Он забрался достаточно далеко, чтобы не сомневаться: никто, посланный из крепости на его поиски, здесь владыки Дэйша не ищет. Но встреча с какими-нибудь охотниками, возвращающимися после ночной вылазки, будет не лучше. Опасность придала бодрости его усталым ногам, ноющим от непрерывной нагрузки. Когда свет почти вернул истинные цвета окружающим его зарослям, Кейда с неохотой оставил звериную тропу и взобрался чуть выше по склону, ища более надежную защиту, какую, по его мнению, мог дать настоящий лес. Более густая растительность вынудила его замедлить шаг, но и ходьба не принесла Кейде большого облегчения. Искушение остановиться и не двигаться с места росло и делалось все назойливей.

Что такое жалкие несколько секунд, они ни на что не повлияют, а мне нужен лишь небольшой отдых, чтобы растереть усталые мышцы. А еще следовало бы задержаться и поискать ручей. Ведь так хочется пить. Нет? Нет. Не будь дураком. Иди дальше и думай о чем-нибудь другом.

Запах дыма отвлек его от унылого повторения одних и тех же мыслей. После того, как первый прилив тревоги заставил его, точно испуганного оленя, встать столбом среди зарослей пыльных кустов, Кейда осознал, что острый запах — это всего лишь привкус в ветерке, веющем со стороны далеких хижин среди полей соллера, раскинувшихся за сухим низким кустарником и разбросанными кое-где огородами. Сердце его забилось медленней, и он двинулся дальше, наблюдая, как разворачивается в голове вызванное дымом воспоминание.

«Конечно, это просто охотничье путешествие. Мы будем звать людей из деревень, чтобы уносили мясо и коптили его на берегу каждый второй день. — Дэйш Рейк улыбнулся, его зеленые глаза сияли, черная борода пышно вилась теперь, когда была свободна от власти масла и гребня. Мы будем есть как следует весь сухой сезон, мы и все островитяне, которые нам помогут».

«Но ведь это не все, ради чего мы покинули дом», — и Кейда видел, что некоторые из его братьев думают так же.

«Не все? — Дэйш Рейк склонил голову набок, на лице его играл вызов. — Что же еще?»

Все братья следили за Кейдой, ожидая его ответа, чуть улыбаясь: мол, давай, и радуясь тому, что он взял главное на себя.

«Ты ищешь… — Кейда помедлил, подбирая правильные слова. — Ты ищешь способа удостовериться в благополучии своего владения», — внезапно провозгласил он.

«Зачем? Я недавно путешествовал с женами, слугами и рабами, готовыми исполнить любое мое повеление. — Дэйш Рейк покачал головой, и взгляд его стал пристальным. — Я предпринимаю такие наблюдения за каждым островом в начале засушливой поры, чтобы выслушивать просьбы, вершить суд и читать знамения в каждой деревне. Ты это знаешь».

«А они знают, что ты обязательно придешь. — Кейда выпрямился, и теперь доставал головой до отцовского плеча. — И любое несчастье может унести отлив, и все наилучшим образом сложится для самых благих знамений».

«Мы не задержимся ни в одной из деревень. — Дэйш Рейк в растерянности развел руками, развернув их ладонями к небу. — Мы едва ли вообще станем туда заходить».

«Ты говоришь со всеми, кого мы ни встретим на тропе от деревни к деревне, — возразил Кейда, сложив на груди тонкие лапки. — Когда люди не так настороженны и обеспокоены, чтобы их деревня лучше себя показала, когда женщины не твердят по десять раз, что еда, которую они предлагают, не хуже, чем в соседней деревне, а возможно, и лучше, а мужчины опасаются, как бы такое великодушие не оставило их голодными к концу засухи. — Он оглядел полукруг своих братьев, и ему прибавили уверенности их кивки — с ним соглашались. — Ты не говоришь с людьми, которых выталкивает вперед старейшина, которые твердят, как чудесно он управляет деревней, как молодежь работает вместе и не знает ни одного резкого слова».

Тут он остановился, утратив уверенность, так как видел, что полные губы Дэйша Рейка подрагивают от еле сдерживаемого смеха.

«Метко подмечено, сын, — сердечно сказал Дэйш Рейк. — А по моим соображениям, вряд ли эти тропы видят и половину этих людей, когда мы не охотимся в здешнем краю. — Затем он присел на корточки и посмотрел сыну в глаза. — Но ты все-таки не обратил внимания, что у меня в этих путешествиях есть еще одна важная цель».

Кейде удалось не отстраниться, так как он знал, что все его братья наблюдают за ними, и он напрячь мозги, силясь сообразить, о чем же это он забыл.

«Мы отдаем деревням больше съестного, нежели съедаем. Полагаю, в силу этого наше присутствие им больше по нраву».

«Истинно, — согласился Дэйш Рейк. — Но есть кое-что еще».

Больше Кейде не удалось ни о чем догадаться, и он распрямил плечи, высоко задрав подбородок.

«Что бы это могло быть, отец мой?»

В один миг Дэйш Рейк подхватил пригоршню прошлогодних листьев с земли и запустил в Кейду.

«Мы получаем удовольствие и пачкаемся, и рядом нет твоих матерей, которые отругали бы нас, загнали в ванну и заставили переодеться в чистое! Вскочив, он запустил еще несколько горстей листвы в других мальчиков. Первый из вас, кто попадет в меня, может помочь мне сегодня развести костер!» Это оказался Аджил, ныне отвергнутый брат, заморин, усердный во всем, один из низших служителей Редигала Корона, который приобрел его ценные услуги.

