"Соблазн и страсть" - читать интересную книгу автора (Лонг Джулия Энн)

Глава 18

Быстро помывшись, переодевшись, Рис приказал оседлать Галлего и поскакал в Бакстед-Хит. Приблизившись к мельнице, он придержал коня и осмотрелся. Одно из «крыльев» мельницы было повреждено — в том не было ни малейших сомнений. Но где же Сабрина? Не ужели с ней что-то случилось?!

В следующее мгновение он увидел ее — она стояла подбоченившись и запрокинув голову; шляпка же свалилась у нее с головы и висела за спиной. А рядом с Сабриной стоял какой-то коренастый мужчина, судя по всему, сам мельник. Он то и дело кивал в сторону мельницы и энергично размахивал руками — вероятно, описывал, какой страшный был ветер и каковы теперь последствия, а Сабрина, слушая его, время от времени кивала, выражая сочувствие.

Рис приблизился к ним еще немного, и они оба, услышав топот копыт, вздрогнули и оглянулись. Спешившись и бросив поводья, Рис подошел к мельнице. Мельник уставился на него в изумлении, затем, опомнившись, склонился в низком поклоне. Хотя он никогда не видел графа, у него не возникло ни малейшего сомнения в том, что перед ним сам лорд Роуден.

— Рис, ты?! — изумилась Сабрина и тут же присела в реверансе; вид у нее при этом был немного виноватый.

«Похоже, она все-таки понимает, что графине не подобает беседовать с мельником», — подумал Рис. Взглянув на жену с усмешкой, он произнес:

— Рад видеть вас, миледи.

Сабрина откашлялась и в смущении проговорила:

— Милорд, это мистер Пайк, наш мельник. А это… Гм… Мистер Пайк, перед вами граф Роуден.

Мельник снова поклонился графу. Сабрина же тем временем продолжала:

— Так вот, мы тут с мистером Пайком беседовали…

— Вижу, что беседовали, — перебил Рис. Сабрина тотчас поняла, что муж ужасно недоволен, но мельник, поглощенный своими заботами, не уловил строгих ноток в голосе графа. Сокрушенно покачав головой, он пробормотал:

— Да, плоховато выглядит мельница, не правда ли, милорд? — Указав на сломанное крыло мельницы, он продолжал: — Вон, смотрите, как треснул вращающийся вал. Да и парусина на крыльях слишком ветхая… Старушку построили уже очень давно, лет двести назад. Но мы, Пайки, никогда не видели такой страшной бури, как эта. Да и «Полли» была явно не готова к такой передряге.

— «Полли»? — нахмурился Рис. — Черт побери, кто она такая?

— «Полли» — прозвище мельницы, — ответила Сабрина.

Рис посмотрел на жену с язвительной улыбкой.

— А вы, миледи, наверное, собирались подняться по лестнице на самый верх мельницы, чтобы все как следует изучить, не так ли?

— Нет-нет, — поспешно ответила Сабрина. — Ничего я не собиралась.

— А ей больше нет нужды подниматься наверх, — с веселой улыбкой объяснил Пайк. — Она только что спустилась. После того как осмотрела треснувший вал. Уж поверьте мне, милорд, миледи разбирается в мельницах.

Сабрина выразительно взглянула на словоохотливого мельника, но тот на сей раз, ничего не понял.

— Я также слышал, что вы, графиня, поднимались и на крыши, — заметил Рис, стараясь держать себя в руках.

— Только на одну, — снова вмешался мельник, явно желавший внести точность. — Видите ли, милорд, у Марго Банфилд ветром снесло почти всю крышу. Кроме того, буря повредила крышу у Руфуса Керлисса, а также сорвала крышу с амбара на ферме Дженкинса. — Называя имена пострадавших, мистер Пайк каждый раз загибал по одному пальцу.

Граф надолго задумался, потом вдруг спросил:

— А у вашей «Полли» пострадали только вал и крыло? Или еще что-нибудь?

— Нет, только это, — ответил мельник. — Я уже проверял.

— Что ж, думаю, вал придется менять, — заявил Рис. — Трещина слишком большая, ее не залатаешь.

— Я тоже так думаю, милорд, — с почтительным поклоном ответил мельник.

В этот момент к мельнице подошли трое рослых и очень похожих друг на друга мужчин. Причем один из них нес длинный ящик, видимо, с инструментами. Вес трое поклонились Сабрине, и она ответила им улыбкой, затем, повернувшись к мужу, сказала:

— Милорд, это братья Феррисы — Альберт, Джордж и Гарри.

