"Повести" - читать интересную книгу автора (Стельмах Ярослав Михайлович)

НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Про «Зарницу» мы знали давно: с самого начала знали, что проводить ее собираются где-то в половине июня.

Под конец второй недели нам так и сказали: два дня в лагере будет проводится «Зарница». Сначала старшие отряды, а потом младшие.

Мы уже начали вырезать себе погоны, и пятый отряд начал, потому что планировалось, что именно с пятым отрядом мы будем воевать, когда на вечерней линейке начальник лагеря, Александр Николаевич, объявляет:

— Четвертому отряду задержаться на пять минут. — И, когда мы задержались, сказал: — Сейчас к вам обратится представитель лагеря «Смелый».

Вперёд вышел рыжеватый мальчик лет десяти.

Я его сразу узнал: это он нас обзывал крысами.

Что это был за мальчик! На месте он не мог устоять ни секунды! Он приплясывал, подскакивал, размахивал руками, и казалось, что это не один мальчик, а два. А то и три! Его всего крутило, дергало, корчило и передергивало. Сначала я его даже пожалел, но потом оказалось, что это у него не болезнь, а просто такой характер, и жалеть надо совсем не его.

Позднее мы таки узнали, кого надо жалеть и что это за мальчик.

Что за хитрюга! Что за сорвиголова! Что за оторвиподошва!

Звали его Никитой. Чего только не выделывал Никита в своём «Смелом»!

Он приделывал над дверями сосуд с водой, бросал в печь на кухне патроны, подкладывал щедрой рукой в постели своих товарищей жаб и подпирал поленьями двери столовой, так что после обеда никто из нее не мог выйти.

Это были давно испытанные шутки, и возможно не всем они кажутся остроумными. Но он их не сторонился. Однако в творческих поисках Никите тоже нельзя было отказать. Он прокрадывался ночью в радиорубку, включал магнитофон, и тогда из лагерных репродукторов звучала, будя всех, какая-нибудь веселенькая мелодия; разжигал пионерские костры, которые потом не могли погасить три дня; устраивал такие дымовые занавесы, из-за которых, однажды, даже приехали пожарные машины.

Весь свой лагерь, Никита настойчиво и целеустремленно ставил вверх ногами, и никто не знал, как от него избавиться, потому что юный затейник заявил, что его родители поехали с геологоразведочной партией на Сахалин. Это было тоже чистое вранье, но о нём начальник лагеря с большой неприятностью узнал лишь за четыре дня до конца смены.

Догадываясь, что за такое поведение ему дома мёда не дадут, Никита с присущей ему причудливостью начал писать родным письма.

В первому он советовал родителям не приезжать, потому что лагерь якобы перебазируют, а куда, пока что не знает и сообщит об этом позднее. Во втором писал, чтобы родители не приезжали, потому что хотя «Смелый» и остался на старом месте, тем не менее сейчас в лагере санитарная неделя и никаких посетителей не принимают. В третьем выдал ещё какую-то бессмыслицу. Так он морочил родителям головы довольно долго, но, в конце концов, его подвела собственная фантазия. В пятому (и последнем) письме, Никита предостерегал родителей ни в коем случае не приезжать, потому что в лагере началась эпидемия ящура и весь окружающий район на карантине. Тем не менее, на этот раз эта весть и вызвала обратный эффект. На следующий же день примчался в такси его отец с мамой, их знакомый профессор-эпидемиолог и незнакомая тётя из Министерства Здравоохранения. Родители немедленно забрали своего здоровехонького сына домой. Но что из того – до конца смены оставалось лишь четыре дня.

Из всего сказанного можно составить приблизительное представление о посланце «Смелого».

А пока что, не зная ни о переездах, ни о санитарной неделе, ни об угрозе близкой эпидемии, но все же с плохо скрытым ужасом весь «Смелый» ждал дня, когда в военную игру должен был подключиться четвертый отряд, в котором находился рыжий Никита. И когда Никита заявил, что их отряд хочет провести «Зарницу» с нашим отрядом, да еще и на нейтральной территории, все вожатые, повара, медработник и сторож во главе с начальником лагеря облегченно вздохнули и торопливо уверили четвёртый отряд, что для них пожелание детей — закон.