Кейда помедлил, обнаружив, что находится близ ручейка, прорезавшего себе русло в лесной подстилке. Встав на колени, он собрал воду из пробивающейся сквозь листья струйки и стал пить. Горло болело при каждом глотке. Пробежав мокрой рукой по бороде, он заставил себя вновь встать на ноги. Все тело ныло, начиная с головы, еще страдавшей от последствий вдыхания дыма, и кончая стопами, которые были сплошь в царапинах и ушибах.

Редигал Корон. А как насчет того заговора, краем коснувшегося Телуйета? Нельзя ли как-то использовать его, чтобы привести Корона к союзу с владениями Дэйш и Ритсем и не позволить ему пойти по пути безумца? Но поверит ли Корон? Сколько времени уйдет на то, чтобы распутать все нити заговора? Нет, слишком много, а между тем нельзя себе позволить отводить глаза от угрозы Чейзенам.

Со стоном он потащился дальше. Усики ягодных кустов цеплялись за его рваные штаны, уже высохшие и покрытые сухой растрескавшейся коркой речного ила. Теперь Кейда двигался прочь от редкого кустарника, где островитяне Уллы собирают топливо для своих лачуг. Лес сомкнулся вокруг него, недружественный и непреклонный. Кейда обнажил меч Телуйета и начал нехотя прорубать себе тропу, стараясь при этом оставлять как можно меньше следов.

Прости меня, Телуйет, Я прекрасно знаю, такая работа ниже достоинства твоего клинка, но кроме него у меня ничего нет.

Не впервые я вот так иду один по лесу с клинком в руке. Была еще одна цель в тех охотничьих путешествиях Дэйша Рейка. Обернулось ли это мне на пользу, когда я понял, в чем было дело?

«Почему нам надо всему этому учиться?» Его брат Кади не жаловался, просто любопытствовал, остановившись на середине учебного поединка. Отрабатывали основные удары мечом, которые снова и снова заставлял мальчишек повторять Агас, раб Дэйша Рейка.

«Поскольку мы оставили всех, кроме Агаса и нескольких стражей, заботиться о ваших матерях, хорошо бы, чтобы вы научились защищаться». — Дэйш Рейк стремительными ударами кинжала затачивал отрезок твердого и душистого дерева лиллы, чтобы получить палочку для добывания огня.

«Этим?» Мальчикам не дали мечей — лишь длинные затупленные тесаки вроде тех, что носят с собой горцы и охотники, чтобы прорубать тропу в подлеске.

«Разучите основные движения с чем-нибудь тупым наподобие этих вещиц, и вам будет легче, когда заслужите настоящий меч». Дэйш Рейк возобновил работу ножом. Кейда уже закончил положенные упражнения. Он сидел рядом с отцом, проверяя свой лук и стрелы. Стрельба из лука была еще одним искусством, которое он осваивал в этих охотничьих странствиях. «И что мы должны делать, чтобы заслужить его?»

«Добиться уважения тех меченосцев, которым предстоит идти в бой впереди вас, показав им, что вы можете делать с мечом и стрелами все то, что требуете от них — Дэйш Рейк указал на кривое лезвие своего кинжала суровыми изумрудными глазами. Заслужите их верность, показав, что вы цените их работу, и более того, что вы цените всех, кто вас чем-либо обеспечивает, будь то огонь, вода и пища или такие роскошества, как мягкие ткани, красивые дорогие украшения и уютное жилье».

«Поэтому ты и говорил, что мы будем голодны, если нам не удастся самим добывать себе пищу в этом путешествии?» — отважился подать голос Кейда, думая о птице, которую недавно не сумел подстрелить.

«Если вы не узнаете, каково приходится при отсутствии необходимого, вы не поймете беспокойства ваших людей о том, что весна перед засухой недостаточно влажная, или бури поры дождей привели к тому, что зерно соллера гниет в амбарах, а все дерево вокруг так отсырело, что просто невозможно разжечь огонь. — Улыбка Дэйша Рейка была скорее вызывающей, чем приободряющей. — Если вы не заметите столь очевидного, как вы сможете постигать высокий смысл знамений? Делите заботы владения и людей, и это поможет вам выпутаться изо всех сложностей, которые могут встретиться вам в знамениях. Цените все, что нужно для жизни, и тех, кто вам это доставляет, и владение, которое вас этим обеспечивает — тогда и люди, и владение станут ценить вас».

Я ценю мое владение и людей в нем, и я, несмотря на опасность оскверниться, бросаю этим чародеям вызов с мечом в руке. Я не позволю им запятнать и осквернить острова Дэйшей. Редигал Корон может заниматься своими делами. Я должен сделать все возможное, чтобы защитить владение Дэйш.

Кейда обрубил полумертвый побег тандры, поднимавшийся из пятнистой беспорядочной груды прошлогодних волокнистых стручков, и внезапно очутился глаза в глаза с перепуганным кабаном. Зверь хрюкнул и малость отпрянул, но не убежал. Ему этого и не требовалось, этому созданию со щетинистым гребнем, выгнутым на уровне ребер Кейды. Уперев копыта в останки гниющего бревна, близ которого искал пищу, зверь обратил черные в красных прожилках глаза на человека и враждебно фыркнул. Губы кабана, все в слюне и грязи, раздвинулись, обнажив изгиб нижних клыков. Клыки были не короче кинжала, желтые, запятнанные крошевом листьев, в которых кабан искал личинки и жуков. Верхние бивни выгибались иначе и встречались с нижними над длинным подвижным рылом, подергивавшимся теперь от нового тревожащего запаха. Кейда осторожно отступил на шаг.

