"Антитело" - читать интересную книгу автора (Тепляков Андрей Владимирович)

День третий

Он шел через лес, дрожа от страха, еле сдерживаясь, чтобы не закричать. Деревья вокруг изгибались и раскачивались, словно живые. Будто они пытались вырвать из земли свои корни и ходить, превратившись в огромных кровожадных сумасшедших.

«Кто знает — может, им это уже удалось. Может, они бродят где-то рядом, невидимые в общей массе, и они ищут меня. Они приближаются».

Глеб застонал от страха через плотно сжатые губы. Крик рвался изнутри и, не находя себе выхода, скапливался где-то в районе солнечного сплетения, ощущаясь, как большой болезненный шар. Еще немного и он просто разорвет грудную клетку и вырвется наружу.

«Нельзя кричать!»

Сам не зная почему, но Глеб был уверен, что, пока он молчит, безумные трясущиеся деревья не смогут увидеть его. А стоит только вскрикнуть, как они набросятся и тогда…

«О черт!»

Глеб задел ногой за вывернувшийся из земли корень, не удержал равновесия и упал лицом вниз, прямо в холодную мокрую траву. От удара он непроизвольно вскрикнул и сжался. Скрипы и перестуки вокруг сделались громче.

«Меня увидели! Увидели!»

Глеб попытался поднять голову, чтобы осмотреться, и едва успел закрыть глаза, когда тонкая гибкая ветка стегнула его по лицу, оставив длинный красный след. Из земли возле него выпростался еще один корень, за ним новый. Они раздвигали холодную землю и скользили по траве, словно змеи. Глеб почувствовал, как они обвились вокруг его предплечий, стягивая мышцы, словно веревочные петли. Другие уже добрались до ног, и все больше и больше их стремилось к нему, дрожащих, покрытых грязью и шелестящих гнилыми листьями. Корни опутали его тело и потащили Глеба вниз, в рыхлую почву, податливо проседающую и жадную. Он попытался вздохнуть, и не смог. Солнце стало меркнуть, заходя за край его могилы. Уши наполнились каким-то жужжащим звуком, словно целая стая насекомых стремилась присоединиться к убийству. Глеб почувствовал, что теряет сознание.

«Я умираю. Как жаль…»

Глеб судорожно вздохнул и проснулся. Он лежал на животе, уткнувшись лицом в подушку, весь покрытый испариной. Тело тряслось от холода.

«Это сон — слава тебе, Господи!»

Он перевернулся на спину и натянул на себя сползшее одеяло, почувствовав облегчение и слабость. Кошмар медленно растворялся в сознании, словно фотография, проявляемая наоборот. И среди меркнущих образов вдруг выплыло на первый план громкое жужжание. Глеб нахмурился и повернулся на звук. Жужжание доносилось со стороны окна. За тонкими белыми жалюзи мелькали темные точки.

Кровать сразу показалась сырой и неуютной. Наполовину сонный, Глеб вылез из-под одеяла и шагнул к окну, чувствуя кожей теплый солнечный свет. Он нащупал веревку и потянул, раздвигая жалюзи. То, что он увидел, было словно продолжением ночного кошмара.

Все стекло покрывали ползающие, взлетающие и вновь садящиеся мухи. Их были десятки, может быть даже сотни. Словно живое полотно, они двигались и жужжали. Черные спины и крылья блестели, вызывая тошноту.

«Ни хрена себе! Откуда они взялись?».

Глеб отступил на шаг и медленно отпустил веревку, боясь побеспокоить этих тварей.

«Если они начнут летать по комнате, мне останется только бежать».

Но мухи не взлетали, они продолжали сновать по стеклу и подоконнику, перелезая друг через друга и жужжа.

«Дрянь какая!»

Часы на тумбочке показывали пять минут седьмого. Солнце уже взошло над деревьями, и в комнате было светло. Отвратительными тенями, отражаясь на полу и стенах, сновали мухи. Мысль о том, чтобы доспать еще час-полтора не вызвала особенного энтузиазма. Под такой аккомпанемент все равно невозможно заснуть. Глеб подумал, что именно эти маленькие гады и спровоцировали его кошмар. Первый за многие годы.

