"Звездный страж (Авторский сборник)" - читать интересную книгу автора (Рассел Эрик Фрэнк)

Глава семнадцатая

Вернувшись домой и развалясь в пневмокресле, Рейвен сказал Лине:

— Скоро начнется. Мы сдали карты. У кого козыри старше, тот и выиграет. Мы не участвуем. Ты довольна?

— Я была бы довольна, если бы в тот, первый раз, ты поступил так же, — слегка язвительно парировала она.

— Но имеют же они право хоть как-то влиять на свою собственную судьбу? — Он бросил на нее взгляд.

— Беда мужчин в том, что они никогда не взрослеют. Они остаются непоправимыми романтиками. — Линины большие глаза смотрели ему прямо в душу. — Эти слабые двуногие имеют только одно право — право спастись от денебиан. И ты это отлично знаешь.

— Пусть так, — сказал Рейвен. Ему не хотелось спорить.

— К тому же, — продолжила она, — пока ты занимался всякой ерундой, я слушала наших. Двенадцать черных кораблей появились в секторе Беги.

Рейвен окаменел.

— Вега! Так близко они еще не подбирались!

— Они могут подойти еще ближе. Могут даже явиться прямо сюда. А могут уйти и десять тысяч лет не появляться в этом рукаве Галактики… — Больше она ничего не добавила, но он знал, что осталось невысказанным: «Сейчас не время рисковать».

— Тактические ошибки не имеют значения, пока есть возможность их скрыть и исправить, — подчеркнул он. — Пойду-ка послушаю новости.

Наверху он откинулся в кресле, открыл для приема свой мозг и принялся извлекать из эфира голоса из сектора Веги. Это оказалось непросто. Слишком многие говорили одновременно.

— …ТРЕХНОГИЕ КУЗНЕЧИКИ РЕМИСА ПРЯЧУТСЯ В БОЛОТАХ И ОТКАЗЫВАЮТСЯ ОТ КОНТАКТОВ С ДЕНЕБИАНАМИ. ДЕНЕБИАНАМ, КАЖЕТСЯ, ПЛАНЕТА ПРИШЛАСЬ НЕ ПО ДУШЕ. ГОТОВЯТСЯ К ОТЛЕТУ…

— …ВОЗДЕЙСТВОВАЛИ НА ПИЛОТОВ И ПОВЕРНУЛИ КОНВОЙ К ЗЕБУЛАМУ; ЭТО СВЕРХНОВАЯ В КВАДРАТЕ ПЯТЬДЕСЯТ ОДИН. ОНИ ЛЕТЯТ ПРЯМО В ПЕКЛО, НО СЧИТАЮТ, ЧТО ИДУТ ПО НУЖНОМУ КУРСУ…

— …Я ПОПРОСИЛ. ОН ОТКАЗАЛСЯ СТОЛЬ КАТЕГОРИЧЕСКИ, ЧТО ДАЖЕ СМУТИЛСЯ. КОГДА ОН СОБРАЛ НАКОНЕЦ СВОИХ СОВЕТНИКОВ, БЫЛО УЖЕ ПОЗДНО. МОМЕНТ УПУЩЕН. ПРИДЕТСЯ ОПЯТЬ ЖДАТЬ УДОБНОГО СЛУЧАЯ. ОДНАКО…

— …ЭТИ ВЕЛЬСТЕНТАЙЛЦЫ ДО СМЕРТИ ПЕРЕПУГАЛИСЬ, КОГДА ИЗ ПРОСТРАНСТВА ВЫНЫРНУЛ КРЕЙСЕР И НАБРОСИЛ НА НИХ СИЛОВОЙ КОКОН. ДЕНЕБИАНАМ ХВАТИЛО СЕКУНДЫ, ЧТОБЫ ПОНЯТЬ, ЧТО КОРАБЛЬ — ГРУБАЯ ПОДЕЛКА, А ПИЛОТИРУЮТ ЕГО ТОЛЬКО ЧТО НЕ ДИКАРИ. ОНИ ОТПРАВИЛИ ИХ НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ…

— …ДВЕНАДЦАТЬ ШТУК КЛИНОМ ДВИЖУТСЯ К ВЕГЕ, БЕЛО-ГОЛУБОМУ ГИГАНТУ В СЕКТОРЕ ОДИН-ДЕВЯТЬ-ОДИН, КРАЙ ДЛИННОЙ ВЕТВИ…

Он выпрямился и пристально вгляделся в ночное небо. Длинная Ветвь раскинулась в зените как прозрачная вуаль. Земляне называли ее Млечный Путь. Между этой планетой и мерцающей точкой Беги находились тысячи миров, которые могли бы отвлечь внимание кораблей. Но с тем же успехом корабли могли упорно держаться своего курса, не отвлекаясь ни на какие приманки. Поведение денебиан было непредсказуемым, если им не мешать.

