"Огонь с юга" - читать интересную книгу автора (Маккенна Джульет)

Глава 8

Кейда услышал стук по листьям душистых деревьев в саду за окном, мгновенно заглушивший треск цикад и прочих насекомых. Дождь оказался недолгим, обманчивое ощущение грядущего ливня быстро развеялось, и теперь влажность сделалась еще более гнетущей, чем прежде. Бледный свет Малой Луны проливался сквозь щели в ставнях, и Кейда посмотрел наверх, беспрепятственно читая ночное небо теперь, когда Большая Луна удалилась в затворничество на несколько дней.

Луна похожа на жемчужину, такая же круглая и блистательная, облака стремительно проходят мимо, не затеняя ее. Это должно быть доброй приметой для Дэйшей. Впрочем, скоро небеса пошлют нам настоящие дожди. А пока даже ночь не приносит избавления от жары.

Кейда вытер лоб Телуйета влажным полотенцем. Теперь раб, впавший в забытье, лежал нагой под легким покрывалом, и дыхание его было свистящим и замедленным. Услышав приглушенные шаги за дверью, Кейда выпрямился, положив полотенце в таз с отдающей безой водой, и резко пахнущее масло приятно захолодало руки. Суетливый стук в дверь прозвучал неожиданно громко в ночной тишине и вспугнул крохотную зеленую домашнюю ящерку, пробежавшую по потолку. Снаружи послышался злобный шепот. Кейда слабо улыбнулся.

— Входи.

— Улла Орхан, возлюбленный сын…

— Заткнись, Вэйно. — Наследник владения Улла протиснулся мимо своего телохранителя и низко поклонился Кейде.

— Добро пожаловать. — Кейда стоял в кругу света, отбрасываемого единственной масляной лампой, которую он зажег, чтобы хоть немного разогнать тьму. Сложив руки и склонив набок голову, он поглядел на мальчика.

— Я не слышал прежде в твоем голосе этих властных интонаций, мой малыш. Ты знаешь ли, насколько напоминаешь этим отца?

— Как твой раб? — Орхан поглядел на лежащего Телуйета. Единственный оставшийся в живых сын Уллы Сафара был почти что копией своего отца, хотя в мальчике не было и намека на сафарову полноту. Лишь нижнюю половину лица, линию подбородка и тонко очерченный рот, он унаследовал от давно умершей матери.

— Неплохо, — спокойно обронил Кейда.

— Кажется, у нас что-то вроде вспышки этой заразы. — Откровенное ехидство Орхана заставило владыку Дэйша вздрогнуть. Острые глаза мальчика явно приметили чашку с водой, в которой плавала угольная пыль. — Я собираюсь посмотреть, что можно сделать. Тебе не нужны какие-то травы или настойки, которых ты не привез с собой? У тебя есть корень кистеягоды? Пилосердце? Хотя бы для кого-то еще из твоих людей, кого может поразить это недуг?

Обе травки — хорошее лекарство для человека, страдающего от рвоты, хотя, конечно, их чаще используют, когда считают, что больной отравлен.

— Да, спасибо. У меня есть все, что нужно. — Кейда увидел, что телохранитель Орхана настороженно смотрит на хозяина. Кейда не знал этого человека.

Не то чтобы у меня был повод помнить твое лицо, в особенности учитывая, что Орхану редко дозволяется держать одного и того же раба более чем треть года.

— Погоди, кое-что ты можешь мне прислать. Немного льда, если он в ваших погребах еще остался.

Орхан кивнул, как если бы ему ответили на некий невысказанный вопрос.

— Немедленно, Дэйш Кейда. Желаю тебе спокойной ночи, но незамедлительно пришли мне весть, если тебе что-то понадобится. В мои покои. — Он помедлил на пороге. — Жаль было не увидеть с тобой Дэйша Сиркета. Передай ему мои добрые пожелания по возвращении в родное владение.

— Конечно, — Кейда коротко кивнул, когда раб закрыл дверь и поспешил за своим хозяином, решительные шаги которого затихали в отдалении.

Если ты не проявляешь склонности к прорицаниям, мой малыш, ты, разумеется, уделяешь немало времени изучению трав. Хотел бы я знать, впрямь ли прорицания не даются тебе? Не ведешь ли ты какую-то хитрую игру? Может, ты подозреваешь, что вызванная плохой водой болезнь, которая унесла твою мать, была чем-то иным. Ты не единственный, кто об этом задумывался. Если ты пытаешься провести Уллу Сафара, хотел бы я знать, как долго это будет тебе удаваться. За эту игру ты поплатишься жизнью, единственный ты сын или нет.

Кейда сидел в безмолвном мраке и обдумывал свои отношения с Орханом в свете этой новой мысли. Чуть погодя новые шаги за дверью отвлекли его от размышлений. На этот раз явилась озабоченная троица слуг, возглавляемая стариком с миской льда, отколотого от глыб, принесенных на равнины с холодных горных вершин и упрятанного под солому в глубочайших погребах крепости. Позади старика две девушки сражались с подносом, нагруженным закрытыми блюдами.

— Мой господин, госпожа Миррел умоляет тебя поесть, пусть ты и не можешь присоединиться к обществу в пиршественном зале, — сказала одна из служанок с беспокойной улыбкой. — Она надеется, что твоему рабу уже лучше.

— Поставьте здесь. — Кейда кивнул на столик сандалового дерева, и девушки поспешили повиноваться.

Старик заискивающе улыбнулся, ставя на пол миску со льдом.

— Позволь мне служить тебе, великий владыка. — Он поднял крышку с миски дымящейся соллерной каши, сдобренной сушеными карнелилками и посыпанной кусочками стручкового перца. В животе у Кейды забурчало.

— Я справлюсь сам. А вы идите, пока не разбудили моего раба. — Голос его прозвучал спокойно, но властно, и все трое поспешили прочь. Кейда вздохнул, накрыл блюдо крышкой, чтобы избавиться от соблазнительного запаха, поднимающегося от желтого с белым кушанья, и бросил немного льда в воду, которой омывал лоб Телуйета.

Прошу простить меня, Миррел Улла, но я не съем ничего из принесенного. Как бы мне избавиться от твоих даров, не оскорбив хозяев тем, что я не прикоснулся к пище? Вездесущие слуги Уллы, без сомнения, доложат о некоей неожиданной субстанции в ночном горшке. Как, интересно, понравится Сафару весть, что меня видели закапывающим эту проклятую кашу в саду?

Кейда ухмыльнулся нелепости такой мысли. Убедившись, что Телуйет по-прежнему мирно спит, он достал из открытого сундука-аптечки книгу и сел на подушку, оперевшись спиной о кровать.

Он тщательно прочел все наставления Дэйша Рейка о лечении болезней кишечника и немалую их часть о борьбе с отравлениями, когда услышал, как остальные возвращаются с пира. Кейда различил звонкие голоса Итрак и Джанне, непринужденно болтавших о чем-то, пока женщины шли к своим покоям. Кейда ждал, положив книгу себе на колени. Где-то неподалеку хлопнула дверь. Все ставни были открыты в тщетной попытке заполучить хоть немного ночной прохлады, и отголоски дальней беседы проплыли над садом, влетев в его покой через окно. Он слышал, как отдавали приказы страже, и резкие звуки, с какими открываются и закрываются сундуки и лари, и приглушенное шевеление — слуги и музыканты устраивались на твердых плитках пола. Постепенно суета затихла. Вскоре раздался негромкий стук в дверь.

