"Очерк истории психоанализа" - читать интересную книгу автора (Фрейд Зигмунд)

почему они не должны называться этим именем. Итак, я пользуюсь анализом
только для того, чтобы объяснить, как могли возникнуть у аналитиков эти
уклонения от анализа. Во всяком случае, в пунктах расхождения я должен и
критическими замечаниями защищать права психоанализа.
Психоанализ поставил своей ближайшей задачей объяснение неврозов и взял
за исходные пункты оба факта - сопротивления и перенесения и, принимая во
внимание третий факт - амнезии, дал им объяснение в теориях о вытеснении,
сексуальных двигательных силах невроза и о бессознательном. Он никогда не
предъявлял претензий на то, чтобы вообще дать исчерпывающую теорию душевной
жизни человека, но требовал только, чтобы применяли его положения для
дополнения и корректуры нашего знания, приобретенного любым иным путем.
Теория Alfred'а Adler'a идет гораздо дальше этой цели; она хочет поведение и
характер людей объяснить тем же приемом, что и невротические и психические
заболевания их; она, действительно, более соответствует всякой другой
области, чем области невроза, которую она все-таки выставляет на первый
план, вследствие истории своего возникновения. Я в течение многих лет имел
возможность изучать доктора Adler'a и всегда отзывался о нем, как о крупном
уме, особенно склонном к абстрактному мышлению. Как пример "преследований",
которым, как он утверждал, он подвергался с моей стороны, я могу сослаться
на то, что после основания общества я передал ему ведение венской группы.
Только настоятельные требования всех членов общества побудили меня взять на
себя снова председательство в научных заседаниях. Когда я убедился в его
неспособности к оценке именно бессознательного материала, я стал ожидать,
что он сумеет открыть связь психоанализа с психологией и биологическими
основами процессов влечений (Triebvorgange), на что давали мне право, до
известной степени, его интересные труды по малоценности органов. Он,
действительно, создал нечто подобное, но его труд вышел таким, как будто бы
(als ob), говоря на его жаргоне, он был предназначен для доказательства
того, что психоанализ во всех отношениях неправ и отстаивает значение
сексуальных факторов только благодаря легковерному отношению к рассказам
невротиков. О чисто личных мотивах его деятельности также приходится
говорить публично, так как он сам раскрыл их в небольшом кругу членов
венской группы заявлением: "Не думаете ли вы, что для меня большое
удовольствие всю жизнь стоять в вашей тени?". Я еще не вижу ничего
недостойного, когда молодой человек открыто сознается в своем честолюбии,
которое и без того можно предполагать как один из рычагов его работы. Но и
находясь во власти такого мотива, надо избегать стать тем, что англичане,
при их деликатном общественном такте, называют "unfair" - понятие, для
которого у немцев куда более грубое выражение. Как мало это удалось Adler'y,
показывает масса мелочной злобы, которая искажает его труды, и черты
необузданной страсти в претензиях на первенство, которые скрываются в них. В
венском психоаналитическом обществе нам пришлось однажды прямо услышать, что
он претендует на первенство в деле выяснения взгляда об "единстве неврозов"
и о "динамическом" понимании их. Это было для меня большим сюрпризом, так
как я всегда полагал, что я отстаивал оба эти принципа еще до моего
знакомства с Ad1еr'ом.
Это стремление Adler'a к "месту под солнцем" имело еще одно следствие,
которое психоанализ должен ощущать как благодетельное. Когда я, по выяснении
непримиримых научных противоречий, заставил Ad1ег'а выйти из состава
редакции Zеntra1blatt'a, он оставил и Общество, основав новое общество,