"Миротворец" - читать интересную книгу автора (Талова Татьяна Викторовна)Глава 8— А как ты находишь путь к башне? — флегматично поинтересовалась я, когда на горизонте нарисовался небольшой городок. — Откуда мне знать? — так же вяло отозвался Галеадзо. — Само собой… И вообще, кто из нас двоих ведьма? Я окинула Галеадзо мутным взором. Однозначно, я. Жара действовала на меня отвратительно, ощущения были примерно такие, как если бы я напилась — глаза не видят, голова не соображает, язык ворочается с огромным трудом, хочется куда-нибудь лечь и заснуть. И чтоб воды побольше. Просто лето все-таки вспомнило, что оно, пусть и в Берии, но все равно лето. День разгорался, солнце пекло немилосердно, я давно запихнула сапоги в седельную торбу, сняла куртку и теперь покачивала босыми ногами над пыльной дорогой, игнорируя нагревшиеся стремена и распустив ворот рубашки до самых-самых границ приличного. Галеадзо же в полной мере оценил выгодность Тишаниного зелья, однако ему было хуже — глаза жгло, он постоянно щурился, нагнув голову и почти не глядя на дорогу, но гнить под капюшоном тем более не хотел. — Я был там всего один раз, — я не сразу поняла, что он про Руос-ас-Карну, — и с тех пор она будто зовет меня. Тянет. Ну, вроде твоего амулета… тогда, когда мы Миру нашли. Я усмехнулась, вспомнив выражение лица Галеадзо, когда амулет врезался ему в глаз. Галеадзо вздохнул и покачал головой. Заплатив хмурому стражнику у ворот, мы въехали в Лажгу. За стенами города стражники стали еще более хмурыми. — Странно, — пробормотала я, оглядываясь на ворота — там стража методично перекапывала телегу какого-то щуплого мужичонки. — Такие маленькие и незначительные городки обычно не отличаются подозрительностью к путешественникам. А Лажга вообще вроде бы считалась на диво гостеприимным городом, — в это время мужичок, вздыхая и матерясь, поворачивал обратно. — В том плане, что даже последние контрабандисты проникали сюда беспрепятственно… — Стены укрепляют… — заметил Галеадзо. — Воевать они, что ли, собрались? — нахмурилась я. — А вдруг? — Да кому это надо? Разве только нечисть бесится, лес-то близко… Галеадзо! — Остановимся на пару дней, — понятливо согласился дроу. — В конце концов, деньги у нас почти закончились. Проехав еще немного, мы спешились у таверны «Щучий глаз». И только тогда Галеадзо радостно заявил: — Только нанимаемся вместе! Оставалось только вздохнуть. — Здравствуйте! — я громким хлопком двери, нагло миновав очередь, воззвала к городскому наместнику. Он вздрогнул, глотнул ртом воздух, как рыба, осторожно оторвал взгляд от стола и как-то уж совсем робко глянул на меня. Я даже удивилась. Попытавшись разрядить обстановку, Галеадзо изобразил очередное подобие счастливой улыбки. Наместник посмотрел на него, собираясь что-то сказать, — и заикнулся. — Э-э-э… мы хотели наняться на работу! — сказала я, дергая Галеадзо за рукав. — На к-к-какую? По-почему ко-ко-ко мне? — На ту, из-за которой вы укрепили стены! Наместник недоверчиво посмотрел на нас. Ну почему наниматели так часто удивляются, когда встречаются со мной? Ожидают увидеть умудренного годами старца в остроконечной шляпе или закутанную в шаль даму, увешанную амулетами, с летучей мышью на плече и черным котом подмышкой! На крайний случай пусть будет грозная валькирия, косая сажень в плечах, только чтоб взгляд посуровей да оружия, оружия побольше! Неужели не сойдет лохматая девка в старых, стоптанных сапогах, на которой даже ножны-то выглядят издевательством?! Мою руку объяло красное пламя. Слишком яркое и злое, чтобы быть настоящим. — М-м-маг! — простонал наместник, кидаясь ко мне. — Наконец-то! Заикание исчезло, видимо, от неожиданной радости. — Да вы проходите, проходите, сударыня, присаживайтесь. И вы тоже, вот сюда… Уж мы просили-просили господаря, чтоб прислал к нам мага, а все без толку… — Нас не присылали, — перебила я. — Так что платить нам будет не господарь… — Да когда он за нас платил-то? — усмехнулся наместник. — И дела-то ему нет, что здесь жуть какая-то завелась, что людей грызет… И все в городе, оттого и работу со стенами затеяли, чтоб не приходила из леса… Насчет нечисти я, конечно, угадала. Нюх у меня на нее. Наместник пошатнулся и едва не упал. Я поддержала его и усадила в кресло. — Сильно же он устал… — шепотом отметил Галеадзо. Вид у него и вправду был измученный. Он благодарно посмотрел на меня и слабо улыбнулся. — Дел много, все поспать не получается… — Можете считать, одной заботой меньше, — уверенно заявила я. — Говорите, в чем дело, а цену обсудим после… — Ты чувствуешь ее? — Нет! — рявкнула я, раздражаясь. Галеадзо фыркнул. — Что это значит? — То, что кто-то замаскировал ее от чар. — Так может, стоило остаться в городе? — А тебя что-то не устраивает здесь?!.. Ладно, не кипятись, это значит, что тварь не просто так, а чья-то, и без хозяина может впасть в абсолютно неконтролируемое состояние. Бегай потом и ищи ее… — Хорошо, последний вопрос… — Слушаю. — Какого лешего надо выслеживать ее, лежа в этой луже?! — Ты сомневаешься в моем профессионализме?! Честно говоря, предчувствие магов — вещь, конечно, сильная, да и заклинание поиска выявило, что на это место неизвестная пока нечисть приходит частенько, но ведь могла же я отойти шагов на пять в сторону, а лучше выбраться из овражка на травку… Но вот после слов Галеадзо я скорее вконец испачкаю одежду, чем вылезу! Тот одарил меня убийственным взглядом и только хотел высказаться на этот счет, как в глазах полыхнуло желтым, а уши пробил глухой стук. Заклинание поиска сработало. Приближается. — Она здесь! — я стукнула Галеадзо по спине, заставив плюхнуться в грязь. — Кто она? — сдавленно прошипел дроу. — Накрость, — коротко ответила я, прекрасно понимая, что он понятия не имеет о том, что накрость — это чудовище, обладающее, впрочем, вполне человеческим разумом и умеющее перекидываться в человека. Поэтому их еще иногда относят то к демонам, то к оборотням, хотя сами они держаться особняком. Человеческий облик накрости не любят, он им чужд, так что превращаются лишь по крайней нужде. Вообще, некоторые накрости требуют перевода их из разряда «то ли чудовище, то ли демон, то ли оборотень» в «расы», но подобных энтузиастов мало, хотя будь их побольше, перевод был бы вполне возможен. Просто к людям накрости относятся слегка пренебрежительно, живут обособленно, встречаются редко, и всякие людские дела им малоинтересны. Все это понеслось у меня в голове