"СООБЩЕСТВО И ЗЕМЛЯ" - читать интересную книгу автора (Азимов Айзек)

4. На Компореллоне

Все осталось позади. Таможенная станция превратилась в быстро уменьшающуюся звездочку, и через два часа "Далекая Звезда" уже пересекала слой облаков.

Гравитическому кораблю не приходится спускаться по длинной, медленно сужающейся спирали, но и нырнуть вниз слишком быстро он тоже не может. Свобода от тяготения не означает свободы от сопротивления воздуха. Можно спускаться по прямой, но осторожно и без излишней спешки.

— Куда мы летим? — растерянно спросил Пелорат. — В этих облаках я ничего не могу разобрать, старина.

— Как и я, — ответил Тревиц. — Но у нас есть официальная голографическая карта Компореллона, и на ней показаны очертания континентов с утрированным рельефом суши и морского дна. А также административное деление. Я ввел карту в компьютер. Он соотнесет ее с очертаниями суши и моря на планете, сориентирует корабль и доставит нас к столице по циклоидной траектории.

— В столице, — сказал Пелорат, — мы окажемся среди политиков. Если на этой планете настроены против Сообщества, как сказал нам таможенник, мы нарвемся на неприятности.

— Но, с другой стороны, столица — интеллектуальный центр планеты, и если мы где-нибудь получим информацию, то только там, — возразил Тревиц. — И я сомневаюсь, что они будут так уж открыто демонстрировать враждебность к Сообществу. Пусть Мэр и не очень любит меня, но она не потерпит дурного обращения с членом Совета. Она не допустит прецедента.

Из туалета появилась Блисс. Еще влажными после мытья руками она машинально поправила юбку и сказала:

— Между прочим, здесь отходы, наверно, полностью регенерируются?

— А как же, — ответил Тревиц. — Надолго ли хватило бы нам воды без регенерации? Как вы думаете, на чем поднимается тесто для ароматных булочек, которыми мы разнообразим нашу еду из замороженных продуктов?… Надеюсь, я не испортил аппетита догадливой Блисс.

— Еще чего! Как вы думаете, откуда берется вода и пища на Гее, и на Компореллоне, и на Терминусе?

— На Гее, — сказал Тревиц, — отходы, конечно, такие же живые, как и вы.

— Не живые, а обладающие сознанием. Это не одно и то же. И уровень сознания у них, конечно, очень низкий.

Тревиц с шумом втянул носом воздух и осуждающе посмотрел на Блисс, но не стал развивать эту тему.

— Я иду в каюту пилота, — сказал он. — Хочу составить компанию компьютеру. Хотя он во мне и не нуждается.

— Можно и нам присоединиться? — попросил Пелорат. — Я никак не привыкну, что он может самостоятельно совершать посадку, и чувствует другие корабли, бури — и что там еще?…

— Ничего, привыкнете, — Тревиц широко улыбнулся. Компьютер управляет гораздо надежнее, чем я. Но, конечно, идемте. Вам будет интересно.

Корабль теперь летел к дневной стороне планеты, потому что, как объяснил Тревиц, компьютеру легче привязать карту к реальной местности при свете солнца.

— Это очевидно, — сказал Пелорат.

— Не так уж очевидно. Компьютер мог бы привязать карту и на ночной стороне. Ему ничуть не труднее воспринимать инфракрасный свет, который поверхность излучает даже в темноте. Но привязывать карту труднее, потому что изображение в ночном излучении гораздо менее четко и контрастно, чем в отраженном дневном свете. А я стараюсь, если нет каких-нибудь препятствий, создавать компьютеру максимум удобств.

— А если столица на ночной стороне?

— Вероятность пятьдесят на пятьдесят. Но после того как карта будет привязана, мы сможем перелететь на ночную сторону. И откуда бы мы ни приближались к столице, мы примем сигнал, передаваемый микроволновым лучом, и получим указания, к какому космопорту направиться… Беспокоиться не о чем.

— Вы уверены? — спросила Блисс. — У меня нет документов, и я ни в коем случае не имею права сообщить этим людям название своей планеты. Что мы будем делать, если у меня потребуют документы?