Обо всём этом мы узнали позднее, а сейчас рыжий Никита стоял перед нами, собираясь произнести, вероятно, кое-что интересное.

— Прочь межлагерные барьеры! — решительно начал он и подскочил на месте. — Не будем замыкаться в себе! Настоящая пионерская дружба не признает никаких границ, для неё не существует преград! — Он энергично рубанул рукой воздух, будто одним взмахом разрушая все преграды, которые отделяли его от нас. — И потому, — Никита вытянулся на носках и крутанул головой, — наш четвёртый отряд предлагает провести «Зарницу» вместе с вашим четвертым отрядом, то есть наш четвёртый — против вашего! Естественной границей расположения наших частей будет река. Для преодоления водного рубежа и для перемещения сил, наш лагерь выделяет вам три лодки из своих шести. Место проведения военных действий и условия обсудим дополнительно. Готовиться можно с завтрашнего дня. Начало в шесть часов утра.

Все это он выпалил одним духом, немного помолчал, думая, что бы еще сказать умного, а тогда прибавил:

— Итак, если вы согласны — скажите, а не согласны — не говорите. То есть тоже скажите, но в таком случае мы будем считать, что вы боитесь принять наше дружеское и миролюбивое предложение, и значит — проиграли.

— Река? Лодки? — первой подала голос Ирина Васильевна. — Да они же все перетонут! — И взглянула на начальника лагеря.

— Что мы, маленькие? — закричали мы, — Грести не умеем? Неужели спасуем?

Да и Александр Николаевич сказал:

— Ничего, ничего. Река же неширокая. Да и вожатые рядом будут. Я не возражаю.

Мы также не возражали и взялись за обсуждение.

— Я предлагаю вот что, — снова заговорил Никита. — Километра за три ниже по течению реки, там, где она делает изгиб, лежит замечательная поляна. От того изгиба к пожарной вышке, — её видно издали, — а позади — к дороге и будет проходить условная граница расположения ваших войск. Наша же территория будет в самый раз напротив. Если хотите — можно сейчас пойти и посмотреть.

— Что же мы сейчас увидим? — спросил Юрка, командир нашего отряда. — Уже ночь на дворе. И, в конце концов, какая разница? Там так там.

— Вот и хорошо, — кивнул Никита. — Победит та команда, которая посрывает все погоны с команды противника или завладеет флагом и переберётся с ним на свой берег. Наши погоны — зелёного цвета, ваши — синего. Подпишите это соглашение в двух экземплярах, и — по рукам! — Он пододвинул Юрке два листа бумаги.

Мы покрутили соглашение, но в нём было написано всё то, что он уже сказал, и Юрка с Никитой поставили свои подписи.

— Вот и чудесно! — обрадовался Никита. — Подготовительные работы можно начинать завтра. Тоже ройте окопы всякие, укрепления — пожалуйста. До встречи!

Он запихал один экземпляр соглашения в карман и исчез в темноте.

— Что-то он мудрит, — сказал Митька. — как-то у него очень быстро. Сюда — туда, вы здесь — мы там, «окопы ройте», убежал сразу. Голову заморочил! Надо бы пойти и посмотреть.

— Вот завтра и посмотрите, — Ирина Васильевна нам, — а сейчас — идём, потому что кино вот-вот начнется.

На следующий день, весь наш отряд пошел знакомиться с местностью. Доходим к изгибу реки...

— Вот, я же говорил! — Митька кричит. — Смотрите!

Взглянули мы на ту сторону... А там здоровенный луг врезается полукругом у лес, и только вдали под лесом кустарник. И даже трава скошена. Только копны стоят.

— Я ж говорил, — горячится Митька. — Недаром он своё соглашение подписать спешил.

— Эге, — Юрка почесал затылок. — У них лес к реке подступает лишь вон с того края, да и здесь — узенькая полоска. И спрятаться нигде.

— Так и им же негде! — Генка на это.

— А они за деревьями будут сидеть. Куда мы сунемся — сразу видно.

