"На невских равнинах" - читать интересную книгу автора (Кочетов Всеволод Анисимович)

не было эффектных "психических" атак - большие потери научили врага бояться
смерти. Да, немцы суетились, сгибали спины, готовые каждую минуту шлепнуться
наземь.
Взлетели две зеленые ракеты: это был сигнал комбата. Фланговым огнем
ударили полковые пушки. Немецкие цепи тотчас смешались. Солдаты дружно
поворачивали назад; лишь небольшие и группки, помня приказ о том, что из-под
огня выходить надо только броском вперед, прорвались к траншеям. Но здесь их
встретили [35] гранатами. А затем девятая рота, видя свой успех, решительно
вырвалась на бруствер и ударила в штыки.
Видимо, столь же безуспешно атака фашистов прошла и на других участках,
потому что противник, отступив, свою попытку не возобновлял. Это было против
обычая. Обычно немцы лезли и лезли, пока не добивались успеха.
Обходя траншеи, шутя с бойцами, Баркан повстречался с Бровкиным.
- Василий Егорович, привет! Скольких уложил-то, старый солдат?
- Не считал, товарищ комиссар, горячка была.
- История подсчитает!
Это сказал недавний экономист - рядовой Селезнев. Он достал и надел на
нос пенсне, на время боя аккуратненько уложенное в футляр.
- Так, пожалуй, наш Василий Егорович и медаль заработает. "За
отвагу", - вставил Козырев.
- То-то, брат... Практика! - Бровкин был доволен. Он хлопнул Козырева
по спине.
"Взрослые люди, - думал Баркан. - А тут стали как ребятишки. Чему
радуются? Тому, что уложили сегодня несколько десятков немецких солдат,
несколько десятков людей. Но ведь и я этому радуюсь, и я готов всех тут
обнимать, хлопать по плечам, по спинам. Все мы, конечно, не столько смерти
тех, оставшихся на поле, радуемся, сколько радуемся своей жизни, тому, что
мы живы, тому, что враг не прошел, что будут, значит, живы и наши дети, наши
жены, матери, отцы, тому, что будет жив Ленинград". "Можешь ли ты, - спросил
он самого себя, - можешь ли ты пожалеть перебитых сегодня немцев? Можешь ли
вспомнить о том, что и они люди, что и у них есть дети, жены, отцы, матери,
которые ждут своих родных домой?" "Нет, - себе же ответил Баркан. - Нет.
Пока нет. Может быть, когда-нибудь, когда фашизма не станет на земле, мы
вспомним о тех потерях, которые человечество понесло от войн, затеянных
империализмом. Может быть. Но пока надо убивать, убивать и убивать. Если
хочешь жить, если хочешь отстоять свою Родину и построить в ней социализм".
Немец все-таки оказался себе верен. Передышка была очень
недолговременной. Во второй половине дня противник обрушился на соседнюю с
девятой восьмую роту. Фланг слева оголился. Баркан запросил указаний от
командира полка, но связь со штабом была нарушена. Сидели, ждали ночи, чтобы
произвести разведку. Разведчики, пошарившие в ночной темноте, установили,
что сосед справа тоже отошел, а позади расположения роты на шоссейной дороге
стоят немецкие танкетки.
Ночь была темная, безлунная, только небо вспыхивало на миг
артиллерийскими зарницами. Командир роты и комиссар полка, накрывшись
плащ-палаткой, долго рассматривали карту при свете ручного электрического
фонарика. Решили пробираться через ноле дневной битвы, - единственное
направление, где могло не быть немецких засад. В случае удачи - через
болотце в лес, а [36] там - обходом на Вейно, куда, по предположению
Баркана, отошел полк.