"Верная Богу, Царю и Отечеству" - читать интересную книгу автора (Рассулин Ю. Ю.)Ю.Ю.Рассулин Глава 10.Паломничества в Сибирь Незадолго перед тем, как Россия была ввержена в пучину революционной катастрофы, Анне Александровне Промыслом Божиим довелось побывать там, где суждено было произойти трагическим событиям, которыми завершилась исключительная по своему внутреннему драматизму и гибельным последствиям полоса русской истории, ознаменованная сокрушением православного русского Самодержавия. Тобольск, Екатеринбург - те места, где в изгнании и лишениях прошли последние дни последних русских Самодержцев - Святых Царственных Мучеников, и где предательски и подло оборвалась их земная жизнь. Эта часть русской земли, освященная страдальческим подвигом первого страстотерпца из рода Романовых, мученически скончавшего свою жизнь в селении Ныроб - боярина Михаила Никитича Романова. Здесь же взошли на свою Голгофу преподобномученица Великая княгиня Елизавета Феодоровна вместе с инокиней Варварой и другими членами Царской фамилии, безусловно, лучшими из рода Романовых. А ближе к Томску подвизался таинственный старец Феодор Кузьмич, которого не только простой православный народ, но и сами Цари Русские отождествляли с Государем Императором Александром Благословенным, добровольно сменившим Царский Трон на уединенный отшельнический подвиг молитвы за свой Царский род Романовых и за всю Русскую Землю. Здесь же село Покровское, река Тура - родина Друга и молитвенника Святых Царственных Мучеников - Григория Ефимовича Распутина-Нового. А неподалеку (если оценивать по сибирским меркам) расположен Верхотурский монастырь, который можно было бы назвать духовной родиной Божьего странника Григория, где почивали мощи праведного Симеона Верхотурского, которого очень почитали и Григорий Ефимович, и Святые Царственные Мученики. Здесь Григорий Распутин получил духовное напутствие и благословение на свой страннический подвиг от старца-иеромонаха Макария, подвизавшегося в скиту неподалеку от монастыря. Нельзя не упомянуть расположенный в окрестностях Тобольска Абалакский монастырь с его святыней - чудотворным образом Божией Матери «Знамение-Абалакская». Дважды довелось Анне Александровне побывать в этих местах. Оба раза она совершала паломничества в Верхотурский монастырь, где молилась у мощей святого праведного Симеона Верхотурского. Навещала она и скит, расположенный в 12-ти верстах от монастыря, где подвизался прозорливый старец отец Макарий. Можно предположить, что впоследствии Анна Александровна не забывала отшельника и не раз обращалась к нему за молитвенной помощью, как о том свидетельствует сохранившаяся в архиве коротенькая телеграмма-весточка, где Анна Александровна поздравляет отца Макария с днем Ангела. Телеграмма послана в день памяти преп. Макария Великого: «19.01.17. Верхотурье Скит отцу Макарию. Приветствую днем Ангела Просим святых молитв Анна». Интересно, что рядом находится телеграмма, посланная одновременно с первой и по тому же поводу, но адресованная другому великому подвижнику-старцу, митрополиту Московскому Макарию (Невскому), который был почитаем и любим и Царской Семьей, и самой Анной Александровной. «19.01.17. Москва Митрополиту Макарию. Примите Владыка сердечные поздравления днем Ангела прошу молитв А Вырубова» 90 Но вернемся к поездкам Анны Александровны. Первый раз перед войной с Германией по просьбе Царицы она была на родине Григория Ефимовича Нового-Распутина, гостила у него дома в селе Покровском, чтобы посмотреть, а затем и рассказать Государыне, как живет Григорий Ефимович и его семья. Этот факт, кстати, свидетельствует о том, что отношение Их Величеств к Григорию не было слепым. Они по-своему проверяли его, однако предпочитали узнавать о Распутине из источников, которым вполне доверяли. Отметим, что Григорию Ефимовичу было свыше открыто о том, что Царю и Царице еще придется побывать в его родных местах, в селе Покровском, что и исполнилось в точности, когда Их Величества вместе с детьми увидели дом Григория Ефимовича и поклонились его домочадцам, когда проплывали, а затем проезжали мимо, но не в качестве дорогих, долгожданных гостей, а в качестве Царственных узников. Второй раз поездка Анны Танеевой в эти места состоялась в августе 1916 года, когда она вновь, едва окрепнув после тяжелых травм, в сопровождении Лили Ден и санитара Жука, т.