"Кошки в мае (Кошки в Доме #2" - читать интересную книгу автора (Дорин Тови)

и сразу же заверещал будильник. Шеба снова зашипела, а я, доведенная до
предела, слетела с кровати, расшвыривая кошек.
Страдай мы только по ночам, еще можно было бы терпеть, но днем было еще
хуже. Тишина действовала на нас угнетающе. Уже четыре года мы жили под
нескончаемый аккомпанемент кошачьего шума. Кошки вопили, чтобы их выпустили.
Кошки оповещали нас, что вернулись. Кошки вопили, потому что заперли себя в
шкафу, или - если до нас доносился с неестественной высоты голос Соломона,
полный муки, - это значило, что он вновь пытался осуществить свое
честолюбивое желание выбраться наружу через фрамугу и, вспрыгнув туда, по
обыкновению, струсил ине решался спрыгнуть вниз.
Даже когда наступал вечер и мы располагались отдохнуть - я и Чарльз с
книгами, а Соломон грезя о дроздах на каминном коврике, - даже тогда Шеба
обычно болтала. Сообщала нам, что видит за окном, садилась в угольный совок,
угрожая воспользоваться им, если мы сейчас же ее не выпустим, или, если
ничего не выходило, усаживалась, выпрямившись, перед Чарльзом и с надеждой
выпевала ему негромкую монотонную серенаду и всякий раз, когда он обращал на
нее внимание, испускала громкое влюбленное "вау!".
Все это плюс звуки веселой драки за грелку перед отходом ко сну и общий
для всех сиамских кошек звук отбойных молотков, когда они оставались наверху
одни, вдруг прекратилось с появлением Самсона, и воцарившаяся тишина веяла
жутью. Особенно потому, что, как ни странно, впечатления, что дом остался
без кошек, отнюдь не возникало - наоборот, нарастало, ощущение, что дом
просто ими кишит.
Только увижу, как Соломон скорбно сопит на кухне в поисках крошек (он
их всегда подъедал, но теперь можно было со вкусом сделать вид, что с тех
пор, как мы взяли Самсона, у него нет иного выхода: либо крошки, либо
голодная смерть!), как уже обхожу его на лестнице. Только он проводит меня
печальным взглядом, говорящим, что он вряд ли протянет долго, но надеется,
что я его не забуду, когда он уйдет в мир иной, как уже обнаруживаю его под
кроватью. И только я встану после тщетной попытки выманить его оттуда (тут
он смотрел на меня взглядом, говорившим, что силы его иссякли и он будет
сидеть Здесь, пока не Умрет), как он уже снова на кухне, и Чарльз кричит с
нижней ступеньки лестницы, а кормила ли я Соломона завтраком - он только что
украл всю ветчину.
То же происходило и с Шебой. Она носилась по дому с невероятной
быстротой - одновременно хмурилась на Соломона из-за часов и с оконного
карниза, выглядывала из-за стульев и свирепо сверкала глазами (или так
казалось?) со всех шести полок книжного шкафа сразу. Впечатление было такое,
что ее в доме не меньше двух десятков.
Ну, а Самсон... очевидно, у него были роликовые коньки. Сейчас он лазит
по занавескам в прихожей, а секунду спустя превращается в бугорок, который
таинственно путешествует под покрывалом только что застеленной постели.
Сейчас он трудолюбиво уписывает свою овсянку на половичке в кухне, чтобы
вырасти большим, сильным котом и дать чертей Соломону, а секунду спустя... у
меня чуть сердце не оборвалось - открываю холодильник, а он там. Ради Того
Же Самого, сообщил он, радостно поднимая глаза от куриной ноги, и добавил:
если так пойдет и дальше, он скоро одной лапой поборет старого Жирнягу. Если
так пойдет и дальше, возразила я, мгновенно извлекая его наружу (теперь,
естественно, к моим мелким обязанностям прибавилась еще одна: обыскивать
холодильник, нет ли там Самсона, а уж потом закрывать дверцу), мы вскоре