"Контора слепого" - читать интересную книгу автора (Гор Геннадий Самойлович)

2

На главной улице города открылась выставка картин ультрасовременных художников.

Преподаватель русского языка и литературы-молодцеватый человек, носивший лакированные краги и франтоватую жокейскую фуражку с длинным козырьком, — прежде чем начать урок, долго и невесело смеялся. Вчера он посетил выставку и видел сошедшие с ума картины.

Посмеявшись, он вдруг присмирел, начал спрашивать и ставить всем двойки.

Дядя спросил меня вечером, из-за чего я получил двойку.

— Не знаю. Думаю, из-за художников. Учителю не понравились их картины, и у него было плохое настроение.

Дядя улыбнулся толстыми губами и заявил, что он тоже хочет побывать на выставке и узнать, прав ли наш учитель русского языка.

После обеда мы отправились: он — в белой панаме и в галстуке бантиком, и я — в новых, жавших ноги — ботинках.

Над входом висела вывеска: радуга и лицо с синими щеками, большим оранжевым носом и красными усами.

Я обратил внимание: лицо на вывеске было похоже на физиономию нашего учителя литературы. Не сошел ли наш учитель с ума, прежде чем покрасил свой нос в оранжевый цвет и переселился из скучного, сумрачного класса сюда, на эту веселую, заигрывающую с прохожими вывеску?

Я описал слепому вывеску и сказал — уж не из-за нее ли так рассердился наш учитель, увидев себя над дверями и вынужденным вместо школы днем и ночью пребывать здесь и заманивать прохожих на выставку, как заманивает красивая восковая дама молодых и пожилых женщин в дамскую парикмахерскую, находящуюся рядом с выставкой.

— Возможно, — сказал дядя. — Хотя я с трудом могу поверить тебе, что у твоего учителя оранжевый нос и красные усы. Ты немножко преувеличиваешь, мальчик.

— Вывеска тоже немножко преувеличивает.

Войдя в зал, мы остановились возле большой картины.

На картине был изображен человек, сидящий в кресле перед большим зеркалом. Он сидел с намыленной щекой. А к креслу с клиентом бежал парикмахер, подбоченившись одной рукой, а другой размахивая бритвой.

Парикмахер был без головы. Отделившаяся от него голова стояла на подоконнике раскрытого окна и, скептически усмехаясь, смотрела на то, что происходило в комнате.

— Что же ты молчишь, мальчик? — тихо спросил дядя, разглядывая слепыми глазами невидимое ему полотно. — Тоже что-нибудь неладное с красками?

— Нет, с красками все в порядке, — ответил я. — Клиент уже намылен и ждет, когда парикмахер примется за дело.

— Почему он медлит? Может, не успел вскипятить воду?

— Он не медлит, а, наоборот, бежит к креслу, размахивая бритвой.

Дядя еще раз посмотрел на картину, словно сверяя мои слова с показаниями своих насторожившихся чувств.

— Ты описал мне все, что изображено на картине? Мне почему-то кажется, что ты что-то от меня утаил.

— Да, но я не хотел вас огорчать.

— Я хочу знать правду.

— Дело в том, что у парикмахера нет головы. Его голова почему-то стоит на подоконнике.

— Не выдумывай чепуху. Ты не умеешь правильно видеть. Посмотри еще раз, но внимательно. Та голова, что на подоконнике, восковая.

В эти дни я думал о картине, виденной мною на выставке. Картина, чем-то похожая на сон, врастала в мое сознание, и я снова и снова видел большое зеркало, человека с намыленной щекой, сидящего в кресле, и бегущего парикмахера, чья голова, отделившись от туловища, смотрела с подоконника и иронически усмехалась.

Дядя тоже вспоминал картину и каждый раз говорил:

— Нет, я не повесил бы в своей конторе такую картину. Такая картина не годится для. помещения, где совершаются коммерческие сделки… Объясни мне, мальчик, зачем художнику, если он в своем уме, понадобилось изображать голову отдельно от человека?

— Не знаю.

— А я догадываюсь, но о своей догадке не скажу.

Мы идем в контору. На этот раз дядя, прежде чем выйти из дома, проверил-в кармане ли ключ. Ключ был в кармане, и мы шли не спеша. Дойдя до дома, сложенного из красных кирпичей, дядя остановился.

— Обожди меня, мальчик. Я на минуту забегу в контору, дам распоряжение служащим, посмотрю телеграммы и телефонограммы, а затем я вернусь сюда.

Не спеша, солидно шагая, дядя вошел в кирпичный дом, а я остался на улице.

Ждать мне пришлось долго, и стоять на одном месте вскоре наскучило. Я было уже решил тоже войти в кирпичный дом и подняться во второй этаж, но раздумал. Мне представилось, как слепой стоит на площадке лестницы возле дверей несуществующей конторы с таким видом, словно кого-то ждет.

Наконец дядя вышел. Он шел легко, на этот раз так уверенно, словно к нему вернулось зрение. Он весь сиял, и во рту, рядом с золотой коронкой, дымилась толстая гаванская сигара.

— Извини меня, мальчик. Я немножко задержался. Сделка оказалась удачной. И теперь мы с тобой пойдем в кафе, я тебя угощу мороженым.