"Человек из Скотланд-Ярда" - читать интересную книгу автора (Фрем Фрэнсис)

ГЛАВА 12

Инспектор Булл остановил свою машину перед домом мистера Артурингтона, поднялся по ступенькам и позвонил.

Дверь ему открыл Маулдерс.

— Добрый вечер, сэр. Мистер Артурингтон ожидает вас в библиотеке.

В доме ничто не напоминало о том, что меньше чем неделю тому назад здесь произошло убийство. Было тепло, много света, и все говорило о том, что люди здесь счастливы.

Мистер Артурингтон читал газету, сидя в удобном кресле. Увидев Булла, он встал.

— Добрый вечер. Садитесь и позвольте предложить вам что-нибудь выпить. Виски или бренди с содовой? Или стакан шерри?

Инспектор Булл предпочел бы сразу приступить к делу, но все же сказал:

— Шерри, пожалуйста.

Мистер Артурингтон сделал знак дворецкому.

— По моему, шерри — самый лучший аперитив по сравнению со всеми этими коктейлями, изобретенными Америкой, — сказал он.

Инспектор Булл взял стакан и огляделся кругом. Комната была освещена мягким светом ламп, окна задернуты красивыми шторами, в камине горел огонь. Как непохожа она была на ту холодную, мрачную и неуютную библиотеку, в которую он вошел в тот раз. Он невольно взглянул на конец стола, как бы ожидая увидеть Симона Крейки, прямого и застывшего, с остановившимся взглядом, вытянутыми вперед руками со сжатыми пальцами.

Мистер Артурингтон перехватил его взгляд.

— Должен вам признаться, инспектор, я чувствую то же самое. Бывает, я поворачиваюсь, ожидая увидеть его там, на конце стола. Это урок самоконтроля.

Инспектор Булл медленно потягивал вино — оно действительно было превосходным.

— Я немного удивлен, видя вас здесь, мистер Артурингтон. На вашем месте многие избегали бы этой комнаты — хотя бы некоторое время.

— Я тоже предпочел бы не входить сюда. Но я вижу, что так же стараются делать и слуги. Я не могу допустить, чтобы у них комната пользовалась дурной репутацией. Кроме того, завтра возвращается моя дочь со своими друзьями, и я хочу, чтобы в доме все было нормально. И вообще я склонен считать это случайностью. Правда, очень печальной, но случайностью.

— Вы уверены, сэр?

Мистер Артурингтон нервно рассмеялся.

— Вы правы. Я все еще взволнован этой ужасной историей. Если бы я знал, кто этот человек, — мне было бы легче.

— Мы опознали его как Симона Крейки, ростовщика с Теобальд-Роуд.

Было очевидно, что имя это ни о чем не сказало мистеру Артурингтону. Но через некоторое время он вспомнил:

— Это не тот ли еврей?..

— Он не был евреем. Он шотландец.

— Поразительно! О его брате я прочел сегодня в газете?

— Да, и тоже убит, сэр. В связи с этим я и пришел к вам. У меня с собой документы, о которых хотелось бы знать ваше мнение.

Инспектор Булл развернул письмо Симона Крейки к Тагерту Лейтону и протянул его Артурингтону.

— Обратите внимание на подпись.

Затем он развернул заявление, снимающее с Дианы Баррет долг Симону Крейки в размере 5000 фунтов, и положил с письмом рядом на стол. Мистер Артурингтон взглянул на них.

— У меня нет очков… А, они там, в ящике, будьте добры…

Через большое увеличительное стекло он молча, в течение нескольких минут, изучал документы.

— Вы подозреваете тут подделку, инспектор?

Инспектор неопределенно пожал плечами.

Мистер Артурингтон опять склонился над бумагами.

— Нет сомнения, эти бумаги писала одна рука. Посмотрите на письмо и на заявление. Они просто как клеймо. Необычный почерк. Не очень мягкий человек, я бы сказал. Очень проницательный, жадный, интриган… — Он улыбнулся, видя удивление на лице Булла: — Я практикуюсь. Моя дочь и ее друзья собираются устроить мне экзамен как графологу. Завтра вечером.

— Вы собираетесь предсказывать судьбы по почерку?

— Не судьбы, а характеры и скрытые возможности.

— Если вы действительно делаете это, то, может быть, вы сможете что-нибудь сказать и об этом кусочке?

Инспектор Булл вынул из конверта другое письмо и положил его на стол. Мистер Артурингтон взглянул на него сначала мельком, а потом через увеличительное стекло.

— Интересно, интересно… Дайте подумать… Это написано мужчиной средних лет. Он старался скрыть, что он образованный человек. Он гораздо более проницателен, чем тот, другой, — мистер Артурингтон указал на почерк Симона. — Но он в другом духе. Он совершенно беспощаден и ни перед чем не остановится. Даже перед убийством, если ему это понадобится для достижения цели. Ну как?

