"Загадка кольца с изумрудом" - читать интересную книгу автора (Уиллиг Лорен)

Глава 25

Летти вгляделась в знакомое лицо: мелкие морщинки у глаз, не исчезавшие, даже когда он был спокоен, чуть пренебрежительно сложенные тонкие губы, готовые в любую минуту искривиться в усмешке, мельчайшие черточки, которые она изучила в последние дни и не раз рассматривала через залу на балах в Лондоне. Какие бы обиды ни гнездились в ее сердце, теперь они бесследно исчезли.

— У нас так и не было первой брачной ночи, — осмелилась сказать она.

— Прискорбное упущение, — со всей серьезностью ответил Джефф, но в глазах его вспыхнули огоньки, и Летти охватило трепетное волнение.

Джефф запустил руку ей в волосы и неспешно освободил их от оставшихся трех шпилек, которые беззвучно попадали на мягкий ковер. Последняя тяжелая прядь рассыпалась по спине Летти.

— Будем наверстывать упущенное? Так эго называется? — Она не узнала собственного голоса. Руки Джеффа легли ей на плечи, обжигая сквозь ткань платья.

— Называй как хочешь. — Он поцеловал ее сбоку в шею. — Твои волосы пахнут ромашками. И лимоном.

— Лимоном я натираюсь, чтобы не было веснушек, — задыхаясь, призналась Летти. Джефф в эти мгновения нежно водил пальцами в том месте, где только что ее поцеловал. Чтобы вспомнить, о чем она толкует, ей пришлось напрячь мозги. — Говорят, со временем они должны исчезнуть.

Джефф поцеловал ее с другой стороны, и Летти показалось, она вот-вот растает и впитается в розовый шелк жидкой кашицей.

— И долго ты пытаешься их свести?

— С двенадцати лет, — честно сказала Летти, морщась.

Джефф чмокнул ее в веснушчатый нос.

Летти покачала головой:

— Веснушкам не посвящают од. Такого просто не бывает.

— Меня лучше и не проси, — проговорил Джефф с неожиданно озорной мальчишеской улыбкой. — Мои оды дурны, а сонеты и того хуже.

— Знаю. Мэри показывала мне то последнее стихотворение, оно начиналось словами… — Летти резко замолчала, вдруг пожалев, что начала говорить об этом.

— «О несравненный алмаз в английской короне!» — покорно процитировал Джефф, столь легко и искусно изгоняя-призрак Мэри, будто тот не являлся вовсе. — Проклятые стихи, надо полагать, известны всему Лондону.

— Лично я видела их все, — бойко заявила Летти. — По крайней мере все последние.

— О нет! — Джефф уронил голову на грудь, притворяясь, что вот-вот сгорит со стыда.

— И все прочла.

— Только не напоминай мне, — предупредил Джефф.

Летти не испугалась.

— «О Муза! О боги! О любовь неземная!»

Джефф резко нагнулся к ней, и Летти поспешно отодвинулась.

— «Даруйте мне силы…»

— Ну, берегись!

Джефф подскочил к ней, по Летти, ловко увернувшись, успела выкрикнуть:

— «…на вас уповаю!» — Тут он обхватил ее за плечи, и они покатились по розовому покрывалу, задыхаясь от смеха. Остановились у дальнего края: Летти на спине, Джефф на ней, упираясь локтями в кровать. Юбки опутали ноги обоих, прядь собственных волос забилась Летти в рот. Она скривилась.

— Будешь знать, — проговорил Джефф, торжествующе улыбаясь, — как смеяться над моими произведениями.

— Но ведь ты же их написал. — Глаза Летти шаловливо заискрились. — Не печалься: Перси Понсонби нашел твои стихи весьма достойными.

— О-о! — Джефф выразил недовольство не слишком убедительно, ибо раздумывал уже о другом: как расстегнуть пуговицы сзади на платье Летти. Может, повернуть ее немного вправо?.. — Вот так куда лучше!

Еще бы. Теперь длинный ряд пуговок был прямо под рукой. Джефф расстегнул первую.

— Он назвал твои стихи очень недурственными.

— Недурственными? — Джефф оставил пуговицы. — Ну и словцо!

Летти пожала плечами, отчего, на радость Джеффа, расстегнулась вторая пуговка.

— По части слов мастер у нас ты. Ты ведь поэт.

— Заткнуть бы дурню Понсонби рот, — рассеянно пробормотал Джефф, думая больше о пуговицах.

