"Начало христианства на Руси" - читать интересную книгу автора (Фроянов Игорь Яковлевич)

потому, что дерево чувствует", - убеждает он свою аудиторию и тем самым
привлекает внимание к тому, что хотел скрыть: распространенное у язычников
представление об одухотворенности неживых предметов. Возможно, со стороны
летописца это был и полемический выпад (правда, неуклюжий) против языческих
воззрений. После расправы с Перуном и остальными кумирами Владимир послал
слуг своих "по всему городу со словами: "Если не придет кто завтра на реку -
будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб - да будет мне враг".
Услышав это, с радостью пошли люди, ликуя и говоря: "Если бы не было это
хорошо, не приняли бы это наш князь и бояре". На следующий же день вышел
Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр и сошлось там людей без
числа. Вошли в воду там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по
грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же
совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле по
поводу стольких спасаемых душ; а дьявол говорил, стеная: "Увы мне! Прогоняют
меня отсюда! Здесь думал я обрести себе жилище, ибо здесь не слышно было
учения апостольского, не знали здесь бога, но радовался я служению тех, кто
служил мне. И вот уже побежден я невеждой, а не апостолами и не мучениками;
не буду уже царствовать более в этих странах". Люди же, крестившись,
разошлись по домам".
Крестив киевлян, Владимир "поставил церковь во имя святого Василия на
холме, где стоял идол Перуна и другие и где творили им требу князь и люди. И
по другим городам стали ставить церкви, и определять в них попов, и
приводить людей на крещение по всем городам и селам".
Не надо обладать особыми источниковедческими познаниями, чтобы
уразуметь, насколько стилизован рассказ летописца и как далек он от
исторической действительности. Для этого достаточно ознакомиться со
стенаниями беса, вылившимися в пространный монолог, пригодный более для
средневековой мистерии, чем для исторического повествования.
Под пером летописца обращение к новой вере превратилось в триумфальное
шествие христианства по градам и весям Руси. Это явно гиперболизированное
представление перекочевало в дворян-ско-буржуазную историографию. Его
отзвуки слышны и в современной научной исторической литературе, где можно
прочитать о "массовом крещении киевлян", о "массовом крещении народа", о
"всеобщем крещении Руси". Имеются и такие исследования, в которых говорится
о "мирном шествии" христианства по просторам Киевской Руси. [24. См.:
Хорошев А.С. Церковь в социально-политической системе Новгородской
феодальной республики. М., 1980. С. 13.] Если такого рода высказывания
встречаются у советских историков, то церковным историкам, как говорится,
"сам бог велел" вести речь о "крещении всей Руси" при великом князе
Владимире. [25. Русская православная церковь. М., 1980. С. 9.] Крещение
киевлян в водах Днепра напоминает у них сцену из мелодрамы: люди со "слезами
радости принимали крещение", они "все шли по зову своего вождя, ибо верили
ему". [26. Потапов И. (свящ.). Святой равноапостольный князь Владимир //
ЖМП. 1954. №7. С. 11.] Народом "новая религия была воспринята сразу же" при
всеобщей радости. [27. Православный вестник. 1972. №2. С. 22.] Одним словом,
введение христианства стало, так сказать, "праздником души" русского народа.
Внимательный анализ источников свидетельствует о том, что так
называемое "крещение Руси" означало переход в христианство киевского князя с
домочадцами, близко стоящей к нему знати и какой-то части (возможно,
значительной) жителей Киева, а также населения близлежащих городов и сел.