"Тайное становится явным" - читать интересную книгу автора (Волков Федор Дмитриевич)

Глава IV Кровавый контур плана «Барбаросса»

Днем 29 июля 1940 г. к перрону небольшой немецкой станции Рейхенгалле подошел специальный поезд. Из вагона в сопровождении адъютантов вышел высокий худощавый человек в форме генерал-полковника артиллерии. Это был генерал Йодль — один из ближайших подручных Гитлера по агрессии.

Близ станции Рейхенгалле в просторных удобных помещениях разместился штаб оперативного руководства вермахта, в глубокой тайне разрабатывавший планы военных походов фашистской Германии.

Едва Йодль успел выйти из вагона, раздалось краткое приказание генералу Варлимонту — заместителю начальника оперативного отдела «Л» верховного командования:

— Немедленно созвать узкое совещание старших офицеров отдела «Л».

Помимо Йодля и Варлимонта в совещании приняли участие три старших офицера.

На состоявшемся совещании Йодль сообщил: Гитлер решил форсировать подготовку войны против России.

Именно с этого момента, едва был завершен разгром Франции, генеральный штаб вермахта начал разрабатывать конкретный план нападения на Советский Союз, модернизировать стародавнюю идею немецких милитаристов о «походе на Восток». Фашистский вариант «Дранг нах Остен» должен был обеспечить немцам «жизненное пространство» и увековеченное господство «арийской расы» в Европе, а затем и во всем мире.

Человеконенавистнические теории и планы захвата Западной Европы и «похода на Восток» были сформулированы Гитлером в «Майн кампф», написанной еще в австрийской ландсбергской тюрьме. Ставилось задачей:

— захват Австрии, Чехословакии, Польши, Дании, Норвегии, Голландии, Бельгии, Люксембурга, разгром Франции;

— захват европейской части России вплоть до Урала;

— физическое истребление целых народов, и в первую очередь славян.

Подписывая в августе 1939 г. договор о ненападении с Советским Союзом, руководители третьего рейха ни на минуту не забывали о своих агрессивных планах. Через три месяца после подписания договора Гитлер цинично заявил: «…у нас есть договор с Россией. Однако договоры соблюдаются лишь до тех пор, пока они целесообразны»[199]. При первом удобном случае фюрер готов был превратить советско-германский договор в клочок бумаги.

Военные кампании вермахта в Польше, во Франции, под Дюнкерком вскружили головы гитлеровским генералам. Теперь они мечтали о молниеносных победах на Востоке.

В начале июня 1940 г., когда немецко-фашистские войска, разрезав фронт союзников, вышли на побережье Ла-Манша, Гитлер, беседуя с Рундштедтом, сформулировал «основную задачу своей жизни» — «рассчитаться с большевизмом»[200].

Сокрушение первого в мире социалистического государства, порабощение советского народа, захват его богатств были в центре политики германского фашизма. Гитлеровская верхушка опиралась на реальную силу — концерны Круппа и Тиссена, Стиннеса и Маннесмана, реакционный генералитет в лице Браухича, Гальдера, Рундштедта, Кейтеля. Йодля и других, многомиллионную мелкобуржуазную массу, одурманенную нацистской пропагандой.

Уже 25 июня 1940 г., на третий день после подписания Компьенского перемирия, верховное командование вооруженных сил Германии (ОКВ) высказалось за план сосредоточения на Востоке, у границ СССР, 24 немецких дивизий; 28 июня рассматривались «новые задачи»[201].

В конце июня состоялась беседа начальника генерального штаба сухопутных сил Гальдера с государственным секретарем министерства иностранных дел Вейцзекером, после которой первый записал в своем дневнике: «Основное внимание — на Восток»[202].

2 июля ОКВ отдало приказ штабам сухопутных и морских сил конкретизировать планирование нападения на СССР. На следующий день генерал Гальдер записал в своем дневнике: «Нанести решительный удар по России, чтобы принудить ее принять господствующую роль Германии в Европе»[203].

На секретном совещании, состоявшемся 22 июля в Бергхофе, Гитлер заявил: «Русская проблема будет решена наступлением. Следует продумать план предстоящей операции»[204]. Именно на этом совещании фашистская верхушка утвердила свое решение о нападении на Советскую страну. Вопрос о войне с СССР был теперь поставлен на почву оперативных расчетов. Нападение будет предпринято через четыре — шесть недель после окончания сосредоточения войск. Для разгрома 50–70 русских дивизий, являющихся боеспособными, по мнению главнокомандующего сухопутными силами Браухича, требовалось не более 100 дивизий.

Разработка конкретного оперативного плана нападения на Советский Союз была поручена Браухичем начальнику генерального штаба сухопутных сил Гальдеру, а тот поручил ее начальнику штаба 18-й армии генерал-майору Марксу. Армия располагалась вблизи советских границ.