Инспектор Булл задумчиво жевал ус.

— Ну, сэр, или вы не правы, или я. Предполагается, что это писала женщина.

— Женщина?! О нет, инспектор, никакой женщины здесь и близко нет.

— Вот ее подпись, — сказал Булл с сомнением. Он показал полицейскую карточку, которую мисс Портер подписала ему в то утро, когда он был у нее. Он наблюдал за мистером Артурингтоном, когда тот склонился над подписью.

— Нет. Они написаны не одним лицом, — сказал он почти сразу же. — Это подделка, он старался изменить свой почерк, подделываясь под нее. В этом я ручаюсь своей репутацией, инспектор.

Инспектор Булл смотрел на обе бумаги, совершенно озадаченный.

— Вы знаете, — продолжал Артурингтон, — почерки можно узнавать, как лица. Если я опять когда-либо увижу эти почерки, я вспомню, что уже видел их раньше, так же, как узнаю лица, виденные однажды. Так же, как я узнаю вас, даже если вы переоденетесь в платье уборщицы. Я не могу спутать эти две руки, имитирующие одна другую.

Инспектор Булл осторожно, держа листки за уголок, сложил их и спрятал в конверт.

— Вы уверены в другом? — спросил он.

— Совершенно. Ни тени сомнения. Это одна рука.

В дверь постучали.

— Войдите.

— Простите, сэр, — сказал дворецкий, — мисс Джоан спрашивает по телефону, придете ли вы к Барретам обедать?

— О Боже! Скажите, что сейчас приду. Надеюсь, что я не перевернул чью-либо «тележку с яблоками», инспектор?

— Кто знает, сэр, — ответил Булл спокойно.

Инспектор Булл был уверен, что мисс Портер — это одна из тех слегка ненормальных женщин, которые любят привлекать к себе внимание. Они признаются в якобы совершенных преступлениях, очень часто дают вымышленные показания, но не более. Его основной интерес к ней был вызван примечательными обстоятельствами с кошками и тем, что сама она была странной персоной — с гранитным лицом, бархатным голосом, острыми, блестящими и все время меняющимися глазами. Выводы мистера Артурингтона по «ее» письму заставили инспектора задуматься. Он совершенно не мог понять, что же принудило образованного и проницательного мужчину написать это мистифицирующее письмо в Скотланд-Ярд, имитируя почерк мисс Портер (конечно, если мистер Артурингтон не ошибался). Впрочем, вскоре он отбросил эти мысли как бесполезные, не имеющие отношения к делу Крейки, и, поскольку расследование по-прежнему стопорилось на мертвой точке, решил, что самое лучшее, что он может сейчас сделать, — это отправиться в Скотланд-Ярд и посмотреть, не поступили ли туда какие-нибудь новые сведения.

Но жена имела право знать, что он не придет сейчас домой. Поэтому он позвонил ей — и узнал, что мистер Пинкертон еще не объявлялся. Миссис Булл хотела, чтобы Хамфри пошел с ней в театр. Работа подождет. Не так уж он важен для спокойствия Англии, как он воображает. В конце концов они пришли к соглашению, что Булл встретит ее около станции Пикадилли, и они как раз успеют увидеть Франшетт Дюпре в «Брейти Блюзе».

Когда поднялся занавес, инспектор Булл все еще думал о лавке на Теобальд-Роуд. Однако при появлении на сцене Франшетт он забыл обо всех жуликах, убийцах и ростовщиках, хотя в душе его теснилось какое-то чувство сродни осуждению. Но когда окончилось первое действие и упал занавес — он был всецело покорен ею.

Во время антракта миссис Булл рассказывала ему о всевозможных домашних делах. Антракт окончился, зрители стали занимать свои места, и вдруг он заметил знакомое лицо. Это был Тимоти Уэллс. Он сел на свое место и стал просматривать программку с каким-то довольным и даже немного собственническим выражением лица. В это время человек, сидевший впереди миссис Булл, обернулся назад и зашептал какой-то женщине, сидевшей налево от Маргарет Булл: «Это Тимоти Уэллс. Говорят, он не пропускает ни одного представления с ней». Женщина хихикнула. Занавес поднялся, а инспектор невольно стал наблюдать за ложей, где сидел Тимоти Уэллс. При появлении на сцене Франшетт раздались аплодисменты, к которым Уэллс присоединился с большим воодушевлением. Актриса улыбнулась ему, и игра ее стала еще более оживленной.

— Она великолепна, — шепнула миссис Булл. — Я слышала, что она совсем не француженка, а шотландка.

Инспектор Булл, жуя шоколадку, кивнул. Он сам только что об этом подумал. Два последующих акта он напряженно думал о своих делах и слышал только смутный шум, доносившийся со сцены, пока звуки гимна «Боже, спаси короля» не вернули его в театр.

