"Повесть об освобождении Москвы от поляков в 1612 году и избрание царя Михаила" - читать интересную книгу автора (Костомаров Н.И.)

суровый, неподатлив ни на какие прельщения. Поляки никак не могли его обойти
и обмануть. С самого начала, как послы русские с ними вошли в согласие,
Гермоген один им не верил, не терпел латинства, был против выбора
Владислава; притихнул было на время, а как польские хитрости стали
выдаваться на явь, так начал писать грамоты и призывал православный русский
народ на оборону своей веры. Его воззвание кстати пришлось рязанскому
воеводе Прокопию Ляпунову. Этот человек уже прежде такую силу приобрел в
Рязанской земле, что стоило ему слово сказать - и все за ним пойдут. Человек
он был горячий, живой, поспешный, поборник по правде, сам был бесхитростен
оттого очень доверчив; но зато, как только становилось ему заметно, что
делается не так, как прежде казалось, он тотчас изменялся. Бориса он не
любил за его неправды; когда шел против него первый названный Димитрий,
Ляпунов искренно поверил, что явился настоящий царевич русский, и все войско
склонил на передачу Димитрию; после смерти названного Димитрия не хотел
покориться Шуйскому, сначала пошел на него с его врагами, думал, что
царствовавший в Москве под именем Димитрия и впрямь спасся от смерти, но
потом, уверясь, что обман, отстал от воров, служил Шуйскому, но только по
нужде, затем, что надобно под какое-нибудь начальство стать против смуты;не
любил царя Василия, не мог простить ему, что он сел на престол не по закону,
не по избранию всей Земли Русской, как следовало; затевал было устроить
новое избрание волею всей земли, думал посадить на престол боярина Михаила
Скопина-Шуйского, но это не удалось - Михаил Васильевич Скопин-Шуйский скоро
умер, и, когда пошла ходить весть, что его извели, Ляпунов начал возбуждать
народ против Василия, послал брата своего Захара в Москву, и при его
содействии Шуйского заставили сложить царский венец. Прокопий Ляпунов
искренно присягнул Владиславу, думал, что польский королевич примет русскую
веру, станет русским человеком и Московское государство усилится, а Польша
будет жить с Москвою в дружбе, союзе и согласии, через то, что в одном
государстве будет государем отец, а в другом - сын; и оттого Ляпунов скоро
привел к присяге всю Рязанскую Землю, велел возить припасы польскому войску,
стоящему в Москве; но как только получил Ляпунов от патриарха грамоту да
проведал, что делается под Смоленском, тотчас уразумел, что поляки русских
дурачат , написал грамоты и, разослал в разные города; писал, что вера в
опасности, просил, чтобы везде собирались ополчения и выходили по дороге к
Москве, а на дороге ополчения сходились бы вместе, как кому пригоднее по
пути, и все бы дружно и единомышленно шли выручать от иноверцев и иноземцев
царствующий град и его святыню - Божьи церкви, честные образа и
многоцелебные мощи. По голосу Ляпунова поднялась Земля Рязанская; за нею
поднялись Нижний Новгород, Кострома, Галич, Вологда, Ярославль, Владимир и
другие города. Ляпунов не разбирал людей, лишь бы шли к нему; всех готов был
принимать: он одно конечное дело видел впереди и хотел совершить его как
можно скорее. Оттого он не пренебрег и казаками. Был казацким атаманом Иван
Мартынович Заруцкий: родом он был русин, из Тарнова, в Галиции; служил он
прежде второму вору - Димитрию, отстал было от него и пристал к полякам, да
увидел, что у поляков не быть ему первым человеком, ушел от гетмана
Жолкевского в Калугу опять к вору, а после его смерти, связавшись с его
вдовою Мариною, думал волновать Русскую Землю именем ее сына, рожденного
недавно от второго вора. Для Заруцкого Московское государство было чужое;
ему лишь бы в мутной воде рыбу ловить; казацкая шайка у него была большая,
но сбродная; наполовину, если не больше, она состояла из малороссов; а этот