"Человек из Скотланд-Ярда" - читать интересную книгу автора (Фрем Фрэнсис)

ГЛАВА 11

Мистер Артурингтон и мисс Диана Баррет сидели в библиотеке дома Барретов и обсуждали, что следует предпринять в данных обстоятельствах.

— Стоит ли торопиться с переездом, если вы не знаете, у кого ключи от вашего дома и как они попали в руки убийц. Преступники могут вернуться — вы же не знаете их цели. Глупо так рисковать, — убеждала мистера Артурингтона Диана.

— Утром я встречался с Дебенхэмом. И должен вам сказать, что полиция ужасно медлительна. Очень мало что сделано. Правда, я не видел ни Булла, ни кого-либо другого, кто бы всерьез занимался этим делом. И все же уверен, рано или поздно Скотланд-Ярд справится с этим делом. Мне кажется, они переместили центр расследования. Тайна лежит где-то в другом месте. Мой дом, я в этом абсолютно уверен, попал в это дело совершенно случайно…

— Но вопрос в том, как они проникли в ваш дом?

— Это для меня тайна, Диана.

— Тогда еще более абсурдно поселять там Джоан и Нэнси, в то время как я буду счастлива взять их с собой в Аббед-Милл. Я даже согласна взять эту ужасную женщину — мисс Мандель.

— Хорошо. Посмотрим. Я поставил новые замки в дверях. Все-таки, Диана, нам придется поселиться там. Я не собираюсь продавать дом только потому, что…

— Я не настаиваю! Делайте так, как вам будет удобней. А девочки всегда смогут приехать в Аббед-Милл, если захотят. Между прочим, Джоан очень похорошела. Джон находит ее красивой.

Мистер Артурингтон улыбнулся.

— Я не думаю, что она красива. У нее хороши только глаза и волосы. Нос чуть вздернут. Я старался заставить ее есть побольше, но она уверила меня, что весит вполне достаточно для своего роста. Вот Нэнси — та красавица.

— Они просто разного типа. Волосы Нэнси великолепны. Такой густой черной массы волос я никогда не видела. Я думаю, она нравится Тагерту Лейтону. Это был бы хороший брак, если б у нее были деньги. Но, увы, 400 фунтов в год…

— Лейтоны состоятельные люди. А Тагерт на хорошем счету у фирмы Аплгуд.

— Но у них есть Памела, его сестра. Ее никогда не выдадут без хорошего приданого. Тагерт, конечно, способный парень. Но богатая жена всегда только улучшит дело.

— Нэнси нужен богатый муж. Между прочим, когда Сент-Джон приходит домой?

— После обеда. Сегодня у него какое-то собрание. Вы собираетесь уходить?

— Если вы подержите у себя моих девушек — я бы ушел.

— Пообедайте с нами, — сказала Диана, рассеянно наблюдая, как нарастает столбик пепла на ее сигарете. Наконец, пепел упал на пол. Мистер Артурингтон с легкой улыбкой следил за ней.

— Почему вы всегда накапливаете такой длинный столбик пепла, а потом смотрите, как он падает? На ваших коврах повсюду следы пепла.

Диана Баррет улыбнулась невеселой улыбкой. Она всегда так улыбалась, когда старалась избежать какой-нибудь неприятной для нее темы разговора.

— Наверное, потому, что ненавижу эти ковры. Я ненавижу весь этот дом. Здесь я всегда несчастна. Вот почему я хочу переехать в Аббед-Милл. Он обставлен по моему вкусу. Это — дом Сент-Джона, а тот — мой.

Она нарочно растерла кучку пепла по ковру носком туфли, а затем посмотрела на мистера Артурингтона грустно и пристально.

— Вы знаете, Альберт, — сказала она серьезно, — я думаю, что скоро мы все это разрушим.

— Кто мы?

