"Тетрадь третья" - читать интересную книгу автора (Цветаева Марина)

ДРУГАЯ ЗАПИСНАЯ КНИЖКА: УЖАСНАЯ: ГРЯЗНЕЕ ГРЯЗНОГО, КАРАНДАШНАЯ, СОВЕРШЕННО-НЕЧИТАЕМАЯ

Жажду уничтожить.


Что такое мужская дружба? Любовь есть жажда — потери себя в другом, дружба — обретения себя в другом. Над дружбой всегда третье — то, ради чего — по Гронскому:


— Восток был отперт на простор[226]

и — Нашего полку прибыло.


(Над любовью (душой ее) — всегда третий, бывший или будущий, угроза, смерть.)


А любовь — тупик. Выход — смерть. (Дружба — бессмертье.)


Если бы я в ноябре 1934 г. любила Н. П. Гlt;ронскогоgt; я в ноябре Х-вого года его — разлюбила: забыла.

* * *

lt;Вклеенная газетная вырезка:gt;


— В Египте найден дневник школьника, относящийся ко II веку до Р. Х. В нем подчеркнуты слова Гомера, что богини часто выбирают мужей среди смертных людей.


(Пlt;оследниеgt; Нlt;овостиgt; — 26-го июня 1938 г. — Оправдание тщательности моих записей. Ибо наверное и тогда были войны — и всякие великие события. А школьник — читал и выписывал. Писал — и подчеркивал. Этот школьник для меня покрывает всю мою современность. Этот школьник II-го века до Р. Х. — мой современник. Ибо он так же жил прошлым — как я. Гомером — как я. И нам скоро обоим будет — столько же лет. (Нисколько — лет.))

* * *

А так — отрешенно, чисто и кровно (там — кроваво!) я буду помнить его вечно, болеть будет вечно. Моя боль — о нем, а не о себе без него.


Приезжайте в Пlt;арижgt;.[227] Расскажу. То, чего никогда не прочтете — даже в моей рукописи о нем, живом, даже в нашей переписке, где он считался с детской ревностью моей дочери, а я — не хотела быть ему слишком всем. Переписка с обеих сторон чрезвычайно бережная. Он считался с моей семьей, я — с его юношеством, — и оба с временем и местом. Мы же должны были скоро, скоро встретиться и всё друг другу сказать!


Я бы Вам не рассказала, я бы Вам показала его.

* * *

«Трагических обстоятельств» не было. Он был счастлив. Его все любили. Он готовил свою книгу и ни в кого не был влюблен. Он только что был у матери, только что посадил ее на автобус (Мама! осторожней!) и вез своему старому морскому другу — в Мёдон — чужой морской бинокль. Мы с Гlt;ронскимgt; под поезд с чужими Цейесами не бросаемся.

* * *

«Eux que le départ d’une femme ou la fuite du temps inspire…»

(Aragon, crieur public).

«Les prodiges ne sont plus dans les eglises, ils sont dans la rue…»

— Ils étaient quelquefois dans les champs… Sur mer aussi…

(Jésus, Jeanne d’Arc)[228]

* * *

…Во всю величину залива

* * *

В ответ на слезы мне «Колхозы»,

В ответ на чувства мне «Челюскин»

(Б. П. и я — Писательский Съезд 1934 г. июнь)

* * *

…Дорогой Бlt;орисgt;, я теперь поняла: поэту нужна красавица, т. е. без конца воспеваемое и никогда не сказуемое, ибо — пустота et se prête à toutes les formes.[229] Такой же абсолют — в мире зрительном, как поэт — в мире незримом. Остальное всё у него уже есть.


У тебя, напр., уже есть вся я, без всякой моей любви направленная на тебя, тебе экстериоризировать меня — не нужно, п. ч. я все-таки окажусь внутри тебя, а не вне, т. е. тобою, а не «мною», а тебе нужно любить — другое: чужое любить.