к. могла передвигаться только на костылях, отправилась в Тобольск, чтобы участвовать в торжествах прославления святителя Тобольского Иоанна Максимовича и поклониться его мощам. Это была воля Государыни. Сами Их Величества со чадами не могли совершить этого паломничества в связи с чрезвычайной загруженностью Государя в период военного времени. А Александра Феодоровна была крайне занята деятельностью по организации лазаретов, формированию и отправлению санитарных поездов на фронт, непосредственной работой в госпиталях вместе со старшими дочерями в качестве медицинских сестер. Посланническая миссия была возложена прежде всеro на Анну Александровну. Причина этого избранничества и доверия заключалась в том, что Государыня питала к ней не только чувство дружеской привязанности, скрепленной искренней взаимностью и детской преданностью со стороны Аннушки. Осмелимся предположить, что именно эти мотивы выступали на первый план в отношениях Государыни с Лили Ден, которая не обладала столь глубоко религиозной и мистически настроенной натурой, как Анна Вырубова. Об этом можно судить прежде всего по ее скептическому отношению к Григорию Ефимовичу, а также по духу книги ее воспоминаний «Подлинная Царица». Тогда как Анна Вырубова являлась для Государыни Александры Феодоровны прежде всего духовно близким человеком, сотаинником, которому она могла доверить свои самые глубокие духовные переживания и впечатления. Анна Александровна как никто другой (если не считать Государя и Детей) могла глубоко проникнуть во всю сложную гамму переживаний Александры Феодоровны, понять и по достоинству оценить мотивы ее поведения и как Царицы, и как матери, и как глубоко верующего православного человека, искавшего опоры в лице сродных ей по духу людей. Конечно же, эта характеристика может быть отнесена к Анне Вырубовой только вслед за Государем и Детьми - самыми дорогими и близкими для Государыни Александры Феодоровны людьми, которые в силу этого составляли для нее ближайший, интимный круг семейного общения, где степень взаимного понимания и участия достигала максимального значения, какое только можно отнести к людям горячо любящим и всецело доверяющим друг другу, не мыслящим друг без друга существования. Отношения между ними находятся вне рамок всякого сравнения. Только столь сильные основания могли побудить Государыню Александру Феодоровну послать в далекий сибирский город Тобольск в качестве своего доверенного лица Анну Вырубову, для которой в физическом плане эта поездка была тяжелым испытанием. Но другого такого человека, чьи впечатления от паломничества к святыне она могла воспринять как свои собственные, не было в окружении Царицы. Она могла бы положиться в этом деле на Григория Ефимовича Распутина, но ему Высочайше не было разрешено присутствовать на столь желанном и долгожданном для него великом духовном торжестве по просьбе Тобольского губернатора Н.А. Ордовского-Танаевского. Со стороны губернатора эта мера предосторожности была вызвана прежде всего заботой о Государыне, а также и о самом Григории Ефимовиче, так как после совершенного на него покушения Н.А. Ордовский-Танаевский опасался, что при ожидаемом в Тобольске стечении народа жизнь Распутина будет подвергнута опасности, а обеспечение усиленной охраны Г.Е. Распутина в дни церковных торжеств, как считал губернатор, послужило бы лишним поводом для новой волны грязных сплетен (эти сведения почерпнуты из книги «Православный Царь-Мученик», составитель Сергей Фомин).91 Губернатор Тобольска Ордовский-Танаевский со своей стороны принял все меры для организации переезда А.А. Вырубовой со своими спутниками от Тюмени до Тобольска по реке Туре на пароходе, т.