— Не притворяйтесь, будто не знаете. Сент-Джон и я живем, как кошка с собакой. Это плохо для нас обоих. Надеюсь, он сумеет организовать финансовые дела так, что я смогу жить в Аббед-Милле, а он здесь. Кейт собирается в июне выйти замуж за молодого Витта. А до замужества она поживет со мной.

— Тут еще кто-нибудь замешан?

— Вы думаете о другом мужчине или о другой женщине? Нет, насколько я знаю. Между прочим, вы знакомы с Тимоти Уэллсом?

— Я знал старого Тимоти. Он умер. Но вы, наверное, про племянника?

— Да.

— Я не знаю его. А почему вы об этом спросили?

— Мне просто интересно, что он за человек. Вот и все.

Инспектор Булл, придя к себе в кабинет, взглянул на кипу рапортов, лежавших на столе, и взял телефонную трубку. Он позвонил домой жене и предупредил ее, что к обеду не придет, но к обеду придет мистер Пинкертон. Пусть они пообедают вместе и сходят в театр, а потом зайдут за ним.

Положив трубку, он принялся за работу. Ознакомившись с содержанием всех бумаг, он принялся систематизировать факты.

1. Портной опознал костюм на мертвом мужчине, обнаруженном в Редклиф-Корте, и сообщил, что сшил его для мистера Симона Крейки в феврале 1928 года. В морге он опознал в мертвом Симона Крейки. Все мерки полностью совпали, левое плечо было на 3/4 дюйма выше правого. Плечо костюма было соответственно приподнято под подкладкой. Портной сказал, что Симон Крейки носил бороду и очки с толстыми стеклами. Ни на теле, ни вблизи от него очков найдено не было. В Редклиф-Корт был послан констебль, который обыскал все кругом, но очков так и не нашел. Ни в такси, ни в других возможных местах в понедельник, вторник и среду очков никто не оставлял и не находил.

2. Барклей, обувщик, опознал на мертвом ботинки. Они были сделаны им по заказу для Симона Крейки. Опознал тело в морге по особенному подъему плюсны. Обувщик также подтвердил, что Симон Крейки носил бороду и очки.

3. Винсент, управляющий отделением Среднего и Южного банка в Кингсвее, сказал, что мертвый — такого же сложения, как Симон Крейки, но у того был бледный цвет лица и борода. Давида Крейки он опознал без колебаний.

4. Миссис Бледсоу, владелица писчебумажного магазинчика на Теобальд-Роуд, Давида Крейки опознала сразу. Относительно другого тела сказала, что, несмотря на сходное телосложение, это не Симон Крейки, так как тот носил бороду и очки с толстыми стеклами. Спросила: когда он умер? Узнав, что он умер четыре дня назад, с уверенностью заявила, что ее пятилетний сын видел и разговаривал с Симоном Крейки в четверг между половиной пятого и пятью часами.

5. Кошлейн, оптометрист, опознал тело Давида Крейки. Он в течение 22 лет изготовлял очки для Давида Крейки. Однажды чинил очки и Симона Крейки — в прошлом году, перед Рождеством. Помнит, что они были прописаны американским окулистом (в Портленд Плейс).

6. Вильям Риверс, окулист, американец, определенно опознал тело как тело Симона Крейки. Зрачок левого глаза частично затемнен непрозрачными пятнами. Правый глаз тоже с пятнами. Рецепт очков и детальное описание болезни будут представлены. Доктор Риверс считает свое свидетельство абсолютно точным. На вопрос — может ли брат-близнец иметь такие же дефекты зрения, ответил, что такая возможность маловероятна. Указал, что Симон Крейки впервые обратился к нему девять лет тому назад. Болезнь за это время заметно прогрессировала. Добавил, что человек с таким зрением должен был носить очки. Очков нигде найдено не было.