«Не слишком скоро, чтобы не спровоцировать нападение, но и не слишком медленно, чтобы он не счел тебя угрозой, потому что тогда он тоже вполне может броситься первым. Если он ринется на тебя, уберись с его дороги, залезь на дерево, если сможешь. Такие клыки могут пробить человеку кишки и оставить его медленно и тяжело испускать дух, истекая кровью в лесной чаще. И помни, если он убьет тебя и никто не найдет твое тело, зверь вернется, когда ты сгниешь, и сожрет твои останки». Вот еще кое-что, чему мы учились, ходя с тобой на охоту, Дэйш Рейк. Что есть не один и не два способа убить или поймать любую дичь, и большей частью требуется действовать украдкой и не спеша. Бросить прямой вызов чародеям было бы самым верным и быстрым способом погибнуть от их волшбы. Мне надо найти более хитрое оружие. Покажи мне, что я на верном пути, кабан.

Кейда замер и подождал. Кабан снова фыркнул, а затем, задрожав всей своей пестрой, бурой с черным шкурой, показал человеку хвост и пропал в зарослях карнелилки, и вскоре лес заглушил шум удаляющихся шагов.

Стайка маленьких красноголовых воскоклювов, вереща от возбуждения, спорхнула вниз и села на разметанные гнилушки, оставшиеся от бревна. И тут же пташки принялись клевать насекомых, потревоженных рывшимся здесь недавно кабаном. Кейда осознал, что кусты и деревья вокруг изобилуют птицами всех размеров и цветов, оживленно приветствующих новый день. Он поспешил дальше, вновь направившись вниз по долгому пологому склону речной долины. Осторожно поглядел на лоскутное одеяло огородов и полей соллера, за которыми виднелись разбросанные в беспорядке хижины людей Уллы Сафара, отмечающие берег далекой реки. Здесь река делалась уже, но все же превышала по ширине любую речку владения Дэйш. Туманы все еще висели клочьями над низиной, но клочья эти, плывя по ветру, становились все мельче, пока не исчезали совсем.

Вот оно. Плохо различимый отсюда черный скалистый выступ, отходящий от зеленого склона в сторону реки, пугающе-темное вторжение в мир мягкой зелени, волей-неволей притягивающее взгляд к своим грубым очертаниям. Стена, чистая и блестящая, словно отрезанная от чего-то отменно заточенным лезвием. Ни одно растение не могло пустить корни на этой гладкой поверхности. На самом гребне проросло несколько убогих кустов, но лишь для того, чтобы рухнуть под тяжестью огромного гнезда, свитого серебряными орлами, которые утвердили свое право на эту скалу. Земля под ней была нетронута. Никто не посмел бы ее возделывать, боясь, как бы в один прекрасный момент его не накрыли тени больших птиц, размах крыльев которых, когда они кружат в небесах, творя знамения, никак не меньше человеческого роста. Лишь в самые засушливые дни люди приближались, чтобы взять воды из неиссякающего водопада, осыпающего ослепительными белыми брызгами полуночный лик скалы. И уж точно никто и никогда не дерзнул бы приблизиться к узорчатым резным воротам в высокой стене, окружающей башню без крыши к югу от скалы. Никто, кроме владыки или его признанной жены.

Кейда направился к стене, отыскав тропу, вьющуюся меж остатков неоднократно обобранного кустарника. Вскоре ягодные кусты и небольшие деревца лиллы обозначили границу возделываемых земель. Впрочем, на кустах не нашлось ни единой ягодки, как бы яростно ни терзал голод желудок Кейды. Несколько рыжеватых в черных прожилках листков, поникших под побегом лиллы, привлекли его взгляд. Свеклахира. Упав на колени, Кейда принялся рыть землю кинжалом, пока не нашел корни. Неловкими пальцами он очистил их от кожуры, и темный сок полился на руки и клинок. Вялые и кожистые во время засухи, они все же сохранили свежесть, и Кейда решительно принялся их жевать.

Пусть эта случайная находка, как и кабан, станет добрым предзнаменованием, что я на верном пути.

Какой бы скудной ни была пища, она взбодрила его. Он поспешил, видя, как черная скала блестит все ярче от каждого прикосновения разгорающегося дневного света. Туманы стронулись с места и поплыли вокруг скалы, едва различимые образы искушали его глаза и память, но исчезали слишком быстро, чтобы он мог узнать их. Следуя изгибу гряды холмов и мало-помалу спускаясь ниже, к реке, тропа помогла Кейде преодолеть более половины расстояния до большой черной скалы, после чего круто свернула от нее к скоплениям домишек с плотно закрытыми ставнями. Кейда настороженно поглядел в сторону реки. Теперь он видел несколько крохотных фигурок, почти незаметных в тумане, склонившихся над грядками, где росли молодые и нежные побеги соллера, которые, как только пойдут долгожданные ливни и вода глубоко пропитает поля на речных берегах, будут пересажены на готовые вспаханные участки.

Думаю, самое время начать пробираться украдкой пока не поздно. Еще не хватало, чтобы тебя увидели и окликнули, спросили, кто ты и что делаешь, полуголый и грязный, но при этом с мечом, который стоит вдвое больше любого из их домов со всем добром. Вряд ли тебя кто-то опознает в таком виде как могучего владыку Дэйша, толкователя знамений, законодателя, целителя и защитника всех своих островов.

Оставив тропу, Кейда двинулся напрямик к белой каменной стене, окружавшей Башню Молчания. Совершенный круг, увенчанный остриями из непрозрачного белого хрусталя, идеальная гармония которого нарушена лишь единственными воротами черного дерева с бронзовыми оковками, давно сделавшимися мрачно-зеленого цвета. Кейда поднял исцарапанной и грязной рукой засов и, отворив ворота, проскользнул внутрь ограды. Его дыхание хрипло отдавалось в ушах, когда он оперся спиной о стену, внезапно лишившись сил.