Отдел «Л» ОКВ, получив в Рейхенгалле приказ Йодля, энергично взялся за детализацию оперативного плана войны против СССР, по которому главный удар наносился на Москву[205]. По свидетельству Йодля Гитлер полагал первоначально, что войну против СССР можно начать уже осенью 1940 года[206]. Это мнение разделяли многие генералы. Однако позднее Гитлер отказался от этого плана. И не потому, что он имел «миролюбивые» замыслы или «не хотел нарушать» советско-германский договор о ненападении, просто он посчитал: Германия еще не была готова к войне с СССР. К этому времени, по свидетельству генерала Варлимонта, не могло быть завершено развертывание фашистских армий у границ СССР; в Польше железные дороги, другие коммуникации, мосты не были подготовлены для продвижения тяжелых танков, не была налажена связь, не было нужного количества аэродромов. Кроме того, приближалась осень и зима. А Гитлер не хотел повторения ошибок Наполеона, по его мнению проигравшего русский поход из-за сильных морозов[207].

Правда, Гитлер старался не вспоминать пророческое предсказание видного германского политика генерала Гренара, писавшего в книге «Завещание Шлиффена»:

Немецкие генералы вместе с их руководителем надеялись «молниеносным ударом» сокрушить СССР. Но хотя генералы рвались в бой, все же по предложению фельдмаршала Кейтеля, говорившего о трудностях осенне-зимней кампании в СССР, было решено осуществить нападение на Советскую страну в мае 1941 г.

Летом и осенью 1940 г. верховное командование вермахта начало усиленную переброску в Польшу, поближе к советским границам, войск, предназначенных для удара по СССР. Гитлер планировал тогда бросить против СССР 120 дивизий, оставив на Западе — во Франции, Бельгии, Норвегии — около 60 дивизий.

Для переброски такого количества дивизий к границам СССР улучшалась железнодорожная сеть, ремонтировались старые и прокладывались новые коммуникации, устанавливались линии связи.

В Польшу перебрасывались три армии группы фон Бока — 4, 12 и 18-я численностью до 30 дивизий; из 24 соединений, входивших в состав 16-й и 9-й армий группы «А», предназначавшихся для удара по Англии по плану «Морской лев», 17 было переброшено на Восток[208].

Только за период с 16 июля по 14 августа было передислоцировано на Восток более 20 пехотных дивизий. При этом они совершали походные марши по загадочной кривой. Шли из Центральной Франции к побережью Ла-Манша и Па-де-Кале, а затем через Бельгию и Голландию в Германию и далее в Польшу, к границам Советского Союза. Почему такие зигзаги? Гитлеровское командование преследовало цель прикрыть подготовку Германии к нападению на Советский Союз. По немецким данным, к 20 сентября 1940 г. из Франции к границам СССР в Восточную Пруссию, Польшу, Верхнюю Силезию было переброшено больше 60 дивизий[209].

Для ведения войны против СССР немецкое командование спешно формировало новые пехотные, танковые, моторизованные дивизии.

Для Гитлера и его ставки с сентября — октября 1940 г. решающими стали конкретные задачи завершения подготовки войны против Советского Союза. Фашистская Германия не могла одновременно воевать на два фронта — против СССР и Англии, и потому 12 октября 1940 г. был отдан приказ о прекращении всех мероприятий по подготовке осуществления плана «Морской лев»[210] до весны 1941 г., то есть до времени предполагавшегося разгрома Советского Союза.

Если тучи фашистского вторжения рассеивались над Англией, то зловещие грозовые облака собирались над границами СССР.

Подготовка к нападению на СССР велась с немецкой точностью. Оперативно-стратегические планы разрабатывались весьма тщательно и всесторонне. Были написаны десятки тысяч страниц, начерчены тысячи карт, схем.

Опытнейшие генералы и офицеры генштаба методично разрабатывали агрессивный план нападения на социалистическое государство. Нападения внезапного, вероломного. Все это свидетельствует о том, что фашистская Германия не опасалась нападения со стороны СССР, и легенды германских политиков и историков о «превентивном характере» войны Германии против СССР — явная фальсификация и ложь.

Буквально через несколько дней после совещания в ставке Гитлера в Бергхофе, 1 августа 1940 г., генерал Маркс представил генералу Гальдеру первый уточненный вариант плана войны против СССР. В основу его была положена идея «молниеносной войны». Маркс предложил сформировать две ударные группировки, которые должны были продвинуться на линию Ростов-на-Дону — Горький — Архангельск, а в дальнейшем до Урала. Решающее значение отводилось захвату Москвы, что приведет, считал Маркс, к «прекращению советского сопротивления»[211]. На осуществление плана разгрома СССР отводилось 9–17 недель.

После сообщения Кейтеля о все еще недостаточной инженерной подготовке плацдарма для нападения на СССР по приказанию Йодля 9 августа был составлен совершенно секретный приказ «Ауфбау ост»[212]. В нем форсировались подготовительные мероприятия к войне с Советским Союзом: ремонт и сооружение железных и шоссейных дорог, казарм, госпиталей, аэродромов, полигонов, складов, линий связи; наряду с этим предусматривались формирование и боевая подготовка новых соединений.