Инспектор Булл откинулся на спинку кресла и задумался. Миссис Бледсоу, соседка Симона Крейки, мистер Винсент, его банкир, и миссис Баррет, его клиентка, — не опознали в убитом на Редклиф-Корте Симона Крейки. Портной и сапожник опознали его по физическим особенностям и по меркам, не считая бороды и очков. Доктор Риверс определенно узнал его по состоянию глаз.

«Нет оснований сомневаться, — думал инспектор Булл, — что тело, найденное в Редклиф-Корте, — тело Симона Крейки, несмотря на отрицательные показания трех свидетелей».

Булл еще раз просмотрел отчеты. Борода и очки — были случайными характеристиками, их можно принимать или не принимать во внимание. Вот разная высота плеч или дефект подъема плюсны — это уже несомненные факты. Свидетели показывают, что Симон Крейки носил очки с толстыми линзами. Однако окулист опознал его не по очкам, которые могли быть уничтожены, а по дефектам глаз. Инспектор Булл сам видел особенности глаз убитого — их нельзя было уничтожить. Оставался факт странного отсутствия бороды и цвет лица мертвого. Следовало ли это считать основательными возражениями? Может быть, был еще и третий Крейки-близнец? И, что важнее всего, оставалось свидетельство мальчишки Бледсоу, пяти лет, который совершенно определенно видел Симона Крейки не в какое-нибудь время, а именно между половиной пятого и пятью часами в четверг, то есть по крайней мере через два дня после того, как был убит человек в Редклиф-Корте.

Если это тело Симона Крейки, в чем инспектор Булл был теперь уверен, то что значили все эти противоречия?

Инспектор Булл решил немного отвлечься от всех этих размышлений и позвонил в полицию Эдинбурга. Он попросил найти миссис Дункан и ее племянницу и отправить их, если это возможно, в Лондон на «Летающем Шотландце». Он их встретит на Кинг-Кросс. Ему нужен ответ. Это очень важно. И немедленно.

Затем он еще раз просмотрел все рапорты и написал для себя:

Упершись обоими локтями в стол, Булл смотрел на свое описание и хмурился. Если отбросить прочь очки, бородку, пальто, шляпу и палку — что тогда остается? Остается мужчина средних лет, пяти футов восьми дюймов ростом или чуть выше, весом около 140 фунтов, чисто выбритый, с голубыми, серыми или карими глазами, волосы, вероятно, но не обязательно, седоватые… Это безнадежно! Это подходит ко многим мужчинам. Он сам может сразу назвать дюжину таких. Да вот взять хотя бы его друга, мистера Пинкертона. Это просто его портрет! Пожалуй, только ростом немного повыше. Да и на самого комиссара, пожалуй, почти похоже.

Булл снова откинулся в своем кресле и постарался сопоставить все факты.

Зазвонил телефон. Детектив-инспектор Мак-Каллоу из Эдинбурга сообщал: миссис Дункан уехала из отеля Армии и Флота на Принцесс-стрит 21 июня 1929 года. Все почтовые отправления в ее адрес она просила переадресовывать своему поверенному Тимоти Уэллсу, Лондон, Линкольн-Инн.

Булл досадливо хмыкнул.

Никаких сведений о племяннице или какой-нибудь компаньонке нет. Хозяин отеля помнил, что леди уехала вместе с братом, который приехал из Лондона, человеком небольшого роста, с седой бородкой, в очках с толстыми стеклами. Тогда ей было около 50 лет.

— Благодарю, — сказал Булл и дал отбой.

— Дайте сообразить, — сказал комиссар, придвигаясь и беря в руки карандаш. — Мне кажется, это наиболее странный случай в нашей практике, Булл. В нашем распоряжении два трупа мужчин. Оба, почти определенно, Крейки — Симон и Давид. Я думаю, что следует принять идентификацию американского доктора как правильную. Теперь о цвете лица.

— Уже установлено, сэр, — сказал Булл. — Я позвонил в морг и попросил потереть лицо убитого. Это совершенно определенно Симон Крейки, лицо которого чисто выбрито и покрыто краской в цвет загара.

