"Загадка кольца с изумрудом" - читать интересную книгу автора (Уиллиг Лорен)

Глава 26

В стеклянных стенках пузырька отражалось солнце, и на запястье Летти падали расплывчатые желтоватые, красноватые и голубоватые пятна. Она встряхнула пузырек и проследила как густая жидкость лениво растеклась по стеклу, покрывая его коричневой пленкой. Радуга на запястье исчезла.

Летти протянула склянку Джеффу.

— Не понимаю, какой в этом прок.

Джефф прислонил ладонь к жениной руке и сжал пальцы так, что бутылочка оказалась в кулаке Летти.

— На всякий случай.

От его прикосновения, даже сквозь две перчатки, по телу Летти разлилась пьянящая теплая волна, будя воспоминания. Пришлось сделать над собой усилие, дабы не отвлекаться от разговора.

— По-моему, ого нам вряд ли поможет. Даже если Вон пожелает чего-нибудь выпить и у меня получится за его спиной вылить ему в бокал эту гадость, она ведь не сразу подействует.

— Верно. — Джефф на мгновение крепче сжал руку Летти и отпустил ее. — Но соображать он станет заметно хуже. Так что возьми.

— Хорошо. — Согласиться было проще, чем продолжать спор.

Летти убрала пузырек в ридикюль, где уже лежали прекрасно отточенные вышивальные ножницы, клочок бумаги с булавками, увесистое пресс-папье и свисток — на случай, если придется срочно позвать на помощь, а громко крикнуть не удастся. За завтраком, показывая, на что она способна, Летти издала столь оглушительный вопль, что упали и разбились несколько фарфоровых чашек и до смерти перепугались служанки, но муж тем не менее заставил ее натолкать в ридикюль разного рода тяжелых и, по сути, бесполезных вещей.

Летти и впрямь не могла взять в толк, что ей делать с булавками. Предложить Вону перекроить его жилет? Надругаться над покроем его сюртука? Взглянув на донельзя набитый ридикюль, она просияла. Конечно, бумага с булавками и склянка со снотворным не любовная поэма, но сказать о привязанности могут куда яснее глупых стишков. К тому же если в руках поэта перо и могущественнее сабли, то в минуту опасности осгрие булавки да надежный свисток в любом случае полезнее.

Летти ласково провела по свистку пальцем, прежде чем затянуть завязки. Сумочка едва не разошлась по швам.

— Все эти штуки совсем ни к чему, — сказала Летти.

— Вероятно, — отозвался Джефф, откидываясь на спинку сиденья и кладя ногу в сапоге на колено второй.

— Если Вон ведет двойную игру, стало быть, в его интересах поддерживать приятельские отношения с Джейн. Он не причинит мне вреда.

— Если Джейн начнет задавать вопросы маркизе, Вон может повести себя самым неожиданным образом.

— Вон? — Летти скривила рожицу. — По-моему, его, как ни старайся, не заставишь вести себя неожиданно. Взбесить его может разве только портной, если не сошьет костюм к оговоренному сроку.

Джефф улыбнулся, но тотчас вновь посерьезнел.

— Такого же мнения окружающие были о Перси Блейкни.

— Он на нашей стороне, — произнесла Летти.

Джефф сложил руки на груди и взглянул на жену:

— Но это ничего не доказывает.

— Ничего, — согласилась Летти. — Однако я остаюсь при своем мнении.

Оттого, с какой отвагой она произнесла эту фразу, Джефф рассмеялся.

— Если последнее слово будет всегда за тобой, это дурно на тебя повлияет, — заявила Летти.

— Что ж, следи, чтобы впредь складывалось иначе, — произнес Джефф. — Теперь же, прошу, больше не спорь. Не желаю, чтобы ты оказалась в опасном положении и не знала, что делать.

Со скрещенными на груди руками и сдвинутыми бровями, он был сама непреклонность. Синеватая тень на его чисто выбритом подбородке и щеках подчеркивала мужественность черт и придавала всему облику каплю небрежности, отчего он походил на искателя приключений из времен Возрождения или на короля пиратов — безжалостного, привыкшего командовать.