И я дура была, что любила тебя столько лет напролом.


Но мое дело — другое, Борис. Женщине — да еще малокрасивой, с печатью особости, как я, и не совсем уже молодой — унизительно любить красавца, это слишком похоже на шалости старых американок. Я бы хотела бы — не могла. Раз в жизни, или два? — я любила необычайно красивого человека, но тут же возвела его в ангелы.


Ты был очень добр ко мне в нашу последнюю встречу (невстречу), а я — очень глупа.


Логически: что ты мог другого, как не звать меня lt;фраза не оконченаgt;. Раз ты сам не только в ней живешь, но в нее рвешься. Ты давал мне лучшее, что у тебя есть. Но под всеми твоими навязанными в любовь бабами — была другая правда: и ты со мной был — по одну сторону спорящего стола.


Я защищала право человека на уединение — не в комнате, для писательской работы, а — в мире, и с этого места не сойду.


Ты мне предлагал faire sans dire,[230] я же всегда за — dire,[231] кlt;оторgt;ое и есть faire:[232] задира этого дела!


Вы мне, — массы, я — страждущие единицы. Если массы вправе самоутверждаться — то почему же не вправе — единица? Ведь «les petites bêtes ne mangent pas les grandes»[233] — и я не о капиталах говорю.


Я вправе, живя раз и час, не знать, что такое Кlt;олхоgt;зы, так же как Кlt;олхоgt;зы не знают — что такое — я. Равенство — так равенство.


Мне интересно всё, что было интересно Паскалю и не интересно всё, что было ему не интересно. Я не виновата, что я так правдива, ничего не стоило бы на вопрос: — Вы интересуетесь будущим народа? ответить: — О, да. А я ответила: нет, п. ч. искренно не интересуюсь никаким и ничьим будущим, кlt;оторgt;ое для меня пустое (и угрожающее!) место.


Странная вещь: что ты меня не любишь — мне всё равно, а вот — только вспомню твои Кlt;олхоgt;зы — и слезы. (И сейчас плачу.)


Однажды, когда при мне про Микель-Анджело сказали бифlt;шgt;текс и мясник, я так же сразу заплакала — от нестерпимого унижения, что мне (кто я, чтобы…) приходится «защищать» Микель-Анджело.


Мне стыдно защищать перед тобой право человека на одиночество, п. ч. все стóющие были одиноки, а я — самый меньший из них.


Мне стыдно защищать Микель-Анджело (одиночество) — оттого я и плачу.


Ты скажешь: гражданские чувства Мlt;икель-gt;Аlt;нджелоgt;. У меня тоже были гражданские — т. е. героические — чувства, — чувство героя — т. е. гибели. — Не моя вина, что я не выношу идиллии, к кlt;оторgt;ой всё идет. Воспевать кlt;олхоgt;зы и зlt;авоgt;ды — то же самое, что счастливую любовь. Я не могу.

* * *

(Набросок письма карандашом, в книжку, на скворешной лестнице, в Фавьере, пока Мур спал. Письмо было лучше, но Б. П. конечно его не сберег.)

* * *

(Одновременно — другому: последнему, кlt;отороgt;му я нравилась — пишу это в те же дни (июньские — четыре года спустя))


…Главное, чего не забудьте:


я в Вас не влюблена, я по Вас и без Вас не томлюсь, мое «скучаю» значит: рада была бы здесь с Вами ходить и беседовать. И еще — привыкла.


У меня к Вам — братское чувство, одной семьи. Ни малейшей ревности — женись Вы завтра, я за Вас была бы счастлива, а за себя — спокойна, что никогда уже не смогу Вам сделать никакого зла.


Мне в жизни нужна не влюбленность, а понимание и помощь.


Будь я совершенно свободна, я бы Вам сказала то же самое, я бы никогда не соединила своей судьбы с Вами — и ни с кем уже.


Поэтому — умоляю: забудьте обо мне как о женщине — во мне ее так мало.