— Войди. — Кейда встал на ноги и расправил затекшие плечи. Бирут отворил дверь, чтобы впустить Джанне. Лицо раба выражало откровенное беспокойство.

— Как стыдно, что ты не вернулся к нам, ты пропустил великолепный ужин. — В голосе Джанне слышалась ехидная нежность. — Был целый стол блюд из речной рыбы и отдельный — для коралловых крабов и прочих даров моря. Каждое блюдо с уткой или какой другой дикой птицей украшали перья из их хвостов, а сладости были обрамлены золотыми листьями.

— Я не видел смысла покидать Телуйета только для того, чтобы Сафар и женщины Улла втянули меня в бесконечные и бесплодные толки о его болезни. — Кейда заложил нужную страницу полоской обработанной кожи и закрыл книгу. — Они, несомненно, решили, что я обвиняю их в отравлении моего раба.

— Как будто тебе в голову могла прийти такая мысль! — Джанне произнесла эти слова с негодованием и удивлением, в расчете на тех, кто мог их подслушивать, а сама подняла брови в немом вопросе мужу. Он пожал плечами, намекая на невозможность ответить.

— Кроме того, я думал, что Ритсем Кайд предпочтет обсудить наши нынешние затруднения с Короном, не отвлекаясь на докучливую болтовню.

Теперь он глядел на жену, ища ответа.

— Редигал Корон, кажется, больше озабочен обсуждением новости Чэй о слугах на нижних уровнях, которые один за другим стали мучаться рвотой, — кисло сообщила жена.

— Восхитительная беседа для званого ужина, — и Кейда скорчил рожу.

— То же самое сказала Корону Мони, только более обтекаемо. — Веселое воспоминание на миг осветило утомленное лицо Джанне.

— Думаешь, она говорила правду? Я имею в виду Чэй, — сорвалось у Кейды.

О, только бы осведомители хозяина легли наконец спать, вместе со всеми остальными.

Джанне нехотя кивнула.

— Кое-кто из служанок Мони Редигал тоже заболел. И один из музыкантов Тэйсьи. Полагаю, Уллу Орхана послали ухаживать за ними, хотя много пользы будет Сафару, если его единственный сын свалится с той же хворью.

— Орхан заходил сюда спросить, не нужно ли мне что-нибудь для Телуйета. — И Кейда со значением посмотрел на жену. — Полагаю, за последнее время он вырос и стал отлично осознавать свой долг.

Джанне на миг замерла, прежде чем поднять бровь, пристально глядя на мужа.

— Какой позор, что ему пришлось покинуть ужин. Он мог бы немало усвоить, наблюдая за беседами отца с Редигалом Короном и Ритсемом Кайдом.

А не мог ли Сафар отравить целую толпу народа только для того, чтобы его сын покинул ужин? Не начал ли он бояться, что Орхан бросит вызов его превосходству, несмотря на все те годы, в течение которых Сафар унижал мальчика и подрывал его доверие к себе по любому поводу? А что если он отравил всех прочих своих сыновей не столько для того, чтобы лишить Орхана соперников, сколько для того, чтобы уничтожить его возможных союзников? Или из-за голода и усталости тебе что-то мерещится, Дэйш Кейда?

— А что пропустил Орхан? — напрямую спросил он.

Джанне некрасиво зевнула.

— Не очень много, пусть даже нам и удалось прекратить разговор о рвоте. Улла Сафар стоит на своем: реальность этой чародейской угрозы по-прежнему не доказана, и незачем требовать вмешательства Улл. Редигал Корон склонен во всем ему поддакивать, хотя, подозреваю, доводы Сафара убедили его самого не больше, чем этого его отвратительного евнуха. Ритсем Кайд не соглашается, но… — Джанне опять зевнула. — Едва ли он будет в состоянии действовать, если откажутся Сафар и Корон.

В этом Кейда не был убежден.

— Что обсуждали женщины?

— Поставки сырья, ремесленные изделия и умения наших мастеров — все как обычно. Тэйсья Ритсем озабочена, как бы расширить в их владении торговлю железом и сталью. Чэй и Миррел были счастливы давать ей советы. Никто не видит причин, почему бы жизни не идти, как прежде.

— А что по этому поводу думает Итрак? — резко спросил Кейда.

— Она чем дальше, тем больше расстраивалась при виде такой бессердечности. — Джанне невольно бросила взгляд через плечо. — Лучше бы мне не оставлять ее надолго. Все мы слишком устали, чтобы полночи унимать ее.

— У твоей постели есть серебряная сеть. — Кейда сделал шаг к жене. — Не думаю, что там зараза, но осторожность не повредит.

Джанне оглядела комнату.

— С тобой здесь нынче больше никто не спит?

— Нет смысла, чтобы кто-то, еще не подцепивший болезнь, на такое соглашался.

— Ну хотя бы позволь Бируту помочь тебе устроиться на ночь. — Джанне одарила мужа многозначительным взглядом. Затем, не дожидаясь ответа, бесшумно пошла обратно по темной галерее в свои покои. Кейда поскреб бороду рукой.

— Можешь это выбросить. — Он указал на груду грязной одежды, в которую были одеты сегодня он и Телуйет.

— Позволь помочь тебе умыться. — Бирут поманил Кейду к умывальнику и принялся шептать в ухо владыки, поднимая кувшин повыше и производя как можно больше шума. — Нам нелишне следить за спутниками Редигала, — торопливо зашелестел его голос. — Телуйет сказал, что слышал, будто один из этих заморинов не тот, за кого себя выдает, будто у него есть свои камни, да еще и сын, и вся эта шайка замышляет установить свою собственную династию. — Бирут поставил медный кувшин на умывальник, громко звякнув, и поглядел на Телуйета. — С ним все будет хорошо, да?

— Все знамения благоприятны, — кивнул Кейда. — А теперь ступай и позаботься о своей хозяйке.

Бирут подхватил грязную одежду и удалился. Кейда бросил пригоршню уже тающих льдинок в миску и с наслаждением протер холодной водой лицо и шею. Пока он стоял, прохладные струйки намочили чистую шелковую темно-желтую рубаху и штаны, которые он вытащил не глядя из сундука с одеждой. Холод помог прояснить ум, но ненамного.

Есть еще одна загадка, и у нас нет надежды разгадать ее, пока Телуйет лежит без чувств. Мне просто нужно дождаться утра. Если бы нам только удалось хоть чего-то добиться от Сафара и создать союз! Он так необходим против этой проклятой волшбы. Мне потребуются все резервы тела, чтобы не стать к утру полумертвым от усталости. Кейда поглядел на постель, где лежал его раб. Достаточно велика для Сафара и всех тех женщин, которые нужны ему, чтоб утолить его похоть, но лучше не делить ее с Телуйетом, мало ли, вдруг болезнь заразная. Лучше быть готовым помочь Телуйету, если вдруг ночью ему станет худо.

