"Начало христианства на Руси" - читать интересную книгу автора (Фроянов Игорь Яковлевич)

Они задевали массы населения, поскольку постные дни, предписываемые
духовенством, падали на языческие новогодние святки конца декабря - начала
января, предполагавшие ритуальную мясную пищу.
"Святитель" Федор, блеснувший "острословием" в споре с Леоном, вскоре
тоже уронил свой сан ненасытной жадностью, соединенной с зверской
жестокостью. Много людей пострадали от него, лишившись сел, оружия и коней.
Одних он обращал в рабство, других мучил немилостиво, "головы порезывая и
бороды", выжигая глаза и "язык урезая", "распиная на стене". Федор кончил
тем, чем должен был кончить: его свергли с епископского стола и под конвоем
доставили к митрополиту Константину в Киев. Затем опального епископа отвезли
на "Песий остров" и там по повелению митрополита ему, "яко злодею и
еретику", вырезали язык, отсекли правую руку и "вынули очи". "И погыбе
память его с шюмом", назидательно и с нескрываемым удовольствием резюмирует
летописец.
В 1214 году владимирцы "изгнаша Иоанна из епископьства", а игумена
одного из владимирских монастырей Симона "постави-ша епископом".
Осенью 1228 года в Новгороде разыгралась колоритная сцена. "Простая
чадь", или рядовые горожане, с великим срамом свели владыку Арсения с
епископского стола. Насмерть перепуганного Арсения за шиворот выволокли из
владычного двора и, "акы злодея, пехающе за ворот, выгнаша". Едва бог его
спас от смерти, замечает летописец. Место Арсения по воле новгородцев занял
Антоний.
Аналогичные примеры можно было бы продолжить, но и приведенных вполне
достаточно, чтобы убедиться в общинном избрании руководителей древнерусской
церкви. Этот строй отношений объяснялся тем, что духовенство на Руси XI-XII
веков являлось в некотором роде мирским институтом, поскольку оно в лице
своих высших иерархов осуществляло общеполезные гражданские функции,
связанные с судопроизводством, управлением, политикой и другими сферами
древнерусской жизни. Иереи выступали в качестве общественных лидеров, на
которых возлагалась обязанность обеспечения благоденствия общины, ее
внутреннего и внешнего мира. Вот почему городским общинам было далеко не
безразлично, кто принимал на себя роль церковного пастыря. Если учесть, что
высшие духовные чины являлись не только религиозными деятелями, но и
представителями общинной власти, то тем более станет понятным прямое
вмешательство земства в вопросы замещения церковных столов. И тут следует
возразить против весьма распространенного заблуждения, согласно которому
церковь в Древней Руси находилась в подчинении князя-монарха, подобно тому,
как она подчинялась византийскому императору. Древнерусский князь - это не
император и даже не монарх, ибо над ним стояло вече, или народное собрание,
которому он был подотчетен. [29. См.: Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки
социально-политической истории. С. 150-184.] Поэтому необходимо вести речь о
подчинении митрополитов, епископов и прочих церковных начальников не столько
князьям, сколько городским вечевым общинам. В этом заключалось своеобразное
положение духовенства в Киевской Руси в сравнении с Византией, а тем более с
католическими странами Западной Европы.
В социальной системе Руси XI-XII веков церковь являлась не столько
ведущим учреждением, сколько ведомым. Вот почему представляются
несостоятельными попытки придать ей значение ускорителя в области
социального развития Древней Руси. Втянутая в повседневную сутолоку
общественной жизни, выполняющая многочисленные гражданские функции, церковь