Если мне тогда хотелось к Вам прислониться — то с той же нежностью как к каштану — при чем тут пол? И не сделала я этого только потому что Вы не каштан.

* * *

(NB! После этого сразу и навсегда перестал писать и «любить».)

* * *

Я могу раскрыть руки — только от безмерности души моей, от невозможности встретить ровню — или хотя бы ровесника всех моих возрастов, соотечественника всех моих климатов, включая в это объятье и всех молодых женщин, которых Вы будете любить.


И Вас — любя!


Не: Вас — любя!

* * *

Получить меня легче чем понять.

* * *

Мур — 21-го июля 1935 г.


— Он любит свою жену — точно она из сахара. Или из стекла.

* * *

(В ответ на мои стихи:


Небо — синей знамени,

Сосны — пучки пламени…)

— Синее знамя? Синих знамен нет. Только у канáков.


Пучки пламени? Но ведь сосны — зеленые. Я так не вижу, и никто не видит. У Вас белая горячка: синее знамя, красные сосны, зеленый змей, белый слон.

* * *

Как? Вы не любите красивой природы? Вы — сумасшедшая! Ведь все любят пальмы, синее море, горностай, белых шпицев.


Для кого Вы пишете? Для одной себя, Вы одна только можете понять, п. ч. Вы сама это написали!

* * *

…От столького — увяла

Душа — роско-шест-ва.

Поэту нужно — мало,

Его легко сыта

Душа

* * *

Мур: — Поэт — кто поет.

* * *

(Тому же — до письма о каштане)


…Нынче приезжал овощник — красавец, и жена его — красотка, и ребенок — красавец. И я подумала о Вас, пожелала Вам — такой жены, говорящей: — Moi, je ne décide rien. C’est mon mari qui décide, moi — je suis.[234] И такого ребенка, еще ничего не говорящего.


П. ч. это дает мир, а не дружба со мною.


Я этого мира — никому не дала.


Будь я даже на все 20 л. моложе, я бы Вам этого мира никогда не дала, и не по строптивости, а по невозможности — в полной чистоте сердца — сказать первому встречному — с радостью, и даже с гордостью: Moi — je le suis.


(Мое suis — есмь!)


П. ч. над каждой любимой головой я видела — высшее: хотя бы голову — облака, и за это высшее всегда — внутри себя — отдавала все земные головы, свою включая.


Со мной — счастья — нет.

* * *

Маршрут в Lavandou.[235]


Спуститься до римского колодца и — мимо куч сухого тростника — тропинка виноградником — глубиной тростников. — Мост. — По тропинке мимо домика — полем до проволоки — направо.

* * *

(Конец ужасной прахóвой записной книжки.)

* * *

(Костяк блок-нота)


Мать — это обнимать, понимать, унимать, поднимать.

* * *

— Очень старый листок, карандашный, Берлин 1922 г. лето —

* * *

…Думаю о расставании. Что во мне расстается — и с чем? Мной владело — и без ведома, во всяком случае без участия того, что владело. Здесь потеря равна освобождению, но освобождаешься ли по воле от того, что завладело тобою помимовольно.


Можно выходить только из-под чьей-нб. воли. Там где воли чужой (ведома!) не было, там и освобождения нет.


Луч. Но у него одна дорога. Да, и эта дорога сейчас как раз моя, и не могу я ради свободы свернуть направо или налево.


— М. б. сам повернет? — согласно солнцу. Ибо только прожекторы прыгают, у луча — закон.

* * *

(NB! Темно, но достаточно ясно.)

* * *

…Главный мой грех — если уж по чести — непогрешимость. (Сознание ее!)

* * *

Богом становишься через радость, человеком через страдание. Это не значит, что боги не страдают и не радуются — человеки.

* * *

Мур — март-май 1929 г. (4 года) — Из Алиных записей.


— Какая сегодня у нас погода раскрашенная!