Стянув через голову рубаху, он бросил ее на кровать, и притушил масляную лампу так, чтобы огонек стал совсем слабым. Устроившись на одном из стеганых шелковых одеял на полу, он подхватил наугад какую-то подушечку и сунул под голову, после чего попытался настроиться на сон, несмотря на мучившие его вопросы и безжалостную жару.

А что если во владении Редигал случится переворот? Возможно ли такое? Как поступят Улла Сафар и Ритсем Кайд? А как насчет владений на севере?

Тут он понял, что не спит. Следом за этой догадкой явилось смутное понимание, что он только что спал, но его что-то разбудило. Кейда резко выпрямился и сел.

Чем это пахнет? Горелым? Это от жаровни? Разумеется, нет. После того, как вскипятил достаточно воды для Телуйета, я погасил ее и выставил за дверь. Что-то случилось с лампой?

Комнату поглотила беспросветная тьма. Разве что лунный свет пробивался сквозь щели в ставнях. Кейда кашлянул и ощутил сильное жжение в гортани. Он вновь кашлянул, и затаившаяся головная боль крепко и злобно охватила его виски. Еле слышно бормоча проклятия и шаря руками перед собой, он пробрался через спальню к столику с лампой и вновь выругался, когда случайно коснулся раскаленного стекла.

Кто-то погасил ее, и совсем недавно. Может, это Бирут опять осторожничает? Но здесь же совсем нечему загораться. Откуда в таком случае исходит этот запах? Или там, снаружи, какой-нибудь дурень что-то уронил на жаровню?

Он уделил один миг Телуйету. Раб все еще спал, но на ощупь его лоб стал прохладнее. Кейда перевел дух, но тут же понял, что запах гари становится все сильнее. Кое-как добравшись до двери, он распахнул ее и глубоко вдохнул, готовясь позвать слугу. Но тут густой дым, наполнявший коридор, попал ему в горло, и Кейда исступленно закашлялся, отчего немедленно всколыхнулась головная боль. Он захлопнул дверь и встал, опершись о дверной косяк, пока не прошел приступ.

Пожар — и никто не поднял тревогу? Как может такое произойти в доме Уллы Сафара? Нам бы надо выбираться отсюда, пока все не задохнулись во сне!

Кейда вдохнул настолько глубоко, насколько мог, приоткрыл дверь и проскользнул в щель, стараясь не напустить дыма в комнату, где лежал Телуйет. А затем медленно пошел к покоям Джанне, ведя одной рукой по прохладной мраморной стене, при этом назойливое желание кашлянуть почти душило его, глаза щипало, дым клубился вокруг, словно ставшие видимыми злые чары. Дверь покоев Джанне оказалась распахнута настежь.

Когда это Бирут позволял себе отойти ко сну, не позаботившись о безопасности хозяйки?

Кейда открыл рот, чтобы позвать раба, но едкий дым опять ворвался в горло, и Кейда снова закашлялся, а его грудная клетка заходила ходуном. Внутри никого не было, во всяком случае, Кейда никого не видел: ни музыкантов, ни служанок, ни носильщиков. В покоях Джанне было еще темнее, чем у него. Кто-то опустил шторы и крепко привязал их поверх ставень, чтобы преградить доступ свету и воздуху. Владыка Дэйш двинулся вперед, натыкаясь на спящих и на набитые перьями тюфяки, пытаясь в липкой тьме найти дверь в спальню Джанне. Найдя, он резко отворил ее, и, спотыкаясь, заспешил к кровати, по пути довольно болезненно содрав кожу на голени о какой-то сундук с одеждой. Он потерял равновесие и, падая, наткнулся на Бирута, спавшего на тюфяке в изножье кровати.

— Проснись! — Кейда схватил Бирута за голое плечо и грубо потряс. Тот, не сопротивляясь, перекатился, уходя от нападения, со слабым недовольным бормотанием. Кейда упал на колени и наклонился так близко, что почувствовал на своей щеке дыхание раба. Кейда вскочил на ноги и кинулся к Джанне, свернувшейся рядом с Итрак на широкой кровати. Обе спали — слишком крепко, чтобы такой сон мог быть естественным.

— Джанне, милая! — Нащупав рукой ее пульс, Кейда нашел его подозрительно вялым. Он убрал волосы со лба жены, прежде чем шлепнуть ее по щеке. Сперва легко. Затем посильнее. — Джанне! Надо просыпаться! — От ужаса и ночной жары Кейду прошиб холодный пот, противно заструившийся вниз по позвоночнику.

Как же мне разбудить всех, прежде чем они задохнутся во сне? Что же, тогда посмотрим сперва, нельзя ли избавиться от дыма. Посмотрим, что происходит, вместо того, чтобы вслепую метаться во тьме.

Опустившись на одно колено, он нащупал рубаху Бирута и пошарил в ее карманах в поисках огнива. Найдя на столике рядом с Джанне масляную лампу, он осторожно ее зажег. Женщины и раб спали, ничуть не потревоженные светом. У Кейды не прибавилось бодрости от вида густых завитков дыма, плававших по спальне. Выглянув с лампой в коридор, он увидел, что двойные двери, отделяющие их покои от лестниц по обе стороны, закрыты. Темный дым проскальзывал в щели северной двери. Кейда поспешил к южному входу и толкнул створки. Они не поддались. Он поставил лампу и налег на дверь плечом. Без толку. Заперто.

— Пожиратели ящериц, — разъяренно пробормотал Кейда, прежде чем снова подхватить лампу и осторожно двинуться к противоположным дверям. Ему не потребовалось прикасаться к полированному дереву, чтобы ощутить, как оно нагрето. Теперь он слышал по ту сторону голодный треск огня, вгрызающегося в дерево. То самое странное жжение, которое он ощутил, пробудившись, опять раздражало гортань.

Эти коридоры облицованы мрамором от пола до потолка. Чем будет кормиться огонь, перебираясь от покоя к покою, от двери к двери? Этот огонь пущен умышленно и, как только дверь прогорит, нас ослепит дым и охватит пламя. Как Олкаи.

Что-то просочилось сюда вместе с дымом, какое-то дурманящее вещество. Мы всегда подозревали, что Улла Сафар сведущ в ядах, пусть даже он обращает мало внимания на целительское искусство. Это что, его последний шаг в какой-то коварной затее, — дым, который должен ввергнуть нас в забытье, откуда мы уже никогда не выберемся? Не было ли что-то подмешано и в угощения на пиру? Какое-нибудь снадобье, позволившее бы Ритсемам и Редигалам проспать все, что бы ни творилось, а между тем мы, Дэйши, вдохнувшее еще одну порцию дурмана вместе с дымом, наверняка не пробудились бы, пока огонь делает свое дело?

Впрочем, пожары — обычное бедствие этого времени года, когда повсюду так сухо и все измотаны и невнимательны из-за жары. Ты просто обезумеешь от горя, Сафар, оттого, что подобное могло случиться в твоем собственном доме. Возможно, ты даже сожжешь нескольких из своих рабов, чтобы унять подозрения Ритсема Кайда. Что же, прости меня, Сафар, если я постараюсь, чтобы все твои усилия пропали даром.