Спектакль окончился. Инспектор Булл встал, но в это время его жена Маргарет потеряла перчатку. Пока он искал ее под стульями, человек, сидевший впереди них, сказал: «Должно быть, содержать ее стоит массу денег!»

— О, вот она, Хамфри! — воскликнула миссис Маргарет, — Оказывается, я положила ее в сумочку.

Инспектор Булл терпеливо выбрался из-под стульев.

Свою машину он оставил позади театра. Направляясь к ней, они прошли мимо коричневого «Роллса», за рулем которого сидел шофер в форме шоколадного цвета. Машина эта стояла у артистического входа.

— Это машина Франшетт. Хотела бы я быть актрисой, — мечтательно сказала Маргарет Булл.

Инспектор Булл неопределенно хмыкнул, открывая дверцу своего «Коулея».

— Я думаю, мы поедем в Ярд? — спросила она, в глубине души надеясь, что он скажет «нет», но зная, что почти наверняка — «да».

— Только на минутку, — ответил Булл. — Я должен посмотреть, не появилось ли что-нибудь новое.

«Кое-что» было, включая звонок из Ливерпуля. Инспектор Булл позвонил туда и стал ждать. Описание мужчины в черном пальто, с седой бородкой и в очках с толстыми стеклами было разослано по всей Великобритании, и Булл надеялся услышать, что ливерпульская полиция нашла его. Но что-то говорило ему, что он услышит нечто совершенно для себя неожиданное.

На том конце провода официальный голос сказал:

— У нас тут маленький человек по имени Пинкертон…

— Пинкертон? — закричал Булл так громко, что, наверное, его было слышно в Ливерпуле и без телефона.

Инспектор Греймс представился и продолжил:

— Пинкертон говорит, что он преследовал женщину, Портер, из Лондона. У него нет денег, и он хочет вернуться обратно. Это правда?

— Где эта Портер?! — закричал Булл.

— Он потерял ее. Она вам нужна?

— Возьмите у Пинкертона ее описание и ищите ее. Пинкертон же — о'кей! Пришлите его обратно завтра же!

— Хорошо, — ответил голос инспектора Греймса.

Инспектор Булл положил трубку.

— Пинкертон! — простонал Булл. — Что, черт возьми, он там делает? Вздохнув, он взял папку с рапортами по делу Крейки. Восемь полицейских побывали в разных банках Лондона в поисках 50 000 фунтов в купюрах по одному фунту. Каждый полисмен в метро и прилегавших к нему районах разыскивал мужчину в черном пальто, с седой бородой и в очках с толстыми стеклами, с черной эбеновой тростью. Были задержаны восемь человек. Из них только трое не оказались респектабельными и известными гражданами.

Инспектор Булл взглянул на жену — она пудрила нос перед зеркальцем в сумочке.

— Пинкертон поехал в Ливерпуль, и у него нет денег вернуться обратно.

— Тогда тебе лучше поехать за ним. Вероятно, он держит мужчину, за которым ты охотишься, запертым в гардеробе или что-нибудь в этом роде. Он всегда на правильном пути, ты же знаешь.

— Знаю, — вздохнул Булл.

Дверной звонок в доме инспектора Булла в Хэмпстеде нетерпеливо зазвонил в 6.30 утра. Булл отправился открывать дверь. Лицо его было густо замазано мыльной пеной, халат был повязан вокруг пояса таким образом, что напоминал два полукольца лучшей говяжьей колбасы, а из рваных шлепанцев торчали три пальца.

— Я прилетел на аэроплане! — закричал мистер Пинкертон, задыхаясь. Он был вне себя от возбуждения. — Брат жены инспектора Акинса — пилот. Он высадил меня в Кройдоне, и я доехал до города в почтовом фургоне.

— Ну, входите. Сначала умойтесь, а потом расскажите мне, что случилось. Надо быть осторожней и не пускаться в путь так далеко без денег.

Но никакие прозаические советы, сколько бы их ни было, не могли охладить пыл маленького седого человека, чья жизнь достигла апогея, когда инспектор Акинс, сердечно похлопав по плечу, передал его заботам своего шурина. Однако он вынужден был подождать по той простой причине, что инспектор Булл просто-напросто отказался его слушать, пока сам не побрился, не оделся и не сел за стол завтракать. И вот тогда, наконец, мистер Пинкертон получил возможность рассказать всю свою историю.

— Я никак не могу решить, то ли она догадалась и удрала от меня, то ли я просто потерял ее.

— А зачем вы вообще-то последовали за ней?

— Потому что в ней есть что-то странное. Почему она отправилась покупать несколько пустяковых вещей так далеко, в универмаг Сельфриджерс, когда все это могла купить в любом галантерейном магазине в Кадмен-Тауне?

