"Превратности судьбы и недоразумения" - читать интересную книгу автора (Зинченко Инна)

Глава 10

Я дозором обходила поселение. Странная штука — пещеры, в которых обитали местные жители, были в основном, искусственными. Каким непостижимым образом эти, скажем прямо, довольно примитивные существа ухитрились выдолбить в скалах просторные квартирки? Чем? Ну да ладно, как-то же построили древние египтяне свои пирамиды! Не стала я над этим голову ломать, есть вопросы интересней. Я оторвалась от Тирто и Гаркуцы, которая нагло увязалась с нами, чем раздражала меня безумно. Но сказать ей я ничего не могу — хозяйка, как — никак. Она трещала без умолку и постоянно строила глазки Тирто. Вот синяя сволочь! Ведь замужем же! А она вертит своими тощими бёдрами, губами чмокает и вообще ведёт себя крайне неприлично. Я вот думаю, как ей не стыдно хотя бы перед своими же сородичами. Нравы у них тут те ещё! Настроение у меня такое, что хоть вой! Ненавижу всех: её, Тирто, себя. Понимаю, что эта бабёнка никогда не сможет заполучить его, но, всё равно неприятно. Да, ревную, а что в этом такого странного? Я и так уже чувствую себя не женщиной, а Миклухо-Маклаем, забыла, что такое нормальные комплименты. Реагирую на них, как на какую-то скрытую угрозу — с недоверием и даже враждебностью. А раньше, бывало, скажет кто-нибудь: «Девушка, какие у вас красивые ножки!» и я уже млею. Да мои ножки у родителей получились удачно, всё остальное — так себе. Иногда жалею, что человек состоит не из одних ног. Осьминогам завидую чёрной завистью. А сейчас сразу возникает мысль: «В чём тут подвох?».

Впереди что-то шевельнулось и замерло. Я остановилась. Здесь можно столкнуться с кем угодно. Конечно, ни курдыр, ни морской охотник сюда не доберутся — высоко, но мало ли что ещё водится на этой планетке. Я уже не так благодушно настроена, как вначале. Вот нападёт очередной монстрила и что мне тогда делать?

Из-за большого камня высунулась смешная мордашка. Зверёк был маленький, пушистый, похож на тушканчика. Я улыбнулась. Это хорошо. Я бы того лапульку себе завела. Посадила бы его в клетку, кормила бы морковкой… Но всё это только на первый взгляд. Когда он выбрался из за камня полностью, я отступила на шаг. У зверёныша оказалось, имеется длинный хвост с жалом на конце. А, если оно есть, значит и пользоваться им этот «тушканчик» умеет. Боже мой, у них тут даже тушканчики и то с жалом! Сумасшедшая планета! Что за бардак творится в этом мире? Может и птички эти сумчатые не так уж безобидны? Существо размером чуть меньше кошки смотрело на меня внимательно жёлтыми немигающими глазами и нисколько не боялось, даже наоборот. Оно оскалилось, продемонстрировав полный набор острых белых зубов, и зашипело. Сомневаюсь, что настоящие тушканчики умеют издавать такие звуки. Мне почему-то стало неуютно, хотя зверёк-то махонький, стукни хорошо и всё, помрёт мигом, но паук каракурт тоже ведь не со слона размером. Я сделала ещё один шаг назад. «Тушканчик» подошёл ближе. И ведь не боятся, гадёныш! Откуда он взялся такой храбрый? Я топнула ногой для острастки, но это не произвело на зверёныша никакого впечатления. Шерсть распушил, глаза сощурил, морда наглая такая!

— Чего ты ко мне прицепился? — Жалобно спросила я.

Такая мелочь, а жуть умеет нагнать. А всё потому, что не знаю я, на что он способен. Он медленно покачивался на длинных задних лапках и шипел, как змея. Жутковато. Шатается. Как пьяный, шипит — стращает. И ведь получается это у него! В другой раз и в другом месте я бы рассмеялась, настолько всё это нелепо выглядело, но в тот момент мне было не до смеха.

— Что ты, гадёныш, удумал? — Спросила я его.