Кейда оставил в покое двери и вернулся к Джанне. Схватил с умывальника кувшин, полный воды, и стал безжалостно пинать Бирута и нового раба Итрак, крепко спавших рядом с хозяйской кроватью. В отчаянии Кейда выплеснул воду, которую так старательно кипятил вечером, на Итрак и Джанне. Хватив пустым металлическим кувшином о мраморный пол, он поднял оглушительный шум.

— Что… — Бирут поглядел на него, туго соображая спросонья.

— Пожар! — завопил Кейда.

Ярость владыки Дэйша и привычка к повиновению побудили Бирута подняться на колени. Он схватился за резную ножку широкой кровати.

— Что?

— Да пожар же! — Кейда немилосердно тряс Джанне за плечо. — Быстрей, разбуди всех!

Джанне пошевелилась только для того, чтобы оттолкнуть Кейду, пробормотав нечто вроде извинения. Вновь отчаянно закашлявшись, он перевернул жену, чтобы как следует шлепнуть ее по атласным ягодицам. И этот звонкий удар наконец-то преодолел оцепенение Джанне. Она взвилась, замахнувшись на обидчика. Кейда схватил ее за руку и сжал до боли.

— Джанне. Проснись. Пожар.

— Что? — Джанне смотрела на него, ничего не понимая.

Бирут ковылял к двери внешнего покоя.

— Все спят. — Он выглядел до нелепого растерянным, когда его одолел приступ кашля.

— Давайте быстрее отсюда выбираться. — Кейда потянулся через Джанне, чтобы перевернуть Итрак и шлепнуть по заду и ее. — Бирут, нам нужно попасть в сад.

— Итрак! — Джанне схватила молодую женщину и принялась ее трясти. Удостоверившись, что оба раба и женщины достаточно пришли в себя, чтобы понимать происходящее, Кейда поспешил назад во внешний покой и что было духу заколотил по стенам и столам пустым медным кувшином. В ответ на лязг, крики и удары ногой слуги и музыканты зашевелились и оторопело уставились на Кейду, ожидая указаний.

— Огонь идет оттуда. — Кейда махнул рукой в сторону северной двери, и все услышали треск разгорающегося пожара. — Другая дверь не поддается. Надо вылезать в сад.

Плохо понимая, что делают, те, кто был ближе прочих к наружной двери, немедленно принялись кидаться на нее, не обращая внимания, как сильно доставалось их рукам и плечам.

— Она не откроется! — Кейда услышал отчаяние в словах флейтиста. — Ее подперли снаружи.

— Кто-нибудь, лезьте в окна! — Кейда поднял взгляд к темным ставням, расположенным слишком высоко, чтобы до них возможно было добраться в одиночку.

— Где палки для ставней? — спросила какая-то полусонная служанка.

— Кто-нибудь, помогите мне подняться. — Откуда-то возник Джевин, новый раб Итрак, завязавший лицо куском ткани.

— Встань мне на спину. — Кто-то, кажется, носильщик, повернулся лицом к стене, распростер руки и согнул ноги для устойчивости. Джевин вскарабкался ему на плечи, распластался по гладкому мрамору и отчаянно потянулся рукой вверх. Ему чудом удалось ухватиться за подоконник, и он стал поднимать другую руку, чтобы распахнуть ставень.

— Давай еще, парень. — Другой носильщик был готов помочь. Он схватил стопы Джевина и что было силы подтолкнул его вверх. Джевин подтянулся и лег на подоконник животом, затем с трудом перекинул наружу ногу и сел верхом на раму.

— Что теперь?

Кейда подошел поближе.

— Открой дверь в сад.

Джевин перелез через подоконник и повис снаружи на руках, после чего спрыгнул в сад. Когда он исчез, Бирут, шатаясь, вышел из спальни, поддерживая одной рукой Джанне, а другой Итрак.

— Забудем обо всем, кроме камней, — буркнула Джанне и страдальчески поморщилась. — Ты и ты, принесите сундуки вашего господина и его аптечку. — Она ткнула пальцем в двух хнычущих служанок. При звуке ее голоса другие девушки принялись ожесточенно впихивать в сундуки шелковые ткани.

С другой стороны двери раздался грохот. Джевин закричал, и по его команде четверо носильщиков навалились на дверь. Та рассерженно затрещала, но поддалась.

— Ее подперли, мой господин. — Джевин показал ему расколотый чурбан.

В комнату влетел ночной ветерок, показавшийся почти прохладным после спертого и задымленного воздуха в помещении. Все на миг умолкли, с облегчением дыша и предвкушая скорое спасение. Треск огня за северными дверьми ощутимо усилился и превратился в голодный рык. Теперь, когда дверь в сад была открыта, воздух тек по коридору и комнатам, точно по трубе.

— Я принесу Телуйета, — прокричал Кейда Бируту. — Выводи остальных.

Бируту не требовалось повторять дважды. Он повлек Итрак и Джанне к двери, за ними, натыкаясь друг на друга, поспешили женщины и музыканты; Джевин и носильщики вели под руки тех, кому особенно тяжко пришлось из-за дыма.

Кейда схватил лампу, и едва он вышел в проход, как оказался не в состоянии унять кашель. Клубящийся во тьме дым стал еще гуще, в лучах света плясали пылинки. Заскочив в свою спальню, Кейда поспешил поднять Телуйета с постели, перекинул его крепкие руки через свои плечи и приобнял раба за талию.

— Идем, кажется, мы вынуждены отказаться от гостеприимства Уллы Сафара. — Телуйет, все еще погруженный в глубокий сон, мертвым грузом висел на руках Кейды. Подхватив лампу и выволакивая раба в коридор, Кейда увидел пламя. Дальняя дверь поддалась напору огня и теперь вовсю пылала.

Тут на Кейду неожиданно напали. Если бы рука Телуйета не приняла на себя основной удар, Кейда, пожалуй, лишился бы чувств. Но так он лишь зашатался, подавшись вперед и уронив Телуйета. Не медля ни мгновения, он развернулся, пытаясь уклониться от второго удара и рассмотреть, кто бы это мог прятаться в темноте.

Из тьмы выступил здоровенный детина с лицом, защищенным от сгущающегося дыма широким платком. Он взмахнул утыканной чем-то острым дубиной, целясь по коленям Кейды. Владыка отскочил в сторону, и его проворство оказалось неожиданным для несостоявшегося убийцы. Поняв, что жертва не оглушена и не одурманена и справиться с ней будет нелегко, нападающий коротко ударил Кейду в бедро. Владыка свалился на колени. Убийца поднял дубину, чтобы обрушить ее сбоку на голову Кейды. И тогда владыка бросил в детину лампой. Стекло разбилось, горящее масло обрызгало незнакомца с дубиной. Тот попятился, затем замер, открыв рот в крике гнева и боли, после чего, обмякнув, рухнул лицом вниз.

Льстивый заморин из слуг Уллы вытащил кинжал с широким лезвием из горла здоровяка и протянул руку, чтобы помочь Кейде встать на ноги.