за секунду. Вот что значит школа мастера! — Чего молчишь? — спросил Галеадзо. — Думаю, на кой черт ей убивать людей?! Мертвечину они не едят, кровь не пьют. А накрость, перелезающую через стену, я вообще не представляю! — Тогда все как раз правильно. Кто-то держит в плену ее разум и использует лишь для убийства своих врагов. И запускает ночью в город… через какой-нибудь тайный ход, к примеру. — Уже догадалась, — вздохнула я, вставая в полный рост и спокойно выбираясь из оврага. — Ты куда, дура! — вскочил Галеадзо. Накрость заметила меня мгновенно. Похожая на зверя вроде рыси, но с чешуей вместо шерсти и горбом, она ощетинилась наростами на спине и выгнулась дугой перед прыжком. — Стой! — вырвалось у меня. Ой, зря! Мой голос только подхлестнул ее. Прыжок и сильный удар в грудь, мои желтые глаза огоньками в ее неправдоподобно расширенных зрачках… Я отогнала ее от себя, с приглушенным рыком полоснув по чешуе когтями. Тело начала ломать звериная ипостась, я снова осознала, с какой же легкостью в последнее время меняю облик, и все же сдержала себя. Накрость зарычала мне в ответ, блестя черными глазами, но все же не решилась напасть вновь. Так, так… Надо снять с нее заклинание подчинения… Я посмотрела на нее в упор. Ее разум… Пальцы сминают сухие листья… Рывками, судорожно… — Не-е-е-ет!!! — визг ввинтился в уши. Что-то жуткое, на грани превращения — еще не человек, уже не чудовище — метнулось ко мне. Галеадзо кинулся наперерез, взмахивая мечом. — Не-е-ет! — почти как накрость завопила я. Галеадзо на секунду замешкался, накрость сбила его с ног, я, испугавшись за дроу, за себя и за накрость, выбросила вперед правую руку — еще не до конца зажившее плечо заныло, силовая волна врезалась в накрость. Теперь этот темный комок мало чем напоминал недавнюю зверюгу. А вот человека — очень даже. На земле, скрючившись, лежала молодая женщина. Зеленый, подпоясанный шнуром плащ, копна черных волос, острые черты лица, босые ноги и тонкие запястья… только огромные глаза выдавали в ней нечеловека. Накрость подняла от земли худое лицо, искаженное ненавистью и страхом. — Не подходи! — рыкнула она. — Не надо… — Тихо, тихо, — как больному коню, шептала я, подступая к накрости. — Тихо, тихо… Я ничего тебе не сделаю… Я освобожу, только освобожу… Ты ж не по своей воле, я знаю… — Знает она… — сотрясаясь во внезапной истерике, пробормотала накрость. — Это я знаю… Убить пришла… Сильная… И убей! — крикнула она, силясь подняться с земли, топя пальцы в траве и почве. — Убей!.. Не хочу больше… Не смогу… Не надо… И накрость заплакала — навзрыд, задыхаясь, как будто впервые за долгую и тяжелую жизнь. Я опустилась на колени с ней рядом, оторвала ее руки от лица. Крупные слезы падали на землю и скатывались по моим рукам. Я сказала: — А теперь прекрати-ка рев и смотри мне в глаза, слышишь? Она посмотрела обреченно, не надеясь ни на что. Листы… сминаются под пальцами… под чужой рукой… взять и перебить эту руку! А он не очень-то силен. Удалось довольно просто. Накрость сидела на земле с широко распахнутыми глазами, как наивный-наивный ребенок, увидевший сказку. — Больше нет? Его больше нет?.. — Нет. И чтоб ты больше не попадалась в его руки, отведи меня к нему. — Отвести? Мне? — освобожденная накрость еще находилась в некой прострации, не до конца осознавая происходящее. — К нему? Нет! Я не могу… — Можешь, можешь… — продолжила успокаивать ее я, теперь уже обняв за плечи и гладя по пышным волосам. — Теперь ты свободна. — Не могу! — вскрикнула накрость, цепляясь за мою рубашку. — Ведьма, родная моя, милая, я никак не могу… — Почему? Я ж освободила тебя… — Я… Я знаю, спасибо большое, спасибо, но… Накрость беспомощно всхлипнула и уткнулась мне в плечо, заливая его слезами. — Да что такое?.. — рядом опустился Галеадзо. Внезапно дроу протянул руку и погладил ее по голове. Накрость повернула к нему красное от слез лицо. — Нечеловек ты… — прошептала она. — Я дроу, — накрость вздрогнула. — Кого он у тебя забрал? Чьей смертью пригрозил? — Откуда ты знаешь?.. — Вижу, — Галеадзо улыбнулся. — Любимого схватил? Накрость кивнула. Галеадзо вопросительно взглянул на меня. — Отпустит, — уверенно сказала я. — Только покажи его нам. — Вам? — накрость робко улыбнулась. — Дроу и Хозяйка вместе ходят? С каких это пор дождь вверх пошел? Мы с Галеадзо обменялись скептичными взглядами и ответили в один голос: — Жизнь свела. — Поможете? — Да сколько можно! — Нет, ну вы даже отвечаете одинаково — тоже жизнь? — восхитилась накрость. — Поговори еще, — торопливо, пока Галеадзо не раскрыл рта, сказала я, поднимаясь с земли. — Звать-то тебя как? — Еннофа, — улыбнулась накрость, понемногу приходя в себя и на удивление легко нам поверив. — Свое имя скажешь или самой придумать, когда внукам буду баять, как меня дроу да ведьма спасали? — Аза. А это Галеадзо. Но это только для истории, а так — мы даже не знакомы. Пойдем уж… Чем ближе мы подходили к Лажге, тем уверенней шагала вперед Еннофа. Если сначала я вела ее за руку, то теперь было страшно становиться у нее на пути. Она вошла в город как королева, не обращая никакого внимания на стражников (а я, матерясь про себя, быстро поговорила с ними и сослалась на нанимателя). Больше никому и в голову не пришло ее остановить. Ступая босыми ногами по грязной улице, гордо выпрямив спину и не скрывая холодный взгляд неимоверно больших и черных глаз, она выглядела величественнее любого из встретившихся на пути прохожих. Они лишь оглядывались на незнакомку и спешили свернуть. — Здесь! — она уверенно остановилась у дверей городской ратуши. — Точно? — у меня появилось нехорошее подозрение. — Абсолютно. — Это городской наместник, — сказала я Галеадзо. — Тем объясняется его странное поведение и усталость. Как Хозяин он слаб, у него не хватает сил, чтобы сдерживать накрость так долго. Я даже не почувствовала, что он на что-то способен… — Месяц почти он мне приказывал, — вставила Еннофа, прикрывая глаза ладонями. — Не хотела убивать, душа болит, не хотела… Заставьте его Гордиана освободить. Держит, гад, в клетке его… Гордиан и докричится до меня, а я услышу… хоть не вижу его, а голос всегда и везде узнаю… говорит, чтоб уходила… Я иной раз и сама чувствую, что могу вырваться, так он же убьет его тогда… И как мне тогда свободной гулять?.. А клетку ни мне, ни Гордиану не сломать… — Как же он попался, твой Гордиан? Еннофа опустила голову. — Тебя спасти хотел, да не знал, что значит Хозяин… — пробормотала