К концу августа 1940 г. был составлен основной вариант плана войны фашистской Германии против СССР, получивший условное наименование план «Барбаросса» (Fall Barbarossa).

План обсуждался на оперативных совещаниях с участием Гитлера, Кейтеля, Браухича, Гальдера и других генералов. Окончательная его отработка была возложена на заместителя начальника генерального штаба сухопутных сил генерал-полковника Паулюса.

Гальдер приказал Паулюсу разработать план вторжения в СССР силами 130–140 дивизий. Целью вторжения было окружение и разгром советских частей в западной части СССР, выход на линию Астрахань — Архангельск[213].

Паулюс считал необходимым создать три группы армий: «Север» — для наступления на Ленинград; «Центр» — на Минск, Смоленск, Москву; «Юг» — с целью выхода на Днепр у Киева.

Начатая в августе 1940 г. предварительная разработка плана «Барбаросса», по свидетельству генерала Паулюса, закончилась проведением двух военных игр.

В конце ноября — начале декабря 1940 г. в генеральном штабе сухопутных сил в Цоссене под руководством Паулюса были проведены эти большие оперативные игры. На них присутствовали генерал-полковник Гальдер, начальник оперативного отдела генерального штаба полковник Хойзингер[214] и старшие штабные офицеры[215].

«Результат игр, — свидетельствовал Паулюс в Нюрнберге, — принятый за основу при разработке директив по стратегическому развертыванию сил „Барбаросса“, показал, что предусмотренная диспозиция на линии Астрахань — Архангельск — дальняя цель ОКВ — должна была бы привести к полному поражению Советского государства, чего, собственно, в своей агрессии добивалось ОКВ и что, наконец, являлось целью этой войны: превратить Россию в колониальную страну»[216]. (Курсив мой. — Ф. В.)

По окончании военных игр состоялось секретное совещание у начальника генерального штаба сухопутных сил, использовавшего теоретические результаты игр с привлечением штабов армейских группировок и армий, которые намечалось задействовать в агрессии против СССР. На совещании выступил с докладом начальник отдела иностранных армий «Восток» полковник Кинцель. Он дал подробную экономическую и географическую характеристику Советского Союза, а также характеристику Красной Армии, хотя исходил из обычных для германского генералитета стереотипов.

«Выводы докладчика, — свидетельствовал Паулюс, — были построены на предпосылках, что Красная Армия — заслуживающий внимания противник, что сведений об особых военных приготовлениях не было…»[217]

Так Паулюс, стоявший у истоков разработки плана «Барбаросса», фактически разоблачил легенду о «превентивной войне» со стороны фашистской Германии.

Военные игры в Цоссене означали новый шаг по пути стратегического планирования агрессивной войны против Советского Союза.

5 декабря 1940 г. на очередном секретном совещании у Гитлера верховное командование сухопутных сил в лице Гальдера доложило о приведенном в соответствие с результатами штабных учений плане нападения на СССР, закодированном как план «Отто». Ключевое положение плана гласило: «Начать полным ходом подготовку в соответствии с предложенным нами планом. Ориентировочный срок начала операции — конец мая [1941 года]»[218]. Гитлер одобрил этот план.

На другой день после совещания, 6 декабря, Йодль поручил генералу Варлимонту составить директиву о войне против СССР, с учетом решений, принятых на совещании в ставке. Через шесть дней Варлимонт представил Йодлю директиву № 21; им были внесены некоторые незначительные исправления; 17 декабря 1940 г. Йодль представил ее Гитлеру на утверждение.

18 декабря 1940 г. директива № 21, получившая условное название план «Барбаросса», была подписана Гитлером. Окончательный план войны фашистской Германии против СССР был утвержден.

Прозвище рыжебородого (отсюда— «Барбаросса») германского императора Фридриха I было избрано не случайно: он относился к зачинателям череды германских походов на Восток. Теперь его именем был назван план, нацеленный на то, чтобы «уничтожить жизненную силу России».

Это был план, воплотивший самые разбойничьи, самые чудовищные замыслы гитлеровской клики. За ним возникали море человеческой крови, руины городов, горе сирот, порабощение целых народов.

В основе плана «Барбаросса» лежала идея ведения войны на уничтожение с неограниченным применением самых жестоких методов вооруженного насилия.

Этот план является апофеозом агрессивных устремлений не только Гитлера, но и всех высших политиков фашистской Германии, ее фельдмаршалов и генералов. Кровь десятков миллионов советских людей, погибших в результате осуществления этого плана, на руках не только Гитлера, но и других главарей и политиков третьего рейха: «наци № 2» Геринга, «наци № 3» Гесса, Риббентропа, Кейтеля, Йодля, Гальдера и других политических и военных руководителей фашистской Германии.

В числе архитекторов плана «Барбаросса» — подлинные вершители внешней и внутренней политики Германии — монополисты: пушечный король Крупп фон Болен, стальной король Гуго Стиннес, промышленник Альберт Феглер, финансовые магнаты Курт Шредер, Яльмар Шахт и многие другие, подобные им.