— Будь у него меч, он бы меня достал, — выдохнул Кейда, дрожа.

Евнух покачал головой, возвращая кинжал в ножны на поясе нападавшего.

— Слишком трудно было бы объяснить, откуда у тебя, которого нашли придавленным обрушившейся балкой, на теле колотые раны.

Между тем два человека подняли с пола Телуйета. Кейда, вскочив на ноги, положил руку на плечо служителя.

— Спасибо.

Тот кивнул в сторону покоев Джанне.

— Подними как можно больше шума. Он не сможет прикинуться ничего не знающим, если ты разбудишь всю крепость.

Кейда помедлил.

— Тебя не заподозрят? Точно?

— Нет. — Слуга остановился у распахнутых дверей. — Мне был поручено их открыть, чтобы все могли удивляться, как это тебе не удалось найти такой простой путь наружу. Я просто скажу, что нашел этого парня мертвым.

Прислонив Телуйета к стене, Кейда улыбнулся.

— Я всегда с гордостью назову тебя братом, знай это.

— А я тебя. — Кейда успел увидеть улыбку на лице заморина, прежде чем тот бесшумно удалился. Владыка поволок бесчувственного Телуйета в покои Джанне, и тут двое из носильщиков бросились ему на помощь.

— Мой господин!

— Ты не ранен? — спросил один из них, встревоженный видом крови, размазанной по голой груди и плечу Кейды.

— Что? — Кейда огляделся и понял, что это кровь нападавшего. — Нет, я цел. — И, уже говоря это, осознал, что дубинка оставила на руке Телуйета глубокую рану.

Все вместе они побежали к саду. От первого глотка прохладного ночного воздуха по телу Кейды пробежала дрожь, и он снова закашлялся. Когда ему удалось наконец справиться с приступом, голова кружилась так, точно он отведал какого-то крепкого пойла из тех, что варят варвары.

— Что теперь? — Джанне вцепилась в его руку. Под чьей-то чужой рубахой виднелись ее голые ноги, волосы наполовину выбились из заплетенной на ночь косы, а на лице угадывался каждый год ее жизни. За спиной Джанне скорчилась на сундуке Итрак, спрятав лицо в ладонях и высоко подняв плечи. Джевин стоял перед ней на коленях, силясь утешить хозяйку.

— Поднимем тревогу, — прохрипел Кейда. Он с внезапной яростью поглядел наверх, на глухие ставни более высоких этажей внутренней крепости. — Поищите что-нибудь, что можно было бы туда бросать. Кричите как можно громче.

Служанок по-хорошему не нужно было даже просить, они и так срывали голоса, крича о помощи. Недолго думая, один из носильщиков с радостью спихнул с пьедестала основательных размеров урну, и, как только та разбилась, слуги подхватили крупные осколки и стали метать их в окна. Вскоре, к мрачному удовлетворению Кейды, в окнах наверху стали загораться огни.

Пусть люди Уллы Сафара попытаются этого не заметить.

Он глубоко вздохнул и заговорил, стараясь не кашлять.

— Слушайте меня все. Мы возвращаемся на корабль. Если слуги Уллы Сафара не могут хоть сколько-нибудь осторожно обращаться ночью со свечами, мы будем там в большей безопасности.

— Разумеется, мы не сможем жить в этих покоях, пока их не восстановят. — Джанне задумалась. — Ну а если мы вернемся на «Радужного Мотылька», мы не причиним неудобств Миррел Улле, прося устроить нас в других комнатах.

Теперь из крепости доносились крики, неподдельный страх охватил людей, живших неподалеку от Дэйшей. Некоторые приказы были вполне различимы в общем гуле: кто-то требовал ведер с землей и пальмовые цепы, чтобы сбивать пламя. Музыканты, служанки и носильщики все как один глядели на хозяина с хозяйкой, готовые исполнить любое указание насчет того, как им себя вести.

— Давайте вернемся на корабль как можно скорее. Итрак явно в отчаянном состоянии. Это несчастье, несомненно, оживило ее воспоминания о страшных пожарах, которые опустошили владение Чейзен. — Кейда поймал взгляд Джанне, и та кивнула в знак понимания.

Пусть Миррел откроет для нас самые роскошные покои, которые только может предложить гостям эта крепость. Как только мы очутимся на борту, Джанне придется ежечасно отказываться от приглашений Улл, чтобы не причинять Итрак новых страданий. Да и все мы на корабле будем в значительно большей безопасности.

Кейда сел на удобную скамью из резного дерева.

— Бирут, мечи Телуйета у тебя?

— Конечно, мой повелитель. — Бирут приблизился к нему. — Как и мои собственные.

Кейда с усталой веселостью осознал, что единственная причина, по которой раб нацепил набедренную повязку — это то, что в противном случае ему некуда было бы засовывать мечи в ножнах, в отсутствии соответствующего пояса.

— Дай их мне. — Кейда принял у Бирута оружие и взвесил в руке, прежде чем вручить одному из носильщиков, озабоченно наблюдавшему за Телуйетом. Владыка кивнул в сторону прочих слуг. — Бирут, вручи одному из них свой второй меч и возьми клинок у Джевина. Тяните жребий, кому достанется палка.

Когда тот отошел, Кейда встал на колени, чтобы осмотреть свежую рану Телуйета. Приподняв окровавленное предплечье раба, он тщательно ощупал кость и еле слышно выругался, обнаружив явный перелом. Хуже того, в ноздри ударило зловоние. Напавший на них убийца, по всей видимости, смазал свою дубину каким-то ядовитым настоем.

— Джанне! — Кейда огляделся и увидел, что жена тщательно исследует все, что удалось вынести служанкам, несмотря на приказы не брать ничего, кроме самого главного.

— Где тут у вас моя аптечка? Эй, Джевин, дай мне что-нибудь для лубка.

Одна из девушек принесла аптечку, тесно прижимая ее к груди побелевшими пальцами. Кейда пошарил в сундучке, ища нужную мазь — такую, чтобы не нагноилась рука несчастного Телуйета. Растерев остро пахнущий желтый состав по куску хлопковой ткани, он плотно перевязал все многочисленные ранки, прежде чем тщательно уложить в лубок сломанную руку. Новая срочная задача помогла Кейде побороть усталость, и даже головная боль почти сошла на нет.

Мой самый верный слуга не потеряет руку из-за гнусных происков Уллы, если только я могу этому помешать.

— Мой господин, мы ждем, чтобы послать весть на корабль через одного из слуг Уллы Сафара? — Носильщик вернулся, решительно держа второй меч Джевина в могучем кулачище. Один из товарищей стоял за его плечом со вторым клинком Бирута. Оба выглядели невероятно счастливыми оттого, что у них в руках оружие. — Или кому-то из нас сбегать на пристань и позаботиться, чтобы немедленно призвали галеру?

— Ты Гал, не так ли? А ты Дюраи? — Оба парня были из самых задних рядов меченосцев Дэйшей, и Кейда едва ли разглядел кого-то из них во время путешествия сюда.

— Я Диал, мой господин, — поправил второй.

