"Соблазн и страсть" - читать интересную книгу автора (Лонг Джулия Энн)Глава 17По иронии судьбы солнечный свет, падавший в крестообразное тюремное окно, бывшую бойницу, ложился на пол в форме креста. «А ведь крест — символ христианства, а также символ войны», — глядя на пол своей темницы, размышлял Морли. Тауэр нельзя было назвать веселым местечком, поэтому он привык обращать внимание на разного рода мелочи — лишь бы хоть чем-то занять себя. Теперь-то он прекрасно понимал, в каком положении оказался Наполеон, сосланный на остров Святой Елены. Гений войны, необыкновенно деятельный и целеустремленный человек, вдруг оказался в полной изоляции на крохотном островке. Поговаривали, Наполеон просил, чтобы ему назначили местом ссылки Лондон. Просьба Наполеона вызвала у Морли усмешку. Англичане ни за что бы, не согласились на его пребывание в их столице. Наполеон в Лондоне — слишком уж рискованно. Он либо сбежал бы, либо поднял бы восстание. А вот ссылка на отдаленный островок лишила Наполеона возможности действовать. Хотя в каком-то смысле Наполеону очень повезло. Во всяком случае, ему не грозила виселица. А он, Морли, вполне мог распрощаться с жизнью. Хотя находился в Тауэре всего лишь месяц с небольшим, ему казалось, что он провел здесь уже долгие годы. Как странно… Ведь сэр Уолтер Рэли провел в Тауэре целых тринадцать лет. И он даже успел написать здесь мемуары и проводил научные опыты. Но, в конце концов, ему все-таки отрубили голову. Интересно, а сколько, он Морли, пробудет в Тауэре? Достаточно ли долго для того, чтобы также написать мемуары? Долгие часы одиночества вызывали у него воспоминания о прошлом — приятные и не очень. Но в любом случае это была настоящая жизнь, а сейчас… Иногда ему казалось, что он весь остаток своей жизни проведет в четырех стенах тюремной камеры. О Боже, неужели так и произойдет? Но ни о чем не сожалел. Цель оправдывает средства, и он всегда поступал в соответствии с этим мудрым принципом. К счастью, он успел многого добиться, и друзья часто ему завидовали. У него было множество друзей, и некоторые из них являлись довольно влиятельными людьми. А среди его любовниц были самые красивые женщины Англии. Но, увы, никто из них не навестил его после ареста. А все потому, что он был арестован по требованию КитаУайтлоу, сына влиятельного герцога Уэстфолла. Тут послышалось лязганье ключа в замке, и Морли, опершись на трость, повернулся к двери. Несколько секунд спустя в камеру в сопровождении охранника вошел мистер Дакуорт, его поверенный и адвокат. Мистер Дакуорт считался удачливым адвокатом, но на сей раз, он взялся за очень трудное и почти безнадежное дело. Против его подзащитного выдвинули весьма серьезные обвинения; Морли обвинялся в посредничестве при продаже секретной информации французам, а также в убийстве Ричарда Локвуда, произошедшем семнадцать лет назад. Государственная измена и убийство — это было более чем достаточно, чтобы отправить человека на виселицу. Дождавшись, когда охранник выйдет за дверь, адвокат проговорил: — Положение крайне серьезное, мистер Морли. Документы, предъявленные виконтом Грантемом, весьма убедительны, как и его доводы. По этим показаниям ваших свидетелей уже не очень-то доверяют. Кстати, ваш помощник мистер Хорас Минкин… — Хорас Минкин? — Морли с недоумением взглянул на адвоката. — Вы называете его Боб, мистер Морли. — Ах да, мистер Минкин, — кивнул Морли, как бы припоминая, хотя на самом деле он не знал настоящего имени Боба и никогда не хотел его знать. — Так вот, внешность мистера Минкина, конечно, не внушает доверия, — продолжал адвокат, — но к его пространным показаниям, на мой взгляд, следовало бы прислушаться. Кроме того, есть еще свидетельские показания кучера и прочих. Но, увы — мистер Дакуорт сокрушенно покачал головой, — никто не желает их слушать. Морли невольно вздохнул. Да, Бобби очень полезен. Но только до тех пор, пока в дело не вмешался Кит Уайтлоу. — То есть все клонится к тому, что вас скоро обвинят в убийстве и в государственной измене, — подытожил мистер Дакуорт. — Неужели скоро? — с иронией в голосе спросил Морли. — Что ж, зная наш английский суд, вполне можно предположить, что в ближайшие десять лет это, скорее всего, произойдет. Адвокат вежливо улыбнулся, давая понять, что оценил шутку. Потом нахмурился и тихо сказал: — Полагаю, мистер Морли, вам известно, что ждет человека, которого признали виновным в убийстве и государственной измене. «Интересно, как они повесят меня? — думал Морли. — Публично, чтобы преподать наглядный урок всем тем, кто мог бы