— Во-оо, заморочил голову! — насупился Митька. — Пойдём, хоть лес осмотрим. Может, он и там что-то выгадал.

Но как долго мы блуждали, лес был как лес. Очень хороший. Густой. Он всем понравился. Мы выкопали два окопа, вернулись на берег и стали смотреть на луг. Луг не нравился никому.

— Ясно, что вглубь вражеской территории по открытому не побежишь, — сказал Юрка. — Настоящий лес за лугом начинается, а ближе к нам — эта полоска от изгиба реки. Ну а с того края метров семьсот — восемьсот всё-таки будет. И то хорошо. Но они ж на это и рассчитывают: вероятно, пикетов понаставляют на каждом шагу.

— Надо их перехитрить, — предложил Генка.

— Открыл Америку! — Юрка ему. — А как? Пока мы тем лесом пройдём, нас всех переловят. Думайте все. У кого появятся ценные мысли — говорите сразу.

Мы начали думать. Но чем больше мы думали, тем меньше у нас появлялось ценных мыслей. Ценных мыслей было очень мало. Можно даже сказать, что их не было совсем.

— Мы уже проголодались, — подал в конце-концов голос Генка. — Может, после обеда что-то придумаем?

Но и после обеда никто ничего не придумал. И после тихого часа. И после полдника тоже.

— Знаете что, — сказал под вечер Митька. — Пошли ещё раз на реку. Может, на месте виднее будет.

— И я с вами, — спохватился Славка.

— А ты сегодня играл на аккордеоне? — спросил я.

— Ещё нет, — вздохнул Славка.

— Ну так нельзя, нельзя! – подхватил Митька. — Весь мир ждёт появления нового аккордеониста, а он, вместо того чтобы играть, побежит куда-то на реку.

— Ну вас! — отмахнулся Славка.

— То-то ж! — сказал я, и мы втроем выскочили из палатки.

Идём берегом, разговариваем, вдруг видим — за тем самым изгибом, где наша граница начинается, какая-то лодка причалена.

— Интересно! — говорит Генка, — кто бы это мог быть? Подходим ближе, а тут из-за деревьев выскакивает тот рыжий из «Смелого».

Отталкивается и садится на вёсла.

— Это ты! — Митька кричит. — Шпионишь, значит?

— Я! Я! — ехидно улыбается рыжий и правит к своему берегу.

— Это ты выслеживать сюда приезжал? Шпионская морда!

— Приезжал-приезжал, — он нам так нахально, — условиями не запрещено. Бе-е-е! — и язык показывает.

— Видали? — рассердился Митька. — «Не запрещено!» Ага! «Вы, — говорит, — окопы ройте, укрепления». Для того, чтобы потом все выведать. «Не запрещено!» Не запре... Ну-ка, давай-давай... Сейчас, сейчас... — понизил он голос, потом засмеялся и победно глянул на нас.

— Придумал? — с надеждой спросил я.

— Придумал, — облегченно вздохнул мой друг. — После ужина созовём отряд и все обсудим.

***

— Завтра, — начал Митька, когда весь отряд собрался на волейбольной площадке, — все это знают, у нас состоится военная игра с четвертым отрядом «Смелого». Итак, мы собрались здесь, чтобы разработать план действий и поделиться ценными мыслями. Враг, посмотрим правде в глаза, нас обманул: значительную часть его территории занимает луг. Тем не менее, этим самым он и себе до некоторой степени связал руки. Ведь никакой дурак, конечно, не будет прятать флаг на открытом месте. Таким образом, и наша задача облегчается. Скажу даже больше: я определил, что прятать флаг они будут в той части леса, которая находится по левую сторону от нас, между лугом и пожарной вышкой. По правую сторону леса почти нет. Скажу даже больше: возле реки они прятать флаг тоже не будут, а, разумеется, в глубине леса. Сами видите, нужно сосредоточить наши силы именно в этом квадрате, а он приблизительно составляет лишь одну четверть вражеской территории. По-моему, логично?

