"Андрей Белый" - читать интересную книгу автора (Демин Валерий)

нам легкими, невесомыми шагами, не двигая корпусом, с руками, схватившимися
за пояс толстовки; поразили: худоба, небольшой сравнительно рост и редеющая
борода; впечатления детства высекли его образ гораздо монументальней:
небольшой старичок - вот первое впечатление; и - второе: старичок строгий,
негостеприимный; увидав нас, он даже поморщился, не выразив на лице ни
радости, ни того, что он нас заметил; между тем он подошел к каждому; и
каждому легко протянул руку, не меняя позы, не сжимая протянутой руки и лишь
равнодушно ее подерживая; помнится, остановившись передо мной, он оглядел
меня пытливо, недружелюбно и подал руку, как если бы подавал ее воздуху, а
не живому мальчику, растерявшемуся от встречи с ним... "...·".
Из впечатлений отрочества запомнилось также посещение выставки
французской живописи, где впервые в России демонстрировались картины
импрессионистов. Работы Дега и знаменитые "Стога" Клода Моне вызывали у
московских обывателей нечто похожее на тихий ужас. А Борис Бугаев
зачарованно любовался цветовой палитрой полотен, в них он улавливал мелодии
природы.
Примерно в это же время случилось еще одно знаменательное событие: в
освободившейся квартире этажом ниже поселилась семья Соловьевых - Михаил
Сергеевич (сын знаменитого историка и брат не менее знаменитого философа),
его жена - художница и переводчица Ольга Михайловна, их сын Сергей - почти
на пять лет младше Бориса. Вскоре они станут друзьями. Но поначалу их
общение дальше игры в солдатики не пошло: их ради нового соседа Борис извлек
из кучи ставших ему ненужными игрушек. Зато Сережины родители почти сразу
стали неформальными старшими друзьями и подлинными наставниками Бориса.
"Семья Соловьевых на целое семилетие втянула в себя силы моей души", -
напишет Андрей Белый. У них всегда можно было взять почитать новинки
отечественной и зарубежной литературы, иностранную периодику и русский
журнал "Мир искусства". Здесь впервые Борис Бугаев услышал имена европейских
и российских символистов и познакомился с юношескими стихами Александра
Блока, пока еще ходившими в рукописях. С каждым членом этой семьи его
отношения строились по-разному: чувствами тянулся к Сереже, умом - к очень
начитанной и интеллигентной Ольге Михайловне, которая "чуткой душой
соединяла интересы к искусству с интересами религиозно-философскими" и про
которую он впоследствии также скажет: "Ей обязан я многими часами
великолепных, культурных пиров".
Михаил Сергеевич Соловьев неназойливо формировал волю и логическую
культуру Бориса - "проницающими радиолучами своей моральной фантазии".
Старший наставник в ту пору был занят подготовкой к изданию собрания
сочинений брата - Владимира Соловьева. В кабинете Михаила Сергеевича повсюду
громоздились пухлые папки с рукописями, стол и стулья были завалены
корректурами. Борис с благоговением перелистывал страницы, испещренные
почерком философа, где особенно выделялись тексты, написанные так называемым
"автоматическим письмом" во время медитации. (Считалось, что подобные
фрагменты и законченные произведения создавались в периоды софийного
озарения, которое на современном языке именуется ноосферным.) О Михаиле
Сергеевиче Соловьеве Андрей Белый писал:
"Михаил Сергеевич Соловьев был воистину замечательною фигурою: скромен,
сосредоточен, - таил он огромную вдумчивость, проницательность, мудрость;
соединял дерзновенье искателей новых путей с дорическим консерватизмом
хорошего вкуса. Он, кажется, был единственный из Соловьевых, не