Он, конечно, мне не ответил, но пронзительно пискнул и, я даже не заметила, как он ловко подпрыгнул и вцепился мне в шею. Я заорала, достаточно громко, чтобы меня услышали. Было больно. Я старалась оторвать зверька от своей шеи, но безрезультатно — вгрызся он в меня, как бультерьер. Мёртвой хваткой!

— Эй, Тирто, Гаркуца, где вы?! — Голосила я, выкручивая «тушканчику» лапки. Лапки выкручивались, но челюстей он и не думал разжимать. Вот тварюга упорная! Настоящий чемпион — победа любой ценой! Меня ему не жалко, так хоть себя бы пожалел, ведь калекой станет.

Что-то подмога не спешила. Неужели он повёлся на эти дешёвые трюки Гаркуцы? Меня трудно не услышать, я кричу громко. Кое-как мне всё же удалось отцепить «тушканчика» от себя. Зверёк пронзительно завопил, так, что уши заложило, и щёлкнул лысым, крысиным хвостом. Жало просвистело в миллиметре от моей руки. Я отшатнулась и сорвалась с высоты пять или шесть метров прямо на камни.

Ба-бах головой об булыжник — оружие пролетариата и свет померк…

Когда я очнулась, то с грустью заметила, что лежу я по-прежнему на камнях и никого нет рядом. Они меня не искали! Или не нашли? Безумно болела голова и вообще всё тело. Я попытала подняться и выругалась — с ногой у меня не всё в порядке. Лодыжка распухла. Хорошо, если это просто вывих, а если перелом? Уже темнеет. Изумрудные сумерки привычно окутывали мир тонким шёлковым покрывалом. Я прислонилась к холодному камню и тихонечко, пока меня никто не видит, заплакала. Я так вдохновенно поскуливала, что с каждым всхлипом мне становилось всё хуже и хуже. Было беспросветно жалко себя. Больше всего меня расстроило то, что Тирто даже не подумал меня искать! Сволочь! Вот Соф меня никогда не бросал в беде. Соф, конечно, тоже скотина порядочная, завистливый и ехидный, но в беде не бросит. А этот… Дикарь он и есть дикарь! Чего от него ждать? Пусть лижется со своей синюшной Гаркуцей! Обойдусь без него! Вот сейчас я поднимусь на ноги и поковыляю тихонечко к ребятам. А им пусть будет стыдно! Какого чёрта я здесь осталась?! Надо было сразу идти домой, а не осматривать местные достопримечательности. Но чего уж сейчас об этом сожалеть? Главное собраться и пойти — остальное как-то само утрясётся.

Но моим смелым планам не суждено было сбыться. Боль, словно раскалённой спицей пронзила! Только сейчас я заметила тонкий ручеёк крови, медленно сползающий по моему плечу. Я совершенно забыла, что кроме падения, мне ещё и от «тушканчика» не хило досталось! Я дотронулась до шеи и почувствовала под пальцами горячую липкую жидкость — кровь. Её запах привлёк ко мне многочисленных мелких кровососов. Они кружились вокруг густой звенящей тучей. Я чесалась и материлась, плакала и злилась, ну а толку?

— Так, девочка, — начала я разговаривать с собой, — ты должна подняться и уйти, чего бы тебе это не стоило! Сашенька, давай же, оторви жопу от земли!

Я чувствовала себя, как маленький ребёнок, потерявшийся ночью в незнакомом городе. Ковыляла непонятно куда и зачем, поскуливала и готова уже была завыть в голос.

— Сволочи! Ах, какие же они сволочи!

Болело всё! Невозможно было вздохнуть глубоко, потому, что, видимо сломано ребро.

— И никому, заметь, Санечка, нет до тебя дела!

В какой-то момент мне показалось, что я слышу чей-то голос. Я остановилась и прислушалась. Тишина. А как хотелось бы, чтобы кто-нибудь позвал!

Воздух вкусно пах свежестью. Радуйся, девка, вот тебе море — купайся до омерзения! Ага, плавай, давай, с больной головой, сломанным ребром и вывихнутой лодыжкой в подозрительном месте, где тебя может съесть всё, что угодно, включая тушканчиков! Чего же здесь так тихо? Раньше хоть кто-то плакал. Я прислушалась и теперь уже чётко услышала где-то вдали, непонятно только где именно:

— Са-а-а-ня!