Братья поклонились графу, потом один из них произнес:

— Мы все трое — к вашим услугам, милорд.

— Рад видеть вас, джентльмены. — Рис неожиданно улыбнулся. — Вы ведь пришли помочь мистеру Пайку, верно?

— Да, милорд. Пайк помог нам чинить крышу, и мы не хотим оставаться в долгу.

— В таком случае надо приступать, — решительно заявил Рис. — Возможно, нам все-таки удастся починить старушку «Полли». Что скажете, мистер Пайк?

— Вы правы, милорд, — кивнул мельник. — Можно попробовать, хотя это будет очень непросто. Думаю, что в первую очередь нужно заменить сломанное крыло.

— Тогда за дело! Ведь вы принесли с собой инструменты, мистер Феррис?

— Да, милорд, — отозвался один из братьев.

— Отлично! — Граф расплылся в улыбке. — Мне крайне интересно узнать, как устроено, крыло, мистер Пайк.

Стащив с себя куртку, Рис протянул ее жене.

Сабрина взглянула на мужа с удивлением, но благоразумно промолчала. И она еще больше удивилась, когда мужчины взялись за работу; сидя в сторонке на бревне, она наблюдала за мужем и глазам своим не верила. Сильные и мускулистые руки Риса с легкостью справлялись с любым делом; причем он обращался с инструментами с такой ловкостью, словно всю жизнь занимался такой работой.

А братья Феррис общались с ним вполне по-дружески, как будто забыли, что он граф. Впрочем, мужчины всегда поражали Сабрину своей увлеченностью, с которой они брались за дело. Время от времени Рис спрашивал что-то у мистера Пайка относительно устройства крыла и, похоже, быстро улавливал суть дела, а потом снова принимался за работу. Его ловкие и умелые руки без всяких усилий справлялись с любым заданием.

«Какие же удивительные у него руки, — думала Сабрина, глядя на мужа. — За что бы он ни взялся, все у него получается…»

Несколько часов спустя работа была окончена, и «Полли» завертелась под восторженные крики мужчин. Затем мистер Пайк остановил мельницу и, взглянув на Риса, спросил:

— Можно ли предложить вам и графине по кружке сидра?

Рис с улыбкой покачал головой:

— Благодарю вас, мистер Пайк, но нам с графиней давно пора домой. — С этими словами он выразительно взглянул на Сабрину.

— Спасибо вам за помощь, лорд Роуден, — сказал мельник. Потом вдруг с ухмылкой добавил: — Может, мы увидим вас на крыше Марго Банфилд?

Рис рассмеялся в ответ и отошел на некоторое расстояние от мельницы, чтобы полюбоваться своей работой. Через несколько минут, попрощавшись с мельником и братьями, он усадил Сабрину в седло впереди себя и направил коня в сторону Ла-Монтань. Причем за все время пути граф не проронил ни слова.

— Иди за мной, — бросил он через плечо, едва лишь они с Сабриной переступили порог особняка.

Они вошли в библиотеку, и Рис, даже не предложил жене сесть, осведомился:

— Тебе ведь нравится здесь бывать, не так ли? Она внимательно посмотрела на мужа, пытаясь понять, к чему он клонит.

— Да, нравится.

— А почему?

— Почему?.. — переспросила она, пожав плечами.

— Я задал вопрос, Сабрина. Скажи, почему тебе нравится в библиотеке?

— Ну, у нее такой непритя… — Она запнулась, заметив, как помрачнело лицо мужа. — Здесь очень уютно. И мне нравится читать.

Он тяжело вздохнул и проговорил, едва сдерживая раздражение:

— Ты хотела сказать, что у библиотеки непритязательный вид, не так ли?

Сабрина промолчала, но ее молчание означало только одно: ей нечего возразить.

— Так вот, дорогая — продолжал Рис, пытаясь сохранять самообладание, — тебе надо наконец-то понять, что ты — графиня. И ты ею останешься до конца своей жизни. Пойми, ты хозяйка здесь, нравится тебе это или нет. Хотя мне, конечно, будет приятнее, если ты полюбишь этот дом. И я требую от тебя только одного — чтобы ты вела себя так, как подобает графине. Разве ты не понимаешь, что графини не забираются на крыши?

Сабрина в раздражении передернула плечами.

— Но ведь ты же сам говорил, что мы будем жить так, как нам захочется.

Рис тяжело вздохнул.

