"Теории, прогнозы и фантастика" - читать интересную книгу автора (Хромушин Геннадий)

призывом к действию, основанному на понимании пределов нашего знания не в
меньшей мере, чем на самосознании. Ни один технический эксперт не может
создать общество будущего. Его создание - дело всего человечества, каким же
это общество будет - предсказать невозможно" [Aron R. Progress and
disillusion. The dialecties of modern society. N-Y, 1968, p. 221].
Несмотря на "невозможность предсказания", Арон категорически отвергает
"советскую модель социализма". Эта модель, как заявил он, не может быть
одним из вариантов будущего, ибо она развилась на старой технической базе,
до НТР, и носит отпечаток предыдущей формы индустриализации. При этом Арон,
конечно же, не желает замечать очевидных достижений стран социализма и
пытается их отлучением от "постиндустриализма" обойти молчанием всемирное,
интернациональное значение строительства нового мира. Главным пороком
"советской модели" Р. Арон провозглашает создание общества на базе
государственной коллективной формы собственности.
Нападки на общественную природу реального социализма, ложное
изображение коллективизма как формы господства элиты - вот основной штамп
технократических футурологов и авторов технологических фантазий, кичащихся
своей приверженностью научному мышлению.
Этот исходный штамп дает широкий спектр антикоммунистических
прогнозов - от либеральных, в духе социал-демократической модели
"демократического", "гуманного", "рыночного" и т. п. социализма до
реакционных, злобно-антикоммунистических фантазий о коллективизме как мире
нищеты, грубой уравниловки, презрения к личности. Что за дело авторам этих
ужасов до того, что рисуемые ими картины отражают идеалы и практику
казарменного, грубоуравнительного коммунизма. А ведь известно, с каким
беспощадным сарказмом разоблачал К. Маркс незрелую природу "грубого
коммунизма", который призывал к уравнению частной собственности и всеобщему
равенству заработной платы. "Этот коммунизм, - писал К. Маркс, - отрицающий
повсюду личность человека, есть лишь последовательное выражение частной
собственности, являющейся этим отрицанием. Всеобщая и конституирующаяся как
власть зависть представляет собой ту скрытую форму, которую принимает
стяжательство и в которой оно себя лишь иным способом удовлетворяет. Всякая
частная собственность как таковая ощущает - по крайней мере по отношению к
более богатой частной собственности - зависть и жажду нивелирования, так что
эти последние составляют даже сущность конкуренции. Грубый коммунизм есть
лишь завершение этой зависти и этого нивелирования, исходящее из
представления о некоем минимуме. У него - определенная ограниченная мера.
Что такое упразднение частной собственности отнюдь не является подлинным
освоением ее, видно как раз из абстрактного отрицания всего мира культуры и
цивилизации, из возврата к неестественной.., простоте бедного, грубого и не
имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем
частной собственности, но даже и не дорос еще до нее" [К. Маркс и Ф.
Энгельс. Соч., т. 42, с. 114-115. ].
На ужасах уравнительного коллективизма уже достаточно заработали, и не
только известность, многие футурологи и фантасты - П. Сорокин и Д. Белл, В.
Зомбарт и Р. Арон, Е. Замятин, О. Хаксли, Д. Оруэлл и т. д.
Боязнь социальных перемен, неумение разобраться в ходе общественного
прогресса породили так называемую антиутопию, хотя корни ее можно обнаружить
уже в XVIII веке.
Антиутопия декларирует идею об ужасах механизированного мира,