Я даже забыла о своей многострадальной ноге, подпрыгнула зачем-то, как будто так меня будет лучше видно.

— Я здесь!

И с ужасом обнаруживаю, что голос у меня сел. Простыла, что ли?

— Тирто, я здесь!

Я попыталась прокашляться, но это слабо помогло.

— Тирто! — Услышать это было невозможно.

Жизнь моя — жестянка! Надо же так вляпаться, чтобы сразу всё! На тебе, дорогая, вывих, перелом, ангина! Радуйся, идиотка! Какого чёрта ты попёрлась одна?!

Куда я шла, зачем, это уже не имело значения. Куда бы я ни отправилась — везде незнакомый мир и никого рядом — это в лучшем случае. В худшем — я набреду на очередное племя синих людоедов или ещё какую-нибудь мерзость, о которой я даже не догадываюсь. И никто не узнает, где могилка моя. Така деваха была бойкая, ан нет ею, сгинула незнамо где.

Вот так, жалея себя и переживая, дошла я до странного места. В темноте даже сразу не разобралась, что вокруг. Лишь тогда, когда уселась передохнуть на какой-то булыжник, я с удивлением обнаружила, что это не совсем камень, вернее, что это нечто, созданное руками человека. Похоже на небольшой такой, всего-то в полметра, постамент. Я даже нащупала руками узоры по бокам! Всматриваясь тревожно в изумрудную темноту, я обнаруживала всё более и более странные вещи! Вокруг меня уже не толпились бесформенные скалы! Мне показалось, что я нахожусь в городе, в котором внезапно отключили электричество. Вот это, определённо, дома, только немного странные. Даже более чем. Дома, если это можно так назвать, имели форму правильного многогранника, точнее я сказать не могу. Почему я решила, что это именно дома? Потому, что так мне показалось. Некоторые из этих сооружений были покрыты прозрачным куполами, в которых отражались звёзды. Красиво! И всё же, что-то здесь не так. Что именно, этого понять не могу. С трудом поднялась и пошла по направлению, к одному из зданий. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что это и есть тот самый город мёртвых и единственное, чего мне хотелось в тот момент — это где-нибудь укрыться от всех живущих на этой планете чудовищ. Что-то мне подсказывала, что, если у меня получится проникнуть в дом, то там я буду в безопасности. Нога болела так, что мне хотелось её вообще оторвать и выбросить. Нервы совсем сдали. Оказывается, человеческая психика — штука удивительно хрупкая, про нервную систему я вообще не говорю! Интересно, как выглядели те, кто всё это построил и куда они делись?

Вместо дверей я обнаружила небольшую площадку, засыпанную песком и мелкой галькой. Я взобралась на это сооружение и почувствовала, как оно спружинило. Что дальше? Я подпрыгнула и заорала от боли, но зато это сработало — площадка медленно поползла вверх! Нет, всё-таки умная я девушка, местами, когда очень страшно! С высоты я могла наблюдать необычный город. Улицы. Да, здесь они были, ровные и прекрасно сохранившиеся. Некоторые необычные дороги были закручены в спираль, и мне кажется, что это что-то да значило, только я не могла понять, что именно. Таких вот спиральных улиц было всего три. Внутри каждой такого завитка находилось круглое, как мяч здание, или что там это такое?

Я поднялась на самый верх, сделала шаг и оказалась в большом просторном зале. Блин, это у них лестничная площадка такая?! А где квартиры? Мне бы закрыться где-нибудь и отдохнуть. Что делать дальше я буду решать утром, когда станет легче. Где же здесь двери? Её нет.

Я ходила по пустому помещению и не могла понять, куда мне податься? Какой идиот такое понастроил? Что это вообще, в конце концов?! Что, лечь на пол и заснуть? Не думаю, что утром мне станет лучше. Практика показывает, что завтра стоит ожидать осложнений. Боюсь, что утром я вообще не смогу подняться. Хотелось бы в этом случае быть более защищённой.