к. железнодорожного сообщения между этими городами тогда не было. Свои впечатления Анна Александровна отразила в телеграммах, посланных ею с дороги Государю и Государыне: «13 августа 1916 Тобольск Царское Село Государыне Императрице Плыли 2 дня маленьком пароходе устала наконец благополучно прибыли погода ясная очень холодная все время помню тоскую благодарю 2 дорогие телеграммы безпокоюсь Але Целую руки все хорошо молимся Аня». «14 августа 1916 Тобольск Царское Село Государыне Императрице Молимся раке митрополита Иоанна о всех дорогих были обедни идем молебен всенощную ночью выезжаем очень прошу известье 16 Покровское холодно Целую руки всегда душой тобой Аня». «14 августа 1916 Тобольск Ставка Верховноглавнокомандующего Государю Императору Молилась раки Митрополита Иоанна ниспослании милости Божией погода холодная Аня». «14 августа 1916 Тобольск Царское Село Государыне Императрице Чудное тихое впечатление жду известья 16 завтра пароходе все целуем руку Храни Христос очень устала Аня».92 Строки этих небольших посланий исполнены глубокого чувства, скрытого внешней лаконичностью. За сдержанным, спокойным тоном, который отличает все ее письма, записки, телеграммы, проступает детская искренность, чистое, трогательное чувство любви. Нет ни одного внешнего, пустого слова, но в каждом коротком сообщении заключена частичка ее души, ее сердца. С таким трогательным чувством обращаются к родному человеку, к матери, дорогому отцу. Так оно и было. Анна Александровна была, по существу, членом Царской Семьи. И Государыня, и Государь относились к ней как к большому ребенку, а дети - как к сестре. И как настоящие родители, Их Величества часто проявляли большое терпение и снисхождение к ее человеческим немощам и слабостям. Хотя, конечно, по-человечески в таких близких отношениях, какие сложились между членами Царской Семьи и Анной Танеевой, не могло быть все безоблачно. Конечно же, были и трудности, но они неизменно преодолевались. А со временем все пережитое становилось той спайкой, замешанной на взаимной христианской любви, евангельском терпении и снисхождении друг ко другу, которая сделала их союз нерасторжимым. Сказанному легко найти подтверждение и в воспоминаниях Анны Александровны, и в личной, глубоко интимной переписке Царя и Царицы. Для тех, кто обратит внимание в ней на некоторые места, где Государыня Александра Феодоровна сетует мужу на малодушие или капризы Анны, скажем следующее. Не стоит этим смущаться. Можно лишь подивиться, что дружба между этими людьми выдержала все испытания временем и преодолела все соблазны, неизбежно возникающие в человеческих отношениях. Нельзя не учесть и коварство врага рода человеческого, которому претит всякое проявление подлинного чувства любви и дружбы, основанное не на лукавстве, не на меркантильных или низменных интересах, но на истинно христианских началах жертвенности, верности, готовности понести тяготы друг друга и душу положить друг за друга. Срабатывали и интриги со стороны царедворцев, зависть, недоброжелательство, которые порождали нелепые слухи. Но только однажды коварная интрига, питаемая человеческой злобой и подлостью, достигла цели, хотя и на короткое время. Этот единичный случай в истории их взаимоотношений, когда вследствие возникшего между нею и Государыней Александрой Феодоровной недоразумения Анна Александровна вынуждена была покинуть Ливадию, оставив своих Царственных покровителей и друзей, был описан в воспоминаниях ею самой. Почин в деле прославления великого угодника Божиего святителя Тобольского Иоанна (Максимовича) принадлежал замечательному русскому человеку, одному из немногих в окружении Их Величеств, кто всецело разделял их духовные настроения и взгляды, - Николаю Александровичу Ордовскому-Танаевскому. Из того же сборника Сергея Фомина, который, в свою очередь, опирался на мемуары Ордовского-Танаевского, узнаем, что до назначения губернатором он являлся управляющим Казенной палатой Пермской губернии. Глубину своих духовных дарований и интересов проявил, будучи товарищем председателя Палестинского общества, которое после смерти мужа возглавляла Великая княгиня Елизавета Феодоровна.93 Именно Н.