ГЛАВА СЕДЬМАЯ

— Я рад, что вы захотели встретиться со мной, — сказал Курст, появляясь в дверях. — После нашей последней встречи мне в голову пришло несколько грандиозных идей.

Зола не мог удержаться от улыбки при виде своего консультанта по теории вероятности. Этот человек принес ему десятки биллионов только за первый день игры. Кохи боролись между собой за право приобрести акции компании, занимающейся проведением лотереи. Теперь, по прошествии пяти дней после начала игры, когда противоборство участников уже шло полным ходом, стоимость каждого пая почти удвоилась. Учитывая, что Золе принадлежал пятьдесят один процент акций, удвоение их стоимости принесло ему еще несколько биллионов. У него были все основания испытывать душевный подъем.

Панели мониторов, расположенные за его спиной, передавали сообщения из одного конца Облака в другой. Реклама обходилась недешево, более биллиона только в самом начале, но в течение нескольких часов их рекламная кампания распространилась на каждый технически развитый мир, расположенный в пределах досягаемости гиперпространственных линий связи. Рекламные ролики, подготовленные индивидуально для каждой расы, культуры или общества, вот уже несколько дней почти беспрерывно заполняли каналы вещания, рассказывая об игре и сообщая о каждом шаге ее участников.

Ролики было необходимо делать, учитывая специфические особенности каждого из миров. Ошибки обходились дорого. На планете Илм единственный промах, в результате которого гаф, принадлежащий классу Обе, был показан стоящим в пределах ста метров от представителя класса Джиил, вызвал волну всеобщего возмущения, и все трансляторы, осмелившиеся передать такую святотатственную картину, были уничтожены.

Планета Офет требовала специального подхода, поскольку на ней прикрывать гениталии от взгляда посторонних считалось безнравственным поступком, имеющим цель привлечь к себе внимание. Местные религиозные деятели, несомненно, подняли бы вой, увидев такой провокационный материал. Таким образом, каждый мир требовал тщательно продуманного подхода, соответствующего специфическим культурным особенностям, и эксперты по рекламе торопились внести необходимые коррективы, поскольку все понимали, что лотерейные билеты — товар краткосрочный, требующий немедленного и массового распространения.

Затем еще проблема с печатанием билетов. Эта была первая трудность, вызвавшая серьезный бумажный кризис во всем Облаке, поскольку билеты печатались десятками миллионов каждый час. На нескольких планетах запасы бумаги были полностью исчерпаны, и когда выпуск билетов приостановился, начались серьезные беспорядки, повлекшие за собой многотысячные жертвы.

Беспорядки также возникали в длинных многокилометровых очередях, составленных из желающих принять участие в лотерее тысячелетия. Пункты продажи билетов были организованы в торговых фирмах, агентствах и правительственных учреждениях, контролируемых различными кохами. Но их все равно не хватало для того, чтобы справиться с наплывом покупателей, находящихся под беспрерывным воздействием рекламной кампании.

В некоторых местах те, кто благополучно приобрел билеты, были разорваны на части толпой в тот же момент, когда они оказались на улице. Еще не все понимали, что просто обладать билетом совершенно бесполезно. Чтобы избежать подделок и исключить различные мошенничества, была разработана сложная система продажи, в ходе которой каждый покупатель билета проходил идентификацию, на корешке ставился номер пункта распространения, а информация о клиенте заносилась в компьютер. Дважды в день сведения из многочисленных лотерейных пунктов поступали в главный контрольный центр на Аторе, что вызвало еще один кризис. Объем сведений был настолько велик, что сотрудники центра оказались перегружены работой. Офисы контрольного центра были завалены необработанной информацией, и в результате еще никто не удосужился провести анализ распределения ставок.

Затем еще кризис, связанный с ограниченными возможностями компьютеров, вызвавший внезапное повышение спроса на системы хранения данных и модули дополнительной памяти. Их было необходимо подключать в горячем режиме, не прерывая работу компьютеров, и этим занимались за тройную оплату ведущие специалисты своей области, чей таинственный жаргон всегда являлся для них гарантией высокого заработка.

Возникли и другие факторы, которые кохи не смогли предусмотреть. За последние пять дней во всей коммерческой деятельности Облака произошел угрожающий спад. Биллионы служащих различных фирм и компаний сказались больными, чтобы получить возможность отстоять очередь за билетами. Миллионы других просто забыли о своих повседневных обязанностях, торопясь принять участие в лотерее.

Корабли оставались на космодромах, пассажиры и члены команды держались возле ближайшего пункта распространения билетов, готовые потратить свое дневное жалованье, как только шансы участников игры изменятся. Положение было еще недостаточно серьезным для того, чтобы вызвать серьезный экономический кризис, хотя тенденция настораживала. Но в данный момент у Золы не было причин для беспокойства, и человек, который первым все придумал, пододвинул к столу кресло, а затем, не спрашивая разрешения, словно это было его законное право, налил себе бренди и закурил сигару.

— Ты видел последние донесения? — спросил Зола, сияя от энтузиазма.

— Уже потрачено два с половиной триллиона на восьмидесятидневные билеты, — воскликнул Курст. — Учитывая сбой в компьютерных и коммуникационных системах, я готов предположить, что к концу этой недели мы продадим десять триллионов билетов!

— Десять триллионов за первые десять дней, — про шептал Зола, пораженный цифрой. — Это больше чем сто пятьдесят билетов на каждого жителя Облака!

— Когда мне в голову приходит идея, то это почти всегда хорошая идея, — произнес Курст самодовольным тоном.