осмелиться на измену? Или же в Тауэре — в качестве косвенного признания моих заслуг перед страной?» Взглянув на адвоката, Морли с язвительной усмешкой проговорил: — Мистер Дакуорт, неужели вы пришли сюда только для того, чтобы сообщить мне, что меня повесят? Или же вам просто нравится мое общество? Адвокат вздохнул и окинул взглядом камеру. Потом снова повернулся к своему подзащитному: — Что ж, если честно, мистер Морли, то мне действительно нравится ваше общество. Во всяком случае, оно не лишено приятности. Но сегодня я пришел не ради праздной болтовни. У меня к вам одно предложение. Дакуорт нисколько не сомневался в виновности Морли. Но мистер Дакуорт был, прежде всего, адвокатом, поэтому не придавал особого значения своему личному отношению к подзащитному. Морли пристально взглянул на собеседника. — Что ж, рассказывайте, мистер Дакуорт. — Видите ли, я кое-кого порасспросил. Тайком, разумеется. Так вот, судья будет очень доволен, если ему сообщат имена тех членов палаты лордов, которые нарушили закон и приложили, если так можно выразиться, руку к вашей противозаконной деятельности. И если ваши показания будут иметь ценность, то судья почти наверняка смягчит вам приговор. Не исключено даже, что с вас снимут все обвинения. Но повторяю, все зависит от важности и ценности ваших признаний. Морли шумно вздохнул; он почувствовал себя так, словно уже находился на свободе. — Иными словами, — продолжал адвокат, — вы должны подать им на блюде голову какого-нибудь влиятельного человека, и тогда все для вас сложится не так плохо. Возможно, наилучшим образом. Морли с усмешкой заметил: — Вы замечательный адвокат, мистер Дакуорт. — Вы льстите мне, мистер Морли, — ответил поверенный. — Что же касается ваших показаний… Надеюсь, у вас есть что рассказать. И я готов выслушать вас в любое время, когда вам будет угодно. Сабрина ужасно злилась на мужа. «Не хочу больше видеть его», — говорила она себе. Однако она прекрасно понимала, что никак не может изменить ситуацию. И, следовательно, ей оставалось лишь одно — смириться. Именно так она поступала всю свою жизнь. И ей совершенно не хотелось знать, чем занимался в Лондоне Рис. Лондон пугал ее; ей казалось, что жить там невозможно. Невозможно хотя бы потому, что небо там всегда черное от копоти. А вот Мэри Лондон почему-то нравился… Что ж, очень может быть. Ведь Мэри — большая любительница поболтать, а в Лондоне всегда найдутся собеседники. Тем временем ее жизнь в Ла-Монтань текла ровно и размеренно. Сабрине нравилось обсуждать с поваром или с экономкой меню предстоящего обеда. И она очень много читала — к счастью, у графа была прекрасная библиотека. Кроме того, она совершала поездки в Бакстед-Хит, чтобы навестить Джеффри и послушать его проповеди. Ей очень хотелось думать, что между ними сохранилась прежняя дружба. И каждый раз перед ее отъездом Джеффри задавал один и тот же вопрос: говорила ли она с Роуденом о его миссионерской поездке? Сабрина заметила, что Джеффри похудел и стал очень нервным — вероятно, из-за переживаний, ведь его «миссионерская мечта» так и не осуществилась, и теперь все свои надежды он возлагал лишь на нее. — Хорошо, Джеффри, в следующий раз, как только увижу Роудена, обязательно поговорю с ним об этом, — пообещала Сабрина. Но, к сожалению, она не знала, когда увидит мужа в следующий раз. Как-то раз в конце недели Сабрина заглянула на кухню, чтобы узнать у шеф-повара или у миссис Бейли, какие блюда будут поданы на ужин. Конечно, она всегда ужинала в одиночестве, но каждый раз, садясь за стол, с удовольствием пробовала изысканные блюда, которые ей подавали. Что ни говори, а быть замужем за графом иногда не так уж плохо. — У бедной Марго Банфилд снесло ветром почти всю крышу, — услышала Сабрина слова миссис Бейли, обращенные к шеф-повару. — Прошу прощения, миссис Бейли, но кто такая Марго Банфилд? — поинтересовалась Сабрина. — О, леди Роуден?.. — Шеф-повар и экономка, обернувшись, поклонились ей. — Миссис Банфилд — пожилая вдова, — ответила экономка. — Она живет в Бакстед-Хите. И на днях был очень сильный ветер, который почти целиком снес крышу ее дома. — О Господи… — пробормотала Сабрина. — А многие ли жители городка пострадали? Ведь ветер действительно был ужасный… — Несколько человек очень сильно пострадали. Их дома остались без крыш. Сабрина решила, что должна, во что бы то ни стало помочь этим людям. — Мне бы очень хотелось встретиться с ними, сказала она. — Ведь им, наверное, нужна помощь, не так ли? Экономка хранила молчание. И тогда Сабрина задала ей вопрос, который