— Это маловероятно, — сказал Тревиц. — Они решат, что все проверено на таможенной станции.

— А если все-таки потребуют?

— Когда потребуют, тогда и будем думать, а пока незачем зря ломать голову.

— Тогда может оказаться поздно.

— Ничего, положитесь на мою гениальность.

— Кстати о гениальности, как вам удалось уговорить таможенника?

Тревиц посмотрел на Блисс, и на лице его появилась ехидная улыбка.

— Голову на плечах надо иметь, — сказал он.

— Что же вы сделали, старина? — спросил Пелорат.

— Нужно было только найти к таможеннику правильный подход, — ответил Тревиц. — Я попробовал угрозы, намекнул на подкуп, воззвал к его логике и лояльности к Сообществу. Ничего не помогло, и мне пришлось прибегнуть к последнему средству. Я сказал ему, что вы, Янов, обманываете свою жену.

— Жену? Но, мой дорогой друг, у меня нет жены.

— Я знаю, но он-то не знал.

— Под женой вы подразумеваете постоянную партнершу мужчины? — спросила Блисс. — Более того, — сказал Тревиц. — Партнершу, обладающую вследствие своего положения определенными юридическими правами.

— Блисс, у меня нет жены, — нервно сказал Пелорат. Когда-то у меня была жена, какое-то время. Но уже давно у меня жены нет. Если ты хочешь совершить официальный обряд…

— О, Пел, — сказала Блисс, жестом отметая ненужные выражения, — какое мне до этого дело? У меня есть огромное количество партнеров. Они мне так же близки, как левая рука близка правой. Только изоляты, страдающие от отчуждения, вынуждены прибегать к искусственным соглашениям, чтобы создать суррогат истинной близости.

— Но я тоже изолят, дорогая.

— Со временем ты станешь меньшим изолятом, Пел. Не настоящей Геей, но меньшим изолятом, и у тебя тоже будет множество партнерш.

— Мне нужна только ты, Блисс.

— Ты просто ничего об этом не знаешь. Ты узнаешь со временем.

Во время этого диалога Тревиц не отрываясь смотрел на обзорный экран. Корабль как раз вошел в облачный слой, и все заполнилось серым туманом.

Микроволновый диапазон, подумал Тревиц, и компьютер тут же переключился на восприятие радарного эха. Облака исчезли, и появилась поверхность Компореллона в условных цветах, со слегка расплывчатыми границами между областями с разной структурой.

— Теперь так и будет? — удивленно спросила Блисс.

— Пока не спустимся ниже облаков и не переключимся на обычный свет.

Не успел Тревиц договорить, как вновь появился дневной свет и изображение стало нормальным.

— Понятно, — сказала Блисс. Потом спросила: — Но вот чего я не понимаю — почему для таможенника имело значение, что Пелорат обманывает жену?

— Я сказал этому парню, Кендрею, что если он нас задержит, то это может дойти до Терминуса, и жена Пелората все узнает. Тогда у Янова будут неприятности. Я не стал уточнять, какие неприятности, чтобы таможенник подумал, что крупные. Между мужчинами существует нечто вроде заговора. — Тревиц улыбался. — Мужчина не может предать товарища. Он даже поможет, если его попросят. Вероятно, из-за того, что в другой раз помощь может понадобиться самому помощнику. Я допускаю, — теперь он говорил серьезно, — что подобный заговор есть и среди женщин, но, не будучи женщиной, я не имел возможности в этом убедиться.

Хорошенькое лицо Блисс стало мрачным как туча.

— Это шутка? — грозно спросила она.

— Нет, я серьезно, — сказал Тревиц. — Правда, я не утверждаю, что Кендрей пропустил нас только ради того, чтобы спасти Пелората от гнева жены. Возможно, мужская солидарность просто послужила последним аргументом.

— Это ужасно. Ведь ваше общество держится на правилах. Как можно пренебрегать ими из-за каких-то глупостей?