я. — Он пригрозил… Сказал, заставит меня саму на нож прыгнуть… — Ясно, — вздохнула я. — Нужен был лишний козырь, если силы иссякнут, вот и… Только вот мы-то ему зачем? — Ну а что б с ним стало, Аза? — тихо сказал Галеадзо. — Недругов-то порешил, накрости его ненавидят, а силы иссякают… — Выпустите Гордиана, — вскинула голову Еннофа, — а уж я ему все припомню! — Еннофа, ты — накрость, а он — городской наместник! Тебя стража зарубит, и Гордиана твоего заодно. — Вы, главное, Гордиана освободите, а уж там придумаем… Его дом Еннофа нам показала. Неплохой такой домик, просторный, с дверью весьма внушительной. — Галеадзо, а я заметила, у тебя есть опыт! — присвистнула я, наблюдая как ловко дроу расправляется с замком. — Твое дело… — На стреме стоять, знаю. — …скрывать нас от прохожих! — А внутри точно никого нет? — Нет, — злорадно проговорила Еннофа, — и не будет никогда. Потому как даже люди с такой сволочью жить не могут… Ты стереги, чтоб не заметил нас никто, ведьма. — И ты туда же. Заклятье стоит стеной вокруг дома и нас, соответственно! Загораживает со всех сторон, включая вид сверху! Тебе объяснить принцип построения или вывести общую формулу скрывающих заклинаний?! — Нет, — Галеадзо ответил за накрость, открывая дверь. — Лучше пойдем, Аза. Тем более что вывести формулу ты не сможешь, сама как-то говорила, что в теории магии ты не ахти какая мастерица… Я покачала головой и зашла в дом следом за Галеадзо. Еннофа нетерпеливо шмыгнула вперед и молча пробежала в другую комнату, отодвинула край ковра в сторону. Трудно заметить подвижное железное кольцо, лежащее на полу под таким толстым ковром — пройдешься по нему и даже ничего не заметишь. Еннофа откинула люк, обнаружился ход. Очевидно, дом обкладывали камнем и перестраивали из обычной избы, так как нижний этаж весьма напоминал большой погреб. — Здесь! — выдохнула Еннофа, глотая подступившие слезы. Реакцией на ее голос стал глухой рык из темноты. Я зажгла в ладони огонь и высветила клетку, к которой уже бросилась Еннофа. Она прижалась лицом к решетке, просунув сквозь прутья руки, обняла ими шею уродливой твари и зашептала быстро-быстро: — Сейчас, сейчас выйдешь, родной мой, родной, меня освободили и тебе помогут… а его, а он свое получит, уж точно получит, сейчас, сейчас… — Сложный, мне такой не вскрыть, — осмотрев замок, сказал Галеадзо. Я на секунду задумалась. Простая сила тут не поможет — прутья не очень частые, но толстенные, нужна выдумка. Само собой напрашивалось — заморозить до такой степени, чтобы металл стал более хрупким, чем стекло, но мои способности и это заклинание… Это просто издевательство над собой получится. Я встала на колени, сосредоточилась и взялась за пару рядом стоящих прутьев у самого их основания. С огнем у меня все-таки получше, чем с другими стихиями. Железо нагрелось. — Что. Ты. Делаешь, — едва слышно произнес Галеадзо, заворожено глядя как металл, расплавляясь, течет мне на руки, как вопреки всем земным законам прутья решетки оседают, а у моих рук, подбираясь к ногам, растет слегка поблескивающая серая лужа железа. — Все нормально, — пробормотала я, хотя сама не верила своим словам. — Все хорошо… Молодец, Аза. Это, конечно же, не издевательство над собой. Нагревались не руки, а русалочьи бусы на шее, забирая жар моих ладоней. Сначала исчез их постоянный холод, но когда длина прутьев уменьшилась на две трети, шею начало обжигать. Я зажмурилась и глотнула ртом воздух. — Хватит! — Галеадзо буквально оттащил меня от решетки. Металл отстал от рук как хорошо извалянное в муке тесто от кухонной скалки. Я схватилась руками за горячие бусы и с ужасом поняла, что одна из бусин (из тех, что жгли совсем уж нестерпимо) стала мягкой на ощупь. Галеадзо осторожно, закусив губу и с непередаваемым выражением лица, взял ее двумя пальцами. «Хорошо хоть к шее не приклеилась и там не застыла», — мельком подумала я, глядя как кусок янтаря, смолой прошедший через нить бус, кляксой замер на полу, стряхнутый с пальцев дроу. — Никогда так не делай, — мрачно сказал Галеадзо. — А русалок я сам убью. — Без них было б хуже, я бы себе руки сожгла до кости, — поделилась я, заработав еще один хмурый взгляд. — Гордиан, человеком ты сможешь пролезть. — Спасибо, — за один такой благодарный взгляд я готова была даже сжечь себе руки. Еннофа вцепилась в рукав высокого молодого человека с короткими каштановыми волосами и такими же, как и у нее, черными глазами. — Уходим, — прерывая сцену трогательного воссоединения любящих сердец, сухо скомандовал Галеадзо. Все тут же послушались. — Поверьте, это очень важно! — заверял Галеадзо наместника, таща его за рукав по улице. Он сопротивлялся, но силы были не равны. — Это очень поможет нашему делу! Идемте же, идемте! Своими заверениями, по громкости сравнимыми с воплями, он привлекал внимание все большего количества прохожих. Когда они вышли на главную площадь, толпа любопытствующих собралась немаленькая. Следующее его заявление и вовсе вызвало бурю эмоций. — Вот! Эта женщина знает, КТО НАСЛАЛ НА ГОРОД ЧУДОВИЩЕ!!! Толпа ахнула в едином порыве и уставилась на черноволосую босоногую девушку в зеленом плаще. Наместник вздрогнул и вцепился в рубашку дроу. — Нет, нет, нет… — он буквально повис на нем, глаза огромные, на лбу выступил пот, больше он не мог выговорить ничего. Галеадзо брезгливо оторвал от себя его скрюченные пальцы. — Да! — звонко, не отрывая ненавидящего взгляда от своего бывшего хозяина, крикнула Еннофа. — Я знаю, кто виноват в смерти четырех уважаемых людей этого города! Он — Хозяин, Зовущий! Колдун, призвавший сюда чудище!!! — Наместник! — Галеадзо очень натурально изобразил удивление. — Что?! Да быть такого не может! — Может! — рассмеялась Еннофа. — Подумайте, люди! Кем были убитые? Кем?! Они все чем-то мешали ему! Хотели занять его место! — Откуда ты-то знаешь? — не поверил какой-то угрюмый парень со знаком ткацкого цеха на рукаве. — Я видела эту тварь! — закричала Еннофа, закатывая глаза и начиная истерично всхлипывать. — О, я видела, как он говорил с ней в лесу! — Ты сама и есть тварь! — с трудом выдохнул наместник, хватаясь за сердце. — Посмотрите, посмотрите на ее глаза… А вот здесь он просчитался. У Еннофы были вполне нормальные, человеческие глаза, карие. Присмотревшись, люд только пожал плечами, не понимая, в чем дело. — А ведь и правда, — вдруг сказал кто-то, — Хома Белый-то недавно как раз в кабаке хвалился, что у господаря был, и тот сказал, что