— Я счастлив, что эти три ублюдка прожили так долго, — сказал Зола. — Если бы кто-нибудь из них позволил себя убить в первый же день, это сразу сократило бы количество возможных исходов и нанесло серьезный удар по нашей лотерее. У меня уже возникло такое чувство, что за ними там кто-то присматривает.

Курст внимательно посмотрел на Золу, надеясь выведать у него какие-нибудь секретные сведения. Он уже пытался проникнуть в компьютерную сеть, по которой передавалась необработанная информация, поступающая с поверхности Дыры, но кохи прекрасно понимали, что такие сведения могут оказать серьёзное влияние на тенденцию распределения ставок, и принимали всевозможные меры для того, чтобы они оставались строго конфиденциальными. В первые дни участники игры вели активное противоборство, в ходе которого произошло четыре покушения на Элдина и два на Сигму. Но, словно по волшебству, все покушения окончились неудачей, и в конце каждого дня держатели акций с облегчением переводили дух, ведь если бы кто-нибудь из участников погиб, продажа билетов сразу бы стремительно упала.

— Есть какие-нибудь признаки того, что ситуация на рынке стабилизируется? — спросил Зола.

— По моим оценкам, после десяти дней игры доходы от продажи билетов сократятся приблизительно на треть. Я ожидаю, что спад начнется буквально сегодня. Смерть одного из участников где-нибудь в середине срока была бы очень кстати. Она снова подхлестнет интерес — психологи считают, что к тому времени нервная система среднего жителя Облака будет пере гружена информацией и произойдет снижение интереса, но как только один из участников погибнет, желающие приобрести билеты снова наводнят пункты распространения и спрос останется устойчивым до конца игры.

Внимательно выслушав Курста, Зола с улыбкой подлил бренди своему гениальному другу.

Курст улыбнулся в ответ. Существовали и другие нюансы, но о них пока не стоило рассказывать. В конце концов, идея принадлежала его подруге, работавшей на бирже, и тот маленький бизнес, который они собирались вместе организовать, не нуждался в участии Золы.

— Теперь расскажи мне про свои идеи, — попросил Зола, и Курст, встретившись взглядом с кохом, широко улыбнулся.

— Как ты могла с ним связаться? — сокрушенно покачав головой, произнес Букха. — Твой дядя — с одной стороны, и глава твоей семьи — с другой, сошлись в смертельном поединке, а ты присоединилась к Золе, который превратил игру в кровавое развлечение для толпы. Звание коха требует от его владельца определенного достоинства; лояльность к тем, кто с тобой одной крови, должна быть превыше всего.

— Кровь здесь ни при чем, — ответила Тия. — Мой статус коха в данный момент эфемерен. Если Корбин выживет, он сделает все, чтобы меня уничтожить.

Букха с сожалением вздохнул.

— Я всегда был о тебе лучшего мнения. Я думал, Элдин окажет на тебя благотворное влияние.

— Я многому научилась у него, — спокойно сказала Тия. — Прежде всего тому, что хорошие парни всегда финишируют последними, когда пытаются соревноваться с кохами.

Букха внимательно посмотрел на девушку. Был ли этот гневный отпор блефом, или же она на самом деле очерствела до такой степени, что кровь Габлоны взяла в ней верх?

— Так все же почему ты решила с нами встретиться? — спросил ксарн, устроившийся на кушетке в углу комнаты.

— Просто захотела увидеться со старыми друзья ми, — ответила Тия, — ведущими тихую, уединенную жизнь, в то время как все остальные прилагают лихорадочные усилия для того, чтобы, воспользовавшись благоприятной ситуацией, извлечь побольше прибыли.

— Когда мы с ксарном придумали эту игру, — печально произнес Букха, — то думали, что она будет хорошим уроком для той троицы.

С этими словами он посмотрел на ксарна, шумно сопевшего хоботком, опущенным в контейнер с пищей.

— Да ты просто сама невинность, — сказала Тия с нескрываемым сарказмом. — Или, быть может, то пари, которое полностью разорило Габлону, было все-таки основано на информации, полученной тобой не совсем честным способом?

Букха ответил ей холодным взглядом.

— Как я уже говорил, — продолжил Букха, проигнорировав слова Тии, — мы рассчитывали, что страх перед Аль-Шигой заставит их провести взаперти все сорок дней и они никогда не решатся напасть друг на друга. Тем временем, заключая пари с собратьями кохами, мы бы себя немного развлекли и сняли напряжение, вызванное общением с крючкотворами и законниками, стригущими с нас шерсть, а также получили возможность возместить расходы. Конечно же не следовало допускать, чтобы эти трое сами выбирали себе телохранителей. Габлона нарушил равновесие сил, когда захватил с собой лучших убийц во всей истории. Это был агрессивный шаг, и теперь мне ясно, что он с самого начала жаждал крови.

— Неужели ты на самом деле думаешь, что я поверю в чистоту твоих помыслов? — насмешливо спросила Тия. — Ты прекрасно знал, что игра будет жестокой и Корбин попытается использовать ее, чтобы отомстить. И кроме того, если один из них погибнет, это поможет вам возместить издержки на содержание аудиторского совета.

Сделав небольшую паузу, Тия обвела двух кохов пристальным взглядом.

— И еще один вопрос. Почему вы выбрали Дыру, или будет правильнее спросить, почему вы согласились с предложением Надзирателей использовать ее как место проведения игры?

Кохи молча переглянулись, словно испугавшись, что кому-то еще стало известно о их планах. После неловкой паузы Букха первый нарушил молчание:

— У нас не было причин отказываться.

Он снова замолчал и бросил взгляд на ксарна.

— Это не твое дело, — рявкнул ксарн, поднимаясь на задние конечности.