— Если уж на то пошло, — сказал Тревиц, мгновенно переходя к обороне, — сами правила тоже можно иногда считать глупостью. В наши мирные времена, когда торговля благодаря Сообществу процветает, на большинстве планет нет особых строгостей со въездом и выездом. На Компореллоне по каким-то непонятным политическим соображениям все усложнили. Зачем нам переживать из-за этого?

— Не в этом дело, — сказала Блисс. — Если подчиняться только тем правилам, которые нам кажутся справедливыми и разумными, ни одно правило не устоит, так как всегда найдется кто-нибудь, кому оно таким не покажется. Это может кончиться анархией и разрухой.

— Общество не так легко разрушить, — сказал Тревиц. — Вы говорите как Гея, а Гее никогда не понять ассоциации свободных индивидуумов. Иногда правила, разумные и справедливые при введении, после изменения социальных условий становятся бесполезными и даже вредными. Тогда эти правила просто необходимо нарушать, чтобы обратить внимание на их непригодность.

— Так любой вор и убийца сможет доказать, что служит человечеству, — возразила Блисс.

— Это уже крайность, — ответил Тревиц. — В сверхорганизме Геи автоматически поддерживается консенсус, и нарушать правила никому не приходит в голову. Можно сказать, что Гея влачит растительное существование или вообще окаменела. В свободном обществе есть элементы беспорядка, но эту цену приходится платить за способность к переменам и нововведениям. Это разумная цена.

— Вы совершенно неправы, — голос Блисс зазвенел, — если считаете, что Гея не развивается. Наши взгляды и обычаи постоянно подвергаются самопроверке. Они не сохраняются по инерции за пределами разумного. Гея учится на опыте и изменяется по мере необходимости.

— Даже если это и так, изменения наверняка очень медленные, потому что на Гее нет никого, кроме Геи. В свободном же обществе, даже когда все согласны, обязательно находятся немногие несогласные. И если они достаточно умны, энергичны, правы, наконец, они побеждают и становятся героями грядущих эпох. Например, Хари Селдон. Он противопоставил свою мысль всей Империи, создал психоисторию, План, и в конце концов победил.

— Только до поры до времени, Тревиц. Вторая Империя, которую он планировал, не состоится. Вместо нее будет Галаксия.

— Будет ли? — резко сказал Тревиц.

— Это ваше решение. И сколько бы вы ни отстаивали право изолятов на свободу быть глупцами и преступниками, что-то в глубине вашего разума заставило вас согласиться со мной-нами-Геей, когда вы выбирали.

— Вот я и ищу, что скрыто в глубине моего разума, — еще резче сказал Тревиц. — Начну с этого, — добавил он, показывая на обзорный экран, где на горизонте показался обширный город, скопление построек разной высоты посреди полей, побуревших от заморозков.

— Как жаль, — сказал Пелорат, — я хотел наблюдать за посадкой, но, увлекшись вашим спором, все пропустил.

— Не огорчайтесь, Янов, — сказал Тревиц, — еще посмотрите, когда будем улетать. Обещаю вам, что мой рот будет закрыт, если вы уговорите помолчать Блисс.

А "Далекая Звезда", следуя микроволновому лучу, пошла вниз, к посадочной площадке космопорта.

Вернувшись на таможенную станцию, Кендрей с мрачным видом проследил за отлетом "Далекой Звезды". К концу смены он все еще был в дурном расположении духа.

За ужином к нему подсел сменщик, долговязый светловолосый парень с такими светлыми бровями, что он казался безбровым.

— Что случилось, Кен?

Кендрей скривил губы.

— Гейтис, корабль, который недавно прошел, — гравитик.

— Тот, чудной, с нулевой радиоактивностью?

— Потому и с нулевой. Он без топлива. Гравитик.

— Который нам велели засечь? — спросил Гейтис.

— Тот самый.

— И он достался тебе. Опять тебе повезло.

— Не так уж и повезло… Там была женщина без паспорта, и я о ней не сообщил.

— Что-о? Знаешь, я ничего не слышал. Ты мне ничего не говорил. Я ничего не хочу знать об этом. Хоть ты мне и друг, я не собираюсь становиться соучастником задним числом.

— На этот счет я спокоен. Почти. Не мог же я не пропустить корабль. Им нужен гравитик. Ты ведь знаешь.