Кейда оглядел сад. С трех сторон в него выходили окна, но все коридоры привели бы Дэйшей обратно к огню, который все еще бушевал внутри здания. Не стоило и думать о возвращении под крышу, пока кто-то не обуздает пламя. Кейда развернулся и скептически оглядел высокую стену, увенчанную парапетом, тянувшимся от одной низкой башни к другой. Любопытно, что ни один часовой не появился там, чтобы взглянуть, отчего весь этот шум.

— Я не чувствую охоты ждать, пока прихвостни Уллы Сафара разберутся, что к чему, и придут к нам на помощь. Мы поднимемся туда. — Он указал на парапет. — Оттуда мы сможем пройти по стенам на другую сторону крепости и сами дадим знак «Радужному Мотыльку».

Мне следовало бы заподозрить, что дело нечисто, когда Сафар поместил Дэйшей именно в это крыло здания, находящееся за пределами видимости нашего корабля. Как я мог упустить намек на такую подлость во всех пророчествах, которые открылись мне перед нашим отплытием?!

Пока Кейда об этом думал, его взгляд привлекла вспыхнувшая наверху яркая стрела света. Падающая звезда? Или огненный дракон прочертил полосу в ночном небе? Кейда воззрился на звезды с раскрытым ртом.

Не ко времени, самое меньшее, рановато, ведь еще даже не начался сезон дождей.

— Есть ли у нас какая-нибудь веревка? — Диал уже подбирал длинные ленты опавшей коры.

Гал кинулся назад, вниз по ступеням, и пропал в полном дыма внешнем покое. Несколько мгновений спустя он появился вновь с огромной охапкой шелковых покрывал; лицо его налилось кровью оттого, что он старался вовсе не дышать.

— У кого есть нож? — выпалил он.

Тут каждый из мужчин непроизвольно схватился за свой кинжал. Кейда в числе прочих обнажил свой клинок и стал резать дивной красоты ткань с таким удовольствием, словно это было горло Уллы Сафара.

— Кого бы нам первым запустить на парапет?

Диал уже сплетал из полос прочную веревку.

— Предоставь это нам, мой повелитель.

Когда шелковая веревка показалась Кейде достаточно длинной, трое бывших носильщиков образовали у стены живую лестницу, и Диал ловко вскарабкался наверх по их спинам и плечам. Очутившись наверху, он накинул на высокий зубец петлю и сбросил веревку Галу, в нетерпении ожидавшему внизу.

— Вы двое останетесь здесь, поддержите Бирута и Джевина, — сказал Кейда оставшимся внизу носильщикам и полез вслед за Галом. Меч Телуйета нелепо торчал у него из-за пояса. Как только он добрался до парапета, в саду зазвучали озабоченные голоса слуг Уллы.

— Дэйш Кейда, великий владыка!

— Не будем обращать внимания. — Пока они бежали вдоль стены — Диал впереди, а Гал замыкающим, Кейда услышал яростный голос Джанне, осаждавшей кого-то, кому удалось пробраться в сад в то самое время, когда обнаружилось, что Дэйш Кейда покидает ловушку.

На их пути выросла сторожевая башня. Единственный проход, через который можно было попасть внутрь башни со стены, маленькая дверца, неожиданно оказалась закрыта. Диал яростно постучался.

— Отворите Дэйшу Кейде! Или вы не только слепы, но и глухи?

Кейда услышал, как приглушенное движение внутри поспешно затихло. Он шагнул вперед и наклонился к самой замочной скважине, затем произнес, холодно и отчетливо.

— Я Дэйш Кейда. Откройте немедленно, или я потребую ваших голов за такое оскорбление.

Засовы были немедленно отодвинуты, и дверь открылась, чтобы явить взору владыки двоих юнцов, едва ли достаточно взрослых, чтобы бриться, не говоря уж о том, чтобы служить в личной охране Уллы Сафара. Ни один из них не заговорил, но в их глазах ясно угадывался ужас.

— Мерзкий сброд! — Диал шагнул вперед, наполовину выдвинув из ножен меч.

Дверь позади мальчишек стояла распахнутая настежь, и Кейда увидел, как кто-то убегает по стене.

— Не стоит тратить на них время. — Он толкнул Диала к дальней двери. Они побежали дальше, обнажив мечи, и острые клинки сияли, точно осколки красовавшейся в небе Малой Луны. Огоньки начали появляться на всех верхних уровнях крепости. Кейда на них даже не глядел.

Сущие юнцы на часах, едва ли они вообще чему-то обучены. Улла Сафар выплакал бы все глаза, извиняясь перед Ритсемом Кайдом и Редигалом, на чем свет стоит кляня безрассудство своего начальника стражи, доверившегося юнцам, по невнимательности и неопытности пропустившим начавшийся в крепости пожар. Конечно, раз уж ходит молва о врагах-колдунах, явившихся с юга, этого и следовало бы ожидать. Мальчишек, безусловно, приговорили бы к сажанию на кол, а начальника стражи выпороли так, что шрамы остались бы на всю жизнь. И тем не менее я был бы мертв вместе с самой влиятельной моей женой, способной много кому помешать. Вместе с Итрак Чейзен и, возможно, большим числом наших спутников, которые могли бы пролить свет на здешние темные дела.

Следующая башня была пуста, а двери открыты. Третья по счету, правда, оказалась на запоре. Диал поднял рукоять меча, чтобы ударить по неподатливому дереву. Секундой раньше дверь открылась, и наружу вывалился воин Уллы в полном доспехе. Он налетел на Диала, сбив того с ног, и клинок воина Дэйша лишь без толку царапнул покрытое кольчужной сеткой плечо. Падая, Диал схватил нападавшего, обвив руками его шею, а ногами — его ноги. Вдвоем они свалились с парапета, и вскоре с треском сломанных костей и отчаянным криком боли приземлились в мощеном каменными плитками внутреннем дворике.

Меч Кейды встретил резкий удар сияющего клинка того, кто следующим выскочил из башни. Как и первый, безымянный воин, он был в шлеме с лицевыми пластинами и тонким кольчужным покрывалом. Владыка попятился, отражая второй удар, рубящий, с широким замахом, нацеленный ему в бок. Кейда же, почти обнаженный, никак не мог без смертельного риска для жизни атаковать человека в полной броне.

— Пропусти меня, мой повелитель. — Гал придвинулся к нему сзади.

— Места нет. — Кейда повернул запястье, чтобы отвести новый смертоносный выпад, направленный ему в живот.

— Мой господин! — Тревога, переполнявшая голос воина, привлекла внимание Кейды к топоту бегущих ног, доносившемуся откуда-то из-за спины.

— Мечи в ножны!

Услышав позади голос Уллы Орхана, Кейда от изумления чуть не пропустил очередной удар.

— Уберите клинки! — В полных ярости слова юноши прозвенело зловещие эхо излюбленных интонаций его отца. Воин, стоявший перед Кейдой, отступил на шаг, настороженно опустив меч.

— Нам сказали, что на стенах захватчики.

— Во внутренней крепости? — Голос Орхана был недоверчиво холоден. — При отсутствии проломов во внешних укреплениях?