Перед ним вздымалась могучая громада башни. Широкие плоские ступени плавной спиралью уходили вверх внутри самого здания. Они были предназначены для тех, кто принесет сюда почитаемых мертвых владения, чтобы возложить их на пустой открытый помост на вершине, четыре столба которого установлены строго по странам света. И никаких ограждений. Кто бы ни исполнял столь священные обязанности, выполнит он их, не получив ни царапинки или, напротив, упадет и покалечится, а то и погибнет — это всегда считалось великим знамением. Кейда медленно прошел через дворик, желая, чтобы башня как можно скорее оказалась между ним и воротами. Он заметил, что, вопреки всем обычаям, из сухой земли внутри ограды все же поднялось несколько растений.

Стебли соллера, побрякивающие сухими зернышками, облаченными в грубую оболочку; хороший знак, выходит, плодородные земли обеспечат в ближайший год необходимый людям урожай. А у этого крохотного ростка уже угадываются листья, такие, как у лихорадочного дерева. И это хоть и хрупкое, но обещание здоровья людям в окрестностях. Я бы, впрочем, не ждал слишком больших радостей для местных жителей, учитывая размеры этого змеиного куста, разросшегося рядом.

То была еще одна из твоих целей, когда мы охотились в лесу, не так ли, отец мой — учить нас распознавать целебные растения?

«Видите эти устремленные вверх острые пальцы, скрытые среди листьев карнелилки? Это змеиный куст. Он ядовит не меньше, чем любая змея, а сок его столь же опасен, сколь и змеиный яд. Не прикасайтесь к нему: эти шипы вонзятся вам в пальцы и вызовут нагноение. Не срезайте его: сок брызнет на кожу, она пойдет волдырями. Позаботьтесь, чтобы никогда не прихватить его вместе с сушняком для костра. Мясо, приготовленное на таком топливе, убьет вас».

«Тогда какой цели он служит?» — с запинкой пролепетал Кейда. Он не так давно начал изучать травы, но уже твердо усвоил: предполагается, что каждое растение для чего-то применяют.

Дэйш Рейк неодобрительно поглядел на сына.

«Он служит предостережением. Пусть этого пока будет достаточно».

Лишь позднее, когда я остался твоим единственным сыном, роясь в книгах-травниках в башне, ища всех тех знаний, которые мне помешала получить твоя смерть, я узнал сполна о его возможностях как искусного средства борьбы с врагами, о том, как навлечь с его помощью временные расстройства или изнуряющие болезни. Это одно из тех недобрых растений, которыми пользуется Улла Сафар. Чтобы устранить со своего пути такие препятствия, как мать Орхана?

Сюда ли приносит Улла Сафар эти маленькие мертвые тела, которые исторгает из летописей своего владения едва ли позднее, чем они начнут дышать? Считает ли он их достаточно важными, чтобы возносить на безмолвные высоты, дабы птицы и насекомые могли распространить их сущность как можно дальше по владению? Как они могут повлиять, эти крохотные дети, на судьбы своего владения? Возможно, он просто хоронит их как смиренных островитян, не требующих ничего, кроме как вернуть все, чем они стали, месту, где обитали при жизни. Или он отказывает им даже в этой милости, поскольку не считает их достойными жизни как таковой, на что вправе рассчитывать даже самый жалкий отпрыск самого грязного земледельца на островах Дэйшей? Он сжигает эти тела или бросает в прилив, чтобы их унесло подальше от Архипелага? Я ничему не удивился бы. И все же это хотя бы не пахнет так, как если бы он калечил кого-то, проливал кровь, чтобы в дальнейшем тот не помышлял о власти над его землями.

Кейда сел спиной к башне и поглядел на ступени, поднимающиеся над головой. Безмолвный воздух был свеж, как и положено на заре, и запах падали не долетал с вершины башни. Несколько обрывков ткани, выбеленных дождями и солнцем, лежало на земле, равно как и несколько тусклых, белых, округлых обломков, несомненно, костей. Самая большая их кучка окружала основание змеиного куста.

«Он служит предостережением. Пусть этого пока будет достаточно».

Кейда взирал, ничего не видя, на гладкую каменную стену перед собой. Ни звука, лишь неумолчный и дробный рокот водопада, скрытого стеной. Этот шум снова пробудил в Кейде жажду, во рту пересохло, точно он был выложен выбеленным на солнце хлопком. Решительно отмахнувшись от мысли сходить к воде, Кейда сидел и перебирал доводы, которые ему понадобятся, чтобы устоять в неизбежном споре с Джанне и убедить ее в истинности того, что явилось ему во мраке ночи на безмолвном речном берегу. Несмотря на всю свою решимость, он так и не успел как следует подготовиться, когда услышал резкий голос Джанне, заглушивший тихие шаги, постепенно приближающиеся к воротам. Он сидел, не двигаясь, заставляя себя дышать медленно и ровно, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— Подожди внизу. — Голос Джанне был севшим от усталости. Она помедлила, выслушивая тихое и недовольное бурчание Бирута. — Потому что я не хочу, чтобы меня отвлекали.

Кейда в напряжении ждал, пока она поднимала засов, заходила внутрь и крепко закрывала за собой ворота. Он услышал, как жена тяжело вздохнула, прежде чем мягкой поступью приблизиться к башне.

— Кейда?

Он встал.

— Я здесь. Кто с тобой? — спросил он тихо.

Джанне непроизвольно устремилась вперед, но тут же остановилась и скрестила руки на груди.

