"Воспоминания, сновидения, размышления" - читать интересную книгу автора (Юнг Карл Густав)

превосходства его обитателей. Я боялся их и от чувства собственной
ничтожности готов был провалиться сквозь землю. С этим чувством я звонил в
дверь. Дверной колокольчик звучал в моих ушах похоронным звоном. Я был
труслив и робок, как побитая собака. Еще хуже, если мать успевала
меня
заранее "подготовить". "Мои ботинки грязны и руки тоже; у меня нет платка и
шея черна от грязи". Из чувства противоречия я не передавал привет от
родителей, был чересчур пуглив и упрям. Когда становилось совсем плохо, я
вспоминал о тайном сокровище на чердаке и это помогало восстановить душевное
равновесие, я думал о себе как о "другом человеке" - человеке, владеющем
тайной, о которой не знает никто: черным камнем и человечком в цилиндре и
черном платье.
Не помню, чтобы в детстве меня когда-нибудь посещала мысль о возможной
связи между Христом, черным иезуитом, людьми в черном с высокими шляпами,
стоящими у могилы, подобной подземному ходу на лугу из моего сна, и моим
маленьким человечком в пенале. Сон о подземном боге был моей первой
настоящей тайной, человечек - второй. Однако сегодня мне кажется, что я
смутно ощущал связь между камнем-талисманом и тем камнем, что был "мною".
И сегодня, в свои восемьдесят три года, когда я записываю эти
воспоминания, я так до конца и не смог объяснить себе характер той связи.
Они как различные стебли одного подземного корня, как остановки на пути
развития бессознательного. В какой-то момент для меня стало положительно
невозможным принять Христа, и я помню, что с одиннадцати лет меня начала
интересовать идея Бога. Я молился Ему, и это действовало на меня
умиротворяюще. В этом не было противоречия. Я не испытывал недоверия к Богу.
Более того, Он был не "черный человек" и не "Her Jesus", изображенный на
картинках, где Он появляется в чем-то ярком, окруженный людьми, которые
ведут себя с ним совершенно панибратски. Он (Бог) - существо, ни на что не
похожее, которое, как мне было известно, никто не может себе представить. Он
представлялся мне кем-то вроде очень могущественного старца. Моему ощущению
отвечала заповедь "Не сотвори себе кумира". С Богом нельзя было обращаться
так фамильярно, как с Христом, который не являлся ничьей "тайной". В моей
голове возникла очевидная аналогия с секретом на чердаке.

Школа стала надоедать мне. Она занимала слишком много времени, а я
предпочел бы потратить его на рисование батальных сцен или игры с огнем.
Уроки закона Божьего были невыразимо скучны, а математики я просто боялся.
Учитель делал вид, что алгебра - вполне обычная вещь, которую следует
принимать как нечто само собой разумеющееся, тогда как я не понимал даже,
что такое числа. Они не были камнями, цветами или животными, они не были
тем, что можно вообразить, они представляли собой просто количества - они
получались при счете. Мое замешательство усиливалось от того, что эти
количества не были обозначены буквами, как звуки, которые, по крайней мере,
можно было слышать. Но, как ни странно, мои одноклассники оказались в
состоянии справиться с этими вещами и даже находили их очевидными. Никто не
мог объяснить мне, что такое число, и я даже не мог сформулировать вопрос. С
ужасом обнаружил я, что никто не понимает моего затруднения. Нужно признать,
что учитель пытался самым тщательным образом объяснить мне цель этой
любопытной операции перевода количеств в звуки. Наконец до меня дошло, что
целью была некая система сокращений, с помощью которой многие количества