к следующей зиме наместником его поставит, ежели наш Найрек не образумится… — А Дакор дом у него грозился отобрать, так как Найрек его на месте неположенном построил… — И Фоцка, налогов сборщик, зуб на него давно точил… Еннофа опасно улыбнулась. — Стражу сюда! — ее негромкий возглас тут же подхватило несколько голосов. — Нет, нет! Не докажешь! Ведь твой… Слова Найрека увязли в злом рыке. Найрек содрогнулся и осел на землю. — Накрость! — крикнул Галеадзо. Народ испугался, завопил, стража уже бежала, как невесть откуда на площадь выпрыгнуло этакое страшилище. Чудовище подскочило к наместнику, тот, белея на глазах, глотнул ртом воздух и закрыл голову руками. Еннофа снова закричала: — Смотрите, оно его слушается! Люди замерли, глядя, как накрость бродит вокруг дрожащего наместника и рычит на стражу. Парни в кольчугах опасливо косились на тварь. — Ишь, не подпускает, что твой пес сторожевой… — На нас не нападает, и то хорошо… — А если он сейчас ей скажет, чтоб всех здесь порвала? — Да что он скажет… Он подняться-то не может, совсем плохо ему… — Так ему и надо, у-у-у, мерзость яка! — Господарь с нас спросит, где наместник, так что его-то не трогайте… — Что ж делать-то теперь? Она ж не пустит к нему… — Осторожно, не ровен час, прыгнет… — Да нет, она ж с ним вроде как связана… — Да он же не дышит, кажись! Найрек действительно не дышал. Он умер от страха. — Так ловите чудище!!! Накрость, словно опомнившись, рявкнула и бросилась бежать. — Лови! — раздалось среди беспорядочных визгов толпы. Раздалось — и почти тут же смолкло. Только прозвучал голос одного из стражников. Парень озадаченно сдвинул шлем и почесал лоб. — Да куда ж чудище скрылось? Прям испарилось посреди улицы… — Ну, без Хозяина-то оно ничего не сделает, сбежит в лес и все… — пожал плечами Галеадзо, отвлекая на себя внимание от быстро удаляющейся Еннофы. — Ну, посмотрим… А вы чего встали?! Все разошлись, а на улицах осторожней все равно и поздно не ходить! Народ еще немного потоптался на месте, а потом разошелся кто куда рассказывать соседям, друзьям и знакомым о страшном монстре. Стражники, бормоча «Допрыгался, чертов колдун…» унесли тело наместника Найрека, а Галеадзо свернул в переулок. Я сидела на каком-то старом ящике и смотрела вперед невидящими глазами. — Откуда ты знала, что он умрет сам? — спросил дроу, тронув мое плечо. — Я не знала, — я вздрогнула. — Я так думала. Я бы умерла от ужаса, окажись на его месте. — В любом случае, — добавила я, — останься он жив сейчас, его бы посадили в тюрьму, а скорее всего, повесили бы… Он дурак и подонок, каких поискать. Я замолчала. Задумалась — а чем я лучше его? — Аза, — твердо сказал Галеадзо, каким-то немыслимым образом догадавшись, что у меня в голове. — Ты никогда не окажешься на его месте! Во-первых, ты умнее. Во-вторых, сильнее. В-третьих, смелее. В-четвертых, тебя хорошо учили, и ты прекрасно умеешь использовать свою магию. А в-пятых, каким бы отвратительным ни был твой характер, ты НИКОГДА не опустишься до такого. А знаешь, почему? — дроу присел напротив меня и заглянул мне в глаза. — Потому что ты человек. Самый человечный человек из всех, что я когда-либо видел. Вот и все. — Встречай ты людей хоть немного чаще, слова звучали бы убедительней, — благодарно улыбнулась я. — Но все равно спасибо. Ладно, пойдем, что ли, в таверну. Денег мало, но на ужин-то хоть хватит? — Надо было какой-нибудь подсвечник из его дома забрать, продали бы… — вздохнул Галеадзо. — Надо было… Когда мы подходили к таверне, дроу остановился и хлопнул себя по лбу. — Аза! Совсем забыл! Про глаза Еннофы мы договорились, что ты иллюзию наколдуешь… — Ну да, она небольшая, так что вроде получилось… — …а почему Гордиан-то исчез? — Скрывающие заклинания с небольшими изменениями структуры могут накладываться и на движущиеся предметы! — с умным видом произнесла я. — Через пару часов оно рассеется, хотя Гордиан, скорее всего, уже выбрался из города… Так тебе вывести общую формулу скрывающих заклинаний? — Не надо. Я знаю, что ты умница. Таверна «Щучий глаз», где мы остановились, явно получило свое название не зря. Рыбу здесь готовили на первое, второе и третье, причем утверждая, что между этим «первым-вторым» есть разница, в комплекте же подавался стойкий рыбный запах и гнусаво мяучащая кошка на подоконнике. Подумав и поев, мы решили не задерживаться в городке (точнее, не тратить деньги за комнаты на ночь), забрали вещи и пошли за конями. Мы с Углем успели сдружиться, да и Галеадзо ладил с Чернозлатой, так что мелькнувшая было мысль о том, чтобы одну из лошадей продать, если денег не будет совсем, была тут же отвергнута. — Вот ведь не везет, — пробормотала я, набрасывая на Угля потник и мимоходом отмечая, что плечо уже не болит. — Нанимались-нанимались, а он возьми и сдохни… Из города мы выехали беспрепятственно. Однако на дороге Галеадзо внезапно остановился. — Ты чего? — не поняла я. — Жду, — пожал плечами дроу. Я удивленно приподняла брови, и он пояснил: — Жду, пока они выберутся из кустов, примут человеческий облик и подойдут к нам. Он кивнул в сторону, я, конечно же, ничего не заметила. Но Еннофа, а следом и Гордиан, выскочили на дорогу, счастливо улыбаясь, и подбежали к нам. Еннофа, загадочно поблескивая глазами, погладила Угля по морде и посмотрела на меня снизу вверх. — Отплатить нечем, ведьма, — вздохнула она. Да-а-а, честно сказать, не на эти слова я надеялась… — Предупредить хотела. — А что такое? — я заинтересованно подалась вперед, но ответил Гордиан. — Я убегал, удивляясь, почему за мной никто не гонится, — он мягко улыбнулся, — потом понял, конечно… Так вот, остановился я у ворот, думая подгадать удобный момент и стараясь не попадаться никому под ноги. Там стражники разговаривали, я слышал… Они отряд ждут. Скоро ждут. Аж из герцогства Эрьего. Ходит слух, что ведьму ищут, чтоб к герцогу доставить. Хозяйку. — Кроме меня ж никто не знал, что ты Хозяйка. Даже ведь наместнику не сказала, — добавила Еннофа. — Иначе бы из города не выпустили. Здесь вообще маги редкость, что уж про вашу братию говорить. Так что осторожней. — Вот черт, — высказалась я. Лестно, конечно, что из-за меня такие хлопоты, но теперь еще и ждать удара со спины. Неужели снова Йоргус, учитель мой дорогой, мать его за ногу, постарался?! Еннофа развела руками, мол, чем смогли — помогли. — Ну ладно, чего уж тут поделать, — я вздохнула. — Теперь мы еще и политические беженцы практически. Тогда поторопимся