Летти было приятно сознавать, что вся эта неумолимость направлена на нее. Она чувствовала себя избранной. Драгоценной. Казалось, Джефф правда боится, как бы с ней не стряслось беды.

— В конце концов, — деловито заключил Джефф, — я за тебя в ответе.

Радость Летти вмиг исчезла, как радуга на запястье. В ответе. До чего же гадкое выражение! Так недолго стать обузой. А обуза никому не в радость. Ее волокут из чувства долга, ею не наслаждаются. Почему Летти до сих пор не приходило подобной мысли? Задумывался ли об этом кто-либо из ее семейства?

Джефф смотрел на нее вопросительно, явно ожидая либо согласия, либо возражения.

— Не в моих привычках играть с огнем, — произнесла она прежним несерьезным тоном,

— Просто до сих пор не представлялось случая. — Засунув руку под жилет, Джефф извлек длинный узкий предмет. В какое-то мгновение изумленной Летти показалось, он бесконечен. Джефф широким жестом протянул оружие жене, рукоятью вперед.

Рукоятка поражала красотой. Изящной формы, деревянная с серебряными накладками, она была отполирована, точно дорогая мебель. Однако несмотря на великолепие и на изящный кремневый замок, что выгибался сверху, подобно купающейся русалке, длинный узкий ствол говорил лишь о том, для чего был создан: о смерти.

Летти не шевельнулась, чтобы взять пистолет. Обмерев, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Это огнестрельное оружие. — Джефф вложил рукоятку в руку Летти.

— Понимаю. — Держа пистолет большим и указательным пальцами, Летти нерешительно его рассмотрела. Хоть она и выросла в деревне, с оружием никогда не сталкивалась. Ее отец не любил охоту. — А он не?..

— Заряжен? Нет.

Вздохнув с облегчением и прищурившись, Летти заглянула в ствол.

— А для чего он? Чтобы огреть Вона рукояткой по голове?

Джефф, морщась, повернул оружие в руке Летти правильной стороной. Хоть он и собственноручно извлек пули, увидев, как жена приставляет к лицу дуло, похолодел от страха.

— Правило номер один: никогда не наводи пистолет на себя. Даже незаряженный, — прибавил он, не дожидаясь, что Летти возразит.

— Но ведь эта штуковина не поместится в ридикюль, — заметила она, тыча дулом в сумочку. — Совать его в корсаж я тоже не намерена.

— И не надо. Только этой гадости в твоем корсаже недоставало. — Хоть слова Джеффа и услаждали слух, он произнес их вовсе не нежным тоном. «И правильно, — подумала Летти. — Мы готовимся к операции, не к любовному свиданию».

— Так что же остается? — бодро спросила она. — Куда девать пистолет? Не для красоты же ты прихватил его.

— Можно сказать, для красоты. Чтобы он просто был у тебя, как у актера на сцене. Я знаю, что пуль в нем нет, ты тоже, но Вон не знает.

— Однако увидит, когда я спущу курок.

Летти сознавала, что с ней непросто, но ничего не могла с собой поделать. Может, она вредничала оттого, что не выспалась. Усталости всегда сопутствовало дурное настроение, а Летти в прошлую ночь спала считанные часы.

Джефф, разумеется, не больше.

Летти принялась рассматривать причудливые изгибы кремневого замка.

— До этого не дойдет, — утешительно сказал Джефф. — Просто нацелься на Вона с угрожающим видом.

— А с ножницами напасть на него прежде или после?

Джефф пропустил вопрос мимо ушей.

— Давай-ка попробуем. — Он сжал ее пальцы вокруг рукоятки. — Наведи на меня.

— Ты уверен, что в нем нет пуль? — спросила Летти, выполняя указание. Все, что от нее требовалось, — нацелиться и прикинуться неумолимой. Получится ли?

Десять дюймов стали и дерева оказались на удивление тяжелыми. Летти изо всех сил старалась не подкачать, но, увы, проиграла. Рука через мгновение-другое задрожала, и дуло стало опускаться — дюйм за дюймом.