Лет в десять-двенадцать у Глеба был период, когда он подолгу не мог заснуть. Он лежал, натянув одело до самого носа, и напряженно прислушивался. Квартиру наполняли звуки: тихое поскрипывание, шорохи; иногда ему даже казалось, что он слышит сиплое приглушенное дыхание, словно что-то уродливое и страшное подбирается к кровати. Это что-то приходило каждую ночь, и Глеб боялся закрыть глаза, потому что во сне оно могло добраться до него.

Чудовище.

Чудовищ не существует, говорил ему отец. Сидя на залитой утренним солнцем кухне, слушая новости по телевизору и неторопливое бульканье кофеварки, ощущая приятный аромат готовящегося кофе и цветов на подоконнике, Глеб с готовностью с ним соглашался. И даже верил, что никаких монстров нет, а все это — просто воображение. А потом наступала ночь, и чудовища возвращались. Они выползали из своих тайных нор под шкафами, свешивались с антресолей в коридоре. Они шептали и шуршали рядом с кроватью, заставляя маленького мальчика дрожать, затаив дыхание, и натягивать одеяло, будто оно могло защитить. Глеб был уверен, что они владеют колдовством, способным усыпить взрослых, чтобы те не смогли помешать, когда чудовища захотят сожрать добраться до него.

Глеб ложился спать в десять часов и лежал, пока звуки телевизора, доносящиеся из комнаты родителей, не умолкали. А потом, в наступившей тишине, он ждал. Дрожал и ждал, когда появятся чудовища. Если удавалось заснуть к часу ночи — это было хорошо. Но чаще он лежал до двух или даже трех часов, весь покрытый холодным потом с тяжелой и пустой головой.

Именно отец в конце концов придумал игру, которая помогла Глебу справиться со страхами. Очень простую игру: нужно было вообразить себе большой сундук, и когда становилось страшно, и воображение рисовало какого-нибудь уродливого монстра или пугающий звук, нужно было мысленно схватить его и бросить в этот сундук. Крышка захлопывалась, и страшила оказывался заперт. Отец сказал, что ни одно чудовище не сможет открыть эту крышку. Никто, кроме самого Глеба.

Мальчик сомневался в том, что это поможет, но не прошло и недели, как он обнаружил, что сундук действительно работает. Монстры перестали являться в темноте, и постепенно все пришло в норму. И все реже в его воображении скрипела тяжелая крышка.

Сейчас, сидя на кровати и вспоминая об этом, Глеб неожиданно задал себе вопрос, который не пришел ему в голову много лет назад. Вполне логичный вопрос — сколько монстров можно запереть в сундуке? Скольких чудовищ он уже затолкал в это ловушку подсознания? И так ли крепок замок?

Дом еще спал, когда Глеб спустился на кухню. Мухи были и здесь, но гораздо меньше. Штук десять. Они лениво ползали по окну, взлетали и бились в стекло.

В настенном шкафчике нашлась банка «Нескафе». Глеб нажал кнопку электрического чайника и включил телевизор. Голос диктора заглушил противное жужжание, внеся ощущение нормальности в это дурное и неправильное утро. Намазывая масло на хлеб, Глеб почувствовал себя почти хорошо. Оставалось только неясное беспокойство, связанное с предстоящим походом в лес. Смутное предвкушение чего-то необычного.

Он неспеша позавтракал и снова поднялся на второй этаж. Не заходя в комнату, Глеб сразу направился в ванную и минут двадцать стоял под горячим душем, смывая с себя пот и ночные кошмары. Насухо растершись полотенцем и почистив зубы, он вновь почувствовал себя хорошо. Мухи — это всего лишь мухи. Назойливые насекомые, и ничего больше. Неприятные — да, но не опасные. А что касается снов, они исчезают, как только откроешь глаза, и никогда не возвращаются.