— Бирут, отряд наших меченосцев и кое-кто из людей Уллы, который настоял, что мы не можем совершать такое путешествие без надлежащего сопровождения. Не беспокойся, я оставила их за пределами слышимости, и Бирут позаботится, чтобы никто не вторгся сюда и не помешал мне предаваться горю. — На ее лице отразилось все напряжение долгой тревожной ночи, но, тем не менее, она была безупречно одета: белая шаль из шелковистой козьей шерсти прикрывала ее плечи поверх зеленого, как трава, платья с рисунком из танцующих цапель. Ее туго заплетенные волосы украшали цепочки оправленных в серебро изумрудов.

— Как Телуйет? — Внезапно проснувшаяся забота отодвинула на задний план все, что Кейда намеревался сказать.

— Рука у него сломана, и рана выглядит опасно воспалившейся, но он проснулся и говорит, что болезнь прошла. — Джанне помедлила, гнев и обида открыто проступили в ее усталых глазах. — Могу добавить, что он с ума сходит из-за тебя. Что мне ему сказать?

— А что ты сказала Улле Сафару? — Кейда сам хотел задать вопросы прежде, чем даст ей ответы.

— Что необходимо отыскать все знаки, посоветоваться с каждой приметой, чтобы понять, куда могла унести тебя река. — Джанне пониже спустила шаль, говоря с обычным для нее самообладанием. — Поскольку посещение Башни Молчания — это единственный способ провидеть, доступный женщине, я сказала, что приду сюда и дождусь сновидения, которое намекнет мне на твою участь. Поскольку я всю ночь глаз не смыкала, надежды на какое-то озарение должны были оказаться немалыми. — Она со значением посмотрела на мужа.

Кейда с задумчивым лицом смотрел мимо нее — на ворота.

— На какие знаки указал Сафар, когда истолковывал события?

— Об этом он, кажется, еще не думал, — сурово произнесла жена. — Он чувствует, что первым делом необходимо снарядить и выслать на поиски небольшой отряд, чтобы тот прочесал берега вниз по течению, ища твой труп. Он пожелал мне мира во время созерцания и, конечно, попросил немедленно дать ему знать, какой образ привидится мне при пробуждении. Он сказал, что Орхан мог бы помочь мне в раскрытии его значения.

— Как великодушно, — сухо заметил Кейда. — Впрочем, не следует упускать из виду Орхана. Он вполне может искать союзников во владении Дэйш. И прошлой ночью он, несомненно, спас меня от смерти самое меньшее один раз.

— А не может ли это быть причиной попытки Сафара убить тебя? — В голосе жены зазвучала надежда. — А что, если беды Чейзенов не имеют никакого отношения к ужасам этой ночи?

— Не знаю и, честно говоря, не думаю, что хочу узнать, — резко заявил Кейда.

Джанне была ошарашена.

— Нам необходимо знать, что за всем этим стоит. За долгие годы это первая наша возможность восторжествовать над Сафаром. Нам нужно определить наиболее выгодное время для твоего возвращения. Редигал Корон теперь, считай, стоит плечом к плечу с Ритсемом Кайдом. Когда Сафар призывал своих людей оплакать твою смерть, Корон вышел вперед и запретил это, настаивая на вероятности, что ты жив.

— А что если нет? — вкрадчиво спросил Кейда.

Джанне выглядела растерянной.

— Ты о чем?

— Что если я мертв? — не унимался он.

Джанне воззрилась на него, ничего не понимая.

— Не говори такого. И уж всяко не у подножия священной башни. Ты искушаешь будущее, мой супруг.

— А что, если я мертв, моя первая жена? — повторил Кейда, и сталь зазвенела у него в голосе.

Джанне закрыла лицо сложенными ладонями.

— Тогда тебе наследует Сиркет, если мы сможем сообщить ему эту весть, чтобы он объявил о твоей смерти и своем восхождении на престол прежде, чем это сделает кто-то другой. — И она резко открыла глаза. — Вот почему Сафар так старательно ищет твое тело. Если он сможет доказать, что ты мертв, раньше, чем Сиркет успеет объявить о своей власти, наши земли останутся без хозяина, и цепь наследования будет порвана.

— Чтобы земли захватил любой, кто окажется сильнейшим. — Невеселая улыбка перекосила рот Кейды. — Сафар, поди, вовсю сеет, рассчитывая на щедрый урожай.

— Кайд никогда не согласится на такое. — Джанне явно была в ужасе. — Вспыхнет война между Уллой и Ритсемом.

— Хорошо, что никто не найдет мой труп. — Кейда с унылым удовлетворением пожал плечами. — Сиркет должен объявить себя владыкой как можно скорее. Если Телуйет устоит на ногах, пошлите его. Все догадаются, к чему это, но никто не бросит тебе вызов, пока ты остаешься здесь и поощряешь Сафара в его поисках.

— Что ты говоришь? — Джанне резко нахмурилась. — Ты хочешь, чтобы владением начал править Сиркет, неопытный мальчик, оказавшийся между злобными кознями Уллы Сафара на севере и гнусными дикарями, владеющими волшебством, на юге? О чем ты думаешь? — Джанне с гневом взирала на мужа.

— Пока нет тела, которое можно положить на заметное место, где все станут оплакивать мою внезапную и трагичную смерть, Сафар не сможет двинуться на Сиркета, — спокойно произнес Кейда. — Это было бы все равно что сказать, будто он точно уверен в моей смерти, так как сам же меня и убил. Кайд такого никогда не поддержит, да и не представляю себе, что поддержал бы Корон. Его сопровождающие ничего такого ему не позволят. Так что ты должна поговорить с Телуйетом, как только он начнет достаточно соображать. Он слышал, что вроде бы эти редигалские заморины помышляют об ином правлении. Они не захотят, чтобы Сафар затеял всю эту возню с целью захвата оспариваемых владений силой оружия. — Кейда сложил пальцы домиком, готовясь произнести следующий довод. — Если Сиркет станет владыкой, противостоящим угрозе колдовства, Кайд и Корон его поддержат — не столько из корысти, сколько из сочувствия. Они могли бы оставить меня в одиночку сопротивляться неведомым захватчикам, но не сочтут Сиркета достаточно крепкой стеной между ними и опасностью.