— Да, верно, я так говорил. Но я не могу допустить, чтобы ты забиралась на крыши и беседовала с мельником, словно ты — наемный рабочий. Кроме того… — Граф сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Кроме того, тебе следует понять, что многие дамы посчитали бы твой брак очень выгодной партией. Ведь теперь тебе больше никогда не придется думать о деньгах… — Сказав это, Рис невольно отвел глаза; он понял, что так говорить не следовало. Но Сабрина молчала, и он продолжал: — Пойми, дорогая, я очень за тебя беспокоился. Ведь ты могла упасть и разбиться. Крыша, лестница… понимаешь?

— Но ведь я не упала… — ответила она с улыбкой. — Видишь ли, у меня прекрасное… чувство равновесия, кажется, так это называется. И вообще, я не привыкла бездельничать. В Тинбюри я все время была чем-то занята. Там я постоянно помогала людям, и моя жизнь была полна смысла. А что теперь?..

Рис задумался. Возможно, Сабрина была в чем-то права, но что он мог ей предложить?

— Сегодня ты был великолепен, ты работал с наслаждением, — сказала неожиданно она.

Рис взглянул на жену с удивлением.

— Да, верно. Неужели ты это поняла? Сабрина улыбнулась:

— Конечно, поняла. И еще, Рис… Все они радовались, когда ты стал им помогать. Ведь ты трудился вместе с ними…

— Возможно, но вот что я скажу тебе, Сабрина. Я больше не намерен вместе с ними трудиться, потому что в этом нет необходимости. Разумеется, и ты не должна там появляться.

Сабрина потупилась и с вздохом пробормотала:

— Рис, прости меня, пожалуйста. Но я просто…

— Хотела помочь. Я знаю. Но разве нельзя помогать людям как-то иначе? Неужели обязательно надо забираться на крыши или раздавать ковры из нашего дома?

— Наверное, можно, — ответила она с улыбкой. — Я попытаюсь.

«А ведь она действительно огорчилась, — думал Рис, глядя на жену. — И все-таки она… чудесная, хотя немного упрямая и совершенно непредсказуемая. А какие у нее чувственные губы…»

Повинуясь внезапному порыву, Рис взял жену за руку и взглянул на ее ладонь. Какая красивая, какая прелестная ручка… Вот только кожа чересчур шероховатая. Да, руки у нее совсем не изнеженные.

— У леди не бывает таких рук, — прошептал он, посмотрев ей в глаза.

— Конечно, не бывает, — ответила Сабрина.

И тут Рис вдруг почувствовал, что его влечет к ней неудержимо — желание нахлынуло внезапно, нахлынуло совершенно неожиданно. Он поднес к губам ладонь жены и впился в нее жадным поцелуем. Она замерла, и он услышал, как из груди ее вырвался тихий вздох. Когда же Рис поднял голову, она обвила его шею руками и прижалась губами к его губам.

— О, Сабрина… слишком много одежды, — прохрипел он, когда поцелуй их прервался.

Рис снял с жены шерстяную накидку, затем принялся раздевать ее, отбрасывая вещи в сторону. Минуту спустя он прижал Сабрину к стене и, чуть приподняв ее за бедра, со стоном вошел в нее. На сей раз, она мгновенно уловила ритм его движений и устремилась ему навстречу.

Покачивая бедрами, они раз за разом сливались воедино, наслаждаясь этим танцем любви.

— Рис!.. О, Рис!.. — то и дело шептала Сабрина, словно побуждая его двигаться все быстрее. В какой-то момент голова ее запрокинулась, а из горла вырвался громкий крик.

Но Рис тут же прикрыл ее рот ладонью — ведь поблизости вполне могли находиться слуги. Затем, крепко прижавшись к Сабрине, он тихо застонал, и по его телу пробежала последняя дрожь.

Все было невероятно хорошо, пожалуй, даже слишком хорошо, вот только… Неужели именно так надо предаваться любви? Неужели это обязательно нужно делать в библиотеке, прислонившись к стене? Как будто в доме мало было уютных комнат, предназначенных специально для такого рода общения…

Рис обвел взглядом комнату, и ему почудилось, что портрет какого-то предка взирал на них с Сабриной с явной укоризной. Улыбнувшись жене, он прошептал ей на ухо:

— У тебя действительно замечательное чувство равновесия.

— Рис, неужели такое происходит между всеми супругами? Ты ведь понимаешь, о чем я?..