Летти вдруг напряглась и так резко двинулась вбок, что платье соскользнуло с одного ее плеча. Когда она схватилась за ворот и потянула вверх, до Джеффа дошло, что за оплошность он совершил. В экипаже их застукал не кто иной, как Понсонби… Проклятие! Ругая себя за неосторожность, Джефф поспешил исправить ошибку.

— Нет-нет, — пробормотал он, боря подбородок Легти обеими руками. — Я совсем не о том…

Она приоткрыла рот, будто собралась что-то сказать, но, очевидно, передумав, приподняла голову и приникла губами к губам Джеффа с решимостью, что могла означать «Я тебе верю», равно как и «Не лги». Джеффу пришла неясная мысль: надо бы уточнить, что она подумала. Но он по попятным причинам решил: задавать лишние вопросы теперь не время.

Пуговицы на платье Летти заманчиво расстегнулись до самого низа спины. Джефф провел рукой по тонкой материи сорочки.

— А край у этой штуки имеется? — спросил он хрипловатым голосом, почти не отрывая от ее губ своих.

— Странно было бы, если бы не имелся, — начала философствововать Летти, но тут Джефф отыскал, где заканчивается сорочка, и принялся исследовать то, что пряталось под ней. У Летти перехватило дыхание.

В сравнении с теперешними ласками прежние их поцелуи казались невинной шалостью. Было нечто особо греховное в том, как они лежали, освещенные дюжиной свечей, в одежде, как Джефф гладил ее голую спину и водил языком по ее губам. В какое-то мгновение Летти обхватила их своими, и их языки сплелись. Поцелуй последовал отнюдь не нежный — то вырвалась наружу безумная страсть, такая, из-за какой Ланселот забыл о верности Артуру, а Елена бежала с Парисом.

— За это я, — хрипло проговорил Джефф, когда вновь обрел дар говорить, — пожалуй, забуду, как ты осмеяла мои сонеты.

— А я, — дерзко ответила Летти, — сколь эти сонеты дурны.

Они взглянули друг на друга. Губы Джеффа так и норовили растянуться в кривой улыбке. Летти тоже едва удерживалась, чтобы не улыбнуться. Выражение ее взгляда напомнило Джеффу лица товарищей-шпионов, готовившихся взяться за выполнение очередного задания: в ее глазах горел задор и вызов самому дьяволу. Только выглядели все шпионы, каких он знавал, совсем не так, как Летти. Преображенная страстью, с полунагим плечом, она больше походила на купающуюся Вирсавию, написанную художником эпохи Возрождения, — изгибами аппетитного тела да чувственностью, о которой сама не догадывалась.

Картинка сводила с ума.

— Если хочешь, чтобы я спал на диване, — не без труда проговорил Джефф, — скорее скажи.

Нет, Летти и слышать о диване не желала. Конечно, можно было таким образом наказать Джеффа за все его былые прегрешения, однако он вряд ли вынес бы такую пытку.

Летти медленно провела языком по губам, почти убивая Джеффа.

— Я отправила бы тебя на диван, — не сводя с него глаз и тяжело дыша, произнесла она, — но он короткий. А ты слишком длинный.

Джефф беспутно улыбнулся:

— Какое счастье!

— Для дивана?

— Для меня.

Он потянул за рукава ее платья, обнажая ей плечи, приостановился, заметив ту самую веснушку на ключице, что дразнила его в день венчания, наклонил голову, поцеловал пятнышко, потом другое, чуть ниже, темневшее прямо над полной грудью, прикрытой сорочечной тканью.

— Поверь, я без ума от твоих веснушек.

Летти запустила руки ему в волосы, когда он потянул вниз сорочку, оголяя розовый сосок.

— По-моему, это не веснушка, — выдохнула Летти.

— Какая разница? — Джефф провел кончиком языка вокруг нежной розовой шишечки.

— Никакой. — Летти больше не интересовали значения слов. Хотелось одного: чтобы Джефф не прекращал изысканных ласк.

— По-моему, тоже.

Летти вздрогнула, почувствовав, как ее влажной кожи коснулось сначала его теплое дыхание, потом снова губы. Сорочка сползла ниже, накаляя страсть. Летти изогнулась, не то стремясь освободиться от одежд, не то боясь — она сама не понимала.

— М-м-м! — вырвался из ее груди стон. Джефф расценил его как позволение действовать смелее.