— Гм, по-моему, тоже, — только и сказал Юрка (а что он еще мог сказать о таком блестящем умозаключении?).

— Но вместе с тем, — продолжал Митька, — наша задача и усложняется, потому что на этой части и на подступах к ней, враг, наверное, сосредоточит немалые силы.

— Гм, похоже на то, — согласился Юрка.

— Но ведь надо ещё и нападать, — вёл дальше мой друг, — и выставлять патрули, проводить разведку. Значит, сил там будет не так уже и много.

— Правильно! — кивнул Юрка.

Я же только удивлялся: как здорово Митька все рассчитал!

— Что теперь скажите, что можно придумать в такой ситуации?

— Я считаю, — заговорил Витька, — что нашему отряду, всем вместе, нужно перебраться на ту сторону и броситься в атаку; сметая всё на своем пути, мчаться прямёхенько к тому квадрату, что ты говорил. Там схватить флаг и — назад. Это единственно правильное решение.

— Так их флаг надо ещё найти, — отозвалась Люська.

— А в это время, — добавил я, — их разведка спокойненько обшарит нашу территорию и захватит наш флаг. Да и тремя лодками нашему отряду сразу не перебраться. Они и на берегу смогут напасть.

— Тогда, — Витька говорит, — единственно правильным решением будет: нашему отряду сидеть на этом берегу в засаде. Только лодка подплывет — сразу хватай их.

— Можно, — Наташка на это, — но, конечно, не всему отряду. Нужно разделиться. Часть и в самом деле на берегу притаится, часть будет охранять флаг, а остальные переправятся на вражескую территорию.

— Правильно, — согласился Митька. — Это и есть единственно правильное решение.

— А я хитрость придумал, — говорит Генка.

— А-ну-ну, — заинтересовались мы.

— Знаете, всякие там шпионы, когда границу переходят, одевают на ноги вырезанные следы — медведей или кабанов... Вот и мы давайте вырежем, например, кабаньи следы, подкрадемся тихонько на лодках, выскочим на берег — и в кусты. А «зелёные» хотя следы и увидят, будут думать, что это кабаньи, и не обратят на них внимания.

— Что же это, по-твоему, за кабаны, которые из воды выходят? — спросил Юрка.

— Как тридцать три богатыри! – добавил Витька. — Представляю себе картину! И «зелёные» сразу догадаются.

— А мы их тогда прикрепим задом-напрёд, — Генка снова, — и будет казаться, что это они на водопой шли.

— А назад как же? — Митька спрашивает. — Или они через реку поплыли? Это, наверное, какая-то особая порода. Кабаны-спортсмены! Да и где здесь кабаны есть?

— А это кабаны... Ну, переселяются, — не сдавался Генка.

— Ну и идеи же у тебя! – захохотал Вовка.

— А у тебя, вообще никаких, — Генка ему. — Не хотите — как хотите.

— Теперь вот послушайте меня! — заговорил серьёзно Митька, и все замолкли, потому что поняли: он будет говорить о чем-то поважнее кабанов.

— Сегодня, часа три назад, мы выявили на нашем берегу шпиона «зелёных», того рыжего.

— А-Ах! — вырвался вопль негодования из груди четвёртого отряда.

— Проанализировав этот факт, — и ухом не повёл Митька, — мы с Сергеем решили (решал он один), что враг сам вкладывает оружие в наши руки. Вы, вероятно, не знаете: мы с Сергеем выстроили плот...

— Так вот чего вас в лагере не видно! — послышался сзади голос Ирины Васильевны. — Ну сейчас я вас ругать не буду, — она даже улыбнулась. — Продолжай, Митя.

— Вот что я предлагаю, — продолжил дальше Митька. — Мы с Сергеем и Генкою, — можно и еще кого-то четвертым, больше плот не возьмет, — переплываем до рассвета, часу в пятом, а то и раньше реку и направляемся в глубь вражеской территории. Я пробираюсь аж в тот квадрат, где у них, скорее всего, будет находиться флаг, и замаскируюсь — наверное, залезу на дерево. Ребята же остаются в резерве. Сергей — в кустарнике, помните, вокруг леса? Хотя и не видно, но едва ли кому придёт в голову, что там кто-то сидит. Генка ж залезет в копну.