То, о чем говорила Лина, произошло три недели спустя. За это время ни по радио, ни по спектровидению недавних межпланетных распрей даже не вспоминали; во всем остальном тоже не замечалось никаких зловещих тенденций. Мутантов снова показывали во всевозможных развлекательных передачах, но вечные роли героя, героини и злодея распределялись на удивление равномерно.

Далеко-далеко двенадцать длинных черных кораблей повернули на двадцать градусов вправо и сейчас приближались к восьмерке необитаемых планет маленькой двойной звезды. На какое-то время сектор Беги получил передышку.

Яркое теплое утреннее солнце светило в чистом голубом небе с полоской низких облаков на востоке.

Первым напоминанием о том, что за ошибки приходится расплачиваться, что прошлое имеет неприятное свойство вцепляться в настоящее, явился четырехместный вертолет. Он пожужжал где-то на западе и наконец приземлился около воронки, уже начавшей зарастать сорняками. Из вертолета вышел человек.

Это был молодой, хорошо сложенный юноша с открытым энергичным лицом, младший офицер разведслужбы Земли, субтелепат, умеющий зондировать чужие мозги, но не способный предохранить свой. Лина впустила его в дом. По мнению тех, кто его послал, он идеально подходил для своей миссии. Он был незащищен, а таким обычно доверяют.

— Меня зовут Грант, — представился юноша. Он говорил вслух, понимая, что мысленная беседа с настоящими телепатами поставит его в невыгодные условия. — Меня прислали сообщить, что майор Ломаке из Земной разведки хотел бы с вами встретиться, и как можно скорее.

— Это действительно срочно? — спросил Рейвен.

— Думаю, да, сэр. Мне приказано доставить вас и леди в моем вертолете, если вы согласитесь лететь немедленно.

— Вот как? Мы нужны ему вместе?

— Да, он просит и вас, леди.

— Вы не знаете, для чего мы ему понадобились?

— Боюсь, что нет, сэр. — Лицо Гранта было искренним, а незащищенный мозг подтверждал его слова.

Рейвен бросил на Лину вопросительный взгляд.

— Что скажешь?

— Я готова. — Голос ее был низкий, глаза сверкали.

Покраснев, Грант засуетился и, как мог, попытался заставить свой мозг думать о чем-нибудь другом, но тот упорно возвращался все к тем же мыслям:

«Она смотрит в меня, прямо в душу, туда, куда я прячусь от себя самого. Пусть она перестанет. Или пусть я тоже так смогу… Она большая, даже огромная — но очень красивая…»

Лина улыбнулась и сказала:

— Я возьму пальто и сумочку, Дэвид. Мы можем ехать.

Вертолет плавно поднялся в воздух и взял курс на запад. За час полета никто не произнес ни слова. Грант сосредоточился на пилотаже и держал свои мысли в пределах любезности и дисциплины. Лина изучала проносившийся под ними пейзаж так, словно смотрела на него в первый — а может, в последний? — раз. Рейвен, прикрыв глаза, настроился на дальнюю телепатическую связь.

— ДЭВИД! ДЭВИД!

— ДА, ЧАРЛЬЗ?

— ОНИ ЗАБИРАЮТ НАС.

— НАС ТОЖЕ.

Вертолет терял высоту, снижаясь к мрачному строению, одиноко застывшему на продуваемом всеми ветрами травяном поле. Приземистое, массивное сооружение напоминало брошенную энергетическую станцию.

Коснувшись земли, машина вздрогнула и затихла. Грант спрыгнул первым и смущенно помог спуститься Лине. Втроем они подошли к бронированной двери. Грант нажал спрятанную в бетонной стене кнопку. В броне раскрылся крохотный глазок, и они попали под луч сканера.

Затем, словно удовлетворившись, дверной глаз закрылся, и откуда-то изнутри стены послышался тихий механический шум — поползли в стороны запорные стержни.