— Просто мне стало любопытно, — поспешно сказа ла Тия. — Нет никаких причин, чтобы так волноваться.

Все трое погрузились в напряженное молчание.

— Ну ладно, — сказала Тия после долгой паузы. — Я заскочила сюда еще и потому, что располагаю информацией, которая может вам показаться интересной.

— В чем она заключается? — спросил Букха.

— Вчера вечером я просматривала сообщения, по ступающие в контрольный центр, и обнаружила кое- что необычное в сведениях, переданных из миров, принадлежащих консорциуму «Ливоллен».

— Я владелец консорциума, — заявил Букха. — Агенты Вула организовали там продажу билетов через свои торговые представительства, и я не имею никакого отношения к их распространению, если это то, что тебя беспокоит.

— Мне это известно, — сказала Тия. — Дело в том, что там были куплены большие блоки лотерейных билетов. Двенадцать клиентов приобрели по пять миллионов билетов каждый на третий день игры. Это произошло в разных городах, и все они расплачивались наличными.

— Невероятно! — воскликнул ксарн.

— Мне даже трудно себе представить такую сумму денег в монетах по сто катар, — сказал Букха. — А распечатка? Требуется многочасовая работа сотен машин, чтобы переработать такую гору бумаги.

— В результате произошли серьезные беспорядки, — с усмешкой произнесла Тия. — Один из филиалов, распространяющий билеты в целой провинции, работал весь день, чтобы справиться с таким крупным заказом, и никто больше не мог сделать ставку.

— Кто они? — спросил ксарн.

— Я не знаю. У меня есть их идентификационный номера, но они граждане твоего мира, поэтому мы не имеем доступа к регистрационным записям.

— Ты сказала, они потратили по пять миллионов?

— С точностью до катара. Я попросила одного из своих людей провести анализ, на это потребуется не сколько дней. Но даже быстрая перекрестная проверка по случайному принципу нескольких сотен ставок, сделанных каждым клиентом, показывает, что ставки не пересекаются друг с другом.

— И ты решила, что они работают вместе?

— Это только предположение, но есть все основания так считать. Я могла бы ничего не заметить, поскольку наша компьютерная система не запрограммирована на то, чтобы отмечать такие случаи. Но в посту пивших сообщениях говорилось о беспорядках, поэтому я потребовала полный отчет и увидела, что в тех местах, где произошли волнения, было сделано огромное количество ставок. Ставки, принятые в каждом из пунктов, имели один и тот же идентификационный номер. Если бы я не удосужилась совершить проверку, то эти ставки смешались бы с триллионами других и никто бы ничего не заметил.

Вся эта чертова лотерея была организована в страшной спешке, и никто не подумал о том, чтобы кроме подсчета общего количества проданных билетов регистрировать также тенденцию ставок. Рассортировать триллионы ставок, чтобы найти в них какую-то закономерность, теперь практически невозможно. Я узнала об этом факте по чистой случайности, и мне показалось, здесь что-то не так.

— Прежде всего, — сказал Букха, — ты, так же как и я, понимаешь, что это совершенно идиотская ставка. Тот, у кого хватило ума заработать такое количество денег, не станет их тратить столь безрассудно. Средний гражданин может купить пять, десять, может быть, даже пятьсот билетов, если он полный идиот, но пять миллионов?

— Я тоже так подумала, — ответила Тия. — Ты знаешь, поначалу я заподозрила, что, возможно, один из кохов собирается каким-то образом повлиять на ход игры, чтобы получить огромный выигрыш. Но это не тот случай.

— Линия связи, по которой проходит информация, касающаяся игры, находится под моим строгим контролем, — фыркнув, произнес ксарн. — Не думаю, что кто-то рискнет отправиться вниз лично.

— Почему ты нам об этом рассказала? — спросил Букха, внимательно посмотрев на Тию.

— Просто мне показалось, что обнаруженные мною факты покажутся вам интересными, — небрежно бросила Тия, но Букха видел, что она испытывала серьез ное беспокойство и, очевидно, хотела проверить полученную информацию.

— Это твоя лотерея, и мы к ней непричастны, — холодно сказал ксарн.

— А они твои соплеменники, — парировала Тия. — Мне кажется, здесь скрывается что-то серьезное. К тому же я думаю, что вы заинтересованы в игре гораздо сильнее, чем хотите показать.

Услышав обвинение Тии, Букха поначалу хотел возмутиться, но тут же понял, что проявлять эмоции здесь бесполезно. Он хотел было ответить, но его прервал мягкий звонок пейджинговой системы.

— Последний отчет о ходе игры, — сказал ксарн голосом, дрожащим от возбуждения.

Он подошел к столу, чтобы проследить за информацией, поступающей на небольшой экран.

Краем глаза он заметил, что Тия с застывшим от напряжения лицом читает появляющиеся на экране строки сообщения.

«Только для акционеров. Игровой день пятнадцатый. В данный момент происходит покушение на Элдина Лариса, организованное Габлоной. За последние пять минут импланты трех телохранителей Лариса перестали подавать сигналы; также потеряны сигналы двух стражников Габлоны».

Последовала пауза, в течение которой линия передачи данных, работающая в реальном режиме времени, ожидала дальнейшего развития событий.

Экран снова вспыхнул, и Букха почувствовал, как пальцы Тии впились в его плечо.

«Ларис ранен, возможно, отравленным клинком…»

Букха посмотрел на Тию, и на его лице появилось горестное выражение.

— Этого и следовало ожидать, — тихо произнес он. Будь они все прокляты, подумала Тия. Толстый идиот, почему, черт возьми, он не может быть более осторожным?