— Ага, в копну-уу, — протянул Генка. — А если они её подпалят?

— Ты чо, сдурел? — не удержался я. — Кто же её будет палить?

— А кто его знает. Тот рыжий и подпалит. Он, по-моему, на всё способный.

— Ну тогда я залезу, — предложил я.

— Пусть уж я, — согласился Генка. — Только же смотрите. Это на вашей совести будет.

Серьёзно он это сказал, или нет, я так и не понял.

— Ну вот и всё, — закончил Митька. — Итак, наша палатка берёт на себя наиответственейшую задачу: мы попробуем найти и захватить флаг. А что из того выйдет — не знаю.

— Кажется, неплохо придумано, — ответил за всех Юрка. — Даже здорово!

— Ты говоришь, ваша палатка, — спохватилась Наташка. — А как же Славка?

— Это уже слишком! – вздохнул Митька. — Ещё и этого обормота с собой брать. Он только всё испортит! Хотя, — засмеялся, — пусть завтра покажет «Смелому» свой приз за песню, а заодно и фотокарточку победителя рыбалки. Они от удивления остолбенеют — вот мы с них погоны и посрываем.

— Ха-ха-ха, — засмеялся я.

— И совсем не смешно, — подскочила Наташка. — Вы оба думаете... Думаете... Ах-Ах! Какие мы остроумные, какие умные! А Славка в двадцать раз лучше вас.

— Славка?

— Да если бы не твой Славка, у нас вообще была бы наилучшая палатка! — ответил я то, что уже не раз слышал от своего друга.

— О-о, высоко занеслись! Если бы вас всех из той палатки выселить, вот тогда она была бы наилучшей. А про приз, — это она уже Митьке, — ты ему просто завидуешь.

— Я-яя?

— Ты, ты! Ты свои дурацкие ракеты пускал, а Славка хотел, чтобы отряд не осрамился! А рыбу, думаешь, я не знаю, как вы все ловили? Один Славка приманку не бросал!

— Ну и целуйся тогда со своим Славкой, — уже не на шутку рассердился Митька.

— А ты целуйся из своим Стеценко или с Мусюкиным, — бросила Наташка и пошла прочь.

Славка понурился и стоял, как три варёных рака.

— А ты чего стоишь? — воскликнул Митька. — Беги, догоняй! Жених!

Славка вобрал голову в плечи, искривился, и так мне вдруг стало его жаль, так жаль, что я подбежал к нему и... стал рядом, не зная, как и утешить.

Над площадкой зависла неприятная тишина.

— Он Мусюкиным меня некогда не называл, — крикнул вдруг Генка. — Молоток, Славка! — и ткнул его в плечо.

И так это Генка как-то смешно сказал, что мы все рассмеялись, и даже Славка улыбнулся.

— И чего там...

— А в самом деле, ребята, — сказала Ирина Васильевна. — Если уж ваша палатка такая хорошая, то нужно и Славу с собой взять.

— Хорошо, — остыл Митька. — Пусть идёт... Будет с Сергеем в кустах сидеть.

— Вот и хорошо, — обрадовавшаяся вожатая. — А сейчас, хотя до отбоя ещё час, будем ложиться спать. Завтра подъем в пять.

— Нас в четыре разбудите, — попросил Митька, и наш отряд разошёлся.

— Эх, была бы у нас таки наилучшая палатка, если бы не этот аккордеонист, — шепнул мне Митька, когда мы уже легли. Я, помню, сказал: «Так», — хотя, по правде говоря, какое-то сомнение уже закралось в мою душу. «Наверное, этот Славка всё-таки не совсем такой, как нам казалось. Конкурс песни, рыбак... И ночью тогда он же первым напал на Генку, хотя сперва боялся. А потом...» Но подумать до конца я не успел, потому что начал засыпать, и уже сквозь сон слышал какой-то шум, голоса, сигнал на вечернюю линейку... А потом всё стихло. Наша почти наилучшая палатка спала. Нас ждал ответственный день.