Джефф забрал у нее пистолет — то ли из жалости, то ли оттого, что она невольно нацелилась ему прямо в причинное место. Летти тайком покрутила запястьем, удивляясь, что оно столь напряжено.

— Тяжелый! — в растерянности воскликнула она. На газетных картинках все выглядело куда проще.

— Легче не найдешь, — сказал Джефф, без малейшего усилит поднимая пистолет, будто дамский веер.

— Только не хвастай, — сказала Летти.

Джефф довольно улыбнулся.

— Если хочешь, можешь держать рукоятку обеими руками, — посоветовал он.

Когда Летти снова взяла пистолет, Джефф принялся внимательно следить за каждым ее движением. Она неловко сжала рукоять не желавшими подчиняться пальцами.

— Немного согни руки в локтях, — велел Джефф.

Летти тотчас согнула руки под прямым углом, одним локтем нечаянно ударяя Джеффа. Тот поморщился:

— Не так сильно.

Придвинувшись ближе, он поправил ее руки на рукоятке, взялся за дуло и стал покачивать пистолет из стороны в сторону, чтобы Летти расслабилась.

— Чувствуешь разницу?

— М-м-хм-м… — Надо отмстить, думала Летти не только об оружии. Большая часть ее мыслей против воли переметнулись на аромат одеколона мужа и на то, как дивно играли под сюртуком его мышцы.

— Смотри вдоль ствола.

Летти подняла пистолет. Джефф снова положил на ее руки свои, а когда наклонился проверить, на что она нацеливается, задел щекой ее щеку.

— Представь, что Перед тобой неприятель. Цель прямо в него.

— Так? — Летти взглянула через плечо.

Джефф смотрел не на пистолет и не на воображаемого врага.

— Именно.

Летти вдруг забыла, что держит тяжелое оружие, неудобно выгибает шею и на пятке у нее волдырь.

Джефф притянул ее к себе, запустив руки в волосы, и быстро, но страстно поцеловал.

В ушах зазвенело, забытый пистолет выпал из рук и со стуком упал на пол кареты. В дальнем-предальнем углу сознания мелькнула неясная мысль: «Как славно, что он не заряжен!»

Джефф, с уверенностью хозяина положив руки ей на нлечи и слегка хмурясь, отстранился и заглянул в глаза так, будто перед ним была книга на иностранном языке, читать которую давалось не без труда. Летти смотрела на него безмолвно и вопросительно.

Ей хотелось знать, единственно ли чувство долга побуждает его тревожиться. Кого он видит, когда они целуются, — Летти или Мэри. И изменятся ли их отношения по возвращении в Англию, либо вся эта столь непросто полученная близость окончится, едва они ступят на английскую землю, подобно представлению по пьесе Шекспира или волшебному золоту, что превращается в золу, как только его переносят в мир смертных.

Дверца была уже открыта. Кучер ждал.

Джефф наклонился, поднял пистолет и протянул его рукояткой вперед Летти, вкладывая в движения все, что не смог сказать, — уважение и… пожелание удачи.

— Будь осторожна, — произнес он.

Только и всего.

Экипаж стоял на месте до тех пор, пока Летти не взошла по ступеням к парадной двери, потом тронулся и поехал прочь.

Летти взялась за дверное кольцо и задержалась на крыльце, сожалея, что она ничего не сказала в ответ. Нo что было говорить? «И ты будь осторожен»? Не глупо ли давать подобные советы мастеру, когда сам в его деле почти ничего не смыслишь? К тому же из сердца рвались совсем иные слова.

«Будь осторожен» и «Я люблю тебя» — разные вещи.

Во второй фразе всего на слово больше, но его не выкинешь, как не уберешь ни кусочка из блестящих эпических поэм Гомера. Летти не смела говорить о любви — не из гордости, а поскольку не желала навязывать свои чувства тому, кто не мог их разделить. Джефф боготворил ее сестру. Все складывалось, как в шекспировской комедии: каждый любил безответно.

Что-либо изменить не в ее силах. Следовало принимать все как есть — довольствоваться теми радостями, какие только давал их союз. И не лишаться рассудка.