— Конечно. Но ты, по крайней мере, мог доложить об этой женщине.

— Вот еще. Она не замужем. Они ее просто подобрали для… для развлечения.

— А сколько мужчин на борту?

— Двое.

— И они подобрали ее для… для этого? Они, наверно, с Терминуса?

— Точно.

— Чего только не вытворяют на Терминусе!

— Да уж.

— Мерзость. И все им сходит с рук.

— Один из них женат, и он не хотел, чтобы супруга узнала. Если бы я доложил об этой женщине, могло дойти до супруги.

— Но ведь супруга на Терминусе?

— Конечно, но все равно могло дойти.

— Ну и поделом этому типу.

— Правильно, но я не хочу, чтобы это вышло из-за меня.

— Тебе попадет за то, что не сообщил. Желание замять скандал еще не оправдание.

— А ты бы сообщил?

— Наверно, пришлось бы.

— Нет, и ты бы не стал. Правительству нужен этот корабль. Если бы я стал настаивать, люди на корабле могли раздумать садиться. Они бы развернулись и улетели на другую планету. Это бы правительству не понравилось.

— А тебе поверят?

— Надеюсь… А женщина симпатичная. Представь себе женщину, которая согласилась отправиться с двумя мужчинами, да еще женатыми. И у них хватило духу воспользоваться этим случаем. Какой соблазн…

— Не думаю, что тебе хочется, чтобы твоя миссис узнала об этих твоих словах. Или даже мыслях.

— А кто ей расскажет? — стал оправдываться Кендрей. — Ведь не ты?

— Ну-ну, ты же меня знаешь. — Сердитый взгляд Гейтиса смягчился, и он добавил: — Парней, которых ты пропустил, не ждет ничего хорошего.

— Знаю.

— Компореллонцы очень скоро все узнают, и если тебе это сойдет с рук, тем троим не сойдет.

— Знаю, — повторил Кендрей. — Но мне их жаль. Какие бы неприятности ни ждали их из-за женщины, это ничто по сравнению с тем, что их ждет из-за корабля. Капитан отпустил несколько замечаний… — Кендрей остановился, и Гейтис нетерпеливо спросил:

— Каких?

— Неважно, — сказал Кендрей. — Если эта история всплывет, они станут моим козырем.

— Я не собираюсь никому рассказывать.

— Я тоже. Но мне жаль этих терминусцев.

Всякий, кто побывал в космосе и испытал его однообразие, знает, что самое интересное наступает во время посадки на новую планету. Поверхность планеты проносится внизу с такой скоростью, что еле успеваешь разобрать очертания суши и воды и заметить прямые линии и многоугольники — вероятно, дороги и поля. Уже можно различить зелень растительности, серый цвет бетона, коричневый цвет голой почвы, белизну снега. Наибольшее любопытство возбуждают населенные места — города, которые на каждой планете обладают своими особенностями планировки и архитектуры.

На обычном корабле весьма ощутимы момент касания посадочной полосы и тормозной пробег. Но это не относилось к "Далекой Звезде". Она проплыла по воздуху, искусственно уравновесила силы тяготения и сопротивления воздуха, замедлилась и, наконец, остановилась над космопортом. Дул порывистый ветер, что вызывало дополнительные сложности. При посадке "Далекая Звезда" настроилась на низкую реакцию на притяжение, была легка, и если бы ее масса стала слишком близка к нулю, корабль могло унести ветром. Поэтому пришлось увеличить чувствительность к притяжению и использовать реактивные двигатели против притяжения планеты и против ветра. Если бы не компьютер, это не удалось бы осуществить.

Немного рыская то в одну, то в другую сторону, корабль спускался все ниже и ниже, пока не сел в отведенном ему месте.

Небо было голубым, с белыми облаками, даже у поверхности дул сильный ветер, уже не опасный для навигации, но холодный, и Тревиц сразу съежился. Стало ясно, что их одежда совершенно не подходит к компореллонскому климату.