— У нас тут как в крепости, — с оттенком гордости пояснил Грант.

Дверь открылась, и Рейвен с Линой вошли, оставив его снаружи наедине с вертолетом.

Обернувшись с порога, Рейвен бросил:

— Больше похоже на крематорий.

Ответить Грант не успел — бронированная плита разъединила их, стержни вдвинулись на свои места. Он немного постоял, задумчиво глядя на мощную дверь и на толстые бетонные стены без окон, затем скривился.

— Дурацкое сравнение!

С угрюмой миной на лице Грант поднял вертолет в воздух, и ему показалось, что солнце почему-то потускнело…

Перед ними тянулся коридор, и из дальнего конца его Дэвид и Лина услышали голос:

— Пройдите, пожалуйста, вперед. Вы найдете меня в комнате в конце коридора. К сожалению, не могу встретить вас лично, но надеюсь, вы меня извините.

Вполне учтивые фразы звучали безлико и холодно. Впрочем, внешность говорившего полностью соответствовала голосу.

Майор Ломаке сидел в кресле за длинным узким столом. Это был худощавый человек лет тридцати с небольшим, с голубыми глазами, смотревшими твердо и почти не мигая, и прической «ежиком». Самой примечательной его чертой была исключительная бледность: лицо его казалось восковым, и одна половина была деформирована.

Махнув рукой на единственный в комнате двухместный диванчик, Ломаке сказал:

— Устраивайтесь здесь. Благодарю вас за то, что согласились прийти. — Его голубые глаза перебегали с Рейвена на Лину и обратно. — Прошу прощения, что не смог вас встретить. Я немного не в форме. Мне трудно стоять, а тем более ходить.

— Мне очень жаль, — с женским сочувствием произнесла Лина. Майор не отреагировал.

Распознать собеседника оказалось просто. Быстрый зондаж показал, что Ломаке относится к телепатам высшей квалификации с исключительно мощным защитным полем. Его мозг был закрыт так надежно, насколько это вообще в человеческих силах. Правда, вдвоем они, наверное, смогли бы преодолеть эту защиту синхронным ударом, но, посовещавшись, решили отказаться от такой попытки. Майор, похоже, заметил их быстрый обмен мыслями, но на его бледном изуродованном лице не дрогнул ни один мускул.

Положив перед собой стопку отпечатанных на машинке листов, Ломаке продолжил тем же холодным и бесстрастным тоном:

— Не знаю, догадываетесь ли вы о цели этого разговора. Не стану также гадать, какие действия могут последовать с вашей стороны, но прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы вы знали, что мои функции определены вот здесь. — Он легонько постучал по стопке бумаг. — Они расписаны очень подробно, и все, что я должен делать, это четко следовать этим инструкциям.

— Вы нас интригуете, — заметил Рейвен.

Заметной реакции не последовало и на эти слова. Белое, как бумага, лицо оставалось бесстрастным, словно у мумии. Впечатление было такое, что майор Ломаке играет роль робота.

Взяв верхний лист, Ломаке прочел:

— Первое. Я должен ознакомить вас с личным посланием мистера Джеферсона, шефа Земной разведки. Когда его информировали о нашей встрече, он был весьма недоволен и пытался воспрепятствовать этому всеми доступными ему средствами. Это ни к чему не привело. Мистер Джеферсон попросил, чтобы я передал вам его искреннее уважение и заверил вас — что бы ни случилось в этом здании, он будет всегда глубоко уважать вас обоих.

— Неужели! — сказал Рейвен. — Наши дела настолько плохи?

Ломаке и эту реплику оставил без внимания.

— Наш разговор будет проходить только вслух, так как он записывается для тех, кто его организовал.

Отложив первый лист в сторону, он взял следующий и монотонно продолжил:

— Вам также следует знать, что мне доверили эту миссию благодаря редкой комбинации качеств. Во-первых, я сотрудник Земной разведки и одновременно телепат, способный надежно экранировать собственный мозг. Второе обстоятельство, но отнюдь не второстепенное — я очень сильно искалечен.

Подняв глаза от бумаг, он встретился с внимательным взглядом Лины и впервые по его лицу пробежала, тут же исчезнув, едва заметная тень смутной тревоги. Подобно многим людям, он смущался, когда на него смотрели так пристально.