— Давай-ка снимем с тебя это, — пробормотал он, нащупывая подол сорочки.

Летти покорно и с радостью подняла руки, и Джефф стянул с нее тонкую одежку. В необыкновенной розовой комнате, где отовсюду улыбались нагие нимфы, стыдиться было как будто нечего. Во всяком случае, до тех пор, пока на грудь Летти. еще мгновение-другое назад прикрытую сорочкой, не устремился восхищенный взгляд мужа. Внутри у нее разлилось пьянящее тепло. Едва подавляя в себе порыв прижать к груди руки, она прильнула к Джеффу и взялась за края его галстука.

— А ты? Не слишком ли много на тебе одежды?

— Верно, слишком. — Джефф скинул с себя сюртук и ловким движением пальцев развязал галстук, завязывал который не менее получаса. Тот присоединился к сорочке Летти на ковре, вскоре на них упал и жилет.

Пока Джефф снимал через голову рубашку, Летти стянула с ног платье и сбросила его с кровати. Тут, увидев мужа полуобнаженным и заметив, сколь напряженным взглядом он на нее смотрит, она внезапно оробела и отодвинулась в сторону. Джефф, не спуская с нее взгляд, качнул головой:

— Ты…

Пав духом, Летти пожалела, что не догадалась задуть свечи. Она прекрасно знала, какой была. Слишком малорослой, слишком пухлой, слишком круглой… Слишком. Ничто в ее фигуре не напоминало о величавой стройности сестры. Увидев ее нагой, Джефф, верно, вмиг забыл о зарождавшейся нежности… Вот бы снова спрятаться под утягивающим платьем!

Прикусив губу, Летти схватилась за край простыни.

— Молчи.

— Ты прекрасна. — В голосе Джеффа не прозвучало и капли отвращения, лишь восторг. Он наклонился и взял Летти за руку, не позволяя ей прикрыть ноги. — И соблазнительна.

— Соблазнительна? — Летти показалось, что она ослышалась.

Он поднял ее руки над головой.

— Чаруешь и манишь.

Слышать подобное было столь невероятно, что Летти засмеялась.

— По-моему, ты говоришь о ком-то другом. Или подбираешь не те слова. Либо и первое и второе.

— Нет. — Джефф смотрел на нее немигающим взглядом. — И слова эти верные, и говорю я о тебе.

Летти ответила бы, да не хотела показаться грубой. Джефф точно угадал ее мысли по сжатым губам и отведенному в сторону взгляду.

— Ты понятия не имеешь, какая ты, так?

Летти обозлилась.

— Зеркала у меня имеются. И зрение.

— Но ни тем ни другим ты не умеешь пользоваться, — пробормотал Джефф, с опозданием сознавая, что его слова могут лишь пуще обидеть Летти.

Он взглянул на ее раскрасневшееся лицо, обрамленное спутанными волосами, что в сиянии свечей отливали то медыо, то золотом, и понял: уговорами ее не переубедишь. Слишком рассудительная, она отвергнет всякий комплимент, примет его за пустые слова. И не без оснований. Наружность ее по общепринятым меркам нельзя было назвать красивой. При всей ее миловидности ей недоставало царственного великолепия, которым так восхищался свет в своих богинях.

Однако, по мнению Джеффа, в Летти сей недостаток вполне возмещался куда более ценным качеством — чистосердечием, коим не могли похвастать большинство светских красавиц. В том числе и Мэри. Вот почему, как вдруг догадался Джефф, Мэри он восторгался, а Летти всей душой желал. Очароваться можно и великолепной статуей, обнимать же ее в постели наверняка чертовски неприятно.

Объяснить все это Летти словами не представлялось возможным. Особенно после того, как он постарался внушить ей, что она куда менее интересна, нежели Мэри.

Надлежало придумать иной способ.

— Что ж. — Он шевельнул бровыо, соблазнительно понижая голос. — Придется тебе показать.

— Что показать? — настороженно спросила Летти.

Его теплое дыхание ласкало ухо.

— Сколь привлекательной я тебя нахожу. — Он провел языком по краю ее аккуратного ушка, разрушая незримую защитную стену и заставляя забыть те фразы, что она уже было собралась произнести в продолжение спора. — Вот что…

Его губы скользнули на ее шею, спустились к ключице, в то время как руки легли на талию и с обожанием, с каким скульптор ваяет произведение искусства, прошлись по округлым бедрам.