— Говорят о волшбе, хлынувшей с юга. — Воин все еще не убрал оружие в ножны. — Кто знает, где могут появиться чародеи?

Ты, очевидно, очень смел, если бросаешь вызов наследнику владения. Ты получил приказы от кого-то, достаточно близкого к Сафару, чтобы он мог считаться устами самого владыки.

И все-таки Дэйш Кейда дерзнул оглянуться и увидел, что Орхан облачен в свою, сделанную специально под его рост броню, а за спиной у него отряд воинов в кольчугах. Мальчик явился, готовый сражаться.

— Улла Орхан, я иду к причалу, чтобы дать знак моей галере забрать нас обратно на борт, — с напором сказал ему Кейда. — Я не могу больше подвергать опасности жизни моих людей. Слишком уж неспокойная сегодня ночь.

— Я не стану тебе противоречить, — напряженно ответил Орхан. — Хотя мне весьма горестно видеть, что в крепости моего отца происходят столь неслыханные вещи.

— Прочь с дороги, — рявкнул Гал на меченосца, преграждавшего им путь.

Воин отступил на шаг. Кейда сделал шаг вперед. Гал у его плеча резко дышал в напряженной тишине. Слышно было, как позади них Орхан вполголоса отдает какой-то приказ, затем зазвенела кольчуга, и один из его людей побежал прочь, несомненно, отягощенный каким-то сообщением. Человек в броне, стоявший перед Кейдой, дал знак тем, кто теснился за ним, и парапет на глазах опустел.

— Я этого не забуду. — Голос Кейды звучал бесстрастно. — Ничего из этого.

— Я тоже. — Орхан медленно заморгал. Вскоре шум внизу всколыхнул новую тревогу в его глазах. — Кто-нибудь свалился?

— Диал, один из моих людей. Ухаживайте за ним как следует, я не брошу его в беде, учтите. — Кейда повернулся, чтобы возобновить свой путь.

Пусть Орхан докажет свои благие намерения достойной заботой о Диале, если тот еще жив.

Что бы ни повелел воинам юный наследник, его слово избавило Кейду и Гала от дальнейших нападений, каждая сторожевая башня открывалась за полминуты до того, как они к ней подбегали, а часовые отступали в сторонку с красноречивой смесью стыда и недоброго предчувствия на лицах. Кейда потерял счет башням, которые они с Галом оставили позади, он тяжело дышал, когда наконец добрался до той, из которой ему открывался приемлемый вид на реку далеко внизу.

— Сигнальный фонарь! — рявкнул он на перепуганного стража.

Вырвав у этого человека фонарь, Гал стал карабкаться по лесенке к люку, выходящему на крышу башни. Кейда поспешил за ним, перепрыгивая через три ступеньки. Гал поставил тяжелый фонарь на предназначенное для этого возвышение; ослепительный свет болезненно бил по глазам. Кейда потянул рычаг, задвигавший заслонки на фонаре. Считая удары сердца, он резким рывком опять открыл свет, закрыл, опять открыл, и так постоянно, с частотой, которую не мог бы не распознать старший дежурный на «Радужном Мотыльке». Кейда вглядывался в коварную тьму, где несколько тусклых огоньков отмечали скопление хижин на берегу позади якорной стоянки. Перед его глазами гуляли световые пятна, вызванные миганием фонаря.

— Гал, ты что-нибудь видишь?

— Пока нет, мой господин.

Они подождали.

— Ага, вот!

Кейда заметил ответные вспышки там, куда указывал его воин. Задержав дыхание, он принялся считать короткие и длинные сигналы.

Это длинный ответ, а не чья-то случайная выходка и не ловкое предупреждение, что корабль захвачен, капитану навязана чужая воля, а матросы боятся за свою жизнь.

— Мы спустимся к пристани, — уверенно заявил он Галу. — Как только галера подойдет, ты отправишься обратно за госпожой Джанне и остальными. Если Улла Сафар собирается еще раз посягнуть на мою жизнь, он может сделать это на глазах у свидетелей, даже многочисленных. Я не ставлю больше под угрозу свою жизнь в темных коридорах, так что Сафар может заламывать руки, досадуя о роковой ошибке какого-нибудь перепуганного подчиненного. Я, разумеется, не допущу, чтобы Джанне по пути угодила в засаду.

— Сюда, мой господин. — Гал безошибочно повел Кейду вниз по винтовой лестнице в толще стены, а затем по коридорам, кишащим перепуганными слугами Улл. Зажигались лампы, отворялись и затворялись двери, все люди одинаково шарахались от двух мужчин с обнаженными мечами и недобрыми лицами.

Последний поворот и еще несколько ступенек привели их к двери во внешней стене крепости. Гал заколотил в нее.

— Отворите Дэйшу Кейде!

Тяжелая, окованная железом деревянная створка распахнулась так быстро, что стало ясно: кто-то ждал за ней. Кейда перешагнул через порог вслед за Галом. Они попали в высокий зал с факелами, горящими в скобах высоко над полом, и новой дверью напротив. Бойницы для стрел в стенах и отверстия в потолке, предназначенные для горячего масла, кипящей воды или самых наиобычных камней, не оставляли незваному гостю ни малейшего шанса воспользоваться этим входом в крепость без желания хозяев. Внушительный отряд меченосцев Уллы стоял ровно посередине, между Кейдой и проходом наружу.

— Будь добр, отвори дверь, — обратился Кейда к начальнику, украшенный медью шлем которого говорил о его должности. — Моя галера вот-вот подойдет к пристани. — Он постарался, чтобы слова его звучали как можно более спокойно.

Хмурый вид Гала и обнаженные клинки должны дать им понять, что шутить с нами не стоит.

— Как прикажешь, великий владыка. — Начальник стражи низко поклонился и резким кивком головы послал двух своих людей отпирать тяжелые двойные двери. Кейда прошел вперед, не глядя ни на кого из стражей Уллы. Выходя на причал, он увидел галеру Дэйшей, что выплывала из ночной темноты в лунном свете, падающем на белую пену, взбитую веслами гребцов, когда те разворачивали могучий корабль. Люди Уллы последовали за владыкой Дэйшем и выстроились вдоль края пристани.

— Убрать цепи! — Кейда поднял взгляд и увидел человека в броне, кричащего с кормового помоста. Охрану корабля возглавлял один из самых доверенных людей Серно. Еще больше народу столпилось на палубе, и каждый из них выглядел настоящим воином, даже в хлопковых шароварах и безрукавках с открытым горлом. Начальник стражи затряс головой, отправляя своих людей снять с крюков тяжелые цепи, натянутые так, чтобы помешать любому нежеланному судну проскользнуть к причалу.

— Пойди и скажи Джанне Дэйш, что мы возвращаемся на нашу галеру, — обратился Кейда к Галу. Тот немедленно исчез в лабиринте крепости. Кейда стоял, сложив руки, такой суровый и надменный, что мало кто из стражи дерзнул бы обратить внимание на его нагую грудь, рваные и грязные штаны и вообще полное отсутствие чего бы то ни было, что соответствовало бы его статусу владыки.