План «Барбаросса» состоял из трех частей: в первой — излагаются его общие цели. Во второй части названы союзники Германии в войне против СССР. В третьей — планируется ведение военных операций на суше, на море и в воздухе.

План «Барбаросса» гласил: «Немецкие вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией победить путем быстротечной военной операции Советскую Россию»[219].

Ближайшей и важнейшей стратегической целью являлось уничтожение основных сил Красной Армии в западной приграничной полосе «в смелых операциях посредством глубокого быстрого выдвижения танковых клиньев».

Считалось, что таким образом будет уничтожено две трети всех сил Красной Армии, а остальные войска будут «скованы на флангах активным участием Румынии и Финляндии в войне против Советского Союза».

Конечная цель операции — «отгородиться от азиатской России по общей линии Архангельск — Волга»[220].

Основными военно-стратегическими объектами, которым придавалось важнейшее политическое значение, в плане считались Ленинград, Москва, Центральный промышленный район и Донецкий бассейн. Особое место в плане отводилось захвату Москвы.

Планом предусматривалось наступление ударных группировок на трех стратегических направлениях. Первая, северная группировка, сосредоточенная в Восточной Пруссии, должна была нанести удар по Ленинграду, уничтожить советские войска в Прибалтике; вторая группировка — нанести удар из района Варшавы и севернее ее на Минск, Смоленск, уничтожить силы Красной Армии в Белоруссии; задача третьей группировки, сосредоточенной южнее Припятских болот в районе Люблина, заключалась в нанесении удара на Киев. После захвата Ленинграда и Кронштадта предполагалось продолжение «наступательной операции по овладению важнейшим центром коммуникаций и оборонной промышленности — Москвой»[221].

Нанесение вспомогательных ударов планировалось с территории Финляндии на Ленинград и Мурманск и с территории Румынии — на Могилев-Подольский, Жмеринку и вдоль побережья Черного моря.

Гитлер намечал отдать приказ о наступлении на СССР «за восемь недель перед намеченным началом операции». «Приготовления, — подчеркивал он, — требующие более значительного времени, должны быть начаты (если они еще не начались) уже сейчас и доведены до конца к 15.5.41»[222].

План «Барбаросса» хранился в строжайшей тайне. Он был изготовлен ввиду особой секретности всего лишь в девяти экземплярах. Экземпляр № 1 был направлен командованию сухопутных сил, второй — командованию флота, № 3 — командованию военно-воздушных сил. Остальные шесть экземпляров остались в распоряжении верховного командования вооруженных сил Германии — в сейфах штаба ОКВ, из них пять экземпляров — № 5–9 — в оперативном отделе «Л» верховного командования.

В основу плана «Барбаросса» были положены теории «тотальной» и «молниеносной» войны, являвшиеся основой немецко-фашистской военной доктрины. Он был «высшим достижением» военного искусства фашистской Германии, накопленного за годы подготовки к агрессивной войне, в период захвата Австрии и Чехословакии, в войне против Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии, Франции и Англии.

Планируя «молниеносный» разгром СССР, немецко-фашистские стратеги исходили из теории о непрочности советского государственного строя, слабости Советских Вооруженных Сил, которые не смогут выстоять против массированных ударов бронированного кулака танковых дивизий Гудериана, первоклассных самолетов люфтваффе, немецкой пехоты.

Насколько авантюристична была стратегия Гитлера, его фельдмаршалов и генералов, красноречиво свидетельствуют следующие цифры.

Планируя начать наступление на СССР 153 немецкими дивизиями[223] на фронте протяженностью от Черного до Баренцева моря — от Измаила на юге до Петсамо на севере, превышающем 2 тыс. километров, германский генеральный штаб предполагал до зимы 1941 г. продвинуть свои войска на стратегическую глубину более чем 2 тыс. километров.

Тупую самоуверенность гитлеровских генералов и фюрера характеризует определение сроков, в течение которых СССР будет разгромлен. Первоначально генерал Э. Маркс называл срок 9–17 недель, в генштабе планировали максимум 16 недель. Генерал Браухич позднее назвал срок 6–8 недель. Наконец, в беседе с фельдмаршалом фон Боком Гитлер хвастливо заявил, что с Советским Союзом будет покончено в течение 6, а может быть, и 3 недель[224].

В самый разгар подготовки Германии к вероломному нападению на Советский Союз договор о ненападении оставался в силе. Гитлер совершает дипломатические маневры. Они имели целью замаскировать подготовку войны против СССР, притупить бдительность руководителей Советской страны, уверив, что германская военная машина нацелена не на Восток, против СССР, а на Запад, против Англии. Гитлер стремился ухудшить англо-советские отношения, помешать намечавшимся тенденциям к сближению между СССР и Англией. Гитлеровская Германия не исключала также возможность вовлечения СССР в систему Берлинского пакта.

Такими маневрами явились берлинские беседы Гитлера — Риббентропа с Председателем Совета Народных Комиссаров и народным комиссаром иностранных дел СССР В. М. Молотовым, проходившие в ноябре 1940 г.

