"Рассказ о самых стойких" - читать интересную книгу автора (Локерман А.А.)

спагерических начал, как их обычно предлагают и защищают большинство
алхимиков".
И все же служители "тайной философии, составляющей науку и искусство",
идею трансмутации защищали довольно успешно. Немало для этого сделал в
середине XVII века немецкий алхимик И. Бехер, получив из глины железо.
Песчинки из Колумбии своим появлением теорию в целом не задели, но
подорвали ее практически важнейший тезис о том, что золото - самое тяжелое
вещество, конечный и вечный венец преобразований.
Где же гарантия, что в результате всех затрат и усилий будет получено
золото, а не эта серая дрянь!
Спасая себя и свою науку, алхимики предложили такое объяснение: эти
песчинки состоят из золота, спрессованного самой природой и
замаскированного какой-то примесью.
Король Испании приказал: немедля золото из песчинок извлечь!

ГАДКИЙ УТЕНОК СТАНОВИТСЯ ЛЕБЕДЕМ

До выяснения, из чего состоят эти песчинки, за ними сохранилась
презрительная кличка, которую им дали в Колумбии на приисках - в связи с
полной их бесполезностью. Звучала эта кличка - платина, примерно как
"серебришко" (plata-по-испански "серебро").
Чисто вымытые, при ярком свете песчинки действительно выглядели
серебряными, но сходство было только внешним.
Серебро, как и золото, мягко, ковко и легко плавится, а эти зерна были
хрупки, их не удавалось расплющить даже молотом на наковальне. В пламени
кузнечного горна, где все металлы плачут огненными слезами, они даже не
краснели. И растворить их не удавалось ни в кислотах, ни в щелочах.
"Nullis igni, nullis artibus" - "ни огнем, ни искусством" - такой вердикт
вынесли алхимики, исчерпав все возможности.
В связи с этим король снова впал в меланхолию. Вывести его из этого
состояния сумел Уллоа, убедив, что синица в руке лучше, чем журавль в
небе, что и без алхимии можно поправить дела, если сосредоточить все
усилия на добыче золота в заокеанских владениях. Король назначил его своим
советником и приказал действовать.
После того как платина сыграла роль могильщика в истории алхимии, о ней,
вероятно, вспоминали бы редко, будь она только бесполезна. Но она не
давала о себе забыть и с каждым годом доставляла все больше хлопот.
Испанская казна тогда пополнялась золотом в основном из россыпей Колумбии
и Перу. Утверждая в спорах с алхимиками, что платина там не редкость,
Уллоа был прав, но он не предполагал, что ее так много. По мере расширения
работ становилось все очевиднее, что платиной заражены все золотые россыпи
в долинах рек Каука, Богота, Пинто и других. Она следовала за золотом как
тень. Местами при промывке песка платины получали больше, чем золота.
Разделить же их не удавалось из-за почти одинакового веса. Они были
неразлучны, как сиамские близнецы.
Грабя богатства завоеванной страны, конкистадоры стремились получить
металл благородный, без фальши. Подлое серебришко этому мешало. При плавке
золота песчинки платины огню не поддавались, но золотой расплав их
обволакивал и прочно с ними слипался. Получалось нечто вроде конфеты с
шоколадной оболочкой и дрянной начинкой.