— Беспокоишься за своего дядю? Или думаешь о том, как это повлияет на продажу лотерейных билетов? — поинтересовался Букха холодным тоном.

— Ублюдок! — рявкнула Тия, резко повернувшись. Букха поднял перед собой руки.

— Ну хорошо, хорошо, — произнес он примири тельным тоном. — Я просто хотел проверить твою ре акцию. Так, значит, ты тоже принимаешь какое-то участие в игре, не так ли? И Элдин Ларис не просто фигура, на которую можно поставить и выиграть?

Она посмотрела на него, закусив губу. Букха снова повернулся к экрану.

— Я проверю для тебя эти ставки, — сказал он. — Потребуется некоторое время для того, чтобы установить, кто их сделал, но мое любопытство уже разбужено. Возможно, кому-то известно об этой игре больше, чем мы способны себе представить. И если дело обстоит именно так, то Элдин может оказаться в еще более сложной ситуации.

Экран снова замерцал, и по нему поползли строки, рассказывающие о дальнейшем ходе событий.

— Согласно последним донесениям, там разразился настоящий хаос.

Лоса выплыл из угла комнаты, где он занимался медитацией, и посмотрел на вошедшего.

Если Надзиратели вообще могли испытывать какие-либо эмоции, то сейчас как раз был один из таких моментов, подумал он про себя. Лоса вспомнил о том, как это произошло в предыдущий раз, когда воспитуемый Габлона совершил побег или, вернее, подумал, что совершает побег. Тогда в какое-то мгновение Лоса на самом деле что-то почувствовал; он не знал, как точно охарактеризовать свои ощущения, но при виде торжествующего выражения, появившегося на лице того Габлоны, уверенного в том, что его спасают, в душе у Лосы что-то всколыхнулось. Потребовалось пять дней сосредоточенной медитации, чтобы полностью очиститься от смятения, привнесенного в его душу.

Лоса посмотрел на Вуша. Он видел, что молодой Надзиратель явно возбужден происходящими событиями. Это не могло не тревожить Лосу. Неужели дурное влияние пришельцев в конце концов все же сказалось на них? Может быть, желание навсегда покончить с ними в результате приведет к поражению, а не к победе, на которую они так надеялись?

— Продолжай, — тихо сказал Лоса.

— Информация о покушении на убийство в данные минуты продолжает поступать, — отозвался Вуш.

— И?

— Эта новость вызвала настоящий хаос. Экономическая активность упала до минимума. Деятельность всех компаний приостановлена. Согласно сведениям, переданным нашими источниками, через несколько минут после того, как поступило первое сообщение о покушении, все производственные линии резко сократили выпуск продукции. Также есть данные о беспорядках, когда возбужденные толпы бросились к пунктам распространения билетов, чтобы успеть сделать ставку до того, как данное событие повлияет на окончательный исход.

Лоса кивнул.

— Ситуация находится под контролем?

— Разумеется. Целиком и полностью, — ответил Вуш. — Я лично об этом позаботился.

— Тогда все в порядке, — тихо произнес Лоса и, повернувшись, проплыл в угол комнаты, чтобы продолжить медитацию, посвященную Внутреннему Поиску.

Все эти события причиняют слишком много беспокойства, подумал Лоса, но все же созданный им план был самым хитроумным из всех, что когда-либо приходили ему в голову, и если он мог позволить себе что-нибудь почувствовать, то в данный момент испытывал бы гордость за свою изобретательность.

— Такаси, сзади!

Там, где находился его старый соратник, произошло какое-то движение. Раздался слабый свист — звук меча, смертоносной дугой прорезавшего воздух, а затем глухой удар лезвия, прошедшего сквозь ткань и плоть.

Оиси сидел на корточках в темноте, наблюдая за происходящим краем глаза. Кто сейчас был поражен, Такаси или ассасин? Но у него не было времени об этом подумать, поскольку темнота справа от него слабо всколыхнулась. Это движение можно было скорее почувствовать, чем увидеть. Там должен был находиться еще один противник. Сейчас темнота была их врагом. Если бы только он мог добраться до одной из ламп и снова ее зажечь, чтобы посмотреть, жив ли еще Элдин!

Атака произошла внезапно. Элдин вместе с несколькими самураями засиделся допоздна; остальные спали в комнатах на верхнем этаже, превращенном в казарму.

С самого начала у Элдина выработалась привычка бодрствовать по ночам, обсуждая вместе с Зергхом вопросы стратегии и разговаривая с Мари, проводить на ногах еще половину следующего дня, а затем уже спать.

Оиси постоянно просил его менять свой распорядок, никогда не спать два раза подряд в одной и той же комнате, делать все в разной последовательности и в разное время. Но Элдин только посмеивался над его предостережениями в своей обычной самоироничной манере.

Оиси мог только благодарить богов за то, что какое-то внутреннее чувство разбудило его среди ночи и заставило спуститься по лестнице, чтобы проверить посты. Как только он оказался в главном зале таверны, несколько фигур в черном выскочили из кухни. Трое из них устремились прямо к Элдину. В тот же момент, когда он бросился на защиту Элдина, единственная лампа, горевшая в комнате, перевернулась.

Справа от себя Оиси снова заметил слабое движение, а в углу, где находился Такаси, слышались звуки борьбы, сопровождаемые учащенным дыханием. Дверь наверх была закрыта, из-за нее доносился лязг оружия. Оиси испытывал соблазн броситься к двери и освободить лестницу для своих людей, но прежде всего ему было необходимо добраться до Элдина.

Опять он почувствовал движение призрачной тени, темной как ночь.