Дебенхэм изумленно взглянул на Булла.

— Почему, Булл? Зачем все это?

— Вот именно, сэр. Это-то и делает все таким ужасным. Здесь, несомненно, замешан умный человек. И будь я проклят, если я знаю, чего он добивался, гримируя труп Симона Крейки. Его ли это ошибка, или мы топаем по проложенной для нас тропинке? У меня такое ощущение, будто меня приглашают куда-то и говорят: «Входите, мы ждем вас». Но как только я вхожу, все делают вид, что ничего не знают.

Комиссар положил карандаш.

— Давайте начнем сначала. А вот и Драйден. Входите, Драйден, и садитесь. Курите. Я хочу, чтобы и вы послушали. Ну, говорите, Хамфри, только покороче.

— Хорошо, сэр. Я начну с предложения, что это Симон Крейки. Он найден мертвым в доме мистера Артурингтона, когда хозяин вернулся из Франции, где провел всю зиму. Все, по чему можно было опознать убитого, убрано. Лицо выбрито и выкрашено в цвет загара.

Драйден недоверчиво свистнул.

— Кругом ничего не тронуто. Никаких следов насильственного вторжения. Никто из слуг не признал в убитом кого-нибудь из посетителей мистера Витта. Витт сейчас находится на пути в Австралию на пароходе «Южный Крест». Следующее событие — рапорт моего человека о том, что миссис Баррет поехала на Теобальд-Роуд, в дом Крейки. Перед этим она справлялась о каком-то письме и явно нервничала, ожидая почтальона. Я тоже поехал на Теобальд-Роуд. Дом Крейки был заперт, а когда я проник внутрь, то обнаружил Давида Крейки мертвым, но еще теплым. Он был убит ударом по голове, как и тот, другой человек на Редклиф-Корте. Это обстоятельство и то, что миссис Баррет живет рядом с тем домом, где был найден первый убитый человек, обнаруживает какую-то связь. Миссис Баррет возвращается на Теобальд-Роуд уже после смерти Давида Крейки и берет бумаги с его конторки. Я еду к ней домой в одиннадцать часов вечера. И тут начинается забавная история.

Инспектор Булл положил заявление, аккуратно написанное Симоном Крейки, на стол комиссара.

— Она отдала мне векселя и это заявление, сказав, что не знает, в чем тут дело. Она не оказывала услуг Симону Крейки, по крайней мере так она уверяет. На следующий день я нашел вот это письмо к Лейтону, поверенному в Грей-Инне по делам Симона Крейки. В Редклиф-Корте три дома: в одном живет мистер Артурингтон, в другом — Барреты, в третьем — Лейтон. Я поехал в контору Лейтона и посмотрел завещание Симона Крейки. Потом — к поверенному его брата и сестры — Тимоти Уэллсу в Линкольн-Инне и посмотрел их завещания. Практически все наследство по каждому из завещаний переходит дочери Симона Крейки.

Комиссар и Драйден слушали с нарастающим интересом.

— Но, сэр, дело в том, что никто никогда ничего не слышал об этой дочери, то есть никто на Теобальд-Роуд. Старый клерк Уэллса слышал о ней в последний раз в 1915 году. К завещанию Симона Крейки были приложены какие-то конфиденциальные бумаги, но на следующий день после смерти старого Уэллса Симон Крейки забрал их. Дальше идет следующий интересный пункт. Симон Крейки за несколько месяцев до своей смерти взял из Среднего и Южного банка 50 000 фунтов в банкнотах по одному фунту и закрыл свой сейф в Чансери-Лейн. У него оставалось еще 50 000 фунтов, или даже больше, в этом же сейфе в разных ценных бумагах. Но они исчезли.

Инспектор Булл замолчал и взглянул на комиссара Дебехэма.

— Итак, — сказал комиссар с легкой улыбкой, — у вас есть завещание, составляющее 100 000 фунтов, которые исчезли, дочери, которую вы не можете найти.