Ломаке заговорил снова, чуть быстрее:

— Не стану надоедать вам подробностями. Если коротко, я попал в аварию и очень серьезно пострадал. Врачи сделали все возможное, но дни мои сочтены, ждать конца становится все мучительней, и я уйду с облегчением. — Голубые глаза сверкнули с явным вызовом. — Я хочу, чтобы вы четко это поняли, потому что это самое важное: я нахожусь в ненормальном для человека состоянии — состоянии, когда смерть представляется избавлением. Поэтому угрозой смерти меня испугать невозможно.

— Нас тоже, — дружелюбно, но холодно уверил его Рейвен.

Это слегка смутило Ломакса. Почему-то он ожидал услышать негодующие заверения в том, что никто и не собирается ему угрожать. Скрыв удивление, он вновь обратился к бумагам.

— Далее. Если моей жизни будет угрожать опасность, то, несмотря на то что смерти я не боюсь, я буду вынужден защищаться. Я прошел специальный курс телепатической подготовки, после которого мне в мозг имплантировали специальный контур. Он не влияет на мое мышление, но обнаружить его, а тем более управлять им, невозможно. Этот контур автоматически сработает в тот момент, когда возникнет непосредственная угроза моей жизни, или угроза контроля над личностью. Это вынудит меня не задумываясь, инстинктивно сделать то, результатом чего будет немедленное уничтожение нас троих.

— Да-а… — хмуро протянул Рейвен. — Тот, кто поставил вам этот контур, напуган до смерти.

Проигнорировав и эти слова, Ломаке решительно продолжал:

— Мне неизвестно, что я сделаю, и не будет известно до самого последнего момента. Поэтому вы ничего не добьетесь, даже если устраните защиту и прозондируете мой мозг, так как я сам не знаю, что там заложено. Вы также ничего не добьетесь, если попробуете меня загипнотизировать или установить контроль над моим сознанием любыми другими средствами. Напротив, вы потеряете все, что имеете, — жизнь!

Дэвид и Лина, переглянувшись, почли за лучшее сделать вид, что сбиты с толку и испуганы. Ломаке играл свою роль, они свою.

Возникла любопытная ситуация, не имевшая аналогов в человеческой истории; каждая сторона прятала свои козыри в этой игре не на жизнь, а на смерть, у каждой был козырной туз, каждая сторона ЗНАЛА, что победа будет на ее стороне… И каждая была права!

Взглянув на Ломакса, который старался избегать ее взгляда, Лина с ноткой раздражения пожаловалась:

— Мы вам поверили, прилетели сюда, думали, что требуется наша помощь. А вы относитесь к нам, как к каким-то диковинным преступникам, один Бог знает, в чем виноватых. А между тем никаких обвинений нам не предъявлено. Что же мы такого сделали и чем заслужили подобное отношение?

— В исключительных случаях применяют исключительные методы, — ответил Ломаке, даже не шелохнувшись. — Пока вы сделали не много, но можете сделать больше.

— Нельзя ли выразиться ясней?

— Не спешите, пожалуйста. Именно к этому я сейчас и приступаю. — Он опять взялся за бумаги. — Вот документ, из которого ясно, что наша встреча чрезвычайно важна. Некоторые факты привлекли внимание Всемирного Совета…

— С подачи интригана Торстерна? — предположил Рейвен, представив, как рассердится Эммануэль, услышав эти слова.

— …и вынудили потребовать тщательного расследования вашей деятельности, в особенности недавние операции по заданию Земной разведки, — упорно продолжал Ломаке. — Каковое расследование было позднее распространено на эту леди, с которой вы сожительствуете.

— Однако вы не выбираете выражений, — укоризненно сказала Лина.

— Информация была получена из заслуживающих доверия независимых источников, а ее обобщение вынудило Президента Герати создать специальную комиссию для всестороннего изучения и выработки рекомендаций.

— Кто-то мнит нас важными птицами. — Рейвен быстро посмотрел на Лину, и та ответила ему взглядом: «А что я тебе говорила?»