Положив на пол длинный меч, Оиси сжал в руке более короткий клинок и, беззвучно прокравшись по комнате, расположился между тенью и тем углом, где он в последний раз видел Элдина.

Тень совершила длинный прыжок. Разрубив перед собой воздух, Оиси упал на спину и перекатился через голову. Только слабый свист, сопровождающий движение клинка, позволил ему уклониться от удара. Лезвие прошло на волосок от его плеча, и в следующее мгновение Оиси снова оказался на полу.

Тень находилась над ним, совершая колющие и рубящие удары.

Оиси резко выбросил вперед ногу, но она пришлась в пустоту. Он снова нанес удар ногой и на этот раз почувствовал, как его пятка пришла в соприкосновение с костью. Раздался глухой стон. Противник нырнул вперед и вонзил клинок в доски пола на расстоянии нескольких дюймов от его горла. Оиси сделал короткий взмах собственным клинком, пришедшимся в чью-то плоть. Горячая липкая жидкости брызнула в глаза Оиси, когда ассасин сжал голой ладонью лезвие, пытаясь вырвать у него короткий меч.

Оиси свободной рукой схватил противника за горло. Раздался леденящий душу треск, когда Оиси раздавил ему трахею, после чего последовало слабое бульканье. Рука, сжимавшая лезвие, сразу же ослабла. Оиси поднял меч и быстрым точным движением рубанул перед собой в горизонтальной плоскости. Поток хлынувшей крови залил Оиси лицо, и тело над ним обмякло.

Внезапно у его горла оказался кинжал, и в то же мгновение Оиси понял, что смерть пришла за ним. Чудо, продлившее его жизнь на несколько десятков дней, подошло к концу. Сейчас он отправится в мир, куда каждый держит путь с момента своего рождения, и вся эта странная суета останется позади. В течение долгого, растянувшегося во времени мгновения он ждал холодного поцелуя стали, но кинжал остался на месте.

— Самурай? — прошептал голос у его уха. Это был Элдин.

На долю секунды Оиси охватило чувство гнева. Как, черт возьми, ему защищать этого человека, если он сам не хочет выполнять элементарных правил предосторожности? Настоящий сюзерен без колебаний перерезал бы ему горло, не оставляя места для случайности. Если окажется, что по ошибке был убит собственный охранник, то такова цена за то, чтобы сохранить жизнь господина. И все же возвращение из бездны, куда он уже начал падать, заставило Оиси испытать чувство странного облегчения.

— Оиси, — прошептал он в ответ, и лезвие ушло в сторону.

Оиси сбросил с себя истекающий кровью труп, и Элдин опустился на корточки рядом с ним. Плавным движением, словно бы опасаясь его испугать, Оиси поднес ладонь к лицу Элдина и закрыл ему рот, подав знак сохранять молчание. Элдин в ответ кивнул.

Двигаясь все так же медленно и плавно, Оиси отвел Элдина обратно в угол. Бой на лестнице продолжался. Из-за внезапно наступившей темноты Оиси не мог точно определить, сколько ассасинов ворвалось в зал таверны. Кроме того, дверь на улицу могла остаться открытой, и не исключено, что новая волна нападавших уже просочилась в здание.

— Оиси, не двигайся!

Это был голос Такаси. Значит, он справился со своим противником. Такаси осторожно поднялся на ноги, его фигура была едва различима. Он направился к двери, ведущей на второй этаж. Оиси уже собрался закричать, предупреждая его, но Такаси среагировал быстрее. Его меч снова со свистом прорезал воздух, на этот раз разрубив туловище врага на две части, и Оиси услышал возглас удовлетворения, когда его соратник обратным движением клинка разрубил тело в верхней части еще раз до того, как оно коснулось пола.

Добравшись до двери, Такаси с громким криком рванул ее на себя.

Поток света залил комнату, и Такаси бросился вверх по лестнице, нанося удар по вражеским силам с тыла. Самураи, сражающиеся наверху, встретили его появление радостными возгласами. Оиси горел желанием присоединиться к стычке, но он знал, что должен оставаться рядом с Элдином. При свете, падавшей через открытую дверь, появилась возможность осмотреть все пространство большого зала. Он увидел тела нескольких своих человек, лежащих бездыханными в лужах крови, и убитого им врага, распростертого на полу на расстоянии вытянутой руки.

Он посмотрел на Элдина, который сидел на корточках, прислонившись спиной к стене. В его руке был зажат кинжал ассасина, выпачканный кровью. В первый раз Оиси увидел тонкие алые струйки, катящиеся от волос по лицу Элдина. Если клинок, нанесший ему рану, был отравлен, то уже ничего нельзя было сделать. Внезапно на лице Элдина появилось настороженное выражение, и он выставил кинжал перед собой.

Оиси оглянулся. Один из ассасинов прорвался мимо Такаси и на долю секунды замер посередине комнаты. Оиси уже собрался на него напасть, но затем понял, что хотя он видит врага, тот не. видит его, поскольку только что сражался на свету и еще не успел привыкнуть к тусклому освещению главного зала. Он должен был оставаться рядом с Элдином на тот случай, если поблизости притаился еще один убийца.

Одинокий ассасин повернулся и бросился к двери, ведущей на кухню. Через несколько секунд раздался сдавленный стон, и дверь снова широко распахнулась. Оиси насторожился, приготовившись встретить новую волну атаки. Но это был тот же человек, который пытался скрыться мгновением раньше. Нож для разделки мяса по рукоятку вошел ему в грудь, и кончик длинного лезвия торчал из спины. Пошатавшись из стороны в сторону, он тяжело рухнул на стойку бара.