Вопрос удивил его, но он прекрасно понял, что она имела в виду. Ей хотелось узнать, все ли мужчины и женщины впадают в такое состояние, стоит им только прикоснуться друг к другу.

— Нет, такое бывает не у всех; — ответил Рис.

И тут Сабрина вдруг провела пальцами по его бровям, как бы приглаживая их.

— Они такие взлохмаченные, — сказала она с улыбкой. Затем внимательно посмотрела на него и прошептала:

— Рис, скажи, а ты каждый раз чувствуешь… такое? То есть со всеми или только со мной?

Ему хотелось солгать, но он вдруг понял, что солгать не удастся: Сабрина каким-то образом научилась заглядывать ему в душу.

— Так же, Рис? Со всеми или нет?

— Нет, не со всеми, — ответил он уклончиво. И тут же, сообразив, что глупо скрывать правду тихо добавил: — Ничего подобного со мной раньше не происходило.

Сабрина склонила голову к плечу и внимательно на него посмотрела. Потом вдруг рассмеялась и, отстранившись от него, принялась подбирать с пола свою одежду. Рис тоже начал приводить себя в порядок. Заметив какой-то синий шерстяной комок, лежавший на диване, спросил:

— А что это такое? — Он взял с дивана шарф и расправил его.

Сабрина, покраснев, пробормотала:

— Это я связала для тебя, Рис.

«Самые обычные слова, исполненные глубокого скрытого смысла, — думал граф, глядя на синий шарф, который держал в руках. — Выходит, она связала его… специально для меня». Он разглядывал шарф с таким видом, как будто ни разу ничего подобного не видел. На самом же деле Рис боялся посмотреть Сабрине в глаза.

Наконец он все же поднял голову и тихо сказал:

— Увидимся за ужином.

Сабрина внимательно посмотрела на него, но лицо его совершенно ничего не выражало.

Они вышли из библиотеки и, молча, кивнув, друг другу, разошлись в разные стороны.

«Но когда же я перестану удивляться тому, что мне больше не надо готовить?» — подумала Сабрина, усаживаясь за стол, уставленный блюдами и тарелками. Но слуг не было видно. Сегодня они ужинали в одиночестве. В центре стола горели две свечи, а все вокруг утопало во мраке, что придавало их вечерней трапезе некоторую интимность.

— Ты в Лондоне часто ужинаешь не дома? — спросила Сабрина, когда муж сел напротив нее.

— Я в последнее время вообще не обедаю и не ужинаю, — пробурчал Рис. — Я только и делаю, что путешествую из Лондона в Ла-Монтань и обратно. У меня нет более важных дел, чем снимать жену с ветряной мельницы и спасать свои ковры.

На лице Сабрины засияла чудесная улыбка.

— Спасибо тебе, Рис. А ты действительно слушал в Лондоне пение синьоры Ликари? — Вопрос прозвучал неожиданно и совершенно не к месту.

— Я вообще не виделся с синьорой Ликари в последнее время, — ответил Рис.

Сабрина уставилась в свою тарелку и закусила губу, чтобы не рассмеяться. Слова мужа обрадовали ее и вместе с тем почему-то рассмешили.

— А почему ты начал писать стихи? — задала она очередной вопрос, еще больше удививший Риса.

Весьма озадаченный этим разговором, он молча пожал плечами, потом проговорил:

— Помнишь, я как-то раз упоминал Деймиена Руссела? Этот простой шотландский парень во время войны попал ко мне в отряд.

— К тебе в отряд? А что ты делал во время войны?

— Воевал в армии Веллингтона. После смерти матери я купил офицерский патент, — пояснил Рис. — А Деймиен… Это был жуткий мошенник и хитрец, но весельчак. К тому же прекрасный солдат. Он никогда ни на что не жаловался. И всегда умел развеселить всех остальных солдат. Кроме того, он был игрок до мозга костей, но ему ужасно не везло, и он все время проигрывал. Да и блефовать совершенно не умел. Так вот, однажды ночью я увидел его с карандашом и листком бумаги. Ты не поверишь, но он сочинял поэму. Я напугал его — сказал, что если он не даст мне ее прочитать, то я расскажу о его рифмоплетстве в отряде. Он, конечно, мне не отказал. Но у него и не было иного выхода, ведь я был его командиром.

— А его стихи тебе понравились? — спросила Сабрина.

— Нет, это было нечто ужасное. Не стихи, а черт знает что. Хотя иногда встречались удачные строчки. Именно он подтолкнул меня к тому, что я начал писать стихи. На войне мало развлечений, и я, в конце концов, решил взяться за перо.