* * *

— Сейчас будет грох.

* * *

— Когда у кошки вырастут руки, она будет мыться губкой?

* * *

…Глазки — голубые, нос маленький, крючком, уши — серые, собачиные, ротик — красный, щеки — огромные, страшный подбородок, малиновые брови…

* * *

— Хулиган ищет свою пару чулков.

* * *

— На свинью надета хря-хря-хря.

* * *

— Погода совсем новая.

* * *

Достать с нá-пола

* * *

— Радзlt;евичgt;, ты не ешь апельсин, он соленый!

* * *

Раньше — январь 1929 г.


— Я не ты.

* * *

— Я засучиваю рукава, чтобы лучше держать barnrn. — Мура пришел к папе с визитом. — Папа, вставай, лентюга! — Снять салфицу (раньше: фатицу). — А у Бомаршэ (Bon Marché[236]) — есть колеса? — Папа, в какую сторону садится поезд? — А у тебя есть одышка, малокровье? (NB! Вопрос — всем гостям.)

* * *

Февраль.


— Шахматы —


— Конь съел собаку. Пешка съела королеву и убежала. Пешка проглотила королеву.


— Владик,[237] когда я буду твоей женой, я буду тебя кормить. — Книга меня руручит. — Медвяк (медведь). — Баю, баю, я козляю. — Я не шагаин, это Лев — шагáин (хозяин). — Из кодпапусты (из-под капусты). — Как говорят когда едят? Поглаборадить? — Скрипщик. Лýрщик. Умерел, умурул. — Если синее и желтое — получается грязь. — Я вчера взял ножницы и нацелился, а его нет нигде. — А кошки любят ангелов? — А микетка любит Жанну д’Арк? — Нет, она других микэтов любит. — Мать течырех Петров (сказка Андерсена: Мать четырех ветрóв). — Фылинский глаз на небе сверкает. Фылинский глаз, зоологический сад. (Вариант: после сверкает: — Директор — зоологический сад.) Кто-то: — Здоровый мороз! Мур: — Мама! Мороз выздоровел! — В комнате Евразины[238] (вроде — образины). — Когда люди спят, петушки им подпевают.

* * *

— Немножко раньше, 1-го февраля, день рождения (4 года) — Алина запись.


— С утра нашел на столе découpages — La belle au bois dormant и La biche au bois[239] и фартучек (ненависть!), а в кармане тетрадка и карандашик. Надел новый костюм. После сна пришел Владик с огромной лошадью, страшно грохочущей. Потом Аlt;лександраgt; Зlt;ахаровнаgt; и Лелик. Лlt;еликgt; принес громадную корзину с яблоками, апельсинами и бананами и играл с Муром в découpages. Когда ушел Лlt;еликgt;, пришла Весáнна со сводными картинками и мячиком. В сказке про Кащея — на вопрос как он кричал — ответил: — Как? сейчас узнаю. Сейчас вспомню. Сейчас скажу. Как слон мычит.

* * *

Две ёлки (Алина запись).


1) Наша, в Сочельник. Гости: Весанна,[240] Лель, Владик, Мlt;арияgt; Сlt;ергеевнаgt; и Кlt;онстантинgt; Бlt;олеславовичgt;.[241] Подарки принес Дед Мороз в мешке: стройка от папы, карандаши от меня, барабан от Радзlt;евичаgt;, зайца, машину и козлов от Весанны. Деду Морозу орал: — «Мура умный! Мура хороший! Я себя хорошо вел!» Очень понравился барабан. От мамы получил столик.


2) У Бlt;огенгардgt;тов.[242] После длиннейшей дороги в поезде, метро и трамвае — особнячок. Встречают радостно, меряют Мура с Сережей, Мур больше. Гости (дети) — две французских девочки, два русских мальчика и мы. Елочка маленькая, в горшке, служит уже вторую зиму. Подарки — волчек, музыка джаз-банд и мячик (мне — чашку) и две корзинки со сладостями. Еще козел.