Еще 13 октября 1940 г. Риббентроп направил письмо на имя Сталина, лживо объясняя агрессивные акции Германии в отношении малых стран Европы интересами борьбы с Англией. Он приглашал Председателя Совета Народных Комиссаров и народного комиссара иностранных дел нанести визит в Берлин. Советское правительство приняло приглашение, стремясь выяснить истинные планы фашистской Германии[225].

Вне зависимости от того, будут ли переговоры успешными или кончатся провалом, Гитлер не намерен был менять основную линию германской стратегии — подготовку к войне с СССР, о чем свидетельствуют его планы, принятые, как отмечалось, еще летом 1940 г. — задолго до берлинской встречи. Об этом свидетельствует решение Гитлера и его верхушки, состоявшееся 21 июля, первый вариант плана войны с СССР, разработанный еще в начале августа 1940 г., а также план «Ауфбау ост», принятый 9 августа 1940 г. Поэтому версия генерала Меллентина и фельдмаршала Кессельринга о начале подготовки войны с СССР лишь с декабря 1940 г. после провала берлинских переговоров между Германией и СССР не выдерживает критики[226].

Ныне известно другое: 12 ноября 1940 г., в день приезда в Берлин советской правительственной делегации, Гитлер отдал совершенно секретную директиву о дальнейшей подготовке Германией войны против СССР. «Независимо от результатов этих переговоров, — гласила директива, — вся подготовка на Востоке, о которой уже были даны устные указания, должна продолжаться. Дальнейшие указания будут даны, как только общие оперативные планы армии будут представлены и утверждены мною…»[227]

Поход на Восток готовился задолго до берлинских бесед.

Что касается Советского правительства, то оно ставило задачей, как писал позднее член советской делегации Маршал Советского Союза А. М. Василевский, «определить дальнейшие намерения Гитлера и содействовать тому, чтобы как можно дольше оттянуть германскую агрессию»[228]. Советская сторона не имела никакого намерения заключать какие-либо соглашения с Берлином[229]. СССР также хотел выразить свое отрицательное отношение к проискам гитлеровской Германии в Румынии, Финляндии и в других районах. СССР намеревался выяснить, будет ли Гитлер соблюдать обязательства по советско-германскому пакту о ненападении? Куда будет направлено острие фашистской агрессии? Советское правительство получало все больше и больше подтверждений, что острие этой агрессии будет направлено на Восток, против СССР.

22 сентября 1940 г. в Берлине было заключено секретное соглашение между Германией и Финляндией о транспортировке немецких войск через финскую территорию, а фактически о размещении их близ границ Советского Союза. Правда, по тактическим соображениям договора о военном союзе с Германией правительство Рюти — Таннера не подписало. Но этот союз существовал если не де-юре, то де-факто.

Не менее тревожным для СССР было положение на юго-западе, в Румынии. Для Советского правительства не было секретом: румынские правящие круги, окончательно порвавшие после Мюнхена с прежней ориентацией на Англию и Францию, вступили на путь открытого сговора с фашистской Германией. Успехи гитлеровцев в начальный период Второй мировой войны, разгром Польши, Бельгии, Голландии, Франции толкали румынскую правящую клику к еще более тесному сближению с Берлином. На королевском совете 20 мая 1940 г. было принято решение о союзе с фашистской Германией. Румыния безоговорочно включилась в фарватер агрессивной политики германского фашизма, порвала английские и французские гарантии, данные ей в апреле 1939 г. Румынский король Кароль II заявил Гитлеру о своем желании установить «самое тесное сотрудничество» во всех областях политики и просил направить для переговоров в Бухарест специальную германскую военную миссию. Гитлер не спешил сделать это: кандидатура Кароля II, известного своими давними связями с правящими кругами Англии и Франции, не устраивала его. Фашистскому диктатору в Берлине нужен был фашистский диктатор в Бухаресте. И Гитлер поставил его у власти.

6 сентября гитлеровская военная агентура в Румынии — фашистские отряды «железногвардейцев» и генерал Ион Антонеску по приказу из Берлина совершили государственный переворот. Они заставили Кароля II отречься от престола. Было сформировано новое правительство во главе с румынским фюрером (кондукэторулом) Ионом Антонеску. В стране была установлена военно-фашистская диктатура. Как только диктатор возобновил просьбу о посылке военной миссии в Румынию, Гитлер немедленно ответил согласием и направил ее в Бухарест. Более того, 20 сентября 1940 г. немецкое верховное командование, по согласованию с румынским правительством, издало приказ об оказании помощи Румынии в организации и обучении ее вооруженных сил. Истинной целью этого было подготовить почву для совместной агрессии немецких и румынских войск против Советского Союза. В начале октября немецкие военные под видом инструкторов начали прибывать в Румынию.

В ноябре 1940 г. произошла встреча Антонеску с Гитлером и Риббентропом, обсуждались вопросы, имевшие прямое отношение к подготовляемой фашистской Германией агрессии против СССР и участию в ней Румынии[230]. Был подписан протокол о присоединении Румынии к Тройственному пакту. Антонеску заверил Гитлера, что «Румыния с оружием в руках готова идти бок о бок с державами оси»[231]. Румыния стала сателлитом фашистской Германии.