Окрыленный собственными мыслями, Глеб смело вошел в комнату и осторожно подобрался к окну, намереваясь выгнать весь этот гнусный мушиный рой на улицу. Быстро дернув ручку, он отскочил назад, чтобы не попасть под водопад насекомых, но… ничего не произошло. Глеб стоял, удивленно хлопая глазами, а мухи продолжали, все так же деловито, сновать по стеклу, не предпринимая ни малейшей попытки улетать.

«Что за черт?»

Глеб взял со стола журнал, свернул его трубкой и, прикрывая лицо одной рукой и вытянув другую, принялся размахивать им над скопищем насекомых. Медленно и нехотя, те открывались от стекла, но летели не на улицу, а поднимались к потолку, где и рассаживались снова, постепенно сформировав новое подвижное покрывало. Глеб сжал зубы, и влез на стул, намереваясь показать этим маленьким бестиям «Кузькину мать».

«Я вам покажу — гаденыши!»

От тщетных попыток выгнать из комнаты мух его оторвал плач Аленки. Глеб отбросил журнал. Плач становился все громче, а потом девочка вдруг пронзительно закричала: «Мама! Мама!». Он бросился к лестнице, быстро сбежал по ступеням вниз и чуть не столкнулся в гостиной с тетей, спешащей к комнате дочери, запахивая на ходу халат. Ее нечесаные волосы торчали в стороны, как у ведьмы. Она мельком взглянула на племянника и открыла дверь в комнату девочки. Крики сделались звонче. Дверь хлопнула, и стало тихо.

Глеб опустился в кресло и уставился на лежащую рядом газету. На первой странице крупным шрифтом было набрано: «Украинские газовики скупают „Мерседесы“». Из комнаты сестры донеслись тихие голоса. На кухне весело жужжали мухи.

— Привет, Глеб.

Он обернулся и увидел дядю.

— Доброе утро.

— Давно сидишь?

Глеб пожал плечами.

— Да нет.

— Не спится?

— Меня мухи разбудили.

— Мухи?

— Да. В моей комнате их, наверное, не меньше сотни.

— Что за чушь? Какие сотни?

— Да точно!

— Ладно — пойдем посмотрим.

Жалюзи остались сдвинутыми, а окно, вновь усеянное мухами, лениво подрагивало от легкого ветра, открывая отвратительную картину во всем ее великолепии. Дядя нахмурился и покачал головой.

— Первый раз такое вижу! Откуда они взялись?

— Не знаю. Вечером их не было.

— С поля что ли налетели? Надо их потравить.

Он еще немного постоял, засунув руки в карманы синих тренировочных штанов и глядя на мух, а потом, не говоря ни слова, вышел. Глеб последовал за ним.

Аленка сидела за столом с чашкой чая и жевала большой бутерброд. Скатерть перед ней устилали крошки. Тетя Ира примостилась напротив все в том же халате, но волосы она уже успела расчесать.

— Доброе утро.

— Привет, Глеб.

Аленка повернулась к нему и сказала сквозь хлеб и сыр:

— А мне приснился страшный дядька с топором!

— Алена, не говори с набитым ртом — подавишься.

Девочка послушно дожевала бутерброд и добавила:

— Он гнался за мной!

— Ты убежала?

Дядя налил себе чай и сел между женой и дочерью.

— Я проснулась, — ответила Аленка.

— А ты как спал? — спросила тетя Ира.

Голос ее прозвучал устало и озабоченно.

«Наверное, Аленка всю ночь плохо спала», — подумал Глеб.

— Нормально. Только мухи мешали.

— Какие мухи?

— У него в комнате их полно. Все окно облепили, — сказал Сергей.

Тетя удивленно посмотрела на мужа, а потом снова на Глеба.

— Откуда они взялись? У тебя там ничего не протухло?

— Нет. У меня там ничего нет.

— Сереж, надо что-то сделать.

— Придется съездить в хозяйственный. У них должно быть что-нибудь от мух.