Сабрина вспомнила чудесные стихи Риса и с удивлением подумала: «Как порой неожиданно человек находит свое призвание».

— А Деймиен вернулся с войны? — Да.

— И ты с ним видишься?

— Раз в год мы с ним встречаемся в городке Литтл-Оррик. Там, в Нортумберленде, великолепная рыбалка.

Сабрина улыбнулась при мысли о том, что Распутник увлекается рыбалкой.

— А ты встречаешься со всеми, с кем вместе служил? У нас в Тинбюри все бывшие солдаты часто собираются вместе.

Рис с вздохом покачал головой:

— Нет, я встречаюсь только с Деймиеном. Потому что из всего нашего отряда лишь мы с ним уцелели.

Ответ мужа ошеломил Сабрину. Она вдруг поняла: на войне поэзия стала для него своего рода бальзамом. А после войны она, по всей видимости, помогла ему избавиться от ужасных воспоминаний.

Снова вздохнув, Рис налил себе вина, всем своим видом показывая, что больше ни о чем не хочет говорить.

Уже у себя в спальне, переодевшись ко сну, Сабрина начала расчесывать волосы. Ей казалось, что муж вот-вот зайдет к ней в комнату, и она не ошиблась. Через некоторое время дверь отворилась, и на пороге возник Рис.

— Ты намерен вернуться в Лондон завтра утром? — задала Сабрина уже давно мучивший ее вопрос.

Он приблизился к ней и положил руки ей на плечи. Поцеловал ее шею, заглянул ей в глаза и спросил:

— Что случилось, Сабрина?

Несколько секунд она стояла словно изваяние. Ну, как ему объяснить?.. Какими словам выразить свои чувства? Хотя, с другой стороны, какое она имела право упрекать его?

— Рис, дело в том… — Она умолкла.

— Так в чем?

— Ты появляешься дома лишь изредка. Появляешься ради того, чтобы…

— Ради чего? Говори же.

— Рис, прости меня, пожалуйста. И забудь все, что я только что говорила.

Она отступила от него на несколько шагов и сделала вид, что ищет расческу.

Какое-то время он молча смотрел на нее. Потом отчетливо проговорил:

— Ты не закончила свою мысль, Сабрина. Ты говорила о том, что я появляюсь здесь лишь изредка для того, чтобы… Так для чего же именно?

— Я прекрасно помню, что говорила, — в раздражении заявила Сабрина. — Хорошо, слушай… Дело в том, что ты никогда не спрашиваешь, ты всегда… берешь. — Она с вызовом взглянула ему в лицо. Его глаза гневно сверкали, но все равно они были прекрасны.

— Да, беру, — произнес он дрожащим от ярости голосом. Но странно, Сабрина могла бы поклясться, что в его голосе звучал и страх.

— Берешь меня, — сказала она, чувствуя, как в груди ее тоже закипает гнев.

Рис отшатнулся — словно она дала ему пощечину.

— Так вот, значит, как ты смотришь на наши отношения, Сабрина? Как на обязанность?

Уже не в силах сдерживать гнев, Сабрина прокричала:

— А разве не так должно быть?! Ведь мой долг — всегда выполнять твои желания! А ты волен, приходить и уходить, когда тебе вздумается, верно?

Рис впился в нее взглядом; его дыхание сделалось тяжелым и прерывистым.

— Что ты еще хотела бы мне сказать? — произнес он ледяным голосом.

Рис видел, как вздымается ее грудь, и видел выражение неподдельной грусти на ее прекрасном лице.

— Пожалуйста, прости меня, — сказала Сабрина. — Я погорячилась…

Рис с некоторым удивлением посмотрел на нее, но гнев все еще не оставил его, и он заявил:

— Ты прекрасно знаешь, что я не стремился к этому браку.

Сабрина вскинула подбородок и не без сарказма ответила:

— Да, милорд, я в курсе.

Воцарилось тягостное молчание. И Рис, как ни странно, почувствовал себя виноватым. Да, впервые в жизни он растерялся перед женщиной.

— Тебе… тебе все это нравится? — Он обвел взглядом комнату. — Нравится то, что тебя здесь окружает?

Она кивнула и с грустью в голосе ответила:

— Да, нравится.

Тут взгляды их встретились, и Сабрина тотчас опустила глаза.

— Черт побери… — пробурчал Рис себе под нос. Резко развернувшись, он вышел из спальни.