— Комиссия из двух членов Всемирного Совета и десяти экспертов на основании доказательств, ей представленных, пришла к выводу, что вы обнаружили паранормальные способности восьми различных типов, из которых в настоящее время известны шесть. Или, другой вариант, что, кроме телепатических способностей, которые вы не скрываете, вы обладаете также гипнозом такой силы, что смогли заставить свидетелей поверить в другие ваши способности, которыми вы на самом деле не обладаете. Свидетели надежны, если только вы их не обманули. В обоих случаях вывод один и тот же: вы — универсальный мутант. — Ломаке сделал двойной прочерк на этом листе, раздраженно буркнув: — Скорее всего, ошибка, — и поправился: — Вы оба — универсальные мутанты.

— Это преступление? — осведомился Рейвен, и не думая возражать.

— У меня нет мнения по этому вопросу. — Ломаке вдруг согнулся и некоторое время сидел неподвижно, пока его лицо не стало еще белее. Затем он взял себя в руки и сказал: — Я продолжу. Если бы факты это подтверждали, Всемирному Совету пришлось бы признать, что универсальные мутанты действительно существуют вопреки так называемым законам природы. Но нельзя также исключить и альтернативную гипотезу, в пользу которой склоняются некоторые члены комиссии, хотя другие отвергают ее как совершенно фантастическую.

Слушатели шевельнулись, демонстрируя любопытство и умеренный интерес. Но не больше. Никакого испуга. Они продолжали играть ту роль, которую выбрали, а Ломаке продолжал свою — отчетливо видя неизбежный мрачный конец.

— Вы имеете право знать факты, — продолжал Ломаке. Он отложил еще один лист и взял следующий. — Повторное скрупулезное изучение ваших биографий привело нас к выводу, что вы оба являетесь по сегодняшним стандартам личностями исключительными. По существу мы вычислили вас сейчас, пользуясь тем же методом, каким пользовался мистер Джеферсон, когда предложил вам работать на нас…

Ломаке замолчал, лицо его перекосилось от мучительной боли, и он медленно произнес:

— В самом лучшем случае предки Дэвида Рейвена могли создать мощного телепата со сверхвысокой чувствительностью. Вполне объяснимо также, что телепатическая энергия могла сделать его мозг невосприимчивым к гипнозу, и, таким образом, Дэвид Рейвен мог оказаться первым гипноустойчивым телепатом. И это — все. Это — предел его наследственных способностей. — Дальнейшее Ломаке читал подчеркнуто: — Дэвид Рейвен не может сам обладать ни гипнотической, ни даже квазигипнотической силой, поскольку среди его предков нет ни одного гипнотизера.

— Могли и найтись, — начала было Лина.

Ломаке прошелестел:

— Все это в равной мере относится и к вам, леди. А также к двум вашим друзьям на Венере, с которыми в данный момент проводится такая же беседа в такой же обстановке.

— И над ними висит такая же угроза? — спросил Рейвен.

Ломаке молчал. Как хорошо вышколенный робот, он не отвечал на вопросы, за исключением тех, которые имели отношение к порученному ему делу.

— Пункт номер два. Нам удалось обнаружить, что Дэвид Рейвен, мертвый по всем признакам, был позднее воскрешен. Врача, который совершил этот подвиг, невозможно вызвать свидетелем, поскольку сам он умер три года назад. Такое действительно бывает, хоть и редко, поэтому этот случай малоинтересен, если рассматривать его отдельно. Но он становится примечательным, если рассмотреть его в совокупности с другими фактами.

Голубые глаза выстрелили в Лину.

— С леди произошел аналогичный случай, когда она однажды отправилась купаться, попала в сильный водоворот, утонула, но ее вернули к жизни, сделав искусственное дыхание. Добавьте сюда то обстоятельство, что оба ваших приятеля на Венере также попадали в подобные передряги.

— Вы тоже наш приятель, — парировал Рейвен. — Вы сказали это в самом начале. Вам тоже повезло остаться в живых — если только это можно назвать везением!

Ломаке сдержал себя. Впрочем, Рейвен знал, что ничем не рискует. Помолчав, майор мрачно продолжил свое занятие.

— Пункт три имеет к вам косвенное значение. Мистер Джеферсон рассказывал вам об экспериментах с новыми кораблями, поэтому, если я кое-что добавлю, большой беды не будет. Полной картины вы все равно не получите. Итак. Наш последний исследовательский корабль ушел в пространство дальше, чем ожидалось. По возвращении пилот доложил, что подвергся преследованию неопознанных объектов. По показаниям приборов он определил только, что объекты были металлические и излучали тепло. Объектов было четыре, и они двигались в ряд на расстоянии, не позволявшем изучить их невооруженным глазом. Но они меняли курс тогда, когда менял он, и, несомненно, его преследовали. Они обладали лучшей маневренностью и более высокой скоростью.