Пелорат, наоборот, осмотрелся с восхищением и глубоко вдохнул воздух носом, радуясь глотку прохлады, по крайней мере в данный момент, и даже расстегнул пальто, подставив грудь ветру. Он знал, что скоро застегнется и поправит шарф, но пока хотел как следует ощутить атмосферу. На борту ее не почувствуешь.

Блисс плотно запахнула пальто и руками в перчатках натянула шапочку на уши. На лице ее было написано отчаяние.

— Это злая планета, — сказала она чуть не плача. — Не гостеприимная.

— Вовсе нет, дорогая, — ответил ей Пелорат. — Я уверен, что компореллонцам нравится их планета и что… э-э… они нравятся ей, если угодно. Скоро мы попадем в помещение, там будет тепло.

Спохватившись, он обернул Блисс полой своего пальто, а она прижалась к его груди.

Тревиц изо всех сил старался не обращать внимания на холод. Он получил у администратора космопорта магнитную карточку, проверил ее содержание карманным компьютером, чтобы убедиться, что в ней указаны ряд и номер площадки, название и заводской номер корабля и тому подобное. Он еще раз осмотрел корабль, убедился, что он в полной безопасности, и застраховал его на максимальную сумму от несчастного случая. (Что, собственно, было бесполезно, поскольку "Далекая Звезда" была неуязвима, а если нет, то никакая сумма не смогла бы возместить убытки.)

Стоянка такси находилась там, где ей полагалось находиться. Службы космопортов были стандартизованы на всех планетах по планировке и внешнему виду; иначе и не могло быть, учитывая многопланетную клиентуру.

Тревиц жестом подозвал такси. К ним двинулось, скользя на диамагнитных лыжах, слегка подрагивая от вибрации не совсем бесшумного мотора, темно-серое такси с белыми значками на задних дверцах. На водителе было черное пальто и белая мохнатая шапка.

— Похоже, — сказал Пелорат, — что на этой планете в моде черно-белое.

— В самом городе, — возразил Тревиц, — могут обнаружиться краски повеселее.

Вероятно, для того, чтобы не открывать окно, водитель проговорил в маленький микрофон:

— Вам в город?

Его напевный диалект звучал довольно приятно, и говорил он вполне внятно — большое облегчение на новой планете.

— Да, — сказал Тревиц. И задняя дверца открылась.

Блисс вошла первой, за ней Пелорат, потом Тревиц, дверца закрылась, и теплый воздух заполнил салон.

Блисс потерла руки и глубоко, с облегчением вздохнула.

Такси медленно отъехало, и водитель спросил:

— Вы прилетели на гравитическом корабле?

— Вы видели, как он снижался, — сухо ответил Тревиц. Какие могут быть сомнения?

— В таком случае, — сказал водитель, — корабль с Терминуса?

— А вы знаете другую планету, которая может построить такой? — ответил Тревиц.

Пока такси набирало скорость, водитель, казалось, переваривал эти сведения, затем спросил:

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

— А почему бы и нет? — не удержался Тревиц.

— В таком случае, как бы вы ответили мне, если бы я спросил, не зовут ли вас Голан Тревиц?

— Я бы ответил — почему вы спрашиваете?

Такси остановилось на окраине космопорта.

— Из любопытства! — сказал водитель. — Я снова спрашиваю вас — вы Голан Тревиц?

— А зачем вам это? — Голос Тревица утратил любезный тон.

— Друг мой, — ответил водитель, — мы не тронемся с места, пока вы не ответите. И если вы не скажете "да" или "нет" через две секунды, я отключаю отопление пассажирского отсека, и мы начинаем ждать. Вы Голан Тревиц, член Совета Терминуса? Если вы собираетесь это отрицать, вам придется предъявить документы, удостоверяющие вашу личность.

— Да, — сказал Тревиц, — я Голан Тревиц, член Совета Сообщества, и я ожидаю почтительного, соответствующего моему рангу отношения. Тебе влетит за грубость, парень. Ну, что дальше?

— Дальше мы продолжим беседу повежливее. — Такси снова поехало. — Я тщательно выбирал пассажиров и собирался посадить только двоих. Женщина не планировалась, и я мог ошибиться. Но раз я получил вас, то вам и придется объясняться по поводу женщины, когда мы приедем на место.