Это были чрезвычайно опасные для СССР тенденции в развитии событий. Важно было активно противодействовать им дипломатическими средствами.

Еще до приезда советской делегации в Берлин фашистская дипломатия подготовила проект соглашения между странами — участницами Тройственного пакта и СССР. В нем предусматривалось «политическое сотрудничество» СССР с Германией, Японией и Италией, обязательство четырех держав «уважать естественные сферы влияния друг друга»[232]. СССР предлагалось присоединиться к декларации о том, «что его территориальные устремления направлены на юг от государственной территории Советского Союза в направлении Индийского океана»[233]. Нетрудно видеть провокационный характер предлагавшихся Берлином проектов «раздела мира» между СССР и фашистскими державами.

…Советская делегация прибыла в Берлин. На вокзале ее встречал Риббентроп. Под сводами берлинского вокзала в фашистской Германии звучала величественная мелодия «Интернационала».

Первая встреча Молотова с Риббентропом состоялась 12 ноября 1940 г. на Вильгельмштрассе. Риббентроп сразу же приступил к осуществлению основной задачи переговоров, поставленной перед ним Гитлером: дезинформировать советскую делегацию о подлинном направлении фашистской агрессии.

С Британской империей, уверял Риббентроп, покончено. Ее остается только добить. «Никакая сила на земле, — восклицал фашистский министр, — не может изменить того обстоятельства, что наступило начало конца Британской империи. Англия разбита, и сейчас лишь вопрос времени, когда она наконец признает свое поражение»[234].

Если же Англия не признает его, Германия день и ночь будет продолжать воздушные налеты на английские города, ее подводные лодки «причинят ужасающие потери Англии».

А если, несмотря на эти сокрушающие удары, Англия «все же не будет поставлена на колени… то Германия, как только позволят условия погоды, решительно поведет широкое наступление на Англию и тем окончательно сокрушит ее».

Риббентроп закончил свою беседу заявлением, что державы «оси» думают уже не о том, как выиграть войну, «а о том, как скорее окончить войну, которая уже выиграна»[235].

Центральным моментом визита в Берлин были встречи советского наркома с Гитлером, состоявшиеся 12 и 13 ноября. Беседа 12 ноября носила со стороны Гитлера предварительный характер зондажа. Центр тяжести переговоров был перенесен на вторую беседу, имевшую главную цель — ввести в заблуждение политических руководителей Советского Союза. В этих беседах особенно рельефно выявились устремления фашистских политиков, основная стратегическая линия переговоров, направленная на то, чтобы дезинформировать Советское правительство. Сущность этой линии состояла в следующем:

1. Удары германской военной машины будут направлены на Запад, против Англии, а не на Восток, против Советского Союза.

2. Разгром Англии — вопрос недалекого будущего.

3. Германия совместно с СССР, Италией, Японией (Гитлер назвал и Францию Виши) должны позаботиться о разделе наследства обанкротившейся Британской империи.

В первой беседе Гитлер попытался зондировать вопрос о вступлении Советского Союза в военную коалицию держав, направленную против Англии и в будущем против США.

В числе участников этой «великой коалиции» против англосаксонских держав Гитлер называл фашистскую Италию, милитаристскую Японию, вишистскую Францию. Он не прочь был привлечь и Советский Союз[236].

Гитлер говорил об исключительно тяжелом военном положении Англии, растерявшей всех союзников на континенте. «Как только улучшатся атмосферные условия, — утверждал он, — Германия будет готова нанести гигантский и окончательный удар по Англии»[237].

В самый кульминационный момент, когда фюрер хоронил Англию, английские самолеты совершили воздушный налет на Берлин, и беседа была отложена до следующего дня.

В беседе, состоявшейся 13 ноября, Гитлер вещал еще более решительно: «Война с Англией будет вестись до последнего, и у нас нет ни малейшего сомнения в том, что разгром Британских островов приведет к развалу империи».

А раз наступит такое положение, то «после завоевания Англии Британская империя, представляющая собой гигантское, раскинувшееся по всему миру обанкротившееся поместье площадью в 40 миллионов квадратных километров, будет разделена»[238].

Гитлер призывал присоединиться к разделу «всемирного» пирога «несостоятельного банкрота» — Британской империи. Поэтому он предложил: на протяжении ближайших недель урегулировать «в совместных дипломатических переговорах вопрос о роли и участии России в решении этих проблем». Он сулил Советскому Союзу обеспечить выход к Персидскому заливу, Индийскому океану, захват английских нефтяных промыслов на юге Ирана. Он говорил, что Германия могла бы помочь Советскому Союзу урегулировать свои претензии к Турции вплоть до «исправления» конвенции в Монтрё о проливах, замены ее другой конвенцией[239]. Позднее, беседуя с турецким послом в Берлине, Гитлер признал, какие цели он преследовал переговорами с СССР. «Германия приложила все усилия к тому, чтобы втянуть Россию в великую комбинацию против Англии»[240].