Следом за ним в зале появилась Мари. Ее правая рука была испачкана кровью, а на лице застыло выражение мрачного удовлетворения.

— Нужно лучше охранять черный ход, — спокойно произнесла она. — Я удерживала этих ублюдков последние несколько минут, пока твои мальчики забавлялись здесь своими играми.

Бросив на нее недоверчивый взгляд, Оиси выпрямился в полный рост.

— Такаси, сначала проверь эту комнату, а затем прочеши все здание. Назначь своих людей.

Пока его заместитель отдавал команды, Оиси повернулся к Элдину.

Элдин медленно поднялся на ноги. Оиси быстрым движением смахнул кровь с его лица и увидел свежие струйки, сочащиеся из раны, надрезавшей левое ухо и протянувшейся от щеки до затылка. Рана выглядела достаточно скверно, но, насколько мог судить Оиси, она не была серьезной. Он внимательно наблюдал за Элдином, опасаясь увидеть начало конвульсий, но ничего похожего не происходило.

Элдин смотрел на него широко открытыми глазами, очевидно еще не придя в себя после пережитого шока.

— В зале чисто! — крикнул Сейджи, а затем с группой самураев прошел на кухню, в то время как другие охранники окружили Элдина.

Зергх, который вышел из зала за несколько мгновений до начала атаки, отправившись облегчиться в подвал, протолкался через кольцо самураев и приблизился к Элдину. При виде крови он остановился, охваченный ужасом, но Оиси кивком дал ему понять, что все в порядке.

— Очевидно, это дело рук Габлоны, — сказала Мари, тоже подойдя к Элдину.

Элдин обвел взглядом зал. Пять ассасинов были мертвы, а вместе с ними три самурая, с которыми он разговаривал и смеялся всего лишь несколько минут назад. Он медленно подошел к лестнице и посмотрел наверх. Еще два врага встретили там свою смерть.

— Почему только семь? — подумал он вслух.

— Восемь, — поправила его Мари, и Элдин, а вместе с ним и самураи с удивлением посмотрели на нее.

Взяв Элдина за руку, она отвела его на кухню, где стоял восьмой мертвый ассасин, приколотый к стене длинным ножом.

— Кто это сделал? — спросил Оиси.

— Я лично позаботилась об ублюдке, — спокойно ответила Мари, а затем кивнула в сторону мертвого гафа.

Это был Малади, чья голова лежала вниз лицом в ведре с жиром. Его горло было разрезано от уха до уха.

— Его тоже ты убила? — недоверчиво спросил Элдин.

— Что? Своего собственного партнера? — воскликнула она, оскорбленная таким предположением. — Мне показалось странным, что сегодня ночью он отпустил по домам всех своих вышибал. Я находилась в главном зале и наблюдала за вами, когда услышала, как в дверь черного хода постучали три раза, а затем еще три. Меня это насторожило еще больше, и, проскользнув на кухню, я спряталась в углу. Малади уже открывал дверь. Восемь парней в черном проникли внутрь, и Малади закрыл дверь за ними. Я подумала: «Ого, Мари, пахнет жареным».

Я не могла поднять тревогу, поскольку они находились между мной и дверью, ведущей в зал. Тут один из ваших самураев, очевидно что-то заподозрив, вошел на кухню.

Дальше все произошло словно в одно мгновение. Они убили самурая, и семеро из них ворвались в зал. Восьмой повернулся к Малади и совершенно спокойно перерезал ему горло. Я слышала звуки сражения, доносящиеся из соседней комнаты, а затем увидела, что восьмой парень направился к двери, вероятно для того, чтобы пустить сюда своих приятелей. Тут я вонзила в него кухонный нож.

Во время своего монолога Мари подошла к трупу ассасина, с любопытством осмотрела его, словно бы собираясь задать ему какой-то вопрос, а затем выдернула нож из спины. Тело рухнуло на пол, и она хладнокровно вытерла окровавленное лезвие о свой фартук.

— Я снова закрыла дверь на засов, — невозмутимо продолжала она. — Парни, оставшиеся на улице, чуть не сошли с ума. Вы бы слышали, как они кричали и вопили на своем тарабарском наречии, бегая из одного конца квартала в другой.

— Ты спасла нас всех, — сказал Оиси голосом, полным признательности. — Если бы ты не успела вовремя закрыть дверь, они бы нас одолели.

— Ворвавшись сюда, они бы первым делом перерезали мне горло, как Малади, вот почему я убила и того, второго, — произнесла она, улыбаясь.

Окружившие женщину самураи смотрели на нее, открыв от удивления рты. Она говорила об убийстве двух страшных ассасинов с такой легкостью, словно заколола в подвале поросенка. Даже Такаси, только что сразивший нескольких врагов в ожесточенном бою, с восхищением покачал головой.

— Полагаю, теперь я полноправная владелица этого притона, — заявила Мари. — У Малади не было родственников. Порою мне казалось, что просто никто не хочет признать с ним свое родство из страха, что он обманом лишит их имущества. Я почти уверена, он выдал вас потому, что поставил на ваших противников и стремился получить выгоду. Но здесь я ничего не могу доказать и потому буду держать язык за зубами. Как бы то ни было, когда у него наступали тяжелые времена после серии неудачных ставок, я не раз одалживала ему деньги из своих собственных сбережений. Так что можно сказать, эта забегаловка перешла ко мне в качестве оплаты долга и возмещения морального ущерба.

Оиси посмотрел на мертвого гафа в углу, а затем снова перевел взгляд на Мари.