с прощанием. Спасибо, что сказали. — Спасибо, что спасли, — усмехнулся Гордиан, приобнимая Еннофу. — Даже не знаю, как теперь к Хозяевам относиться… Еще вчера думал — выживу, так всех перегрызу, гадов, а сейчас… Да еще и дроу… Случается же такое… — Чего не бывает в свете белом, — пожала я плечами. — В общем, пока… — Бывай, ведьма, — сказала Еннофа и глубокомысленно добавила нам вслед: — А сказку я про вас еще сочиню, буду младшим рассказывать. Грех такой истории пропадать… — Хоть она намеками не пугает, — философски заметила я, когда накрости — уже в виде страшных зверюг — скрылись вдали. — Вот, Галеадзо, не успел как следует верхний мир посмотреть, а про тебя уже сказку обещают состряпать. Представь только — большие накрости рассказывают маленьким накростям о том, как Темный эльф и Хозяйка спасли двух их сородичей от другого Хозяина, плохого. — А ты себя в «хорошие» зачислила? — прищурился Галеадзо. — С твоими-то замашками? — Конечно, — не смутилась я. — В сказках можно немного поврать! Ведь и про тебя не станут говорить «такой бессердечный ворчливый тип с давно подохшим чувством юмора». Тут я справедливо испугалась за свое здоровье и пустила коня в галоп. — Это кара, — изрек Галеадзо, когда ночью на наш лагерь обрушился дождь. — За что? — вздохнула я, наблюдая, как дорога превращается в чавкающее месиво. Как назло, вокруг не было ни одного дерева, лес мы успели благополучно миновать за вечер пути, и заночевали буквально в открытом поле. Делать было нечего, пришлось ехать. Не сидеть же на месте, все равно уже промокли до нитки, так хоть продвинемся вперед. До большой деревни Носьвы, последнего, по словам Галеадзо, населенного пункта на нашем пути, мы добрались к утру. И дождь соизволил закончиться. — Ты не думаешь, что мы на редкость везучие, а? — хмуро поинтересовался дроу, глядя на проясняющееся небо. Последний отрезок дороги мы проехали, свернув с тракта, а, следовательно, не просто по каше, а прямо-таки по болоту какому-то! К тому же деревня стояла на холме, и пришлось подниматься на своих двоих, ибо верхом это было просто невозможно. Лично я падала четыре раза. Галеадзо один — когда попытался помочь мне подняться. В общем, едва договорившись со старой вдовой на предмет остановки в ее доме и использования ее колодца, мы легли спать. Старушка попалась очень заботливая, постелила мне в комнате на топчане, а Галеадзо — на лавке, долго ахала, глядя на наше общее состояние и пообещала разбудить через несколько часов. А колодец мне был нужен вот для чего — я, будучи в паршивейшем настроении, пошла и торжественно вылила на себя пару ведер воды. — И г-грязь с-с-смыла, и од-одежду п-постирала, — лязгая зубами, сообщила я старушке. Галеадзо, недолго думая, сделал то же самое. Я говорила, что дурной пример невероятно заразителен? А после относительно нормального сна жизнь начала налаживаться. Старушка, назвавшаяся Нией, относилась к тому типу пожилых людей, которых хлебом не корми, а дай повозиться с молодежью. Причем, молодежью считался любой, кто не старше сорока лет. Правда, не знала она, что Галеадзо лет этак пятьсот. Когда она меня будила, одеяло съехало с плеча, и Ния цокнула языком. — Что такое? — я посмотрела на свою руку — то ли благодаря снадобью Лаэсса, то ли из-за моей ведьминской живучести, но о памятной битве с магом напоминали лишь два небольших шрама. — Ерунда, уже все зажило, — успокоила я Нию, быстро натягивая одежду и заправляя кровать. — Да видано ли дело, чтоб у девицы молодой да статной такой на теле отметины жуткие красовались, — проворчала старушка. — Пойдем, девонька, накормлю вас хоть, а то совсем синие с голоду-то. Я украдкой попыталась рассмотреть свое отражение в латной перчатке, почему-то валяющейся в одежде, а точнее, оказавшейся вдруг в правой штанине. — Ничего не синяя, — успокоила я себя. — Так, сероватая… — Это твои сапоги там в сенях… лежат? — поинтересовалась Ния, доставая из печи горшок. — Если лежат, то мои, — поразмыслив, ответила я. — Ой, давайте я вам помогу! — Но-но! — строго сказала старушка. — Я уж сама. Ты сходи лучше, кликни парня со двора, пусть за стол идет. Тоже помогать рвался. Дрова рубит вот, — Ния улыбнулась и этак залихватски, совсем по молодому, мне подмигнула. — Справный паренек, ох, справный! Ты с ним помягче уж, в наше время таких днем с факелами не сыщешь. Да уж, в наше время, тем более, днем, дроу действительно не сыскать! А сыщешь, так сразу убежишь, только пятки сверкнут… — Стараюсь, — вслух ответила я. — Только вы, наверное, не так поняли. Он мне просто друг. Спутник. Э-э… На дело вместе нанялись. — Так вы эти… наемники? — Ага, — кивнула я. — А я к тому же ведьма. Я даже глаза зажмурила на тот случай, если Ния станет кричать «Прочь, тьмы отродье пакостное!». Такое уже бывало, в тот раз меня вышвырнули на улицу практически ночью, и моя сумка, посланная вслед, больно ударила по голове. — А… а вот спину, например, заговорить сможешь? — неуверенно спросила старушка. — Спину? А что, ломит? — я открыла глаза, Ния рассматривала меня с неослабевающим интересом. — Заговорить не смогу, а мазь приготовлю. Мазь от ломоты в костях была единственным результатом моих потуг в знахарстве, в правильном действии которого я могла быть уверена. Просто Йоргус, поняв, что здесь он от меня ничего не добьется, вдолбил мне в голову лишь один рецепт, к которому и сам прибегал время от время, ибо маг магом, а годы берут свое. — Только надо трав насобирать. Или купить. У вас тут травник есть? — Есть, старый Даян… — Так я мигом. И не суйте мне свои деньги, это будет подарком! Появилась возможность хоть чем-то отплатить доброй старушке (ибо плата за постой была скорее символической), так что я быстро натянула свои ужасные сапоги и выбежала на улицу, не слушая ее возражений. — Ты куда? — Галеадзо с топором выглядел весьма внушительно. Того и глядишь, зарубит к черту. И впрямь надо бы помягче, а то он еще «бессердечного ворчливого типа» не забыл. — За травой! — нацепляя на лицо глупо-радостную ухмылку, бросила я. — Здесь пощипай, — с улыбкой предложил дроу, выразительно скосив глаза в сторону мирной Нииной козочки Климки. — Сам баран, — ответствовала я, прежде чем поняла, что за такое можно получить по голове. — Я с тобой иду. — Нет, даже не приближайся! — завопила я, побыстрее захлопнув калитку. — Я тебя боюсь! — Я страшный?! — Да! И у тебя топор! — Еще слово, и кину вслед! Хм, получилось «помягче» или снова я во всем