"Начало христианства на Руси" - читать интересную книгу автора (Фроянов Игорь Яковлевич)

Обращение в новую веру этих людей было добровольным, что понять нетрудно:
ведь христианство учреждалось для поддержания господства киевской верхушки и
всей полянской общины над "примученными" (покоренными) восточнославянскими
племенами.
Мысль о добровольном крещении жителей Киева и Киевской земли, казалось,
противоречит рассказам древних писателей о якобы принудительном крещении. По
свидетельству автора "Повести временных лет", Владимир объявил противником
себе всякого, кто не придет креститься в назначенный час и в указанное
место. В "Слове о законе и благодати" митрополита Илариона (середина XI
века) сказано, что Владимир будто бы "заповеда по всей земли своей
креститися... и всем быти крестьяном, малым и великим, рабом и свободным,
уным и старым, богатым и убогим; и не бысть ни единого же противящеся
благочестивому его повелению; да аще кто и не любовию, но страхом
повелевшаго крещахуся, понеже бе благоверие его с властию сопряжено". [28.
Памятники древнерусской церковно-учительной литературы. Вып. 1. СПб., 1894.
С. 70-71.]
Эту средневековую идею о крещении киевлян "под страхом" восприняли
многие историки. Она представлена уже в "Истории Российской" В.Н. Татищева -
родоначальника отечественной исторической науки. Он писал: "По опровержении
идолов и крещении множества знатных людей митрополит и попы, ходящие по
граду, учаху люди вере Христове. И хотя многие приимали, но мно-жайшии,
размышляя, отлагали день за день; инии же закоснелые сердцем ни слышати
учения не хотели". Тогда Владимир приказал. И те, кто не хотел креститься,
"нуждою последовали". Но были и "окаменелые сердцем, яко аспида, затыкаюсче
уши своя, уходили в пустыни и леса". [29. Татищев В.Н. История Российская.
Т. 2. М.; Л., 1963. С. 63.] Точно такую ситуацию описывал и С. М. Соловьев -
крупнейший русский историк прошлого века: "Некоторые шли к реке по
принуждению, некоторые же ожесточенные приверженцы старой веры, слыша
строгий приказ Владимира, бежали в степи и леса". [30. Соловьев С.М. История
России с древнейших времен. Кн. 1.М., 1959. С.185.] Надо сказать, что и
отдельные церковные историки XIX века, такие, скажем, как архиепископ
Макарий и Е.Е. Голубинский, предполагали насильственное крещение части
киевлян. О крещении в Киеве народа "под страхом" нередко говорят также
современные исследователи. Более того, мысль о крещении строптивых с
применением силы и угроз приобрела полемическую заостренность, направленную
против идеологов русской православной церкви, разыгрывающих идиллические
сцены обращения в христианство населения Киева. [31. См., напр.; Гордиенко
Н.С. "Крещение Руси": факты против легенд и мифов. Л., 1986. С. 76.] Но
нельзя забывать при этом, что помыслы древнерусских книжников имели
определенную тенденцию. Им хотелось показать Владимира главным и
единственным героем описываемых событий. Вот почему князь выступает
наделенным почти безграничной властью, а народ - послушной или беспомощной
толпой, которую крестили, "заганивая в реку, аки стада". Это - предвзятая
точка зрения, обусловленная христианским учением о божественном
происхождении власти, о беспрекословном ей подчинении. В том, что
древнерусские писатели смотрели на Владимира через очки христианской
доктрины о "властях предержащих", можно удостовериться по довольно
характерной фразе Илариона, поясняющей принудительность крещения: "Понеже бе
благоверие его (Владимира) с властью сопряжено". Иларион верно уловил связь
"благой веры" с теорией об авторитарной власти князя. Один летописец, живший