давно уже собиралась задать, но не решалась: — Скажите, миссис Бейли… Ведь это вы сообщили моему мужу об исчезновении ковра? — Да, леди Роуден, — кивнула экономка после некоторого колебания. — Но зачем вы это сделали? — спросила Сабрина с упреком в голосе. Ответ миссис Бейли поразил Сабрину. — Но ведь он приехал, не так ли? — сказала экономка. Сабрина уставилась на нее с удивлением. Оказывается, эта женщина вовсе не предавала ее — напротив, хотела ей помочь. Сабрина чувствовала, что должна поблагодарить миссис Бейли, однако не могла вымолвить ни слова. Но экономка и так все поняла. Молча, поклонившись графине, она вышла из кухни. Рис поспешно покинул гостеприимный «Уайтс» — ему хотелось успеть на вечер в другом доме, где должна была петь София Ликари. Она прислала ему еще одно приглашение, весьма откровенное и недвусмысленное. И граф решил, что на сей раз непременно с ней встретится. Быстро шагая по улице, он вдруг заметил какого-то джентльмена, шедшего рядом с изящной молодой дамой, очень походившей на Сабрину. Рис проводил ее взглядом — и замер, почувствовав вдруг странное волнение. Ему казалось, что в душе его… словно что-то перевернулось. — Я слышал, вы на днях вернулись из своего поместья, Роуден, — раздался у него за спиной голос лорда Кэвилла, тот вышел из «Уайтса» следом за Рисом. — Чего ради вас понесло в провинцию зимой? Ведь в Лондоне гак много развлечений… — Неотложные дела, — сухо ответил Рис. — Неотложные? Гм, уж не женились ли вы, случайно, Роуден? Кэвилл смотрел на него с недоумением. Разумеется, Рис не собирался держать свой брак в тайне, но вместе с тем он не спешил сообщать о своей женитьбе. Однако слухи, похоже, уже поползли… Может, Уиндем проговорился? Нет, маловероятно. Скорее всего, новость просочилась из комиссии, выдававшей брачные лицензии. Да, наверное, именно так все произошло… — Видите ли, все дело в коврах, — ответил Рис с серьезнейшим видом. Решив, что на встречу с Софи вполне можно опоздать, Рис направился к себе домой. А дома его ждал сюрприз — очередное письмо от миссис Бейли. На сей раз, он сразу же узнал ее почерк. И он нисколько не сомневался: случилось что-то весьма неприятное. Миссис Бейли прекрасно знала свое дело и не стала бы беспокоить его из-за пустяков. Рис распечатал письмо, и оно оказалось еще более странным, чем предыдущее. На крышах?! Черт побери, что бы это значило? Неужели Сабрина… сошла с ума и, вообразив себя голубкой, забралась на крышу? Или она собиралась броситься оттуда вниз головой, протестуя, таким образом, против… Нет-нет, такого просто быть не может. Здравомыслящая и жизнерадостная Сабрина никогда не решилась бы на подобную глупость. Записка поражала своей таинственностью и загадочностью, но при этом не оставляла ему никакого выбора. «А может, в этом и состоял замысел экономки? — подумал Рис. — Вернее, замысел Сабрины… Но неужели она способна на такую хитрость?» Как бы то ни было, его жена оказалась еще более непредсказуемой, чем София Ликари. Он пробыл в Лондоне всего две недели, а его опять вынуждали вернуться в Ла-Монтань. Повернувшись к почтарю, доставившему письмо, Рис выудил из кармана несколько мелких монет. — Не доставите ли еще одну записку? Я хочу известить синьору Ликари, что не смогу присутствовать на ее сегодняшнем выступлении. Мне надо срочно вернуться к себе в поместье. Рис приехал в Ла-Монтань немного позже, чем рассчитывал. Снег снова растаял, и карета постоянно застревала в дорожной грязи или в какой-нибудь глубокой рытвине. И тогда приходилось выбираться на обочину и брести по колено в грязи, пока лошади вытаскивали из рытвины экипаж. — Значит, на крышах?! — закричал граф, едва лишь увидел миссис Бейли. Экономка кивнула и с совершенно, невозмутимым видом ответила: — Совершенно верно, сэр. Графине стало известно, что ветер повредил несколько крыш в Бакстед-Хите. — И поэтому она взобралась на… — Рис умолк; разговор вдруг показался ему ужасно нелепым и бессмысленным. Экономка же как ни в чем не бывало, продолжала: — Да, на крышу, сэр. Во всяком случае, мне так передали. Рис хотел спросить, кто передал, но тотчас же вспомнил, что в таком маленьком городке, как Бакстед-Хит, слухи распространяются с чрезвычайной быстротой. — А сейчас графиня дома? — Боюсь, нет, сэр. Пытаясь хоть немного успокоиться, Рис сделал несколько глубоких вздохов, потом задал очередной вопрос: — А может быть, вы знаете, где она сейчас находится? — Полагаю, графиня отправилась посмотреть на ветряную мельницу. Мельница тоже сильно пострадала. А все крыши она уже осмотрела. |
||
|