— А ты? — возразила Джанне. — Он же еще не вырос.

— Я достаточно ему доверяю, — твердо ответил Кейда. — Тем более, у него есть ты и Рекха, чтобы поддержать и дать совет. Он пока не женат, так что никто не станет ожидать, чтобы любая из вас покинула владение. И лучше бы ему с этим не спешить, — резко добавил он. — Я знаю, этого будут ждать, но пусть он лучше сделает Мезила приемным сыном, если вам понадобится показать, что наследование обеспечено.

Джанне не сводила с него глаз.

— А как быть с Сэйн?

Кейда оказался сбит с толку.

— А что?

— Ты позволишь ей думать, что ты мертв, что у ее малыша нет отца? Ты обречешь ребенка на рождение при столь дурной примете, прекрасно зная, что это ложь?

— Это не истинное знамение, ребенку оно не повредит. — Потрясенный Кейда постарался не показать своего смятения.

— Ты рассчитываешь, что Сэйн сможет скрыть такую правду? — Джанне в недоверии покачала головой.

— Нет, — буркнул Кейда. — Она не должна знать правду, Рекха тоже. Ты не должна проговориться ни одной живой душе, даже Сиркету или Телуйету. — Внезапно ему сдавило горло. — Телуйет должен стать телохранителем Сиркета. Ни одного из них я никому другому не доверил бы.

— Кейда, дети будут в отчаянии! Рекха станет так горевать, что ты и представить не можешь. Хорошо еще, что у Сэйн почти подошли сроки, а не то она из-за подобных вестей, чего доброго, лишилась бы ребенка. Но ты ведь не мертв. Почему мы все это обсуждаем? — Джанне запустила пальцы, унизанные серебряными перстнями, в густые волосы и с болью поглядела в глаза мужу. — Исчезнуть на ночь, а то и на несколько дней, для того, чтобы спастись и одурачить Сафара, — да, это я могу понять. Но что мы выиграем, если затеем такое безумство?

— Мы явились сюда за помощью против волшбы, поразившей владение Чейзен. — Кейда крепко взял руки жены в свои. — Мы застали каждого из владык за теми же самыми старыми играми с подозрениями и происками, лелеющих гнилостную зависть и видящих любое пророчество сквозь искажающую все ненависть. Мы не можем позволить, чтобы нас поймали в эту паутину мелких дрязг и свар в час, когда неведомые дикари обрушивают коварную волшбу на владения, расположенные всего в нескольких днях плавания к югу от нас.

— И ты намереваешься прикинуться мертвым? — Ее пронзительные слова разрезали тишину, словно нож.

— Сафар не сможет больше отвлекать нас новыми посягательствами на мою жизнь или, более того, преуспеть в них, если я поступлю именно так. Помнишь, мы говорили о том, чтобы послать весть на север? — Кейда по-прежнему крепко держал ее ладони в своих. — И спросить, не согласятся ли какие-либо владения поделиться с нами своим опытом борьбы против волшебников-варваров из беспредельных земель?

— Мы согласились, что ты предложишь это просто ради хитрости. — Джанне прищурилась. — Чтобы Сафар и прочие решили, что им самим помочь владению Дэйш — меньшее зло, чем приглашать в здешние края чужаков.

— Я видел огненных драконов в небе прошлой ночью, Джанне, они прочерчивали тропу на север. Что, если я последую за ними, в действительности ища там знания? — Кейда прочистил горло. — Ты сама говорила, что цена, которую мы заплатим за помощь Уллы Сафара и Редигала Корона, сделает нас нищими на десять, а то и более лет. А что, если я смогу найти иные средства, некую тайную премудрость, которая даст нам силы изгнать зло из владения Чейзенов в южный океан?

— Мы сможем удержать захватчиков, если нас поддержат Ритсем Кайд и Редигал Корон, — возразила Джанне. — Если ты останешься с нами и возглавишь Дэйшей, все удастся.

Кейда решительно покачал головой.

— Лучшее, на что мы можем надеяться — это удержать их на Чейзенских островах. Как долго нам будет это удаваться, особенно после того, как пройдут дожди? Просто остановить их продвижение — это отсрочка, причем отсрочка короткая. А нам нужно изгнать их с Чейзенских островов и с островов Дэйш далеко в океан на юге. И я действительно верю: единственное, что поможет нам найти действенное средство, это мудрость северных владык. Я смогу совершить путешествие за сезон дождей и вернуться, прежде чем сухая пора снова откроет морские пути.

— А что станет с Сиркетом без тебя? — взорвалась Джанне, вырываясь из его рук и не замечая, что шаль падает наземь. — Если он объявит себя владыкой, тебе придется с ним биться, чтобы вернуть себе положение. Одному из вас придется убить другого, понимаешь ты это или нет?! — Ярость душила ее.

— Сиркет для меня не опасен. — Но Джанне подумала, что такое возможно, пусть лишь на мгновение после всего того, что их объединяло. Кейда ощутил холод, несмотря на жару — над поросшими лесом холмами уже успело подняться солнце. — Он сможет уступить, владение Дэйш не отвечает ни перед кем за свои дела. И если он проявит свои лучшие качества в этом испытании, наследование будет ему обеспечено.

— А что если ты не вернешься? — Глаза жены наполнились слезами. — Не уходи! Не подвергай себя ненужным опасностям, как… — И она не нашла нужных слов.