И тут мне вспомнилась ныне покойная планета — Хрифа и здание скарров, ещё более нелепое, чем это. Там тоже, помнится, не было дверей, но они были! Значит и здесь есть что-то подобное. Иногда я бываю сообразительной, если сильно прижмёт.

Дверь нашлась, мать её так! Всё оказалось проще, чем я думала. Она была того же цвета, что и стена и никак не выдавала себя. Тихая такая, не скрипела, ничем себя не афишировала. Я надавила на стену, и открылся проход, а за ним почти уютная комната, только пыли много. Да, давно здесь никого не было. Но я обнаружила мебель! Немного странноватая, но, что есть что, понять можно. Я с удовольствием завалилась на что-то мягкое, плоское, заподозрив, что вот она — кровать! Укрылась чем-то тёплым, пушистым, пыльным и мгновенно уснула. У меня такая реакция на неприятности — я моментально засыпаю и сплю обычно долго, без сновидений. Подозреваю, что таким образом мой здоровый детский организм защищается от всего того, что я с ним делаю. Другого способа бороться со мной у него нет.

Когда я, наконец-то, соизволила проснуться, было даже не утро, а вечер. Ещё светло, но уже начинало темнеть. Чувствовала я себя омерзительно! Вставать не хотелось, но надо было — скоро стемнеет и придётся ночевать здесь ещё одну ночь. А мне, кровь из носу, надо отсюда выбираться!

— Саня-а-а! — Услышала я где-то внизу.

Вскочила и упала обратно. Боль немилосердная.

— Ну, чего ты, коза резвая, прыгаешь? Помни о том, что ты теперь увечная. — Грустно напомнила я себе.

Осторожно встала и поплелась вдоль стены — не запомнила вчера впопыхах, где дверь находится. Чихая от пыли, стараясь не сильно тревожить больную ногу, медленно ползла и вот она! Я оказалась на той самой площадке, которая подняла меня наверх. Теперь только я могла увидеть, что этот подозрительный механизм вообще ни на чём не держался — висел себе в воздухе. Если бы я это обнаружила вчера, то ни за что не рискнула бы так высоко подняться — механизм-то древний, может даже древнее египетских пирамид.

Я осмотрела всё вокруг, надеясь увидеть Тирто, но не смогла его обнаружить. Прислушалась — ничего. Может быть, у меня галлюцинации, как-никак, я больная.

— Саня! — Нет, это точно не галлюцинации!

— Эй, я здесь! — А ничегошеньки не слышно. Сиплый такой писк о помощи.

И тут я их увидела! Они шли от одного из домов, Тирто и Гаркуца. Ага, куда же без неё? Но сейчас я была рада даже ей! Только они меня не услышат. Метнулась обратно в «свою» комнату, схватила что-то непонятное, круглое, тяжелое, даже толком не разглядела, что именно, надеюсь, что не атомную бомбу. Выползла на площадку и молилась, молилась, чтобы они никуда не ушли. Нет, на месте. Прицелилась и швырнула непонятный предмет прямо под ноги Тирто. Я не столько увидела, сколько почувствовала, как он вздрогнул и посмотрел вверх. Заходящее солнце слепило его глаза, и он вполне мог проглядеть меня.

— Тирто, Тиртулечка, ну заметь меня! — Молила я. — Тирто, я могу здесь сдохнуть!

Они о чём-то говорили, но я не могла знать о чём. Увидела только, как он оттолкнул Гаркуцу и стал всматриваться мне в лицо. Точно, он меня видел!

Когда он подбежал к «моему» зданию и крикнул:

— Это ты?

— Я, кто же ещё?! — Почти беззвучно ответила я.

— Не слышу. Спускайся.

Сама знаю, что «спускайся», только, как мне это сделать? Не, конечно, красиво это — вишу в воздухе, аки птица, жаль только, что летать не умею.

— Давай сюда! — Уговаривал меня он.

Подоспела Гаркуца. Подозреваю, что она не рада меня видеть, но ласково так говорит:

— Саня, мы всю ночь тебя искали. Как ты здесь оказалась?

— Ты мне лучше объясни, как спуститься? — Шёпотом спрашиваю я. Она не слышит.