Галера с шумом подошла к пристани. Быстрый топот по сходням возвестил, что меченосцы спешат на берег. Спрыгивая на пристань, они вставали вокруг своего повелителя и вместе с ним принимались смотреть сверху вниз на стражей Уллы.

Кейда осторожно переводил взгляд с одного воина на другого и щурил глаза в немом предостережении.

Последнее, что мне сейчас нужно — это враждебность и недоверие с обеих сторон, которое превратит это противостояние в битву на причале. Как бы положить этому конец?

Кейда стал внимательно изучать небеса. Никто из меченосцев не сделает ни единого движения, пока предводитель ищет знамений. Не одна и не две битвы так и не завязались, так как приметы загодя решили их исход.

Пока Кейда глядел вверх, он так или иначе сосредоточился на гнетуще напряженной обстановке вокруг. Меж тем он снова увидел две белых полосы, мелькнувших в ночном небе. Новые падающие звезды пересекли северную часть «четырехугольника направлений» и пропали в «дуге странствий и учения».

Казалось, прошла половина ночи, прежде чем Кейда услышал знакомый рев Бирута, расчищающего путь для Джанне Дэйш, первой жены и заботливой матери, нежно любимой всем владением. Носильщики распахнули двойные двери зала, и вся свита Дэйшей хлынула на площадку: служанки и музыканты, одинаково нагруженные таким количеством спасенного имущества, что Кейда испытал удивление. Куда менее неожиданным оказалось появление его жены.

— Мой супруг. — Джанне шагнула вперед; Бирут же гневно сверкал глазами из-за ее плеча. Каким-то образом ей удалось найти время облачиться в простое, но ярко расшитое платье с лентами голубого лождена, струившимися по белому шелку, и даже сапфиры мерцали на ее шее и в туго заплетенной косе. Джевину, по всей видимости, не удалось найти драгоценностей для Итрак, но и она оказалась одета в ниспадающее до пола одеяние из шелка, пестрого, как панцирь черепахи, и на руках ее звенело достаточно запястий, чтобы напомнить каждому, чья она жена.

— Моя госпожа и супруга. — Кейда сделал знак Бируту, чтобы тот отошел. Раб стоял с рубахой, достойной властителя, перекинутой через руку, и был полон решимости изменить к лучшему облик своего хозяина. — Полагаю, мы удалимся и позволим Улле Сафару восстановить какой-никакой порядок в его доме после всех этих весьма прискорбных происшествий.

— Безусловно. — Джанне обвела стражей Уллы взглядом, полным обжигающего презрения. — Впрочем, не стану лгать тебе, мой супруг. До сих пор это было самое неприятное мое пребывание в гостях.

Кейда кивнул сопровождающим жену служанкам, крепко сжимавшим ларцы с драгоценностями в мелко дрожащих руках:

— На борт. — И отвел Джанне в сторону, резким движением руки запретив Бируту приближаться.

— Улла Сафар предпринял все возможные попытки убить меня этой ночью, едва ли не сам попробовал заколоть меня в спину. Если он не знает, где я, у него не будет еще одного шанса. — Кейда говорил тихо и торопливо. — Я не собираюсь долго играть с ним по его же правилам. Мы не можем себе такого позволить, более того, мне необходимо время подумать. Завтра утром тебе захочется предаться созерцанию в Башне Молчания у водопада выше по реке, где выступ черной скалы врезается в реку. Ты меня слышишь?

Джанне кивнула, в ее расширенных глазах роились вопросы.

— Но, Кейда…

Он утихомирил ее поцелуем, обвив руки вокруг талии и прижав к себе. Оторваться от ее губ было одной из самых трудных задач на свете.

— Мы идем. Пусть Итрак сидит внизу и не высовывается. — Оставив Джанне, он легко взбежал по сходням на корму «Радужного Мотылька» и протиснулся через толпу к высокому кормовому помосту, где встал позади кормчего, бдительно следившего за длинным правилом, которое приводило в движение мощное рулевое весло внизу.

Тягостное предчувствие выводило Кейду из себя все то время, пока он ждал, чтобы все взошли на борт, а матросы галеры отшвартовались, причем никто из людей Уллы не пошевелился, чтобы им помочь. Но вот гребцы склонились над веслами, и галера без промедления направилась к главному руслу реки. Как ни скудны были первые дожди, воды все же прибавилось, и течение реки усилилось. Кейда ждал, наблюдая за движением воды, пока они не оказались за пределами света, отбрасываемого фонарями крепости, и еще не приблизились к россыпи огоньков на берегу.

— Что это? — Кейда указал в темноту, и голос его стал пронзительным от тревоги. — Вон там, видите?

— Мой господин? — Вздрогнув, кормчий и капитан проследили за движением его руки.

— Что это? — Кейда изумленно продолжал всматриваться в ночь.

После всего произошедшего этой ночью подобной, на первый взгляд, мелочи было достаточно, чтобы переполошить весь корабль. Капитан поспешил к переднему борту, примыкающему к кормовому помосту, а кормчий привстал с места, и на его лице явственно читался вопрос. Кейда украдкой начал дышать все глубже и глубже.

— Эй, на носу, что вы видите?

Когда растерянные крики пролетели вдоль палубы, Кейда, невидимый, отодвинулся назад, к самому краю кормового помоста, где тот нависал над водой. Ниже его был только воздух. Владыка рухнул с кормы и ударился о воду, отчего раздался довольно громкий всплеск. Крики тревоги достигли его ушей как раз перед тем, как тяжелая вода сомкнулась над головой.

Не раскрывай рта. Не нужно сегодня глотать нового зелья Уллы Сафара, и давай-ка окажемся как можно дальше отсюда, прежде чем опять всплыть на поверхность. Ничего хорошего не будет, если тебя вытащат из реки, точно захлебнувшегося щенка.

Он с силой рванулся вперед под скрывающей его водой, выбрасывая вперед руки и подтягивая ноги, и повторял это до тех пор, пока у него не запылало в груди, а конечности не задрожали. Наконец, вынужденный приблизиться к поверхности, он перевернулся на спину, не позволяя себе поднимать лицо над резко пахнущей водой. Он плыл, делая редкие осторожные вдохи и подняв голову ровно настолько, чтобы слышать крики и суету ниже по течению. Там колыхалась в отчаянии на волнах галера, и все осматривали черную воду вокруг судна: нет ли где хоть какого признака владыки?

Когда им не удастся меня найти, они отправятся ниже по течению. Это может стать испытанием. Если я следую верному пути, они выберут ошибочный.

Перевернувшись, Кейда поплыл вверх по течению, разрезая руками воду так, чтобы избежать малейшего всплеска. Оставив позади несколько огней на берегу, он прибавил скорости.

Подальше от этих домов и прочь из реки, прежде чем рассвет приведет рыбаков и птицеловов к воде. А затем быстро через лес. Улла Сафар пошлет поисковые отряды, как только начнет светать. Более того, Джанне захочет знать, о чем, во имя всех звезд, я думаю, так что мне лучше быть у Башни Молчания близ водопада раньше моей жены. И не худо бы уяснить, почему эти падающие звезды зовут меня на север.