— Только липучку не покупай. Это отвратительно!

— Посмотрим.

Завтрак закончился, и все разбрелись по своим делам. Аленка с мамой заперлись в детской, дядя ушел к себе. Через минуту он снова показался, с полотенцем, перекинутым через плечо, направляясь в душ. Глеб устроился на кресле в гостиной и включил телевизор. Прыгая с канала на канал, он размышлял: «Надо взять фотоаппарат и снова сфотографировать поляну. Может быть, получится заснять эту штуку почетче. Это если она все еще там». Он погрузился в собственные мысли. Воображение проснулось и рисовало ему картины одна фантастичнее другой: на поляне могли приземлиться инопланетяне — очень давно, много миллионов лет назад; или там произошло ритуальное убийство; или это место заколдовано. Глеб не чувствовал страха. Он перебирал в уме различные причины появление аномалии, оставаясь при этом в роли стороннего наблюдателя — зрителя фантастического фильма. Зрителя, который в самые страшные моменты всегда осознает себя сидящем в кресле, в уютной комнате, в безопасном удалении от места и времени событий.

Дядя вышел из ванной и снова ушел в свою комнату. Потом появилась Аленка. Она неожиданно возникла из-за спины Глеба, заставив его вздрогнуть, и спросила, пойдет ли он гулять с ней и мамой. Спустя минуту, к ней присоединилась тетя Ира, взяла дочь за руку и увела в коридор. Глеб чувствовал себя секретным агентом перед началом сложной и опасной операции.

«Детям не место в таком… хмм… месте. Это дело мужчин».

Он представил себя в образе Рембо, бегущего через враждебные джунгли с автоматом в мускулистой покрытой загаром руке. Коннором Дойлом, пробирающимся по таинственному лесу. Фоксом Малдером…

— Они ушли?

Глеб вынырнул из своих мыслей и уставился на дядю невидящим взглядом.

— Чего?

— Ира с Аленкой ушли?

— Да.

— Ты готов?

Глеб кивнул.

— Идем.

Дядя знал дорогу до водопада лучше, поэтому шел впереди. Как только они оказались в лесу, авантюрное настроение Глеба заметно поуменьшилось, сменившись тревогой. Он старательно всматривался в лес, надеясь заметить какие-нибудь странности, и, одновременно, не желая этого, но ничего не заметил. Лес был обыкновенным лесом, деревья — деревьями, как и везде, в любом самом обыкновенном московском парке. Филевском или Измайловском, например. Они добрались до болота за сорок минут и остановились у берега. Глеб вытащил компас, как сделал это вчера, и выбрал направление.

— Нам туда, — сказал он, показывая на восток.

Дядя кивнул.

Фотоаппарат висел на шее и при каждом шаге стукался в грудь. Глебу пришлось придерживать его рукой, а другой раздвигать раскидистые кусты и низкие ветви. Спустя несколько минут, он остановился и повернулся к дяде.

— Я не уверен точно, но мы где-то рядом. Аленка отошла в сторону… примерно туда.

Они осмотрелись. Деревья росли густо, и уже в десяти метрах от того места, где они стояли, разглядеть что-либо было невозможно. Дядя шумно потянул носом воздух. Глеб последовал его примеру — пахло травой и сыростью, и еще листьями. Ничего необычного.

— Давай искать.

Они разошлись, договорившись время от времени звать друг друга, чтобы не потеряться. Глеб пробирался вперед, стараясь держаться так, чтобы солнце било ему в глаза, как тогда, когда он снимал свой знаменитый кадр. Пройдя несколько метров ему пришлось остановиться и снять сапог. Носок сбился в ком, и он принялся расправлять его, прыгая на одной ноге и вращаясь на месте, как юла. Почва пружинила, и никак не удавалось нащупать опору, а еще эти ветки и корни. Справившись с носком, Глеб натянул сапог и поднял голову.