— Вы не знаете, куда мы едем.

— Почему же? Знаю. Вы едете в Министерство Транспорта.

— Я туда не собираюсь.

— Неважно, куда вы собираетесь, член Совета. Если бы я был водителем такси, я отвез бы вас, куда вы хотите. Поскольку это не так, я отвезу вас куда следует.

— Простите меня, — наклоняясь вперед, сказал Пелорат, — вы, несомненно, выглядите как водитель такси. И вы ведете такси.

— Кто угодно может вести такси. Но не у всех есть лицензия. И не обязательно машина, похожая на такси, действительно такси.

— Шутки в сторону, — сказал Тревиц. — Кто вы такой? Не забывайте, что вам придется отчитываться перед Сообществом.

— Не мне, — сказал водитель. — Моим начальникам, может быть. Я агент Компореллонских Сил Безопасности. У меня приказ обращаться с вами соответственно вашему рангу, но вы должны ехать туда, куда я вас отвезу. И если вы собираетесь сопротивляться, то сперва хорошенько подумайте, потому что этот вездеход вооружен и мне приказано защищаться в случае нападения.

Вездеход мчался ровно и беззвучно, в этой тишине Тревиц сидел как замороженный. Он не глядя чувствовал, что Пелорат бросает на него выразительные взгляды, вопрошавшие: "Что нам делать? Скажи что-нибудь".

Он взглянул на Блисс и увидел, что она держится с вызывающим спокойствием. Разумеется. Она содержала в себе целую планету. С ней была вся Гея, несмотря на галактические расстояния. У Блисс были ресурсы, которыми она при необходимости могла воспользоваться.

Что же произошло?

Ясно, что чиновник с таможенной станции спустил вниз рапорт, умолчав о Блисс, этот рапорт почему-то привлек внимание работников Безопасности и, ни с того, ни с сего, Министерства Транспорта. Почему?

Время мирное, ему ничего не известно о каких-нибудь трениях между Сообществом и Компореллоном. Сам он высокопоставленный правительственный служащий Сообщества…

Да, ведь он сказал чиновнику на таможенной станции Кендрей его звали, — что прибыл с важным делом к компореллонскому правительству. Наверно, Кендрей сообщил об этом, это-то и привлекло внимание.

Он этого не предвидел, а должен был.

Чего же тогда стоит его пресловутый дар правоты? Уж не поверил ли он сам, что является черным ящиком, как считает Гея? Или только утверждает, что считает. Не завела ли его в трясину возросшая самонадеянность, основанная на этом предрассудке?

Как мог он хоть на мгновение клюнуть на эту наживку? Разве он никогда в жизни не ошибался? Мог ли он например предсказать завтрашнюю погоду? Выигрывал ли большие суммы в азартные игры? Ответ был один: нет, нет и нет.

Значит, он непременно прав только в жизненно важных делах? Откуда он мог это знать?

Ладно, не будем об этом… В конце концов, уже его заявление, что он прибыл по делу, связанному с безопасностью Сообщества, прибыл тайно, не объявив заранее, должно было, конечно, привлечь их внимание… Да, но они должны были незаметно все это выяснить, а до тех пор действовать с предельной осмотрительностью: оказывать положенные почести, а не похищать, угрожать…

Но они поступили именно так. Почему?

Почему они чувствуют себя достаточно сильными и могущественными, чтобы так обращаться с членом Совета Терминуса?

Не замешана ли здесь Земля? Не работает ли сила, которая так эффективно скрывает планету-прародину даже от великих менталистов Второго Сообщества, не допуская поиска Земли? Может быть, Земля всеведуща? Всемогуща?

Тревиц покачал головой. Это путь к паранойе. Нельзя же во всем обвинять Землю. Объяснять ее влиянием каждую странность в чьем-нибудь поведении, каждый поворот событий. Если он начнет так думать, он заведомо обречет себя на поражение.

Он почувствовал, что вездеход тормозит, и мгновенно вернулся к реальности. Он осознал, что ни разу не взглянул на город, пока они ехали. Теперь он спохватился и посмотрел в окно. Здания были низкими, но на холодной планете большая часть построек должна была располагаться под поверхностью.