— И это…

Джефф провел рукой по ложбинке между ее грудями и принялся ласкать одну, потом другую — неторопливо, чтобы Летти почувствовала себя не менее желанной, нежели любимая гурия султана. Когда к ее груди прикоснулись его губы, Летти напрочь забыла, что пыталась доказать.

— И вот это…

Слова прозвучали едва слышно, щекоча низ ее живота, покрытый медными кудряшками.

— О! — слетело с ее губ, но самой ей показалось, она издала не единственный звук, а многосложное слово. Ни о чем не думая, почти не понимая, что происходит, и тяжело дыша, она запустила пальцы в темные волосы мужа. Сверху, довольно улыбаясь, за ними наблюдала Афродита. Язык Джеффа прикоснулся к участочку тела Летти, о существовании которого она сама не подозревала, и ее спина невольно изогнулась, а из груди вырвался стон — мольба прекратить… и не прекращать… Потом что-то еще — ничего не значащие слова, коих не разобрала и сама Летти. Тут ее охватила дрожь, и несвязные фразы опять перелились в стон.

Джефф быстро снял с себя все, что на нем еще было, и вернулся к жене.

— Теперь веришь? — хрипло спросил он. Летти обвила его шею руками и крепко к нему прижалась, отчего остатки его самообладания разбились вдребезги.

— М-м-м… — Летти провела ладонями по его груди, давая понять, что вопросы и ответы больше ни к чему. Движимая благодарностью и страстью, приникла к его рту губами и, желая стать с ним одним целым, переплела с его ногами и руками свои. Все его тело напряглось, становясь твердым, точно металл.

Подражая ему, Летти прижала губы к его шее и обрадовалась, почувствовав, как он содрогнулся от удовольствия.

— Летти. — Джефф с трудом произнес короткое имя. Ее мягкая грудь касалась его груди, соски с малейшим движением, с каждым вздохом дивно ласкали кожу. Аромат ее тела заполнял его ноздри, окутывал сказочной дымкой все мысли и чувства. Собрав в кулак последние капли воли, дабы не спешить, он нежно провел рукой по влажным волосам между ее ног. Летти вся задрожала в ответ и, сгорая от подсознательного желания облегчить его участь, сильнее прижалась к нему.

Джефф порывисто обнял ее. И сдавленно засмеялся:

— Я тебя недостоин.

— Знаю, — пробормотала Летги, обхватывая его за плечи. — Но можешь…

Она замерла, не договорив, — он стал медленно входить в нее. Летти почувствовала боль, однако оттого, что Джефф с немыслимой жадностью принялся ее целовать, и оттого, что внизу живота все приятно напряглось, она не обратила на боль особого внимания, зарылась пальцами в его темные волосы и отдалась небывалому нараставшему чувству. Когда в последнюю минуту Джефф вскрикнул, Летти крепко сжала его бедра ногами.

Потом они лежали бок о бок — вспотевшие, изможденные и бесконечно довольные. Приоткрыв глаза, Летти увидела сквозь волшебную пелену пляшущих нимф и сатиров на стенке. «Уж они-то, — мелькнуло в мыслях, — нас не осудят».

Джефф, повернувшись на бок, убрал влажную прядь со лба Летти и, будто между прочим, чмокнул ее в висок.

— Спасибо, — просто сказал он. И прибавил с озорной улыбкой: — С первой брачной ночью! Пусть и запоздалой.

— Такого стоило и подождать, — проговорила Летти, несколько портя прелесть минуты зевком. Она прижалась к Джеффу. В затуманенной от навалившейся усталости голове проплыла мысль: «Вот теперь мы поистине женаты». На правду это походило мало, как, по сути, и все прочее, что случилось с той ночи, но на волнения не оставалось сил.

— Устала? — Джефф, что превращался в столь чудесную подушку, нарушил магию минуты.

Он, оказывается, не без изъянов. «Да у кого их нет!» — великодушно подумала Летти.

— Немного, — пробормотала она, переворачиваясь на бок, чтобы Джефф взял из-под ее ног простыню Он накрыл их обоих, устроился рядом, поправил волосы Летти, дабы случайно не лечь на них, приподнял голову, задул свечи и довольно промычал, уже в полусне чмокнув жену в губы.

— М-м-м…

Столь рассеянно и бессознательно целуют, пожалуй, только мужья.

Наверное, они и впрямь женаты.

Летти уплыла в мир грез с улыбкой на губах.