"Тетрадь третья" - читать интересную книгу автора (Цветаева Марина)

ИЗ ОСТАВЛЯЕМОЙ ТЕТРАДИ — ЗИМА 1931 Г. — 1932 Г. — ПОЭТ И ВРЕМЯ (СРЕДНЕ-БОЛЬШАЯ, РЫЖАЯ)

— Стихи — как всё что чрезвычайной важности (и опасности!) — письмо зашифрованное.

Стихи: созвучие смыслов.

(Кламар, 23-го апрlt;еляgt; 1932 г.)

Внешняя рифма только путь к рифме внутренней, слуховое созвучие только путь к смысловому созвучию.

Душе, чтобы писать стихи нужны впечатления. Для мысли впечатлений не надо, думать можно и в одиночной камере — и м. б. лучше чем где-либо. Чтобы ничто не мешало (не задевало). Душе же необходимо, чтобы ей мешали (задевали), п. ч. она в состоянии покоя не существует. (Покой — дух.) — (Что сказать о соли, кlt;оторgt;ая не солёная… Что сказать о боли, кlt;оторgt;ая не болит?..) Покой для души (боли) есть анестезия: умерщвление самой сущности. Если вы говорите о душевном покое, как вершине, вы говорите о духовном покое, ибо в духе боли нет, он — над. (…Или вы говорите о физическом здоровье.) «Я знаю, я породил смертного сына» — есть ответ духа Гёте, Гёте — духа, des Geistes — Goethe.[251] Есть ответ бога. Душа его болела как у всех — и больше, ибо после этого бессмертного ответа — смертный живой поток крови, чуть не унесший — душу, которой он и был. Душа знает одно: болит. Есть одно: болит. Как болит — стихи. «Переболит» — быт: дурной опыт.

— Творческая воля есть терпение.

28-го апрlt;еляgt; 1932 г.

Мур — 10-го янвlt;аряgt; 1932 г.

Мур — смесь лукавства и гордости:

— Раньше реки тихо текли — и теперь так текут…

— Не только деревни, не только избушки, но и дерево, и этого бы дерева никакими топорами не вырубить…

(Отрывки из моего «Искусства при свете Совести», кlt;оторgt;ое однажды при нем читала вслух Але.)

— Как страшно, д. б., резать человека, как это дlt;октоgt;ра могут?

— Учились — и крепкие нервы.

— Они наверное в очках.

— Когда будет Поэт и Время,[252] я буду говорить гораздо проще. Нужно, чтобы у Поэта было время, а для того, чтобы у поэта было время, нужно достать время: расковырять время.

(31-го янвlt;аряgt; 1932 г., 7 л. без одного дня)

Во сне (я)

— Совесть должна разучиться спрашивать: за что?

Мур — Пасха 1932 г. (1-го мая 1932 г.)

Страстная Пятница

Мур — до исповеди, припоминая:

— Черти. — Злопамятность. — Ругань. — Драка.

… — Наоборот: я их ненавижу. — (Увещевания священника.) — Ну, прощать-то я их м. б. и буду, но уже любить — не-ет!

Аля рассказывает сон, мрачный (две ночи)

Мур: — Ce n’est pas qu’un rêve, un — только не joli, a vilain — rêve![253] (Из фильма Congrès de Vienne — Le Congrès s’amuse)[254]

lt;Рукой Мура:gt;

Бордо, 24 декабря. —

В 8 часов вечера со станции Мон-де-Марсан отошел пассажирский поезд. Ночь была холодная и туманная. Термометр показывал 5 градусов ниже нуля. Поезд шел полным ходом. Полусонных пассажиров бросало из стороны в сторону. Не доходя до станции Моко-Банке поезд начал замедлять ход и, наконец остановился в поле. Прошло 10 мин. 20 минут. Обеспокоенные пассажиры повыходили из вагонов. В чем дело? Не случилось ли несчастия? Несколько человек направились к локомотиву, чтобы расспросить машиниста. Нетрудно себе представить состояние всех, когда локомотива не оказалось. Машинист потерял свой состав и умчался дальше. Гордо подкатил одинокий паровоз к станции Моко-Банке и затормозил. Машинист стал возиться с машиной. С криком прибежал начальник станции: «Где ваш состав?» — «Какой состав?» — к большому конфузу для себя, машинист должен был убедиться, что потерял поезд. Пятясь назад он повел свой паровоз на поиски потерянного поезда. Вследствие тумана пришлось идти очень медленно, чтобы не врезаться в состав без локомотива. К счастью всё обошлось благополучно. Машинист прицепил к паровозу вагоны. Пассажиры вынуждены были провести ночь среди поля. —

Переписано Муром 2-го июля 1938 года, в Ванве.[255]