Впервые я поняла, как трудно жить немым! Раньше казалось — подумаешь, говорить человек не умеет, что за трагедия?! Оказывается, еще и какая! Наконец-то до меня дошло, что надо бы подпрыгнуть — вчера это сработало. Что я и сделала. И, хотя я окончательно осипла, взвыла я так, что сама удивилась. В экстремальных условиях у человека могут открыться скрытые резервы — это я где-то читала. Я медленно спускалась вниз и попала сразу в объятия Тирто.

— Как же ты меня напугала!

— Знал бы ты, как я сама сдрейфила! — Прошипела я.

— Что с тобой? Почему ты так говоришь?

Наивный ребёнок! Почему люди так говорят? Да потому, что простудились!

— Она перемёрзла. — Холодным тоном объяснила Гаркуца и так посмотрела на меня, что я сразу поняла — то, что они не сразу меня нашли — это целиком её заслуга.

Тирто рассматривал меня, словно не видел тысячу лет. Лицо у него помрачнело, когда он понял, что я не просто заблудилась, но и немного покалечилась. Я с удивлением увидела, что ему больно! Это была моя боль, но она каким-то образом передалась ему. Чудны дела твои, господи!

— Что с ногой? — Встревожено поинтересовался он.

— Вывих. Я упала со скалы, когда на меня напал маленький странный зверёк с жалом на хвосте.

— Кипар. — Объяснила Гаркуца. — На неё напал кипар. Когда он один — это не страшно.

— Да, а жало?

— Ничего опасного в нём нет. Просто почешется немного и всё.

Если бы я это знала! Тирто взял меня на руки и понёс, словно какую-то невиданную драгоценность. И мне стало так хорошо, так спокойно! Я шёпотом стала ему рассказывать то, что уже много лет не даёт мне покоя:

— Ты меня не поймёшь, но, если ты захочешь, то тебе и без объяснений всё станет ясно. — Сипела я. — Вот они говорят: «Ключ, ключ…», а я думаю постоянно, почему у меня такая нелепая жизнь? Ну, ведь постоянно куда-нибудь влипаю! Знаешь, я ведь родилась мёртвой. Да. Представляешь, маме делали кесарево сечение, она не могла сама родить, и после меня у неё не могло быть больше детей. Меня, как трупик отложили в сторонку и стали спасать маму. Картинка жутковатая: женщина с разрезанным животом и мёртвый ребёнок. Тирто, меня не должно было быть! Но почему-то я есть! Пожилая медсестра пожалела мою маму и единственная, кто вспомнил обо мне. Мама говорит, что она меня отбила. Сначала окунала то в горячую, то в холодную воду, а потом отбила. Мама рассказывала мне, что у меня ещё долго потом были синяки под глазами. Может дело не в том, что я — ключ, а в том, что меня не должно быть вообще? Поэтому я и влипаю во всякие нехорошие истории. Непонятно только, почему до сих пор жива. А, если это зачем-то нужно, то зачем? Это не дар, Тирто, это сволочная судьба человека, которому нет места в этой жизни!

И я, наконец-то, заплакала. А он молча прижимал меня к себе. Давая понять, что не позволит случиться со мной ничему плохому.

— Тирто, — подала голос заскучавшая Гаркуца. — Скоро ночь. Нам надо переждать её здесь. Нельзя идти ночью, да ещё с ней на руках. Морские охотники стали часто здесь появляться.

Тирто задумался. Он кивнул.

— Да, пожалуй, надо ночь переждать здесь. Ты умеешь вправлять вывих?

Я была уверенна, что она ответит отрицательно, только бы мне было плохо, но она сказала:

— Пойдём в дом, я посмотрю. Я Сиртоку часто с этим помогала.

Она усмехнулась, вспомнив что-то своё.

— Ну и орал же он тогда. Эй, ты, — обратилась она ко мне, — учти, будет больно.

— Я готова.

— Занесло же тебя в город мёртвых! И как ты дорогу — то нашла? — Бормотала она.

— Сама же говоришь, что занесло. Я ничего такого не искала, просто так получилось.

Она вздохнула:

— Что-то всё у тебя получается не как у людей. Какая-то ты неправильная!