* * *

Март 1929 г.


— Когда я бегу, у меня сзади мешок с корабликом.


Мама: — Если ты будешь есть колбасу, а другой будет смотреть — что нужно сделать?


Мур: — Дать ему по морде. (В другой раз — на тот же вопрос:) — Дать ему картошку.


— Много воды поправляет кашель. —


Мур рисует. Аля спрашивает: — А что это за кружки — румянец?


— Нет, это сиянец.

* * *

Белая лошадь сидела на снеге,

Она скользкая без сиденья.

А Бобик вышел из подворотни.

В подвале река с супругом.

* * *

Май 1929 г.


— Я не хочу, чтобы священники были бритые, а чтобы с волосами!

* * *

(Адам и Ева) — Мадам Гиэна.

* * *

Мурина первая францlt;узскаяgt; фраза (июль 1929 г.)


— Donne bonbon gamin s’il vous plaît.[243]

* * *

Солдат-убивальщик.

* * *

Мне хочется с папой венчаться.

* * *

— Петр Петрович, Вы — шина мясная (Michelin).[244]

* * *

— Аля гадкая очень, сломала свою лошадку.


— А рифма где?


— Какая арихва??

* * *

Мур на море (Понтайяк)


— Савва, соблазни пожалуйста нашу собаку!


— Эх ты, старый букан!


— Мур упал с поезда, большого, длинного, нехорошего, у Мура нога болит (это — ночью, и после этого хромает).


— Моталь-Матвевна, уходите с дороги, старая змея!


— Марьяша (Кlt;арсавиgt;на, 18 лет) — моя подруга любимая.


— Мороженое — вещь очень вредная для больших.


— Савва, нате Вам печеные окурки!


— Какая тетя уродистая!

* * *

(Конец Алиным записям.)

* * *

Еще Алины записи — на дне коробки


26-го сентlt;ябряgt; 1927 г. (Муру 2 г. 7 мес. 26 дней)


— Полотенца, пошло вон!


— Почему?


— Пошла, пошла в угол, полотенца, ты грязная и глупая!

* * *

— Аля, не сиди на сундуке!


— Почему?


— На сундуке неинтересно, пускай лучше Мура сядет!

* * *

— Пускай Аля лучше суп ест! Он не оцень кусный, он сладкий такой!

* * *

Визит С. М. (27-го ноября 1927 г., Муру 2 г. 9 мес., 27 днlt;ейgt;)


Мур, на вопрос о стихах (знает ли он какие-нибудь стихи)


Старый барабанщик шляпу снял,

Немец это видел сказал:

— Вы моя надежда, я твой идеал, —

Ах, зачем, зачем я шляпу снял?!


— а на вопрос С. М. о песне — и затем самоё песню:


— Спой мне песню, как девица

[…]

Спой мне песню, как синица

Тихо за морем жила

* * *

— «Была синица, была еще синица, еще синица — много. Они все пошли гулять. Шли, шли, прибежали разбойники. Убежали — разбойники. У синицы была морда, глазки, волосы, ручки, башмаки».

* * *

19-го ноября 1927 г. — разговор с Гризо (? совершенно не помню, м. б. так Аля звала Владика, я никакого Гризо не знала)


Гр. — Кошка мулями пахнет.


Мур: — Да, да, Мýлом!


Гр. — А ты любишь мули?


Мур, показывая себе на живот: — Да!


Гр. — А ты хочешь есть мули?


Мур, возмущенно: — Ннееет!

* * *

(NB! Он понимал, что речь — о нем.)

* * *

16-го ноября


— Папа, пусти своего кота, твоего сына!


1-го декабря


— Мама, поцелуй своего сына, кота любимого, под хвост!

* * *

11-го декlt;абряgt;


— Аля, ты ужасная шутка!