Политические руководители СССР распознали провокационное существо гитлеровских предложений. Они имели достаточную информацию по самым различным каналам о том, что гитлеровская агрессия своим острием была направлена, по крайней мере с лета — осени 1940 г., не против Британских островов, а против Советского Союза. Выдвигая «заманчивое» предложение о разделе Британской империи, фашистская Германия надеялась создать оптимальные условия для подготовки агрессии против Советского Союза. Кроме того, если бы его замыслы сбылись, Гитлер предотвратил бы тем самым создание антифашистской коалиции в будущем, в немалой степени предрешившей судьбу третьего рейха.

Разглагольствуя об отсутствии «конфликта интересов» между Германией и Россией, о «мирных намерениях» в отношении СССР, о необходимости улучшения советско-германских отношений, Гитлер завершал подготовку плана войны против нашей страны.

Маневры фашистских политиков не ввели в заблуждение советскую дипломатию. Советская делегация не питала иллюзий в отношении того, куда будет направлена агрессия фашистской Германии и ее партнеров Японии и Италии по только что подписанному в Берлине 27 сентября 1940 г. Тройственному пакту.

Хотя страны-агрессоры заявили в договоре, что он не «затрагивает политического статуса, существующего… между каждым из трех участников соглашения и Советским Союзом», Советское правительство сознавало: пакт был направлен в первую очередь против Советского Союза. Оговорка не могла ввести в заблуждение относительно его действительного характера. Тройственный пакт Германии, Японии и Италии превращал, как признавал после войны японский политик Коноэ, антикоминтерновский пакт «в военный союз, направленный в основном против СССР»[241]. (Курсив мой, — Ф. В.)

В первый же день берлинских переговоров, как только Гитлер закончил свою длинную, довольно бессвязную речь, слово взял Молотов. Первый вопрос, поставленный главой советской делегации, был следующим: каков политический смысл Тройственного пакта?[242]

Советский Союз недвусмысленно давал понять, что ему ясны истинная направленность агрессивного пакта Германии, Италии и Японии. Далее ставился вопрос: когда и куда — в Югославию, Болгарию, Албанию, Грецию или в другие страны Европы будет направлена агрессия Германии, а на Дальнем Востоке — агрессия фашистской Японии?

Советский представитель поставил и другие конкретные вопросы. В частности, он требовал разъяснений, какова цель посылки германской военной миссии в Румынию? Почему навязаны германские «гарантии» Румынии? Почему и для каких целей направлены германские войска в Финляндию? Если Германия действительно хочет улучшать отношения с СССР, в Финляндии не должно быть немецких войск [243].

Гитлер невразумительно пытался оправдать посылку германской военной миссии в Румынию просьбой Антонеску. Что касается Финляндии, то там германские войска не собираются долго задерживаться: они якобы переправляются транзитом в Киркенес, в Норвегию, и этот «транзит закончится в течение ближайших дней»[244].

Подобные объяснения, естественно, не могли удовлетворить советскую делегацию, о чем ею и было заявлено. Факт остается фактом: немецкие войска, высадившиеся на южном побережье Финляндии, остаются в стране. В Румынию помимо военной миссии прибывают германские воинские части. Какова же подлинная цель этих перебросок германских войск?[245]

Гитлер прибег к обычному дипломатическому маневру: он пообещал выяснить поставленные перед ним вопросы и поспешил снова вернуться к проблемам, отвлекавшим внимание СССР от подлинных целей политики Берлина[246].

Заверив, что целью Тройственного пакта является урегулирование отношений в Европе, Гитлер снова призывал СССР примкнуть к Тройственному блоку. При этом, говорил он, проблемы Западной Европы (точнее, ее раздела, — Ф. В.) должны решаться Германией, Италией и [петэновской] Францией, а проблемы Востока — Россией и Японией[247].

Все эти предложения «о разделе мира» носили недвусмысленно провокационный характер и были, разумеется, абсолютно неприемлемы для советской стороны.

После того как Советское правительство получило шифровку из Берлина о ходе и содержании бесед, оно сразу же со всей категоричностью отвергло провокационное предложение Гитлера и Риббентропа о разделе «обанкротившегося британского поместья» и предписало: немедленно отклонить все попытки Гитлера и Риббентропа втянуть советских дипломатов в дискуссию о разделе «английского наследства»[248].

Москва вновь дала указание: настаивать на том, чтобы германское правительство разъяснило свою позицию по проблеме европейской безопасности и другим проблемам, непосредственно затрагивающим интересы Советской страны. В соответствии с дополнительными указаниями советский представитель потребовал, чтобы ему были сообщены истинные цели посылки германских войск в Финляндию. По имевшимся в распоряжении Москвы данным, эти войска и не помышляли продвигаться в Норвегию; напротив, они стягивались к советским границам и укрепляли здесь свои позиции. Советское правительство настаивало на немедленном выводе немецких войск из Финляндии. Только это могло способствовать обеспечению мира в районе Балтийского моря[249].