Увы, товарищество не заменяло любви.

— Почему вы не стучите? — Показавшаяся из-за двери белая рука затянула Летти внутрь. — Итак, идемте наряжаться?

Двумя мучительными часами позднее, теребя края галстука. Летти стояла у дома, где, бывая в Дублине, обитал лорд Вон.

Подобно прочим великолепным постройкам в Сент-Стивенс-Грин, огромный каменный особняк Вона весь светился на солнце. Фасад его еще не успел потемнеть от грязи и копоти. Хотя жилище Вона и уступало в размерах Клэнуильям-Хаусу и особняку Уэйли, кирпичных домиков с Генриетта-стрит в нем поместилось бы с десяток.

Летти задумалась, успешно ли продвигаются дела Джеффа и такой ли уж ловкий поджигатель мисс Гвен, как хвастается. Джефф сказал, действовать следует после шести — Эммет этим вечером ужинал с товарищами. Как только все уйдут, Джефф и мисс Гвен проберутся на склад и взорвут ракеты. Все очень просто. Если не помешает что-либо непредвиденное.

Летти снова взялась за край галстука.

— Оставьте в покое, — сказала Джейн, вышагивая в шляпе и с тростью столь уверенно, будто с ними родилась. Поступь се поражала величием, манеры — аристократичностью, а мужская сорочка сидела на ней так, что Браммел задохнулся бы от зависти. Одним словом, глядя на нее, никто не мог усомниться, что перед ними достойный представитель светского общества, который вышел на прогулку перед вечерними увеселениями.

Летти посмотрела на собственные панталоны. Увидев ее в них, Браммел тоже задохнулся бы, однако не от зависти — от ужаса. Мужские костюмы не шли ее полной низкорослой фигуре, как мисс Гвен — робость. Широкие бедра были созданы для рождения детей, не для панталон. Сюртук, по моде короткий спереди и с длинными полами сзади, лишь подчеркивал нелепость картины. Дабы грудь Летти казалась площе, а талия толще, Джейн обмотала их материей, оттого верхняя половина туловища Летти походила на живой бочонок с элем.

Повязка, спрятанная под сорочкой, жилетом и сюртуком, натирала кожу и пропитывалась потом. Хотя день для середины июля был и не слишком жаркий, Летти покрывалась испариной от страшного волнения и неудобства. Все ее помыслы были о гардеробе в собственной комнате, наполненном легкими муслиновыми платьями да туфлями. Жесткие сапоги, которые Джейн с трудом натянула Летти на ноги, сжимали икры и врезались в кожу при каждом шаге.

Вот почему большинство джентльменов с удовольствием просиживали вечера у камина — малейшее движение доставляло им адские муки.

— Опустите голову, — посоветовала Джейн, поправляя складки на галстуке Летти и уголки воротника. — Если кто- нибудь с вами заговорит, побурчите.

— Побурчать?

— Вот так. — Откуда-то изнутри Джейн послышался звук — нечто среднее между рычанием и ворчанием. — Среди мужчин это в порядке вещей.

Пытаясь повторить за ней, Летти выдавила из себя полувизг-полукашель.

Джейн вздохнула.

— Главное — опустите голову, — повторила она.

— М-мф, — произнесла Летти, тайком почесывая бок в том месте, где повязка впивалась в кожу.

— Не совсем то, что нужно, — сказала Джейн, — но уже лучше. Куда лучше.

Летти подняла глаза к небу и с трудом взошла вслед за Джейн по лестнице, гадая, долго ли придется страдать. В подобном виде было впору нападать на вражеский замок, а не наносить безобидные визиты. Вдобавок к негнущимся сапогам и уголкам воротника, накрахмаленным так, что ими можно было подлатать крышу, пистолет, спрятанный под жилетом, при каждом движении бил по ребрам, а склянка под рукавом выступала бугорком. Пресс-папье и булавки остались дома, но свисток был на цепочке для часов, а острый кончик ножниц, выглядывая из-под другого рукава, царапал ладонь. По счастью, оттого что панталоны плотно облегали фигуру, к бедру не стали пристегивать нож, в противном случае Джейн, верно, настояла бы и на этом.

