"Очерк истории психоанализа" - читать интересную книгу автора (Фрейд Зигмунд)

анализу развился очень медленно, но, судя по всему, именно там предстоит ему
блестящий расцвет благодаря склонности англичан ко всему фактическому и
страстности, с которой они становятся на защиту справедливости.
В Швеции Bierre, преемник Wetterstrand'a в области врачебной практики,
по крайней мере временно, отказался от внушения в гипнозе в пользу
психоаналитического учения. R. Vogt ("Норвегия") с уважением отзывается о
психоанализе в своих "Psykiatriens Qrundtrack", так что первый учебник
психиатрии с упоминанием о психоанализе был написан на норвежском языке. В
России психоанализ известен и распространен; почти все мои книги, как и
других приверженцев анализа, переведены на русский язык. Но более глубокое
понимание психоаналитических учений еще не установилось. Научные вклады
русских врачей и психиатров в области психоанализа можно до настоящего
времени считать незначительными. Только Одесса имеет в лице М. Вульфа
представителя аналитической школы. Введение психоанализа в польскую науку и
литературу есть, главным образом, заслуга Jekels'a. Так близко связанная с
Австрией географически и столь чуждая ей в научном отношении Венгрия
подарила психоанализу только одного сотрудника, S. Ferenczi, но такого,
который стоит целого коллоквиума.
Относительно положения психоанализа в Германии можно сказать, что он
стоит в центре научной дискуссии и вызывает у врачей, как и у
неспециалистов, выражения самого решительного отпора, который до сих пор не
прекратился и, временами усиливаясь, все снова и снова поднимается. Ни одно
официальное учебное заведение до сих пор не допустило в свои стены
психоанализа; врачи, успешно применяющие его на практике, малочисленны;
только немногие лечебницы, например, Binswanger'a в Крейцлингене и
Марциновского в Гольштинии, открыли ему двери. На критической почве Берлина
подвизается один из самых выдающихся представителей анализа, Carl Abraham,
бывший ассистент Bleuler'a. Можно было бы удивляться, что это положение
вещей остается неизменным вот уже в течение ряда лет, если бы не было
известно, что оно соответствует только внешней видимости. Не следует
преувеличивать значение официальных представителей науки и руководителей
лечебных заведений, а также находящейся в зависимости от них научной
молодежи. Понятно, что противники громко поднимают голос, в то время как
запуганные приверженцы воздерживаются от шумных выступлений. Многие из них,
первые вклады которых в психоанализ вызывали надежды, потом, под давлением
обстоятельств, отстранились от этого движения.
Но само движение потихоньку, неудержимо развивается, вербует постоянно
новых приверженцев среди психиатров и неспециалистов, доставляет
психоаналитической литературе все возрастающее число читателей и именно этим
побуждает противников ко все более сильным попыткам противодействия. Уже
десятки раз приходилось мне в течение этих лет читать в отчетах о работах
некоторых конгрессов и научных заседаний, ферейнов или в рефератах после
некоторых обнародованных трудов: "Ну, теперь психоанализ умер, окончательно
побежден и уничтожен". Ответ можно было бы составить в духе телеграммы Марка
Твена в газету, поместившую ложное известие о его смерти: "Известие о моей
смерти сильно преувеличено". После каждого из этих известий о смерти
психоанализ приобретал новых приверженцев и сотрудников или создавал себе
новые органы. Объявление о смерти было все-таки шагом вперед по сравнению с
полным замалчиванием его.
Одновременно с описанным географическим распространением психоанализа