— Точно так, сэр. И более того. По завещанию Давида Крейки ей должно достаться около 50 000 фунтов.

Молодой Лейтон вспомнил, что Симон Крейки собирался сделать очень важное заявление первого апреля. Теперь вы видите, сэр, как все это связано с миссис Баррет. Ее услуги, какими бы они ни были, кончались первого апреля. До этого срока она получила 5000 фунтов, о которых Симон Крейки пишет как о предварительной плате за ее услуги. Вот что интересно, сэр.

— Все это так, — сказал комиссар. — Однако… — он покачал головой и нахмурился.

— А что за женщина миссис Баррет, какого сорта? — спросил Драйден.

— Она дочь графа Риплея, — медленно ответил комиссар. — Увлекается лошадьми, бегами. Ходят слухи, очень много проиграла на этом. Думаю, была в долгах. Ее муж, археолог, — сын торговца, сколотившего себе состояние продажей мебели. Злые языки болтают, что они не очень ладят. И все же, Булл, я готов поклясться, что она говорит правду.

— Я тоже, сэр. Итак, миссис Баррет показала, что, когда в тот день она пришла к Давиду Крейки в первый раз, он был уже мертв. Она испугалась и ушла. Потом вспомнила, что забыла там свой зонтик, и пошла туда еще раз. Вот тогда она и взяла свои векселя. И вот что интересно: она говорит, что в первый раз векселей там не было — ни перед ним, ни на столе, ни на полке конторки.

Комиссар наклонился вперед.

— Что это значит, Булл?

— Это значит, что убийца Давида Крейки был еще в лавке, когда миссис Баррет первый раз пришла туда. И с векселями и соглашением…

Внезапно Булла осенила мысль:

— …которые он взял, если ее рассказ правдив…

Комиссар докончил его фразу:

— …с мертвого тела Симона Крейки.

— Да, сэр. Это подходит. Но вот что меня смущает. Миссис Баррет не из тех, кто поддается панике. По-моему, она способна взять с мертвого тела бумаги и уйти с ними.

Комиссар покачал головой:

— Я не думаю, что она убила Крейки, Булл. И более того, я не думаю, что она лгала вам относительно этой расписки, освобождающей ее от уплаты долга. Если бы она знала о ней, зачем ей было волноваться?

— Я думал об этом, сэр. Тогда можно взглянуть на это с другой стороны: а действительно ли Симон Крейки писал эту расписку?

— Это идея. Покажите ее Артурингтону, — сказал комиссар.

Шел дождь. Мистер Пинкертон был в смятении. Уже пять часов пополудни. А он ничего не ел с восьми утра. Сейчас он сидел за столом одного из ливерпульских кафе на Ранглей-стрит, уставясь на чай и вареное яйцо. Когда он за них заплатит, у него останется на все про все только три полупенса. А билет до Лондона стоит 25 шиллингов. Но не финансовое положение, как бы отчаянно оно ни было, расстраивало маленького валлийца. Он с радостью перенес бы голод и холод, служа Скотланд-Ярду и инспектору Буллу. Горько было переносить эти невзгоды, абсолютно ничего не достигнув, — мисс Портер словно растворилась в воздухе.

Они сошли с поезда на станции Лайм-Стрит. Вместе с чемоданом мисс Портер пересекли пути. Никуда не сворачивая и не останавливаясь, добрались до отеля «Адельфи Мидланд» (мистер Пинкертон видел, как она вошла туда) — и все. Мисс Портер исчезла.

Он следил за входом и выходом, робко расспрашивал рассыльных и водителей такси. Однако никто ее не видел. То же самое подтвердил и портье гостиницы, глядя на мистера Пинкертона с большим подозрением.

В пять часов он, наконец, покинул свой наблюдательный пункт и отправился чего-нибудь поесть.

Знала ли мисс Портер, что за ней следят? Как ему теперь вернуться в Лондон?