Удивительно, что Летти не снабдили еще и пушкой. Можно было замаскировать ее под собаку и везти за собой на поводке.

Джейн подняла дверное кольцо и отпустила его, производя требовательный шум. За окнами по обе стороны ничто не двинулось. В столь немалом доме следовало держать человека, что следил бы за дверыо и впускал посетителей. Отголоски стука затихли в траве вокруг дома, а внутри так никто и не отозвался.

Нахмурясь, Джейн надавила на дверь набалдашником трости. Деревянный створ тотчас открылся, и взглядам гостей представилась поблескивавшая белизна полированного мраморного пола да бело-голубая лестница, которая казалась бесконечной. Следуя за Джейн, Летти осторожно вошла в огромную переднюю. Внезапно сделалось зябко. Не только из-за зловещей тишины. Холодом веяло от белых и бледно-голубых красок, отчего передняя напоминала заснеженный Олимп. Стены и потолок были одинаково светло-голубые, их украшали изображения диковинных листьев. Лилейный пол походил на устланное снегом поле, куда не ступала нога человека.

— Весьма и весьма странно, — пробормотала Джейн.

Летти заметила, как Джейн крепче сжала в руке трость, когда осторожно, будто просчитывая каждый шаг, двинулась вперед.

— Вы уверены, что мы не ошиблись домом? — спросила Летти, не решаясь отойти от двери.

— Уверена вполне.

Вдруг Джейн остановилась. Взгляд се был прикопан к невидимому пятну на мраморном полу — во всяком случае, его не видела Летти. Джейн наклонилась и дотронулась до пятна рукой в перчатке. Потом, нахмурившись, потерла большой и указательный пальцы, наблюдая за ними с сосредоточенностью ботаника, что наткнулся на неизвестное науке растение.

— Грязь. Причем свежая. Здесь не так давно кто-то прошел в сапогах, — заключила она, с прищуром рассматривая пол.

— Что в этом такого? Дом огромный, — заметила Летти, неохотно закрывая за собой дверь. — Должно быть, слуг тут не одна дюжина.

— Это был не слуга, — уверенно сказала Джейн, выпрямляясь.

Она снова приоткрыла рот, однако, не произнеся ни звука, тотчас закрыла его, когда из ближайшей комнаты послышался шум. Упало и разбилось нечто хрупкое.

— Скорее! — воскликнула Джейн, указывая путь тростью, точно жезлом. — В малый салон!

Летти, скрипя сапогами, поспешила за ней. Очевидно, пришла на ум мысль, Джейн здесь уже бывала. Иначе как бы смогла определить размер комнаты, если закрыты двери? Да и не сразу сообразила бы, куда идти.

Джейн без оглядки распахнула двойную дверь, тоже узорчатую.

— Что ж, — едва слышно пробормотала она, резко останавливаясь на пороге.

Летти, неуклюже затормозив — сапоги были новые, а пол скользкий, — наклонила голову набок и заглянула внутрь из-за спины Джейн. Первое, на что упал взгляд, были фарфоровые осколки на светлом ковре. Разбилось что-то японское, черно-малиново-синее. Отдельные осколки на фоне ковра напоминали пятна засохшей крови.

Тут Летти заметила настоящее пятно. Потом второе, на расстоянии вытянутой руки от первого. То были следы от сапог, наверное, тех самых, в каких некто прошел по передней, оставленные носками и боковыми краями подошв.

Джейн молча вошла, и стало видно то, что она собой заслоняла. На небольшом желто-голубом диванчике, по обе стороны которого стояли низкие кресла, а напротив — столик, полулежала Тереза Баллинджер, маркиза де Монваль.

На ней были заляпанные панталоны и дурно пошитый сюртук Августа Ормонда. Безобразная одежда оскверняла безоблачное великолепие салона.

Под губами маркизы змеилась тонкая полоска крови, глаза смотрели на лепной потолок невидящим взором смерти.