* * *

3-го декlt;абряgt;


Мура надевает штаны и палталоны.

* * *

— Папа, хотите черного кофе с молоком?

* * *

21-го декlt;абряgt; — Почему у Зозефины усы мокрые?


14-го декlt;абряgt; — таща кошку за хвост: — Вот две кисы едут на поезде.


22-го декlt;абряgt; Когда мама ушла, Аля взяла мех и стала пудриться, вот так, вот так, вот так. (Показывает на голову.)


23-го декlt;абряgt; — Аля! Какая у тебя кофта чудная! Вся рваная, шелушится, и в паршаф.


23-о декlt;абряgt; — Кто тебе Аля? — Аля — братья.


16-го декlt;абряgt; — Муре нужно намазаться папиной мазью, у Мура паршаф, ужасный паршаф.


20-го декlt;абряgt; усиленно рассказывал Дlt;митриюgt; Пlt;етровичуgt; про Кащея, а уходя спросил: — А Мlt;ирgt;ский — очень страшный старик?


24-го декlt;абряgt; — А почему Лелик ночью не играет на скрипке?

* * *

(Мое, на картоне блок-нота)


Мур — 20-го декlt;абряgt; 1929 г.


— Вот когда я состарюсь…


Мур: — Вы не состаритесь! Я позову чортов и они Вас сделают. Молодой сделают.

* * *

29-го декlt;абряgt; 1929 г. — Удар ветра. Мур: — Я знаю что это. Это ветер сердится на своих ветряток.

* * *

— Кто французов сделал?


— Бог.


— А почему он французов — так много сделал, а русских — так мало?

* * *

— Мур, ты когда будешь большой поедешь на полюс?


— Где снег?


— Снег, плавучие ледяные горы, спят в мешках, ни травки, ни лавки…


— Я буду мимо путешествовать.

* * *

Я (декlt;абрьgt; 1929 г.)


С какой-то минуты отсутствия человека мы пишем письмам.

* * *

St. Laurent — канун Алиного 17-летия — дописываю последние строки Мóлодца.

* * *

Мур — 2-го Октlt;ябряgt; 1930 г., Сlt;енgt; Лоран, последние дни.


— Как меня сейчас блоха укусила! Это еще ничего когда блохи кусаются! Вот когда люди кусаются! А когда мясники кусаются — самое опасное!

* * *

Письмо к С.


— Милый папа! Отчего Вы мне Benjamin[245] не присылаете, самого обыкновенного? Приедем скоро (o!). Встретьте нас, пожалуйста, в Gare de Lyon[246] и возьмите Иlt;русюgt;, чтобы она встретила. Вчера мы были в шато,[247] там пили чай с крендельками, и я съел массу крендельков, и даже у меня желудок сделался плохой, неважный. Вчера приезжал Бюффар в красном автомобиле. Сейчас пашут, а коровы у нас звонят — только они в хлеву заперты. Вывезли тачку, и я ее катал, а потом перестал.


До свидания, папа (шепотом: где моя лейка?!) прощаюсь с Вами, где Вы сейчас находитесь?


(собственноручно: Мура)

* * *

Мур — 23-го февраля 1934 г. (9 л. 23 дня) — 1-ый школьный год.


Вот я сегодня глядел на учительницу и думал: — Вот у нее есть какая-то репутация, ее знают в обществе, а мама — ведь хорошо пишет? — а ее никто не знает, п. ч. она пишет отвлеченные вещи, а сейчас не такое время, чтобы (писать) читали отвлеченные вещи. Так что же делать? Она же не может писать другие вещи.

* * *

Первая школьная consigne[248] (со слов нынешнего Мура).


Задали тему для сочинения Charlemagne,[249] и нужно было сказать, что сделал с оставшимся золотом St. Elois. A я написал: — Il s’acheta une patinette.


— Qu’est-ce que ça signifie?[250] — мне сказали. Я пожал плечами. А потом дали consigne.