Впереди, метрах в пяти возвышался закрученный спиралью ствол. Если бы Глеб продолжал идти на солнце, то просто прошел бы в стороне и не заметил его среди других деревьев. Потому что теперь ствол не казался черным. Скорее, он был серым и мало выделялся на фоне других обычных деревьев. Только форма его сохранилась.

Сердечный ритм в мгновение удвоился, а во рту пересохло. Шутки кончились — впереди была самая настоящая чертовщина.

— Дядь Сереж! — хрипло прокричал Глеб и прислушался. Ему ответила тишина.

— Дядь Сереж!

Где-то в стороне хрустнула ветка.

— Ты где?

— Здесь! Идите сюда! Кажется, я нашел!

— Ты уверен?

— Здесь! Точно, как на фотографии… Почти.

Место выглядело немного иначе, но сомнений не оставалось — это именно та поляна. Шесть закрученных в спирали деревьев поднимались из невысокой, жухлой травы. Из серых стволов вылезали тонкие побеги и стремились вверх, шелестя молодыми ярко-зелеными листьями.

Глеб стоял, боясь шелохнуться, ожидая каких-нибудь странных ощущений. Но они не приходили. И все равно, что-то здесь было не так. Какая-то плохая аура довлела над этим местом. Дядя шагнул вперед, и солнечный свет окутал его долговязую фигуру, как будто того охватило яркое пламя. Он немного постоял на месте, а потом медленно пошел к одному из деревьев.

Увидев, что с дядей ничего не произошло, Глеб двинулся следом.

Они блуждали по поляне, подходили к спиральным стволам, смотрели, щупали. Поляна выглядела нормальной, совершенно нормальной, в ней не было ничего странного, только неприятное чувство какой-то неуловимой неправильности.

Глеб медленно пошел вдоль кромки леса, внимательно глядя под ноги. Скоро его внимание привлек какой-то яркий предмет в кустах, метрах в полутора от него. Он подошел ближе.

— Дядь Сереж — идите сюда!

— Что там?

— Смотрите!

Перед ними в траве валялась синяя шапочка. Большой черный жук быстро пробежал по ней и пропал из вида.

— Это Аленкина.

Дядя поднял ее и покрутил в руках, рассматривая со всех сторон.

— Что-нибудь чувствуешь?

— Да нет.

Глебу не хотелось говорить о своих ощущениях враждебной энергии и выглядеть при этом идиотом, который слишком много читает фантастических книг.

— Я вот чувствую. Здесь что-то… нехорошее.

Глеб преувеличено равнодушно пожал плечами.

— Пойду еще раз осмотрю поляну. Может найдем еще что-нибудь.

Глеб вытащил из чехла фотоаппарат и отошел на пару шагов назад. Затем включил дисплей и стал внимательно рассматривать последнюю фотографию. А потом снова посмотрел на поляну. Ему хотелось найти то самое место, с которого он фотографировал вчера.

«Если встать там, то можно будет сделать точно такой же кадр, а потом сравнить их».

Он едва не упал, запнувшись о толстый корень, и тихо выругался, вспомнив свой сон. Поляна начинало действовать на нервы.

«Надо уходить отсюда», — подумал он. — «Вот только сделаю кадр».

Наконец он отыскал то самое место и посмотрел в видоискатель. В кадр попала темная фигура дяди, стоящего рядом с одним из деревьев и глядящего куда-то вверх. Глеб нажал на кнопку. Дядя обернулся.

— Думаю, мы увидели все, что могли. Пойдем отсюда.

Глеб не стал спорить. Он кивнул а, когда стал убирать фотоаппарат обратно в чехол, руки его слегка дрожали.

После обеда все разошлись, кто куда. Аленка отправилась к себе слушать сказку про Муми-Троля, тетя легла спать, а дядя ушел на крыльцо курить. Глеб остался один, и это его вполне устраивало. Он присоединил фотоаппарат к телевизору и сел перед экраном, ожидая, когда появится изображение. На сером фоне постепенно проступил лес и часть поляны. Глеб придвинулся ближе, внимательно вглядываясь в картинку.

«Ну покажись. Покажись…».