виновата?.. Избушку травника я нашла почти у самого леса. Даян оказался довольно приятным старичком с длинной бородой, которой позавидовал бы и гном. У него дома по стенам были развешаны пучки трав и засохших цветов, венки и целые ветки, в небольшой кадке с водой плавали совсем недавно сорванные растения, из печи навязчиво пахло одновременно хвоей и ромашкой. — Я и сам мазь состряпать могу, — пожал плечами Даян, когда я сказала, зачем пожаловала. — Из колючего семицветника, червеца, полыни, одуванчиков и «лесного уса»? — не поверила я. — Нет, по-простому, червец да одуванчики. — Слабо берете, уважаемый! — я позволила себя презрительно фыркнуть — он ведь не знает, что из перечисленных мною лечебных растений я представляю как выглядят в растущем виде только, пожалуй, одуванчики. Потому что мазь для Йоргуса готовилась из уже готовых, высушенных ингредиентов. — Эффект от вашего лечения продержится день-другой, тогда как от моего — месяц. — Да ладно, — Даян недоверчиво прищурился. — Оставлю рецепт взамен на травки. — Оставишь — и травы за полцены. — Вымогатель, — усмехнулась я, понимая, впрочем, его справедливость. — Тем и живем, — развел руками Даян. Я не выдержала и рассмеялась. Потом быстро накарябала на бересте рецепт (Даян с гордостью признался, что знает грамоту и даже когда-то учился гоблинскому языку). Я сказала, что тоже знаю гоблинский, и привела в пример пару общеизвестных фраз, окончательно простившись с образом образованной умной девушки. — Только вот, — замялся Даян, отдавая мне пучок нужных трав, завернутых в чистую тряпицу, — надо бы тебе еще самой сходить. Сюда, на склон, совсем не далеко, а то тут не хватает кой-чего, а ты быстрее меня сбегаешь, нарвешь. — А чего не хватает? — я заглянула в сверток, готовясь признаться в собственной несостоятельности. — Одуванчиков, — вздохнул Даян и виновато посмотрел на меня. — Хорошо, сама нарву, — хмыкнула я, махнув рукой на прощание. К Ние я вернулась радостная-радостная и с букетом одуванчиков. Черт знает с чего, но мне здесь очень понравилось. Хотя почему это вдруг «черт знает»? Потому что всегда хорошо, когда с опасного, грязного, а в нашем с Галеадзо случае еще и мокрого тракта попадаешь в тихую, живописную деревеньку с доброй старушкой и веселым травником. В придачу еще и пастух, с которым я познакомилась, пока собирала одуванчики, назвал красавицей… Если и врет, то все равно приятно. Что уж тут поделать, все молодые девушки, даже ведьмы, даже Хозяйки, даже путешествующие с ужасным Темным эльфом, устроены одинаково. Хотя я обычно при этом не хожу с такой счастливой улыбкой. Отучилась. Чем чаще ты будешь показывать свои эмоции, тем чаще у окружающих будет возникать желание тебя предать. А когда человек рад, то может появиться и зависть, тогда вообще берегись. Но эта деревня все равно действовала на меня положительно, я ничего не могла с собой поделать. Вот завтра снова стану собой, а сегодня еще порадуюсь жизни. Открыто. А то когда еще доведется… Высившаяся поленница внушала уважение. Это со злости, что ли, дроу все так быстро порубил?! Так, надо поосторожнее с ним… Сам Галеадзо сидел во дворе прямо на траве, неподалеку, на крылечке пристроилась Ния и что-то ему втолковывала, а он слушал с неизменно вежливым выражением лица. Какая прелесть! Я умиленно вздохнула, прижав к груди свои одуванчики. Не будет же он меня убивать сегодня, когда у меня лицо — как морда у кошки, объевшейся сливок? — Аза, ты… с тобой все нормально? — а какой еще можно ждать реакции от Галеадзо? — Как никогда! — еще шире улыбнулась я и вручила ему букет. С таким выражением лица не цветы принимать, а жабу расчленять. Я засмеялась и бухнулась на землю рядом. — Ну-ка признавайся, что за траву тебе дали и что именно ты с ней делала? — аккуратно отложив одуванчики в сторону, спросил дроу. Я засмеялась громче, вызвав трогательную старушечью улыбку Нии и еще более укрепив подозрения Галеадзо. — Так, — он решительно поднялся. — У меня два вопроса — где живет травник и… куда это я положил топор? — Н-не надо, — простонала я, вытирая слезы. — Все нормально. И снова зашлась хохотом. Так бывает, просто надо отсмеяться как следует и прийти в себя. Старушка покачала головой, пробормотав что-то вроде «эх, молодость» и ушла в избу, а Галеадзо сел обратно и я с удивлением отметила, что он тоже смеется. — Ты чего? — не поняла я. — Да нет, ничего, просто ты б свое лицо видела, когда я про топор сказал… — Ах ты гад! — я толкнула его в бок. Нет, зря я говорила про подохшее чувство юмора, когда Галеадзо не молчит, то может выдать такие фразы… — Ладно, ладно, не одной же тебе можно нервы трепать всем. — Когда это я тебе нервы трепала? Галеадзо только выразительно скривился. Я вновь увидела свои руки в луже расплавленного металла, его огромные глаза и плотно сжатые губы. И это только из недавнего. — Вспомнила-оценила? — усмехнулся дроу. — А теперь по делу. Ты, случаем, с одуванчиками своими, не забыла, что мы уезжаем? — О-о-о, — я почесала лоб. — Давай завтра, а? Сейчас уже полдень, а мне еще мазь готовить. — Тогда — когда приготовишь. — Это долго. И потом нас Ния просто так не отпустит, и мне здесь так нравится вообще… очень нравится. Ну, пожалуйста. — Ладно, — махнул рукой Галеадзо. — Кстати, Ния не будет против, если мы еще у нее и переночуем? — Против? Да пока тебя не было, она мне целый час расписывала прелести селянской жизни и уговаривала остаться здесь на недельку-другую. — Снова шутишь? — Я серьезно! — Галеадзо улыбнулся и взъерошил мне волосы. — Еще часик таких уговоров и я бы здесь жить остался… — Кстати… — я вспомнила одну очень нехорошую вещь. — За нами же погоня! — Хм… Думаю, вчерашний дождь ее приостановил, да и преимущество у нас в несколько дней. Тем более что дальше дорог нет, отряд этого твоего герцога врят ли проберется… — Так что сегодня день отдыха, — постановила я, методично отрывая стебельки цветов — для мази нужны были только цветки. День отдыха завершился возмутительно быстро. На следующее утро я, зевая и зябко кутаясь в куртку, попрощалась с Нией, поблагодарила ее, еще раз подробно описала, как хранить лечебную мазь и уехала вслед за Галеадзо. Только к вечеру мы вышли на небольшую лесную тропу. Лошадей пришлось оставить в Носьве, и правильно — по таким буеракам и мы продирались с трудом. Другого пути, утверждал Галеадзо, нет, а я ему верила. Дожила. Все предупреждения и предостережения мне — как об стенку горохом. Естественно, к