А. Ордовский-Танаевский явился инициатором проведения торжеств в селе Ныробе по случаю 300-летия Дома Романовых. По этому поводу он несколько раз был удостоен высочайшего приема, где представил итоговый доклад о проведении торжеств, а также выступил от лица православного народа с инициативой прославления святителя Тобольского Иоанна Максимовича и Ныробского узника - боярина Михаила Никитича Романова. Инициатива была поддержана Императором Николаем II. Государь остался доволен организацией и проведением торжеств в селе Ныробе, благодарил Ордовского-Танаевского и на итоговом документе собственноручно наложил резолюцию о назначении Н.А. Ордовского-Танаевского губернатором Тобольска. Приглашение Царской Семьи в Тобольск на канонизацию новому губернатору Тобольска посчастливилось передать Государыне в личной беседе на Высочайшем приеме у Ее Величества, которым он был удостоен в знак Царской к нему милости. Это произошло вскоре после его назначенным на государственную должность Высочайшим указом. Однако Государыня вынуждена была с сожалением отклонить это предложение, отказавшись и за себя, и за мужа, и за детей. Она сослалась на причины, которые были указаны выше, но пообещала при этом непременно быть всей семьей на прославлении Ныробского мученика боярина Михаила Никитича Романова - родного дяди Царя Михаила, которое предполагали совершить после победоносного окончания войны к лету 1917 года. Помимо Ныроба в планы Их Величеств входило объединить в пределах одной поездки паломничество в Тобольск к мощам святителя Иоанна, в Верхотурье к мощам святого праведного Симеона, а также побывать в Перми на церемонии установления мемориальной доски на домике, в котором останавливался Император Александр Первый. Но, как уже было сказано, этим планам суждено было сбыться лишь отчасти и при совершенно иных обстоятельствах. А пока в далекий сибирский Тобольск на прославление нового святого направлялись ближайшие подруги Государыни, придворные дамы, как изволила выразиться Александра Феодоровна в беседе с Н.А. Ордовским-Танаевским. Для проживания в Тобольске губернатор предоставил высоким паломницам свой губернаторский дом, в котором впоследствии разместили Царственных узников. «В Тобольске останавливались в доме губернатора, где впоследствии жили Их Величества», - пишет Анна Александровна. О хлопотах и ревностном участии в этом деле Николая Александровича Ордовского-Танаевского свидетельствует следующие телеграммы: «6 августа 1916 года Срочно Тобольск в Царское Село Анне Александровне Вырубовой Возвратясь сегодня получил две телеграммы одной одиннадцатого другой пятница значит двенадцатого точка при выезде телеграфируйте точно номер поезда точка пароход будет Губернатор Ордовский». «7 августа 1916 года Срочная Тобольск в Царское Село Анне Александровне Вырубовой Сколько человек едет Губернатор Ордовский».94 Благоприятное расположение Государя, а также добрые отношения с Г.Е. Распутиным-Новым послужили поводом для очередных злых сплетен в адрес нового губернатора. В соответствующих кругах он сразу прослыл «распутинцем», а его скорое, неожиданное назначение на пост губернатора рассматривалась не иначе как протекция со стороны «старца». Этот вымысел повторяет и В.И. Гурко в своей книге «Царь и Царица», где приведена превратно истолкованная Гурко и его предшественниками телеграмма Г.Е. Распутина-Нового Ордовскому-Танаевскому, только что назначенному губернатором: «Доспел тебя губернатором».95 Эта телеграмма, как утверждает Гурко, облетела всю Россию и, по всей видимости, для всех «заинтересованных лиц» служила очевидным доказательством влияния Григория Распутина на государственные дела. На самом деле слова телеграммы, если при этом учесть простонародный и одновременно замысловато-торжественный слог Григория Ефимовича, означали всего лишь поздравление с назначением губернатором в родную для Н.