"О методе теоретической физики" - читать интересную книгу автора (Эйнштейн Альберт)

бы этому понятию. Он чувствовал также беспокойство в связи с введением
дальнодействующих сил. Но огромный практический успех его учения, по-видимому,
воспрепятствовал ему, как и физикам XVIII и XIX веков, признать произвольный
характер основ его системы.
Напротив, большинство естествоиспытателей тех времен были проникнуты идеей, что
фундаментальные понятия и основные законы физики не были в логическом смысле
свободными изобретениями человеческого разума и что они могли быть выведены из
экспериментов посредством “абстракции”, т. е. логическими средствами. Ясное
осознание неправильности этого понимания по существу принесла только общая
теория относительности. Эта теория показала, что на фундаменте понятий, сильно
отличающемся от ньютонова, можно соответствующий круг опытов объяснить даже
более удовлетворительным и совершенным образом, чем это было возможно на
ньютоновой основе. Но совершенно не входя в обсуждение степени превосходства той
или другой основы, можно сказать, что их умозрительный характер вполне очевиден
из того факта, что мы можем указать на две существенно различные основы, которые
обе в высокой степени соответствуют опыту. Во всяком случае это доказывает, что
всякая попытка логического выведения основных понятий и законов механики из
элементарного опыта обречена на провал.
Если, далее, справедливо, что аксиоматическая основа теоретической физики не
может быть извлечена из опыта, а должна быть свободно изобретена, то можем ли мы
вообще надеяться найти правильный путь? Более того, не существует ли этот
правильный путь только в нашем воображении? Можем ли мы вообще быть уверенными,
что опыт — надежный руководитель, если существуют такие теории, как классическая
механика, которая широко оправдывается опытом, хотя и не проникает в сущность
вещей? Я отвечаю без колебаний, что, по моему мнению, есть правильный путь, и мы
в состоянии найти его. Весь предшествующий опыт убеждает нас в том, что природа
представляет собой реализацию простейших математически мыслимых элементов. Я
убежден, что посредством чисто математических конструкций мы можем найти те
понятия и закономерные связи между ними, которые дадут нам ключ к пониманию
явлений природы. Опыт может подсказать нам соответствующие математические
понятия, но они ни в. коем случае не могут быть выведены из него. Конечно, опыт
остается единственным критерием пригодности математических конструкций физики.
Но настоящее творческое начало присуще именно математике. Поэтому я считаю в
известном смысле оправданной веру древних в то, что чистое мышление в состоянии
постигнуть реальность.
Чтобы обосновать эту уверенность, я вынужден применить математические понятия.
Физический мир представляется в виде четырехмерного . континуума. Если я
предполагаю в нем риманову метрику и спрашиваю, каковы простейшие законы,
которые могут удовлетворить такой метрике, я прихожу к релятивистской теории
гравитации для пустого пространства Если в этом пространстве я предполагаю
векторное поле или полученное из него антисимметричное тензорное поле и
спрашиваю, каковы простейшие законы, которые могут удовлетворить такому полю, я
прихожу к максвелловым уравнениям для вакуума.
У нас нет еще теории для тех частей пространства, в которых плотность
электрического заряда не исчезает. Луи де Бройль предположил существование
волнового поля, которое должно было объяснить известные квантовые свойства
материи. Дирак нашел в спинорах полевые величины нового вида, простейшие
уравнения которых позволили вывести общие свойства электронов. Позже, в
сотрудничестве с моим коллегой доктором Вальтером Майером, я нашел, что эти
спиноры образуют своеобразный вид поля, математически связанного с четырехмерной