Его взгляд скользил по деревьям, внимательно анализируя каждый сантиметр.

«Ну где ты?».

Он был настолько уверен, что снова увидит ту самую аномалию, которую снял вчера, что теперь не мог поверить своим глазам. Перед ним был лес, обычный лес, и больше ничего. Никакого замутнения или неясного образа — деревья, хилая трава на поляне и два закрученных спиралью ствола.

И все.

«Жаль. Одна фотография ничего не стоит. С ней могло произойти все, что угодно. Просто неудачный кадр. И никаких тебе привидений».

Погруженный в собственные мысли, он нажимал кнопки смены кадра. Вперед-назад, вперед-назад. Последняя фотография сменялась предыдущей и наоборот, как в мультике. Точка съемки оказалась удачной, и кадры почти полностью совпадали. Кроме…

«Это еще что?».

В центре фотографии что-то двигалось, что-то происходило. Глеб уставился в телевизор, не веря своим глазам.

Спиральные деревья — они изменились. Стволы стали выше. Ощутимо выше. И угол поворота спирали теперь был другим, как будто они вылезали из земли, вращаясь вокруг своей оси. Цвет коры сменился с черного на серый, и теперь почти совпадал с другими деревьями. И на них появились побеги. На первой фотографии их не было. Глеб сидел, пораженный, без конца переключаясь между кадрами, и смотрел, как лезут вверх странные стволы.

«Наверное, можно было бы найти этому объяснение, если бы они поднялись на сантиметр, или два. Но за один день они вымахали чуть ли не на полметра! Это невозможно! И побеги. Деревья не растут так быстро! И не крутятся…».

Неожиданно ему вспомнился утренний кошмар.

«Господи, что тут происходит?»

Дядя долго молчал, глядя на мелькающие кадры, и тер бороду. Глеб тоже притих, ожидая его реакции.

— Может быть, ты встал ближе?

— Но остальные деревья в порядке.

— Да. В порядке.

Он снова замолчал.

— А что это за деревья?

— А? По-моему, осина.

— А осина быстро растет?

— Не знаю… В любом случае, не настолько.

— Что будем делать?

— Останови.

Глеб положил фотоаппарат на пол и посмотрел на дядю, инстинктивно, еще по детской привычке, предоставляя решать старшему.

— Думаю, надо подождать.

— Может сделать еще несколько кадров? Посмотрим, что получится.

Дядя повернулся к нему.

— Глеб, давай не будем торопиться. Ладно? Я не уверен, что нам стоит ходить туда.

— Так что — на этом все и оставить?

— Не знаю.

Глеб замолчал, удивленный и немного испуганный его реакцией.

— Знаешь, ты Ире пока не говори ничего. Она очень… впечатлительная. Мы с тобой сами разберемся.

— Может, вызвать кого-нибудь?

— Кого?

Дядя отвернулся от телевизора и посмотрел на Глеба.

— Кого вызвать?

На этот раз настроения шутить у Глеба не появилось.

— Так… Как ты смотришь на то, чтобы завтра съездить в Горенино?

— Я?

— Да. Надо зайти в хозяйственный и купить что-нибудь от мух. И посылочку передать. Возьмешь машину. Я тебе доверенность напишу. Ну как?

Дьявольские деревья сразу же отошли на второй план. Перспектива прокатится на «Тойоте» моментально завладела вниманием Глеба.

— Я за!

— Отлично. Завтра с утречка и отправляйся. А сегодня я тебя маленько поэксплуатирую. Не против?

— Неа.

— А насчет всего этого. Не знаю… Давай не будем торопить события?

— Ладно.

«Но я все равно туда схожу! Обязательно!».

Глеб выключил телевизор.

«Прокатиться на Тойоте — класс!».

Уже засыпая под громкое жужжание мух, он снова увидел эти деревья. Только в его воображении, они росли еще быстрее. Толстые стволы поднимались из земли, покрытые грязью и насекомыми, и ползли вверх, навстречу полной луне.