Он не увидел никаких признаков осветительных устройств, что вроде бы противоречило человеческой природе.

Кое-где шли редкие прохожие, хорошо укутанные. Но большинство людей, вероятно, тоже находились под поверхностью планеты.

Такси остановилось перед приземистым широким зданием, выстроенным в низине, дна которой Тревицу не было видно. Время шло, а такси оставалось неподвижным, как и его водитель. Высокая шапка водителя почти касалась крыши вездехода.

Тревиц мимолетно подумал: как водителю удается входить и выходить, не сбивая при этом шапку с головы, а потом сказал, изображая гнев чванливого официального лица:

— Что же дальше, водитель?

Компореллонский вариант прозрачной силовой перегородки между местами водителя и пассажиров отнюдь не выглядел примитивным. Звуки через перегородку проходили, но Тревиц был совершенно уверен, что материальные объекты с умеренной энергией не прошли бы.

— Кто-нибудь придет за вами, — сказал водитель. — Сидите спокойно, не нервничайте.

Не успел он договорить, как показались люди, медленно и плавно поднимающиеся из низины, в которой стояло здание. Сначала в поле зрения попали три головы, а потом остальная часть тела. Очевидно, они поднимались на чем-то вроде эскалатора, но с вездехода этого не было видно.

Когда эти трое приблизились, открылась пассажирская дверца, и внутрь ворвался поток холодного воздуха.

Застегнув пальто до шеи, Тревиц вышел. Пелорат и Блисс последовали за ним. Блисс с явной неохотой.

Трое компореллонцев казались бесформенными в теплой одежде, (возможно, с электроподогревом, презрительно подумал Тревиц). На Терминусе одежда с электроподогревом была непопулярна. А в тот единственный раз, когда он взял напрокат такое пальто, оказавшись зимой на соседней с Анакреоном планете, он обнаружил, что пальто имеет тенденцию постепенно нагреваться, так что, когда Тревиц осознал, что ему жарко, он уже успел основательно вспотеть.

Компореллонцы приблизились, и стало видно, что они вооружены. Они этого и не скрывали. Совсем наоборот. У каждого поверх пальто был прикреплен бластер в кобуре.

Один из них, встав перед Тревицем, отрывисто сказал: "Простите, член Совета" — и грубым движением распахнул его пальто. Ищущие руки быстро ощупали бока, спину, грудь и бедра Тревица. Затем встряхнули и ощупали его пальто. Тревица это так ошеломило, что он осознал, что подвергся обыску, только после того, как все было кончено.

Пелорат, опустив голову и скривив рот, претерпел такое же унижение от рук второго компореллонца.

Третий подошел к Блисс. Но она не стала дожидаться прикосновений чужих рук. Она заранее знала, что ей предстоит. Поэтому она сорвала с себя пальто и стояла в легкой одежде под пронизывающим ветром. Голос ее прозвучал холодно, под стать погоде:

— Вы видите, я не вооружена.

Это и в самом деле было видно. Компореллонец потряс ее пальто, как будто мог определить по весу, не спрятано ли в нем оружие — возможно, и вправду мог, — и отошел.

Блисс снова закуталась в пальто. Тревиц посмотрел на нее с восхищением. Он знал, что она чувствительна к холоду, но она не позволила себе ни малейшей дрожи, пока стояла на ветру в тонкой блузке и легких брюках. (Затем он подумал, что она, возможно, могла при необходимости черпать тепло от Геи.)

Один из компореллонцев сделал приглашающий жест и прошел вперед, двое других пристроились сзади. Двое прохожих на улице даже не обернулись посмотреть, что происходит. Не то они привыкли к таким зрелищам, не то, что казалось более вероятным, спешили скорее добраться до теплого помещения.

Теперь стало видно, что поднимались компореллонцы по движущемуся пандусу. Все шестеро спустились через шлюзовое устройство, почти такое же сложное, как на космическом корабле, — несомненно, чтобы удержать не воздух, а тепло.

А после шлюза они сразу оказались внутри огромного здания.