"Подвиг" - читать интересную книгу автора (Краснов Петр Николаевич)

XIV

Странная была Леночка. Она старалась помогать по хозяйству «мамочк#1123;«. По вечерамъ сид#1123;ла со вс#1123;ми за ужиномъ, но почти всегда молчала. Если ее о чемъ нибудь спросятъ — она коротко отв#1123;титъ: — «да»… «н#1123;тъ». А больше отзовется незнанiемъ: — «не слыхала»… «не знаю»…

Ho, когда вс#1123; у#1123;дутъ въ городъ на службу, и «мамочка», напившись кофею, приляжетъ «на часокъ» — отъ 2-хъ до 5-ти, — Леночка тихой мышкой сб#1123;житъ въ подвальчикъ къ Нифонту Ивановичу.

Старый казакъ сидитъ на низкомъ стульц#1123; — такъ почему то полагается сапожнику, — противъ него сучитъ дратву Фирсъ. Изъ открытой въ сос#1123;днюю каморку двери несетъ парнымъ б#1123;льемъ, тамъ шлепаютъ босыя ноги: — суетится Зося со стиркой.

Леночка войдетъ въ каморку и сядетъ на единственный стулъ, предназначенный для заказчиковъ. Такъ сидитъ она довольно долго, наблюдая работу.

— Д#1123;душка, дайте-ка и я попробую. Нифонтъ Ивановичъ охотно ей показываетъ.

— Самое правильное, барышня, по нын#1123;шнимъ временамъ рукомесло, — наставительно говоритъ Нифонтъ Ивановичъ. — Новые башмаки съ нын#1123;шнимъ кризисомъ кто укупитъ? Подметки всякому нужны… Въ дырявыхъ башмакахъ долго не проходишь. Чинка, заплаты — отбоя н#1123;тъ… Французы мою работу очень даже уважаютъ… Моя подметка на годъ… Хотя по стеклу толченому ходи.

Леночка поработаетъ съ часокъ. Потомъ отложитъ работу, откинется на спинку стула и запоетъ:

Голосокъ у нея жиденькiй и слабый, но поетъ она в#1123;рно, и такъ жалобно, что Нифонтъ Ивановичъ задумается и отложитъ въ сторону инструментъ.

— Эту п#1123;сню, барышня, у насъ на Лемнос#1123; тоже п#1123;ли. Ну только не такъ жалостно. Гд#1123; вы ее узнали?…

— Въ Ленинград#1123;, помню, эту п#1123;сню д#1123;тишки п#1123;ли. Вотъ этакiя — Леночка показала на полъ аршина отъ земли, — совс#1123;мъ маленькiя… Какъ ихъ ругали!..

Запрещали настрого… А они п#1123;ли… Да… Правда… Я помню…

— Поди, кто ихъ училъ… He безъ того… Леночка надолго примолкла. Потомъ вдругъ устремила глаза куда то въ даль, гд#1123; точно она что то вид#1123;ла давнее и далекое и стала говорить съ какою то внутреннею дрожью:

— Я помню… Это еще тогда… Раньше было… Извощикъ по Загородному #1123;детъ. И на немъ офицеръ съ б#1123;лымъ околышкомъ… Преображенскiй что ли?… Безъ ноги… Раненый, значитъ… Инвалидъ… Ногу у него на войн#1123; отняли. И два солдата съ нимъ… Съ ружьями… И, значитъ, бьютъ его… Толкаютъ… Кровь съ лица течетъ… Да… Правда… А онъ бл#1123;дный, нахмуренный… Что онъ думаетъ?… И молчитъ… He пикнетъ… И глаза такiе… Страшные, престрашные… Я хоть и маленькой тогда была, а помню…

Нифонтъ Ивановичъ, сосредоточенно нахмурясь, моталъ рукою съ шиломъ, сшивая кожу. Фирсъ пересталъ работать и внимательно, не мигая, смотр#1123;лъ на Леночку. Въ мастерской было тихо и только рядомъ негромко плескала вода и мокро шлепало б#1123;лье…

Леночка подняла опущенную головку и негромко зап#1123;ла:

— Вотъ, помню, маму хоронили… Вотъ ужасъ то былъ!.. Ее убили и пока тамъ вскрытiе было, да разбирали, почему она умерла, — она, знаете, и протухла. Мн#1123; ее изъ больницы выдали — вези на кладбище. Да… просто сказать… Гробовъ н#1123;тъ… И на прокатъ то взять такъ и то дорого. Барашкина жилица, — она потомъ пов#1123;силась, — взялась мн#1123; помочь. Взяли мы салазки… А сн#1123;гу то еще и н#1123;тъ совс#1123;мъ. Привязали маму и повезли. А салазки, знаете, короткiя, и ноги по земл#1123; волочатся. Кожа даже сходитъ. Кости обнажаются… Вотъ было страшно то…

