Тихо покачай меня

Бывают сны под фонограмму? Как в кошмарах, когда кажется, что надрываются тяжелые металлисты. Я спал, и мне казалось, что где-то играют нежные мелодии Южной Калифорнии. Мне снился отец. Я, совсем еще маленький, держусь за его руку на Эйр-сквер. Проходит автобус, и я неожиданно понимаю, что могу прочесть… Я громко читаю рекламу вслух. Она на боку автобуса…

ПЭДДИ

Отец в восторге. Не только потому, что это первое прочитанное мною слово, но ведь это его имя. Есть и более циничная точка зрения относительно первых прочитанных мною слов: ирландское виски.

Но ничего не портит этого момента. Я чувствую, что мы с отцом — одно целое. Годы, опыт, жизнь понаделали много вмятин в этом союзе, но все они поверхностные.

Меня разбудил телефон. Я не видел, сколько времени, и пробормотал:

— Слушаю.

— Джек, это Саттон.

— Который час?

— Позже, чем мы думали.

— Саттон, в чем дело?

— Я думал, ты страдаешь, хочешь выпить.

— Я спал.

— Думаешь, я поверю? Слушай, тут, пока тебя не было, какие-то ребятишки пристрастились жечь алкашей.

— Что?

— Вот так, а алкаши — они ведь наши братья по духу. Короче, я здесь с ребятами, которые разделяют мое мнение, и мы собираемся прищучить вожака этих уродов.

— Что сделать?

— Сжечь этого козла.

— Господи, Саттон.

— Хочешь поиграть с огнем?

— Ты рехнулся, это же бред собачий.

— Это справедливость, парень.

— Саттон, вот что мне скажи. Ты сейчас на тормозах или без них?

Он дико заржал и сказал:

— Пора идти, время поджаривать.

После этого сон как рукой сняло. Я несколько часов вышагивал по комнате, подумывал, не пожевать ли обои. Пошел к книжной полке, взял книгу Джона Сэнфорда из серии «Молись» — у него их двенадцать — и рискнул открыть.

Возвращение на землю было тяжелым. Он три дня был в улете, жил на кокаине. Когда он прошлой ночью спустился на землю, зашел в винный магазин и купил бутылку «Столичной». После трех дней кайфа приземляться всегда трудно, но водка превратила приземление без шасси в полную катастрофу с пожаром. Теперь придется расплачиваться. Придется все пропустить через себя.

Хватит!

Самое страшное, что теперь мне безумно хотелось выпить. Не что-нибудь. Нет, это должна быть ледяная «Столичная».

Снова лег в постель. Сон пришел неохотно, на своих условиях.

На следующее утро я смотрел девятичасовые новости.

…Сильно пострадал юноша, которого на рассвете подожгли на Эйр-сквер. Полиция разыскивает четырех мужчин. Они могут иметь отношение к нападению. Старший инспектор Кленси предполагает, что это была месть за случившиеся в последнее время нападения на бездомных. Вот что он говорит:

— Любые попытки отомстить нападавшим на бездомных, как и стремление отдельных граждан подмять под себя закон, будут жестоко пресекаться.

Он продолжил разоряться по поводу роста преступности, но я выключил телевизор.

После одиннадцати я вошел в пивную, и Шон с беспокойством спросил:

— Настоящий кофе или помои?

— Лучший.

Грустно было видеть, с каким облегчением он услышал мой ответ. Вернулся с кофейником и тостом:

— Тебе надо хоть слегка подкрепиться.

— Сядь, — попросил я, — хочу тебя кое о чем спросить.

— Выкладывай.

— Но не забывай, что спрашивает человек, который недавно провел пару недель… скажем… взаперти.

Он кивнул.

— Мне кажется или Саттон действительно не в себе?

Он презрительно фыркнул:

— Никогда его не выносил.

— Все так… Но что ты о нем думаешь?

— Никогда не понимал, что ты в нем нашел.

Наш разговор напоминал вырывание зуба.

— Шон… Шон, ладно, я все понял, но все-таки что ты думаешь?

— Его надо запереть.

— Спасибо, Шон. Если я о чем-нибудь и мечтал, так это о непредвзятом мнении.

Шон стоял и продолжал бормотать, брызгая слюной:

— Вот что я еще тебе скажу, Джек…

Как будто я мог его остановить.

— Этот парень мчится прямиком в ад, и он постарается прихватить с собой побольше людей.

Упомянутый парень появился через час и заявил:

— Так и думал, что ты здесь. Шон… кружку перед Великим постом. — Он внимательно посмотрел на меня: — Все еще ни в одном глазу? Впечатляет. Сколько же это дней получается? Один?

— Тринадцать.

— Дни в заключении не считаются.

— Черт, для меня еще как идут.

Шон принес пиво, шмякнул кружку на стол.

Саттон выпутался:

— Чертов старый пердун.

— Я слышал новости, — сказал я.

— Потребовалось столько жара… для такого хлюпика. Самое замечательное было слушать, как его приятели стояли вокруг и ныли: «Позовите полицию». Тебе это понравилось бы. Классно…

— Вы могли его убить.

— Ну, мы очень старались.

Саттон был на взводе. Как будто нашел свое призвание. Казалось, сейчас он начнет хихикать. Но он наклонился ко мне поближе и сказал:

— А ведь это ты все начал, Джек.

— Я?!

— Расчистил дорогу, прикончив того маленького извращенца. Он стал первым.

— Да будет тебе, Саттон, разве ты не понимаешь, что это безумие?

— Вот именно. Потрясное безумие.