А. Ордовского-Танаевского Тобольскую губернию. В более развернутой редакции мысль Григория Ефимовича звучит следующим образом: «Доспел [успел] поздравить тебя с губернатором». Или еще более развернуто и приближено к современному языку этот текст звучит так: «Наконец-то и я вслед за остальными спешу поздравить тебя с назначением на должность губернатора». А повода к искренней радости Григория Ефимовича из-за назначения нового губернатора было более чем достаточно, так как сам Григорий Распутин, будучи не только его земляком, но и единомышленником в деле прославления святителя Иоанна (Максимовича), действовал в этом направлении с Н.А. Ордовским-Танаевским заодно. Сибирский крестьянин усердно хлопотал перед Царем и Царицей о канонизации Иоанна Тобольского, выступая в качестве ходатая от лица своих земляков, которые давно почитали сего дивного угодника Божиего, прославленного в Сибирской земле великими подвигами святительства и многочисленными посмертными чудесами. О роли Г.Е. Распутина в деле прославления святого свидетельствует телеграмма, посланная им Анне Александровне из Тобольска: «25 апреля 1914. Дворец Ливадии из Тобольска Тоболяне депутацией просят меня о мощах Ивана Максимовича не забудь в Москву на могиле Гермогена и Грозного скажи папе [т.е. Царю] все усиленно просят здесь благодати более Москвы нужно сделать».96 Эта телеграмма как нельзя лучше отражает глубинные устремления духа православного русского крестьянина Григория Распутина. Чтобы лучше это понять, позволим себе сделать небольшое пояснение к словам телеграммы. Как истинно русский человек, т.е. глубоко верующий и православный, верный сын своего Отечества, беззаветно преданный своему Царю, обнаруживая духовную зрелость и опытность, Григорий Ефимович призывает Анну Александровну в сем важном деле, где по глубокому убеждению русского сердца духовные чаяния сливаются воедино с государственным благом, прибегнуть к помощи небесных покровителей Земли Русской, имеющих сугубую благодать предстательствовать пред Святой Троицей за Русский Народ - Царя Иоанна Грозного и Патриарха Ермогена, давно и с любовью почитаемых в народе, о чем и свидетельствует данная телеграмма. Патриарх Ермоген был прославлен в царствование Николая II, при его активной поддержке, тогда как утвержденные на высочайшем уровне планы всецерковного прославления Царя Иоанна, как и боярина Михаила Романова (по свидетельству Сергея Фомина) были перечеркнуты революцией. Отметим, что Царь Иоанн Васильевич Грозный почитался православным русским народом как святой не только в Москве, но и в других пределах Русской земли.97 Вслед за святыми заступниками русского народа Григорий Ефимович возлагает свои надежды на Батюшку Царя, не сомневаясь в его полном понимании народных чаяний и скорой поддержке народных инициатив. В последних словах телеграммы Григорий Ефимович намекает на те трудности, которые связаны с торможением дела прославления со стороны Святейшего Синода. Это сопротивление было вызвано тем, что инициатива прославления, как считали члены Святейшего Синода, исходила от Распутина, одно имя которого вызывало чувство неприязни и протеста как со стороны светской общественности, так и со стороны некоторых представителей церковных кругов. Однако, это было ошибочное мнение. Инициатива, как уже было сказано, на высочайшем уровне принадлежала Н.А. Ордовскому-Танаевскому. Григорий Ефимович выступал лишь в роли ходатая пред Царем, или ходока от простого православного народа по этому делу. Обращение же его к Царю через Анну Александровну Вырубову связано с надеждой, что Царское вмешательство, как это было не раз, позволит скоро преодолеть сопротивление вольных или невольных противников канонизации великого сибирского святого и тем самым удовлетворит сокровенным духовным чаяниям православных земляков. Что и произошло к великой духовной радости тоболян и всего русского народа, несмотря на то, что эта канонизация предварила начало страшной революции, явившись последним великим духовным событием в царствование Николая II, которое по Промыслу Милостивого Бога призвано было укрепить дух русских людей перед началом великих испытаний. Причинами, изложенными выше, объясняется также и враждебное отношение со стороны тех же кругов к Тобольскому епископу (с 1916 г. - архиепископу Тобольскому и Сибирскому) Варнаве (Накропину), выходцу из семьи олонецких крестьян. Владыка на своем уровне, в Святейшем Синоде, поднял вопрос о прославлении святителя Иоанна Тобольского. Как хорошо известно, епископ Варнава был дружен с Г.