Она похлопала Оиси по руке, словно бы говоря, что теперь у них есть маленький секрет, а затем вернулась в главный зал, и все остальные прошли туда следом за ней.

— Какой беспорядок, — сказала Мари, окинув взглядом помещение.

Тела мертвых самураев были перенесены в угол зала, где товарищи готовили их к похоронам в подвале, поскольку зажечь здесь погребальный костер было невозможно.

Элдин тяжело опустился на стул. Приблизившись, Мари посмотрела на него участливым взглядом.

— Что ты теперь намерен делать? — тихо спросила она, и ее рука скользнула по плечу Элдина.

— Выжить, — с горечью произнес он, а затем бросил взгляд на Оиси, склонившегося над телами павших соратников. — Выжить, перехитрить, перебороть врагов, чтобы мои люди больше не гибли. Вот на что должны быть направлены все наши усилия. Это не соревнование и не азартная игра. Это борьба за существование, направленная на то, чтобы я сам и мои друзья остались живы.

— Это сделал Габлона, — после непродолжительно го молчания холодно сказал он, показывая на лежащие в углу тела самураев. — Я был готов сохранять нейтралитет даже после того, как первые несколько покушений на мою жизнь потерпели неудачу. Странно, тогда я каждый раз получал предупреждения, но сегодня такого не произошло. Если я хочу, чтобы мои люди выжили, необходимо уничтожить Габлону или оставить его без охраны, чтобы он не имел больше возможности на кого-либо напасть. Этот кох до сих пор играет в войну; пришло время научить его, что такое реальность. Если я не преподам ему хорошего урока, те, кто мне служит, погибнут один за другим.

Элдин снова поднялся на ноги. Оиси внимательно наблюдал за ним, словно бы желая проникнуть в его мысли, затем приблизился к Элдину.

— Мы атакуем Габлону, — тихо сказал Элдин. Оиси остановил на Элдине пристальный взгляд и почувствовал, что тот наконец начал понимать, как должен вести себя самурай перед лицом смертельной опасности. Также у Оиси в первый раз появилась надежда на то, что у них, возможно, еще есть шанс выжить.

— Ты должен был убить меня в темноте, — сказал Оиси. — Ты не мог знать точно, я это или еще один ассасин.

— Мне захотелось рискнуть.

Губы Оиси тронула едва заметная улыбка. Этот человек не был типичным господином, но все-таки заслуживал того, чтобы ему преданно служили.

— Так, значит, дверь оказалась заперта, прежде чем второй отряд смог проникнуть внутрь?

— Совершенно верно, мой господин.

Хасан посмотрел на подчиненного с нескрываемым презрением. В прежние времена его решение было бы очевидным. Те, кому поручили подобную миссию, должны были либо ее выполнить, либо умереть. Но здесь их было слишком мало. Значит, он допустил какую-то ошибку в плане. Он не поверил до конца в искренность хозяина таверны, когда тот предложил открыть им дверь.

Заподозрив возможную ловушку, он распорядился, чтобы сначала внутрь зашли восемь человек и, только проверив подсобные помещения, пустили остальных. Возможно, их и в самом деле ждала там ловушка, но он в этом сомневался. Должно быть, что-то пошло не так после того, как первая группа оказалась внутри.

— Свободен. И когда сегодня вечером ляжешь на свой тюфяк, подумай о тех удовольствиях, которыми теперь наслаждаются в раю твои более достойные товарищи.

Человек молча поклонился и, повернувшись, скрылся за дверью.

Значит, толстяк будет недоволен. Хасан презрительно фыркнул. Ну и пусть. В данный момент Хасану было выгодно служить ему, но это время скоро пройдет. Толстяк думает, он настолько примитивен, что верит в богов, и это уже само по себе являлось для Хасана оскорблением. Если Габлона на самом деле прошел высшую ступень посвящения, то он, как и Хасан, должен знать, что нет богов, нет Аллаха, а существует только одно реальное понятие, в которое стоило верить, — власть, не разбавленная сантиментами или страхом.

Именно в этом заключался главный секрет их ордена, в котором он когда-то прошел все ступени. Он был кандидатом, посвященным, мастером и, наконец, великим магистром.

Когда он стал мастером, ему объяснили, что религия является всего лишь приманкой для толпы. Существует лишь одно верховное право — право власти с помощью страха и лжи. Власти, которую он собирался опять обрести в этом мире, созданном словно бы специально для него.

Переодевшись, он долго ходил по незнакомым улицам и узнал о том, что толстяк утаил от него, поскольку город был полон слухов, готовых стать достоянием любого, кто имеет мозги.

Поначалу его состояние было близко к шоку. Мир, который он знал, теперь существовал только в легендах, и почти две сотни поколений людей, сменилось с той поры. Если Габлона и обладал какими-то сверхъестественными способностями, то они прежде всего проявлялись в том, что он и ему подобные имели возможность каким-то образом путешествовать через время. Потрясение было настолько сильным, что в первый момент он не поверил. Ведь только боги обладали такими способностями.

Пристально наблюдая за толстяком, он видел в нем всего лишь человека, охваченного жадностью, похотью и жаждой мести.

До него также дошли слухи, открывающие истинную причину их сражения. Торговец с башни, уходящей в небо, показал ему пачки бумажек, покрытых странными надписями, и предложил их купить, заявив, что они являются частью игры.

Хасан улыбнулся, вспомнив, с какой легкостью он провел торговца. Осторожно задавая вопросы и даже купив у него несколько клочков бумаги, Хасан внимательно слушал его болтовню о соотношении шансов и о том, как тысячи миров делают ставки на противоборство, в котором он, Хасан, играет такую важную роль.