— Тем не менее он убежал? — со скептической усмешкой вставил Рейвен.

— Его избавление так же необъяснимо, как и само преследование, — отрезал Ломаке. — Пилот утверждает, что объекты быстро его догоняли до тех пор, пока перед ними вдруг не вспыхнули какие-то огоньки. После этого четверка легла на обратный курс и исчезла. Он убежден, что эти объекты искусственного происхождения, и его показания запротоколированы.

— А какое отношение все это имеет к нам?

Глубоко вздохнув, Ломаке торжественно заявил:

— В космосе, и, наверное, не так уж далеко, существует иная разумная жизнь. Ее формы, мощь, технический уровень, образ мышления — обо всем этом можно только догадываться. Эта жизнь может быть не гуманоидной, она может маскироваться под таковую, достигая полного сходства посредством использования умерших реальных людей.

Он смахнул лист в сторону и взял другой.

— Иначе говоря, она может быть паразитической по своей природе, способной вселяться в тела других существ, маскируясь под них так, что достигается полное сходство.

— Люди обычно склонны к мрачным фантазиям, когда они напуганы, — заметил Рейвен.

— Неужели вы не понимаете, как это глупо? — вставила Лина. — Неужели вы всерьез полагаете, что мы — зомби, которыми управляют мыслящие паразиты, невесть откуда взявшиеся?

— Леди, я ничего не полагаю. Я всего лишь читаю документы, переданные моим руководством. Я не интересуюсь ни выводами, ни мотивами. Это не мое дело.

— Так что из этого следует?

— Комиссия проинформировала Президента Герати, что вы четверо — считая пару на Венере — относитесь к одному и тому же типу существ. Второе: комиссия не может установить происхождение этого типа. Вопреки закону, который гласит, что по наследству передается только доминирующий признак, вы являетесь универсальными мутантами. Если ваша принадлежность к виду Homo Sapiens несомненна, то в этом случае придется пересмотреть так называемые законы генетики. С другой стороны, вы можете быть представителями негуманоидной формы жизни, замаскированными под людей и живущими среди людей, о чем до недавних пор мы не подозревали.

— С какой целью?

Ломаке не смешался. Проведя рукой по «ежику» волос, он с усталым видом произнес:

— Цели иных форм жизни нам неясны. Мы ничего о них не знаем — пока. Однако кое-что можем предположить.

— Что же?

— Имея дружественные намерения, иная цивилизация пошла бы на открытый контакт.

— Вы считаете, что скрытый контакт подразумевает враждебные намерения?

— Именно так!

Сдавленным голосом Лина проговорила:

— Люди — не люди! Абсурд! Даже представить себе не могу.

— Повторяю, леди, — сказал Ломаке с ледяной учтивостью, — я ничего не предполагаю. Я всего лишь выполняю то, на что уполномочен, — знакомлю вас с выводами экспертов. Эти выводы гласят, что вы оба — либо универсальные мутанты, либо представители негуманоидной формы жизни, причем второе — более вероятно.

— По-моему, все это чепуха, — по-женски непоследовательно заметила Лина. И опять Ломаке пропустил замечание мимо ушей.

— Имея дело с чужой цивилизацией, которая забросила разведчиков на наши планеты, логично предположить, что цели ее враждебны. Только преступники забираются в дом с черного хода. Честный человек постучит в парадную дверь.

— Здесь вы попали в точку, — невозмутимо согласился Рейвен.

— Поэтому если развитая цивилизация, естественно нуждающаяся в расширении жизненного пространства, высаживает у нас тайный десант, то это означает, что скоро человечество окажется перед лицом неслыханной опасности! — Ломаке повел рукой, указывая на крепостные декорации. — Вот из-за чего вся эта процедура. Незваные гости не подчиняются нашим законам и не имеют права требовать защиты.

— Понятно. — Потирая подбородок, Рейвен задумчиво посмотрел на Ломакса. — И как мы должны отнестись к этому дикому вымыслу?

— Вы должны немедленно доказать, что вы люди, а не чужаки. Доказательства должны быть обоснованными. Свидетельства — неоспоримыми.