— Приходится. — Кейда глубоко вздохнул и наклонился, чтобы подобрать ее упавшую шаль. — Я должен найти какой-то способ противостоять этому колдовству, и яснее ясного, я не найду его здесь или где-либо в соседних владениях. Никто из них не видит опасности, которая подстерегает нас на юге, не понимает, что это сущая гибель для всех нас. И еще кое-что. Я не смог прочитать знамения на берегах Чейзена, я тебе об этом говорил? И я начиняю спрашивать себя, не распространяется ли колдовская скверна там, куда еще не пришли чародеи, искажая знаки, которые должны были бы убедить Кайда и Корона.

— Что? — Джанне воззрилась на него с недоверием, не видя шали, которую он ей подавал.

— Я их не видел. — И, рассердившись, Кейда обвел рукой с зажатым в ней платком башню, скалу и все владение Улла. — Я не упустил из виду ни одного явления, которое счел вещим, прежде чем мы поставили парус, сама знаешь, и обдумал те немногие, которые считаю не заслуживающими доверия, просто на всякий случай. Я искал любого возможного намека, я готов был не упустить любое предостережение. Я их не видел, — с горечью повторил он. — Я понятия не имел, что враждебность Сафара может дойти до того, что он пожелает меня убить. Я не увидел предсказаний болезни, подлинной или наведенной, и ни знака огня, который стал бы нам угрожать. — Он перекручивал тонкую шелковистую шерсть, пока та болезненно не врезалась ему в ладонь. — Единственный знак, который я видел, который может иметь хоть какой-то смысл, это падающие звезды нынешней ночи. Я просто должен двигаться на север, пока не смогу опять ясно видеть нашу тропу. Я не могу вести владение в бой против чародеев, если прикосновение их колдовства отрезает меня от любого знака, который мог бы указать направление. Не то я лишь вверг бы владение во тьму и смерть.

— Но как Сиркет справится лучше тебя? — Джанне в отчаянии взмахнула рукой, и тишину прорезал перезвон браслетов.

— Сиркет уже справлялся лучше, — скорбно ответил его отец. — Он видел бедствие, поджидавшее меня, когда советовался с триантом свеч, пусть знак и был неясным. Не думаю, что моего сына задело то же смятение. Возможно, дело в том, что я плавал на юг, где оказался лицом к лицу с чародейскими тварями.

— Кайд и Корон там не были. Что тогда задело их? — Гнев Джанне пересилил ее отчаяние. — Вдобавок ты сам уверял Итрак, что тот, кто невольно стал жертвой волшебства, по-прежнему невинен.

— А половина книг в библиотеке башни утверждает иное. — Кейда передернул плечами. — Не знаю. Все, в чем я уверен, это то, что здесь помощи искать нечего, а помощь нам нужна, Джанне, еще как нужна. Мой долг найти ее, а единственная тропа, обещающая хоть какую-то надежду, ведет на север.

Джанне выхватила у него наконец свою шаль и закуталась в нее, зябко поежившись.

— И что нам делать, мой повелитель и супруг, пока ты следуешь по этой тропе? — Ее голос был холоден, но одна-единственная слеза прочертила блестящий след по ее щеке. Кейда откашлялся.

— Позаботиться, чтобы все, кто бежал на север из владения Чейзен, оставались на самых южных из наших островов. Они могут ловить рыбу с берега, но не с лодок. Не позволяйте Сиркету поддаться соблазну и пойти в наступление, если захватчики двинутся на север, — сказал он настойчиво. — Он обязан биться, где сможет, убивать их, где сможет, но не позволяйте ему идти в наступление… Не раньше, чем я принесу что-то, что поможет нам совладать с колдовством. Если дикари предпримут нападение в сезон дождей, наш народ должен отступить, скрыться в лесах и держаться осторожно, пока мы не сможем драться с колдунами, имея надежду на успех.

Слезы окончательно ослепили Джанне, плечи ее тряслись.

— До твоего возвращения?

Кейда крепко обнял ее.

— Пока я не принесу ту премудрость, которую применяют северные владыки, чтобы не дозволять злой волшбе вторгаться в их владения. Тогда мы защитим наших детей и наше будущее.

Джанне молча кивнула, все еще вздрагивая в кольце его рук.

— Скажи мне, как ты намереваешься двигаться на север, чуть ли не с голой задницей и лишенный всякого положения?

— Я пересеку срединные высоты и подамся к торговым берегам на северной оконечности острова. Там я наймусь гребцом на купеческую галеру в обмен на проезд. — Он пожал плечами. — По пути я найду, во что мне одеться. Полагаю, владение Улла должно мне хотя бы это. А прокормиться я смогу дарами леса.

Джанне вырвалась из его объятий и вытерла слезы краем своей шали, стараясь при этом не размазать зеленую и серебряную краску вокруг глаз.

— Владение Улла должно нам куда больше, чем рубаху и штаны, за утрату владыки Дэйша, пока он гостил в доме Уллы Сафара. — Поджатые губы свидетельствовали, что у Джанне появилась новая цель.

— Тогда вы с Рекхой можете позаботиться, чтобы они заплатили оружием и людьми, помогая сдерживать волшебников, пока я не вернусь, — натянуто улыбнулся Кейда.

— Откуда я узнаю, что ты нашел эту премудрость, чтобы изгнать чародейство, и что ты на пути домой? — Джанне поглядела на него. — У тебя не будет ни почтовых птиц, ни вестников.

Кейда почесал бороду.