Когда они покончили с едой, часы на камине пробили четверть восьмого. Инспектор Булл поднялся.

— Олл райт! Сейчас мы туда поедем и посмотрим, что все это значит!

Инспектор Булл позвонил у двери дома мисс Портер на Чок-Фарм-Роуд. Однако никто не отозвался на трель звонка.

— Никого нет, — предположил мистер Пинкертон через несколько минут ожидания.

Инспектор Булл позвонил еще раз. Опять молчание. Он забарабанил кулаком в дверь. Звук отдался гулким эхом в доме и замер в его пустоте.

— Обойдем сзади.

Они спустились со ступенек лестницы и через боковой проход вошли в садик. Инспектор Булл огляделся. Все здесь было по-прежнему. Он подергал дверь, ведущую в моечную. Заперто. Он прислушался. В доме ни звука. Внезапно Булла охватила тревога. Было что-то зловещее в этом доме. Даже бледное апрельское солнце, пробившееся сквозь облака, не рассеивало тревогу. В глубине этого молчаливого дома таилось что-то страшное. И все, что ему вспомнилось — и та яма с мертвыми котятами, бархатный голос и жесткое злое лицо, подделанный почерк, кошки, бродящие по дому, — все казалось теперь зловещим и предвещавшим беду…

— Мы должны войти внутрь, — мрачно сказал инспектор.

Он отступил от двери шага на два и своим мощным плечом ударил в дверную панель. Дверь треснула. Мистер Пинкертон смотрел, широко раскрыв глаза.

— Разве так полагается? — пролепетал он, бледнея.

— У меня есть ордер. Я изменю дату, если это понадобится. Туда надо попасть.

Он опять отошел и потом ринулся вперед. Панель проломилась внутрь. Инспектор Булл просунул руку в образовавшееся отверстие, отодвинул засов и снял цепь. Он вошел и прислушался. В доме было тихо, как в могиле. Вслед за ним робко вошел мистер Пинкертон и остановился, глядя на своего друга с некоторым испугом. Обычно добрые глаза Булла были суровыми.

Он прошел на кухню. Помещение казалось нежилым, и трудно было себе представить, что кто-то когда-то тут жил. Мистер Пинкертон следовал за ним, как тень. Они прошли через темную, пахнущую виноградным суслом столовую и вошли в гостиную, где Булл тогда ожидал, пока мисс Портер ходила наверх подписывать бумагу. Он быстро взглянул на диван, где тогда спала кошка, молча повернул в холл и начал подниматься по лестнице.

Тимоти Уэллс завтракал с мадемуазель Франшетт Дюпре в ее очаровательных апартаментах на Парк-Лейн.

— Извини, что я так рано потревожил тебя, дорогая, — сказал он, откидываясь в кресле и улыбаясь ей через столик.

Мадемуазель Франшетт лениво наблюдала за ним. Тонкая улыбка играла на ее губах. Она не была красавицей, но была очень привлекательной и пикантной.

— О, мой ангел, вы можете ничего не говорить мне. Я знаю все, что вы скажете.

— Но послушай, Фраишетт!

— О нет! — две маленькие ручки поднялись, деликатно протестуя. — Я говорю, что ты не должен мне ничего объяснять. Ты хочешь сказать, что все кончено. Да? Но все в порядке. Скажи, она выйдет за тебя замуж?

Приятная улыбка на лице мистера Уэллса постепенно растаяла:

— Франшетт, я хочу, чтобы ты поняла…

Его опять прервали:

— Я все поняла. И не хочу ничего обсуждать. Это все. Я буду рада знать, что Тимоти счастлив, если он будет счастлив, если он будет счастлив. Мой Бог! Почему ты думаешь, что я буду страдать? Может быть… несколько дней… А потом… Жизнь так коротка. Она очень коротка! Черт возьми! Давай кончим завтрак и скажем друг другу «прощай»! Отправляйся в свое кафе, к своей работе.

— Это не кафе. Это юридическая контора.

— Я знаю, знаю, знаю. Я не хочу об этом говорить! Уходи, уходи! Я закричу!

Она схватилась за голову и вскочила на ноги. Блестящие глаза ее засверкали. Она затопала ногами.

Тимоти Уэллс схватил шляпу и удалился. В коридоре он отдышался, поправил волосы и галстук.

— Вот и все! Ну, через несколько дней она успокоится.

Выйдя из лифта, он щедро дал мальчику на чай, кивнул швейцару и сел в такси.

Когда он ушел, Франшетт вздохнула с облегчением. Когда вошла горничная, она сказала ей:

— Мистер Уэллс ушел, Люси. Я не хочу видеть никаких других мужчин в течение 15 лет. Ты слышишь?

— Да, мисс Крэг, — сказала Люси. — Мистер Педж заходил вчера.

— Если еще придет, скажи, что я уехала из города на неопределенное время.