ночи мы были просто никакие. Побросали сумки и одеяла, развели костер, достали купленный в Носьве хлеб и тонкие полоски вяленого мяса. Поев, я блаженно растянулась на походном одеяльце, закрылась плащом и заснула, думая, что хорошо хоть опасаться хищников и тварей всяких не надо — ко мне не подойдут, а даже самые отчаянные разбойники в такую глушь не сунутся. И видела я уже знакомый сон со статуями с лицами эльфов и темным коридором. И где-то на грани восприятия, сквозь темноту и зеленые огни, до меня донесся голос, мягкий и теплый, как у матери, которую я не помню, да и не могу помнить… — Проснись, девочка моя… Проснись… Аза, девочка… Девочка? Даже Сакердон меня по имени называл, а тут… — О-о-о, — я резко села, — так и знала. Призрак мне говорил. — Девочка моя, ты разговариваешь с призраками? Разве ты не знаешь, что это может принести несчастье? — Хватит, Совушка, не надо ерунды. — Я всего лишь хотела тебя развеселить. Белая Сова, как и предсказывал Сакердон, нашла меня сама. С Совой мы встретились благодаря, как ни странно, Йоргусу. Какое-то время он думал отдать маленькую меня на воспитание своей давней подруге. Но она не взяла, сказав, что ничему меня научить не сможет. По-моему, у нее вообще за всю жизнь не было ни одного ученика. И действительно, я до сих пор не понимала, что же она умеет делать. Иногда она казалась обычным человеком, иногда думалось, что она, как и Сакердон, почти вечна и знает все. Еще пару раз мы пересекались с ней случайно. Хотя… в ее случае — скорее, неслучайно. Магии как таковой я никогда за ней не замечала, но, как она говорила сама «лес меня слушает, а я — его». Она появлялась незаметно, ступала всегда бесшумно, где бы она ни ходила, белая шаль оставалась безупречно чистой, на Совушку никогда не нападали ни звери, ни люди, она не уставала и могла пройти даже через самое гиблое болото, знала любое растение, умела заговаривать раны и забирать болезни. Йоргус говорил, что она на четверть эльфийка, ушедшая из дому лет в двадцать-двадцать пять и вот уже больше полувека странствующая по миру, а странное имя-прозвище дано ей бабкой, эльфийской друидессой. У меня создавалось впечатление, что в ее жизни было все — и огромное горе, и великое счастье, и бескрайняя свобода, и большая любовь. Она действительно могла найти подход к любому человеку, подобрать нужные слова. На лице застыли морщины, но глаза были по-молодому ясные и живые. И еще она была единственным на моей памяти человеком, который распространял вокруг себя счастье и покой, она одна умела улыбаться так, что даже у самого отпетого негодяя не возникло бы ни одной плохой мысли о ней. — Здравствуй, — запоздало спохватилась я. Старушка кивнула, опускаясь рядом со мной на одеяло. Движения у нее были мягкие, плавные, гибкие, что вкупе с внешностью семидесятилетней женщины создавало эффект ее нереальности. — Давно ж я тебя не видела… — Да уж… — Так что тебе призрак сказал? — Что я должна тебя найти, — припомнила я. — Даже, что я тебя найду. Или ты — меня. Разговор с Сакердоном никак не желал вспоминаться полностью. Да и вообще — в голове у меня до сих пор стояли серые лица статуй из сна. — Что ж, все призраки в чем-то схожи — знают много, не говорят ничего. — Ты скажешь больше? — усмехнулась я, даже не надеясь на положительный ответ. — А ты меня спросишь? — Совушка наклонила голову, разглаживая складки на юбке. — У меня слишком много вопросов. — Я подожду. Она не скажет. Но заставит ответить меня саму. — Хорошо… Я обхватила колени руками и опустила голову. Почему-то это всегда помогало мне сосредоточиться. Допустим, насчет дроу все ясно. Есть загадки, но в целом — ясно. Понятна цель — прийти, найти, забрать и вернуть Темным эльфам нечто, для них важное, «Знание». Меня беспокоило совсем не это. И не пугало. А вот… — Совушка, я начинаю бояться сама себя. Белая Сова кивнула. Значит, правильно, что боюсь. Я начала говорить, медленно, снова повторяя то, что крутилось в моей голове уже давно, пытаясь связать все свои опасения воедино. — Я… Сначала все было вроде бы нормально. У меня получалось то, что раньше требовало гораздо больших сил. Или не получалось совсем. — Например, стихиаль. — Ты знаешь? — Я смотрю твои мысли, — призналась Совушка. — Так будет легче тебя понять. — Хорошо, — так и вправду будет проще. — Но ты говори. Соберайся с мыслями. — Так, — я снова опустила голову. — Еще люди, Совушка… — А что люди? — не поняла старушка. — Всё! — я запустила руки в волосы, закрывая глаза, мысленно возвращаясь в прошлое. — Слишком много. Сразу. Даже тех, о которых я и думать-то почти перестала. — Я попадаю в их число? — улыбнулась Совушка. — Да, — я открыла глаза, посмотрела на нее и снова закрыла. — Это можно было бы объяснить вмешательством моего учителя, если бы не Сакердон. А он крайне редко покидает свою Башню. А учитель… Йоргус… Он… — Он боится за тебя. — Знаю, — чуть ли не со злостью сказала я. — Настолько боится, что сначала направляет в Эрьего, буквально отдает в услужение к герцогу, не спросив даже, что я об этом думаю… А потом… — Знаю. И еще он тебе врал про дроу. — А они… не страшные, — я усмехнулась, такого детского оправдания я даже и не ожидала от себя. — А все правильно, — внезапно поддержала меня Белая Сова. — Не суди о ком-то по чужим словам. Правд много, да своя верней будет. Ага, верно, но разобраться бы в себе… — Ты обещала ответить. — Но ты не задала мне вопрос. — Задаю. Что заставило Сакердона прилететь ко мне? — Он же говорил… Предчувствие. — А… например, Лаэсс почему пошел вместе с Чачей и даже отдал мне свой Амулет Крови? Только долг? — Не только. — Тоже предчувствие? Да? Как и русалки, как гадалка из Кирраира, так и все остальные — они видели какую-то угрозу мне? — Аза… — Да или нет? — Да. И я не исключение. — Тогда я знаю, в чем дело, — прошептала я, глядя как белеет лицо Совушки. — И ты знаешь! — Тихо, Аза, не думай даже… — Все вы предлагаете не думать, — я криво усмехнулась. — А как?.. И вообще, вас не поймешь — то думай, то не думай… Совушка, а самый сильный Зов не так-то просто выкинуть из головы. — Молчи, Аза. Беду накличешь, — когда успел ее голос поменяться? Ни мягкости, ни тепла — впервые на моей памяти! Только страх. — Уже, — я отвела взгляд, мимоходом удивившись собственному хладнокровию. — Единственный в мире Зов, который чувствует не только призываемые, но и те, кто хоть как-то с ними… взаимодействовал? Так будет верно, Совушка? Пусть