Затем он вернулся в город, населенный людьми, которые являлись единственной нитью, связывающей его с собственным временем. Хотя имплант, вживленный ему в мозг, компенсировал различие в языках, он мог заметить, что слова порой имели поразительное сходство с его родной речью; некоторые ритуалы тоже были на удивление знакомыми, взять хотя бы поклонение Седе. Он понял, что эти люди ждут первого Старца Горы, Сабаха, даже не зная его настоящего имени, первого учителя, готового открыть им секрет власти.

Потом произошла его встреча с Ульсаком, являвшимся среди них религиозным лидером, и в голове у Хасана появились первые очертания плана.

Но Ульсаку он ничего не сказал. Хасан не произнес ни слова о том, в чем заключается его предназначение, о том, что он пересек время для того, чтобы привести своих людей к величию, и толстяк является всего лишь ступенькой на пути к его мечте. Вначале он поможет своему хозяину одержать победу, а позднее сам обретет власть, которая была для него намного более желанна, чем бесполезные награды, обещанные Габлоной. Толстяк не мог дать ему то, в чем он по-настоящему нуждался: власть над жизнью и смертью всех разумных существ.

За его спиной открылась дверь.

Хасан улыбнулся; похоже, толстяк был рассержен.

Придав своему лицу бесстрастное выражение, он повернулся.

— Я знаю, — тихо сказал Хасан.

— Эта неудача ослабила наши силы почти на одну шестую, — рявкнул Габлона.

— Вероятно, и их тоже, — спокойно сказал Хасан. — Мои люди не отдают свою жизнь задешево. Но вспомните, как вы сами насмехались над этими людьми с длинными мечами и говорили, что победить их будет легко. Думаю, теперь не осталось никаких сомнений в том, что они хорошие бойцы. Давайте не будем больше их недооценивать.

— Теперь Сигма получил преимущество, — воскликнул Габлона, даже не заметив, что Хасан взвалил на него вину за неудачную атаку- Мы еще не пытались вывести его из игры, планируя сначала покончить с Элдином. Хотя Сигма тоже обещал напасть на Элдина.

— Очевидно, он делает то, что является для него наиболее разумным в данной ситуации, — ждет, когда вы уничтожите друг друга, — сказал Хасан, и в его голосе прозвучал упрек.

— Ты хочешь сказать, что я плохо спланировал нападение? — огрызнулся Габлона. — В конце концов, ты сам одобрил мой план.

— Поскольку план исходил от такого человека, как вы, я предположил, что он безупречен.

Габлона бросил на него сердитый взгляд, не понимая, издевается над ним Хасан или же просто выражает должное почтение.

— Что теперь ты можешь мне предложить? — спросил Габлона, сознавая, что он отчаянно нуждается в этом человеке, но в то же время почувствовав первые признаки страха.

— Взяться за Сигму.

— Почему?

— Потому что в данный момент он более силен. А также потому, что Сигма не выполнил своего обещания напасть на Элдина. Мы можем предположить, что он вас предал. Таким образом, у нас есть все основания считать, что он сам планирует напасть на вас. Поэтому мы должны нанести удар первыми.

— Но как же Элдин? Наша атака может побудить его к ответным действиям.

— Синие по-прежнему ищут его, — спокойно сказал Хасан.

— Я не доверяю этому сброду, — заявил Габлона. — Они могут с легкостью повернуть и против нас.

— Я позабочусь о том, чтобы этого не произошло, — заверил его Хасан. — Мы уже знаем, где скрывается Сигма. Остальное можно спланировать в течение ближайших нескольких дней.

Габлона не знал, какое решение принять.

— Верьте мне, — сказал Хасан, и на его губах появилась легкая улыбка.

Сигма бросил взгляд через стол на командира берсеркеров. Неделя прошла спокойно. Единственная проблема заключалась в том, чтобы вовремя накормить гафов, находящихся под его командованием. С удивлением он обнаружил, что уже начал испытывать теплые чувства к этим лохматым неотёсанным воинам.

Они часто не давали ему уснуть по ночам своими криками и громкими ссорами, но следовало также признать, что, когда весь отряд, окружив его плотным кольцом, маршировал по улице, Сигма не испытывал ни малейшего страха, поскольку даже Шига расступались при их приближении и лишь кидались отбросами с безопасного расстояния.

Если бы у Элдина хватило здравого смысла нанять себе таких же охранников, какой поединок можно было организовать! У них появилась бы возможность стравить между собой сотню берсеркеров, а самим заключать пари, как в старые добрые времена.

Дела у Элдина совсем плохи, подумал Сигма и покачал головой. Он слышал о последнем покушении на его жизнь. Следовало предположить, что покушение совершил Габлона, и в таком случае силам Элдина, скорее всего, был нанесен значительный урон. А если дело обстояло именно так, напрашивался один-единственный вывод.

Возможно, Элдин более надежен, но Габлона хитер и коварен, а значит — с ним труднее справиться. Скорее всего, толстый кох уже поостыл и готов прислушаться к разумным доводам. Он предложит ему часть консорциума «Сулли» в качестве отступного. В конце концов, Габлона много лет хотел стать его владельцем. Они заключат между собой сделку, после чего спокойно дождутся окончания игры и отправятся домой. Кохи всегда могут договориться друг с другом. Ведь в конечном итоге выгода для них значила больше, чем месть.

Но сначала он должен совершить жест доброй воли. На самом деле Элдин не более чем ремесленник, васба, по прихоти судьбы поставленный на одну доску с кохами.

— Кажется, нашим мальчикам пора немного поразмяться, — сказал Сигма, и лица берсеркеров, сидевших за столом, засияли от радости.