Въ мастерской стало томительно тихо. У Нифонта Ивановича сосало подъ ложечкой. Слышно было, какъ за ст#1123;ной и совс#1123;мъ недалеко непрерывно гуд#1123;лъ Парижъ. Иногда по rue de la Gare протрещитъ мотоциклетка, и стихнетъ вдали за поворотомъ. Вдругъ громко прошумитъ грузовикъ, ст#1123;ны домика затрясутся и опять станетъ тишина, сопровождаемая немолчнымъ гуломъ города гиганта.

— Много и вы повидали, барышня, — какъ то проникновенно, съ большимъ уваженiемъ и глубокою сердечною жалостью сказалъ старый Агафошкинъ.

Леночка посмотр#1123;ла на него. Золотыя искры зажглись въ ея глазахъ. Она погладила Топси, лежавшую на полу между нею и Нифонтомъ Ивановичемъ и сказала съ нескрытою насм#1123;шкою:

— Послушайте, что вы мн#1123; все «барышня», да «барышня»… Какая я барышня?… Или еще того см#1123;шн#1123;е, дядю «ваше высокоблагородiе» называете? Такого и слова то н#1123;тъ… См#1123;шно ужасно и дико…

Нифонтъ Ивановичъ растерялся. Онъ не зналъ, что и отв#1123;тить. Хмуро и со злобою пробурчалъ Фирсъ:

— Потому въ васъ голубая кровь… Слыхали, можетъ быть?

Леночка безтрепетно взглянула прямо въ узкiе, сосредоточенные, такiе же упорные, какъ у Мишеля Строгова, глаза Фирса.

— Это то я давно слышала… Еще тамъ… Помню… Только большевики давно всю голубую кровь повыпускали… Н#1123;тъ ея больше.

— Видать… Осталась… Нифонтъ Ивановичъ уже нашелся.

— Скольки разовъ я грворилъ теб#1123;, обормотъ, что никакой голубой крови н#1123;тъ. Каждый могётъ своего достигнуть… Очень даже просто… Кажный… Отъ солдата до генерала дорога одна: — усердiе къ служб#1123;, рвенiе передъ Государемъ, в#1123;ра въ Господа, молитва и храбрость… А голубая кровь очищается черезъ образованiе. Понялъ?…

Фирсъ весь вскип#1123;лъ. Оиъ съ сердцемъ бросилъ на кирпичный полъ колодку и сказалъ со злобою:

— Ежели образованiе, то подавай его вс#1123;мъ равно… Ты инженеръ и я инженеръ… Ты офицеръ и я офицеръ… A то однимъ ниверситетъ съ профессорами, a другимъ начальная школа съ учительшей, что ни бэ ни мэ не мэмэкаетъ.

Фирсъ былъ такъ взволнованъ, что вышелъ изъ мастерской и поднялся въ садикъ. Слышно было черезъ окно, какъ онъ тамъ шумно вздыхалъ и чиркалъ спичку — курить собирался.

— Онъ у васъ такой, д#1123;душка? — прикрывая маленькой смуглой ручкой ротъ тихо спросила Леночка.

— Какой такой?…

— Большевикъ!..

— Ну да, — недовольно проворчалъ д#1123;дъ. — Какой онъ большевикъ? Дуракъ стоеросовый и все… Обормотъ!..

Леночка вскочила со стула и стремительно прошмыгнула изъ мастерской. Топси, виляя хвостомъ, бросилась за нею.

— Фирсъ Петровичъ, пожалуйста, снизойдите къ намъ. Устроимъ смычку между голубою и алою кровью. Я вамъ п#1123;сню про ваше сапожное д#1123;ло спою.

Фирсъ, мрачный, накурившiйся, нарочно стуча сапогами, спустился въ мастерскую и взялъ колодку. На д#1123;да онъ не смотр#1123;лъ. Ворочалъ колодку подъ самымъ носомъ, точно облизать ее хот#1123;лъ. Леночка стала у окна. Низъ ея т#1123;ла былъ въ т#1123;ни. Только стройный станъ и головка съ растрепавшимися волосами были осв#1123;щены голубоватымъ св#1123;томъ. Кончики волосъ св#1123;тились какъ бы окруженные ореоломъ. Леночка подняла голову и зап#1123;ла весело и звонко, не боясь разбудить «мамочку».