у них это и проявляется послабее. Как необъяснимая тревога, к примеру… Смерти Зов. Я засмеялась. Очень тихо, почти беззвучно, чудом удержав слезы. Истерика. Дождалась, Хозяйка? Ведь опасность внезапна и неотвратима — а ты идешь и идешь вперед. И всех знакомых как огонек болотный колдовской манишь, на пророчества тревожные толкаешь. Зов самой Смерти — это как проклятье всего мира, когда выхода нет и не будет, это ее коса у шеи, когда осталось сделать лишь маленький шаг вперед, чтобы потекла кровь… — Хватит, — тихо сказала Совушка. — Почему?.. Теперь хотя бы ясно, почему все так… переживают. — Хватит. Догадалась. Не хотела говорить тебе, Аза, да, видать, Йоргус тебя хорошо выучил… Знаешь много. Так знай еще больше. Зов твой… Могут ли звери избежать его? — Нет, — ровно ответила я. — Раньше еще могли… некоторые, а сейчас — нет. — А ты сможешь. Потому как не зверь, а человек. Пожала плечами. Я-то не зверь, но вот и противиться мне не человеку. — Дай-ка покажу тебе кое-что, — внезапно сказала старушка. Она кивнула на потухший костер. — Зажечь сможешь? Я взяла несколько оставшихся веток, сложила, сделала простенький жест — как будто стряхнула с руки воду, только вот мнимые «брызги» ярко вспыхнули на дереве. — Хорошо, — кивнула Белая Сова. Я немного заинтересовалась — похоже, Совушка решила дать первый в своей жизни урок. — Только это ненастоящее пламя. У него даже цвет неправильный. — Но ведь горит, — я уставилась на пламя. Да, ненастоящее. И что с того? Оно греет. Я протянула к нему руки, любопытный язычок пламень коснулся ладони, прыгнул в нее. Белая Сова пронаблюдала за моими действиями, а потом сказала: — Твое пламя неживое. Мертвый огонь на мертвом дереве. Смерть дерева вырастает из смерти огня. А должно быть не так. Смерть дерева дает жизнь пламени — этот закон древнее любой магии. А теперь потуши и зажги настоящий костер. Я послушалась, благо, кремень всегда был под рукой. — Живой огонь так же слушает тебя, Аза?.. Она знала, что нет. — Зачем спрашиваешь? — Затем, — улыбнулась Совушка, зачерпывая пламя сухой ладонью. Я не смогла сдержать удивленного возгласа. — То-то же… — пробормотала старушка. — Скажи мне, Аза, откуда ты берешь свою силу? — Из мира. Совушка покачала головой: — Нет. Из себя ты ее берешь, из себя. Могла бы брать из мира, и огонь у тебя живой был бы. Слушай, Аза, слушай. Ты — маг, но силу не берешь. Это она проникает в тебя. В какой-то мере, вы используете друг друга, она тебя — как сосуд, ты ее — для своих нужд. Подчинять свое же — легко, а вот попробовать взять, черпнуть из живой стихии, заставить ее проникнуть в тебя… сделать живую стихию — колдовством… Только так можно сделать невероятное. — А мне надо это сделать? — Кто знает, — Совушка задумчиво смотрела на гаснущий в ее ладони огонек. — Я же лишь хочу научить тебя чему-то большему. Я молчала, она тоже. Я не знала, что спросить, она не знала, что можно мне сказать. Что она умеет, что хочет показать мне?.. Никогда я не видела ее такой… пустой. И не думала, что увижу. Совушка всегда была неизменной — доброй, спокойной, ласковой, а тут… — Ладно, — наконец не выдержала я. — Хватит об этом. Ты и так мне помогла. — Хорошо, Аза. Только вот помогла ли? — Совушка улыбнулась и погладила меня по волосам. Я не смогла не улыбнуться в ответ и склонила голову к ней на плечо. Совушка приобняла меня за плечи и вздохнула. — Ох, девочка… Чую, только хуже тебе сделала. Мечешься еще сильнее, покоя не мыслишь… Сны дурные снятся, разум уходит, руки на себя наложить хотела даже… — Сны! — мне было тепло и немного грустно. — Я вспомнила Сакердона! Он смотрел сны дроу и не смог объяснить, что увидел в сне Галеадзо. Но сказал, что для меня это важно. Совушка обернулась и посмотрела на спящего дроу. Она улыбнулась снова, мягко и ласково, и снова погладила меня по голове. — Ох, Сакердон, все самое сложное оставил старухе… — Сложное? Там что-то сложное? — мне стало не по себе. — Иногда мне не нужно смотреть чей-то сон, чтобы знать, что происходит. Мне хватило одного взгляда на этого дроу. И твоей памяти. — И что? — осторожно спросила я. — Ты скажешь? — Скажу. Самая верная помощь тебе будет. Я отстранилась от старушки и затаила дыхание. Проклятье, похоже, я сама начинаю догадываться, когда она вот так, с какой-то материнской нежностью на меня смотрит. — Он боится за тебя. Безумно. Я выдохнула. — Потому и предлагал Идэру отпустить меня, — пробормотала я. — Но понял, что ты такого не простишь и все равно пойдешь за ними. Он тебя понял, Аза. Это стоит многого. А сны его… страшны. В них он видит твою смерть. Еще там, в дворфийской столице. Только вот там он не успевает тебя подхватить, и ты умираешь. И тебя нет. Просыпается и первым делом ищет взглядом, где ты. И дело не в том, что ты народу его можешь помочь. Любит он тебя, Аза, любит. Сказала все-таки. Встала, плотнее закутываясь в шаль, оставляя меня наедине с собственными мыслями. А такие моменты, судя по опыту, могут закончиться помешательством. — Стой! — не выдержала я. — И ты считаешь, мне это поможет? То, что ты мне только что сказала? Ты думаешь, теперь мне легче будет? Ты правда так думаешь?!.. Совушка обернулась и поглядела на меня, бледную, с дрожащими губами, со сцепленными руками. И все равно кивнула. — Думаю, да… И она скрылась. Ни одна ветка не дрогнула, ни один лист не шевельнулся. Как всегда. Ей бы в разведчики идти, цены бы не было. Мало того, что в стан врага проникнет безо всякого шума, так еще смятение среди противников посеет. И все это с ласковой улыбкой. Я рухнула обратно на одеяло, натягивая плащ до подбородка. Замечательно, я в себе никак не разберусь, а теперь и с Галеадзо, наверняка, общаться не смогу. Как в глаза-то ему смотреть? Что делать? Да еще настоящее лицо под маской, ничего не разобрать… Я скосила глаза в его сторону. Действие зелья потихоньку проходило, я наблюдала, как меняется его внешность, как светлеют волосы, еще сильнее оттеняя серость лица. Пряди побелевших волос на сером, спокойном лице. Спит… Меня как громом ударило. Мир перевернулся! Спит?! Он — спит?! Галеадзо спал мало и очень чутко, сразу реагируя на любую мелочь. Он спит сейчас, если только Совушка, как и Сакердон, наслала на него сон. А если не позаботилась… Я перевернулась на бок, к нему спиной, и закусила губу. А если нет, то он проснулся еще при появлении Совушки и слышал весь наш разговор от начала и, самое страшное, до конца. Я мысленно застонала. |
|
|