Если мисс Портер обнаружила слежку и старалась скрыться от него, значит, по определенной причине. Значит, необходимо сейчас же дать знать об этом инспектору Буллу. Но у мистера Пинкертона не было денег, он не мог ни послать телеграмму, ни позвонить по телефону. В любом случае мысль о звонке из Ливерпуля в Лондон пугала его. Это не для него. Почта — вот его единственное средство сообщения на большие расстояния. У него еще оставались деньги на почтовую марку. Надо бы пойти куда-нибудь, где можно достать бумагу и конверт бесплатно. Но главное — ему нечего есть и негде спать. Он может, конечно, пойти к сестре жены. Но мистер Пинкертон любил жену и не любил ее родственников, поэтому он лучше переночует где-нибудь в парке и вообще ничего не станет есть. Наконец он решил пойти в ближайшее отделение полиции и там объяснить ситуацию.

Окружной инспектор Акинс оглядел мистера Пинкертона, промокшего и несчастного. Он был озадачен. Был ли этот маленький забавный человек сумасшедшим, или его странный рассказ — правда? Казалось невероятным, чтобы Скотланд-Ярд дал какое-нибудь ответственное поручение этому маленькому испуганному кролику. Инспектор Акинс почесал затылок. Впрочем, всей провинциальной полиции известно, что Скотланд-Ярд делает иногда странные вещи. Кроме того, инспектор Акинс кое-что слышал об инспекторе Хамфри Булле. Маленький человек выглядел искренним. Акинс еще раз почесал затылок и позвонил в Скотланд-Ярд. Но в этот момент инспектор Булл ехал в Редклиф-Корт к мистеру Артурингтону, и в Скотланд-Ярде его не было. Ему передадут и, как только Булл вернется, позвонят инспектору Акинсу.

Мистер Пинкертон внимательно слушал. Когда он увидел, что инспектор положил трубку, его охватило отчаяние; засосало под ложечкой.

— Инспектора Булла нет, — хмуро сказал ливерпульский инспектор. Затем, увидев отчаяние в глазах мистера Пинкертона, добавил:

— Но вы садитесь. Он позвонит сюда.

Мистер Пинкертон сел на краешек стула и стал ждать, не обращая внимания на устремленные на него любопытные взгляды. В семь часов он все еще ждал, глядя на телефонный аппарат с патетически-тревожным выражением лица.

Инспектор Акинс стал собираться домой. Он был добрым человеком и решил, что такая неправдоподобная история, какую рассказал мистер Пинкертон, очень возможна и правдива.

— Вот что вам скажу, — начал он, надевая шляпу, когда на смену ему пришел ночной дежурный. — Пойдемте со мной. Вам надо что-то поесть. Когда инспектор Булл вернется, Граймс соединится с моим домом, и вы оттуда с ним поговорите.

Когда инспектору Граймсу объяснили ситуацию, он согласился с тем, что инспектор Пинкертон мало что выиграет, если откажется от такого предложения и обещал соединиться по телефону с инспектором Акинсом, как только Булл позвонит.

Через час, под влиянием хорошего куска мяса, пирога с почками, очень хорошего сыра чеддер и целой пинты пива, приготовленного миссис Акинс, мистер Пинкертон наконец ожил. Под впечатлением от рассказа инспектора Акинса о ливерпульских преступлениях и преступниках он согрелся и расслабился. Маленькие Акинсы, моргая сквозь кольца дыма, пускаемого трубкой инспектора, слушали с благоговением. К одиннадцати часам, когда наконец позвонил инспектор Булл, мистер Пинкертон перещеголял в рассказах своего хозяина. Инспектор Акинс пришел к выводу, что либо Булл — величайший криминалист после Шерлока Холмса, либо мистер Пинкертон величайший лжец со времен Ананиаса.

Тем временем мисс Сарра Портер, все еще со своим чемоданом, приближалась к концу своего путешествия.