Е. Распутиным, пользовавшимся его святительским благословением и поддержкой. Дружба с Распутиным, которая ставилась в вину Тобольскому владыке, явилась причиной торможения со стороны обер-прокурора Св. Синода А.Д. Самарина и некоторых членов Синода вопроса о прославлении святителя Иоанна, несмотря на то, что постановление о его канонизации было принято Синодом еще в 1914 году. Но поскольку никаких конкретных указаний от Св. Синода в течение длительного времени не последовало, то летом 1915 года владыка Варнава обратился непосредственно к Государю с просьбой разрешить прославить святого в Тобольской епархии. Его Величество не замедлил дать Высочайшее разрешение, и святитель Иоанн был канонизирован. Но затем на пост обер-прокурора Св. Синода вместо В.К. Саблера был назначен Александр Дмитриевич Самарин, крайне отрицательно относившийся к Григорию Распутину. Эта неприязнь переходила на епископа Варнаву и его благое начинание. Тобольского владыку за неправильные действия привлекли к ответу. В конце концов Самарин был уволен. Как о том рассказывает А.И. Спиридович, уделивший этой истории некоторое внимание в своих мемуарах, «Святейший Синод командировал в Тобольск архиепископа Тихона (будущего Всероссийского Патриарха), который обследовал мощи Святителя, и канонизация святого Иоанна была совершена по всем правилам Церкви и без ущерба престижа верховной власти». По свидетельству А.И. Спиридовича, Варнава еще будучи игуменом «слыл за очень хорошего, деятельного и умного человека. Религиозный Петербург знал его. Он был вхож к Великому князю Константину Константиновичу, был даже представлен Их Величествам, но на его беду уже давно, еще по Сибири, был знаком и дружил с Распутиным».98 Сам владыка, по свидетельствам современников, вел строгий, аскетический образ жизни, а потому по достоинству мог оценить подвижнический дух, присущий Григорию Ефимовичу Распутину. Одинаковая духовная настроенность была причиной их сближения и дружбы. На добрые отношения между этими людьми указывает телеграмма, посланная епископом Варнавой Анне Александровне в трудный период выздоровления Григория Ефимовича после полученного тяжкого ранения. В ней владыка информирует Вырубову, а через нее Царя и Царицу о состоянии здоровья их Друга. При этом владыка проявляет чувства искреннего переживания, доброты и участия, с которыми он отнесся к ранению своего духовного единомышленника и друга: «Рейд Штандарт Фрейлине Вырубовой Из Покровского 2 июня 1914 Благодарение Богу друг бодр болезнь идет хорошо отправляем Тюмень верю сила Божия победит вражию молитесь Мир всем, епископ Варнава».99 Подобные настроения разделяли все, кто, не гнушаясь простым происхождением Г.Е. Распутина и отметая всякую злобную молву в его адрес, питал к нему бескорыстные, добрые чувства, кто был к нему искренне, сердечно расположен, пользуясь его духовным опытом и советом. Многие испытывали к нему чувство благодарности, получив по его молитвам чудесное избавление от недугов не только душевных, но и телесных, т.к. Г.Е. Распутин-Новый был щедро наделен от Бога даром целительства, как, впрочем, и даром прозорливости, что отмечает в своих воспоминаниях Анна Александровна и что вынуждены признать многие из его недоброжелателей. Круг людей, духовно близких к Г.