— Нам лучше держать в тайне, что я еще жив, пока я не вернусь благополучно обратно во владения Дэйшей или, что лучше, не дам бой захватчикам на Чейзенских островах. Не хочу предоставлять Сафару случай завершить труд нынешней ночи или оказаться вынужденным давать объяснения любому другому владению. Пусть все узнают, что я делал, после того, как я изгоню волшебников. Тогда на большинство их вопросов ответы найдутся сами собой. — Он помедлил, размышляя. — Есть Башня Молчания на островке Тысячи Устриц, понимаешь, о какой именно я вспомнил?

— Где твой великий дед и его старшие сыновья разбились насмерть о рифы. — Джанне кивнула, явно совладав со своими неподобающими матери владыки Дэйша чувствами.

— Никто не явится туда до нового урожая жемчуга. — Кейда кивнул. — Туда-то я и направлюсь. Можешь встретиться со мной там и рассказать, что и как идет в мое отсутствие. Тогда мы сможем решить, как лучше действовать дальше.

— Я пошлю доверенного раба, чтобы нес там дозор, — медленно произнесла Джанне. — Море еще должно отдать нам твое тело.

— Я вернусь, как только смогу, — пообещал ей муж.

Джанне поглядела на него в упор.

— Пока ты ищешь мудрость, чтобы изгнать волшбу, найди как можно больше обрядов очищения. Нам понадобится избавиться от множества пятен, которые оставят эти колдуны. — Она передернула плечами. Ее белая шаль затрепетала, точно птичьи крылья. — Не думаю, что нам надо обсудить что-то еще. Я вернусь в Деразуллу.

— Так скоро? — Кейда был изумлен. — Улла Сафар станет ждать, что ты будешь искать здесь каких-то указаний во сне.

— Я передумала, — сказала Джанне со стальной решимостью в голосе. — Это всегда удел и право жены. Если он будет мне докучать, я просто уйду в свое горе. — Ее лицо было холодным и спокойным.

Кейда глубоко вздохнул.

— Итак, прощай, жена моя, до встречи на острове Тысячи Устриц.

— Прощай, мой супруг. — Джанне резко повернулась к воротам, подняла засов и выскользнула наружу. Кейда услышал приближающийся голос Бирута, но его слова, полные беспокойства, затерялись в скрежете черного дерева по камню. Кейда присел у основания высокой башни, не позволяя себе поддаться внезапно обступившим его сомнениям.

Как долго надо ждать, прежде чем покинуть пределы ограды? Достаточно, чтобы не увидели уходящие отсюда спутники Джанне, но не настолько, чтобы какой-нибудь работник с соллерных полей или дитя, посланное собирать хворост, подняли крик по поводу того, что неизвестный человек осквернил их святилище. Башню Молчания. Затем в лес и вперед, к горам, искать перевалы, по которым можно попасть в северную часть острова, к торговым берегам и кораблям, идущим на север. Как мне сделать так, чтобы удалась эта безумная затея?

«Как мне это сделать?» — Нож в руке был такой же длины, как его предплечье, но все же казался Кейде совершенно негодным для этой пестрой и толстой шкуры на брюхе мертвого водяного быка.

«А ты подумай, — твердо сказал Дэйш Рейк. — Реши, что надлежит сделать в первую очередь. Сделай это, а там станет ясен следующий шаг».

Охотясь за пятнистым оленем, они застигли врасплох водяного быка, дремлющего там, где река образовывала заводь вокруг упрямого камня на ее пути. Дэйш Рейк никогда не выбрал бы такую дичь, охотясь с детьми, но раз уж водяной бык поднят, он слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Отец прокричал Кейде, чтобы тот помог всем мальчикам влезть на деревья. Агас уже бросал охотничьи копья другим воинам. Те рассыпались полукругом, широкие листовидные наконечники копий опустились, как только бык тяжело выбрался из воды, потрясая опасно изогнутыми рогами, на один из которых, вот нелепое зрелище, намотался побег водяного перца.

Два воина и Агас бросили зверю вызов, крича и насмехаясь. Тот ринулся на них, и хоть бык никак не мог выбрать цель, мотая здоровенной головой из стороны в сторону, один из воинов так и взлетел от лихого удара бычьей головы. Зверь был куда как опасен, когда Дэйш Рейк всадил копье в его спину меж треугольных лопаток, пробив внутренности. Колени быка заколыхались, кишки опорожнились, и он рухнул в тот миг, когда все еще пытался забодать упавшего воина.

— Кейда, разделай его. — Дэйш Рейк оставил быка, как только убедился, что тот мертв, и повернулся, чтобы смазать ужасные ушибы на груди раненого, разорвав собственную рубаху на повязки, которыми принялся бинтовать сломанные ребра. — Тут слишком много мяса, чтобы оставлять его диким кошкам.

И вот теперь Кейда стоит перед огромной, пованивающей тушей.

«Как мне это сделать?» Как снять эту твердую кожу, не повредив ее? Как выпотрошить тушу, не продырявив ни одной из бесконечных петель и отростков кишок? Как прочесть хоть какие-то знаки по тяжелой скользкой печени, прежде чем сияние незримого будущего на ней не высохнет на жаре? Как он сможет руководить другими мальчиками, рубя мясо, которое весит больше, чем все они, вместе взятые? Где станут они искать душистые листья, чтобы прокоптить столько еды?

«Реши, что надлежит сделать в первую очередь. Сделай это, а там станет ясен следующий шаг».

Кейда в напряжении ждал, пока не утихнут шаги удаляющихся, а затем отодвинул засов на воротах и выскользнул из окружности, обводящей башню безмолвия.

Сначала — первый шаг. А это значит, что нужны рубаха и пояс, чтобы повесить на него меч Телуйета, поскольку тот, ножны к которому изготовил для тебя Дэйш Рейк из кожи быка, остался в Деразулле.