Е. Распутину-Новому, злые языки презрительно называли распутинским кружком, вкладывая в это название самый порочный смысл. На самом деле этих людей объединяла прежде всего общность духовных интересов. Их отличала верность самодержавному идеалу, преданность и любовь к Государю и Государыне. Недаром именно Анне Вырубовой и одному из близких к этому кругу людей - офицеру русской армии Борису Соловьеву, ставшему зятем Григория Ефимовича, довелось оказать последнюю реальную помощь Царственным Узникам, как об этом будет рассказано ниже. Никто из верноподданных огромной империи не смог сделать для своего плененного Государя и его Семьи более, чем эти люди, крайне ограниченные в тот момент в своих возможностях и материально, и физически. Все, кто был так или иначе близок к Григорию Распутину, подверглись со стороны «общества» поруганию. Орудия травли всегда были одни и те же - сплетни, клевета, вымыслы. Цель - не только причинить боль, не только отравить жизнь, как бы просто наказать. Формируемое общественное мнение перечеркивало человека совсем, исключало его из жизни полностью. Пощады не было. Потому и клевета была беспощадная, злобная, убийственная, рассчитанная на то, чтобы сломить дух человека, его волю, нанести удар как можно сильнее и болезненнее. Так был оклеветан епископ Варнава (Накропин). Не миновал этой участи и митрополит Питирим (Окнов). Особенно жестоко «общество» обошлось с епископом Исидором (Колоколовым) за его близость к Распутину, дружбу с Анной Вырубовой и благосклонное отношение к нему со стороны Царской Четы. Епископа Исидора обвиняли в таких мерзостях, что невозможно их повторять. Мнение о нем было столь прочно закреплено, что и в настоящее время имя владыки Исидора подвергается поношению даже на страницах православных журналов. В одном из периодических изданий такого рода, не будем указывать его название, в статье, направленной против Григория Распутина, рассказывая о круге близких к Распутину лиц, слепо повторяются все гадости в адрес владыки Исидора, делается попытка унизить и оскорбить его как личность, опорочить его архипастырское служение. Насколько все это справедливо, можно судить по той характеристике, которую приводит «валаамский летописец» монах Иувиан (в миру Иван Петрович Красноперов), который «еще трудником-богомольцем, в 1900 г., был определен в валаамскую канцелярию. С тех пор сложное монастырское делопроизводство стало его главным послушанием и несомненным призванием».100 Узнав в 1919 году о мученической кончине многих русских преосвященнейших архипастырей от рук безбожных палачей, а в их числе викария Рязанского Исидора, он пишет: «Милейший владыка - епископ Исидор, - человек глубокого смирения и золотого характера, приявший при жизни всероссийское бесславие, - и он удостоился мученического венца. Преклоняясь благоговейным почитанием к памяти сих святителей-мучеников, ныне отошедших ко Господу и предстоящих пред Его Престолом, каждый в своем дерзновении, мы, кроме того, преклоняемся пред тяжелым жизненным крестом преосвященного епископа Исидора, принявшего венец бесславия, поношения и страдания. Владыка Исидор очень чтил нашу обитель и сам был близок для нее. Проживая в 1911 году на Валааме, он оставил по себе очень добрую и светлую память, как человек редкой простоты, доступности, сердечности и глубокого смирения. Мир его доброй и светлой душе!.. До праха земного преклоняясь пред мученическим подвигом преосвященнейших архипастырей, страдальчески венчавшихся, мы мним имети в лице их новых священномучеников и предстателей за их родину земную».101 Как бы благословляя этот святой союз ставших родными по духу людей, сам Григорий Ефимович за считанные минуты до совершения на него злодейского покушения шлет ободряющую телеграмму своим петербургским друзьям и прежде всего доверенному лицу и сотаиннику - Аннушке, а через нее всей Царской Семье и всем, кто его любит. «Новый Петергоф из Покровского Вырубовой 29 июня 1914 г. Радуйтесь покою величайте тишину крепко обнимаю и приветствую всех скажите когда выезжаете».102 В этот же день, 29 июня 1914 года, отправив телеграмму, мысленно пребывая со своими духовными родными в Петербурге и благословляя их, Григорий Ефимович направился к своему дому, но был встречен подосланной убийцей, которая и нанесла страшный удар. Так отплатил мир Григорию Распутину за его любовь, молитву, помощь всем нуждающимся и страждущим. В тот же день в Сараево произошло убийство австрийского эрц-герцога Франца-Фердинанта103, послужившее прологом развязывания Первой Мировой войны. Россия начала восхождение на свою Голгофу. |
|
|