Гитлер вновь голословно отрицал фактическую оккупацию Финляндии германскими войсками, утверждая: имеют место лишь транзитные переброски их в Норвегию[250].

— Но ведь Советский Союз ничем не угрожает Финляндии, — заявил советский представитель. — Мы заинтересованы в том, чтобы обеспечить подлинную безопасность в этом районе. Германское правительство должно учесть это обстоятельство, если оно заинтересовано в нормальном развитии советско-германских отношений.

Тогда Гитлер прибег к угрозе, заявив, что конфликт в районе Балтики повлек бы за собой «далеко идущие последствия».

— Похоже, что такая позиция, — последовал ответ, — вносит в переговоры новый момент, который может серьезно осложнить обстановку[251].

Гитлеру было твердо дано понять: Советский Союз не намерен мириться с агрессивными приготовлениями фашистской Германии и ее союзников Румынии и Финляндии.

От имени Советского правительства было заявлено, что СССР добивается прекращения германской экспансии на Балканах и на Ближнем Востоке в районах, непосредственно затрагивающих безопасность Советской страны. Германские «гарантии», предоставленные Румынии, направлены против интересов СССР и поэтому должны быть аннулированы. Гитлер сказал о невыполнимости этого требования, угрожающе заявив, что Германия может найти повод для трений с Россией в любом районе[252].

Советский представитель заметил: долг каждого государства — заботиться о безопасности своего народа и дружественных стран. Такой страной Советский Союз считает Болгарию, связанную традиционными историческими узами братства и дружбы с Россией, и, естественно, выступает в защиту братского болгарского народа, над которым нависла угроза порабощения [253]. Он готов гарантировать безопасность Болгарии.

Советский представитель затронул и другие проблемы. Он указал на недопустимость задержки поставок важного германского оборудования в СССР.

Гитлер сослался на трудности борьбы с Англией. Когда советский представитель заметил: но ведь, по утверждениям немецкой стороны, Англия уже разбита, Гитлер смешался и пробормотал что-то невнятное.

На этом беседы с Гитлером были закончены. Вечером того же дня переговоры были продолжены между Молотовым и Риббентропом.

В ход беседы снова вмешалась английская авиация: английская разведка узнала о переговорах. Когда Молотов и Риббентроп беседовали в министерстве иностранных дел и последний настойчиво вопрошал: «Готов ли Советский Союз и намерен ли он сотрудничать с нами в ликвидации Британской империи?»[254] — в этот самый момент завыли сирены воздушной тревоги — английская авиация бомбила Берлин. Пришлось спуститься в бункер Риббентропа. Он направился с Молотовым по длинной витой лестнице, приведшей в пышно обставленное личное бомбоубежище. Беседа возобновилась. Снова и снова Риббентроп повторял: с Англией покончено.

На это Молотов ответил:

— Если Англия разбита, зачем мы сидим в этом убежище и чьи это бомбы падают?[255]

Смутившийся Риббентроп промолчал.

Затем он представил проект договора между Германией, Японией, Италией и Советским Союзом о совместном сотрудничестве сроком на 10 лет[256]. Целью этого предложения, как и других, было ввести в заблуждение СССР, припугнуть Англию и удержать США от вступления в войну. Советский представитель отверг предложение Риббентропа. Он настаивал на ответе относительно целей пребывания германских войск в Румынии и Финляндии. Но ответа по-прежнему не было.

На этом закончились берлинские беседы В. М. Молотова с Гитлером и Риббентропом. Как и следовало ожидать, стороны разошлись по всем вопросам[257]. Проводы советской делегации были очень холодными — от показной любезности хозяев не осталось и следа.

Советское правительство сделало из берлинских бесед соответствующие выводы.

Во-первых, стала виднее двойная игра Гитлера и Риббентропа: на словах утверждения о необходимости укрепления советско-германских отношений, соглашения с СССР, а на деле подготовка разбойничьего нападения на нашу страну.

Упорное нежелание Гитлера считаться с интересами укрепления безопасности СССР на его западных границах, решительный отказ прекратить фактическую оккупацию Румынии и Финляндии немецкими войсками показывали, что фашистская Германия готовит плацдармы для нападения на СССР. Беседы подтвердили, что «балканские государства… превращены в сателлитов Германии (Болгария, Румыния, Венгрия), либо порабощены вроде Чехословакии, или стоят на пути к порабощению вроде Греции. Югославия является единственной балканской страной, на которую можно рассчитывать как на будущую союзницу антигитлеровского лагеря. Турция либо уже связана тесными узами с гитлеровской Германией, либо намерена связаться с ней»[258].

Что касается Турции, Ирана и политики СССР в отношении этих стран, в сообщении об итогах берлинских переговоров, направленном советскому полпреду в Лондоне, нарком иностранных дел СССР писал:

Во-вторых, Гитлеру не удалось замаскировать истинное направление будущей германской агрессии. Все его фальшивые заявления о намерении окончательно сокрушить Англию, направить удары против нее не могли ввести в заблуждение Советское правительство. Вывод напрашивался только один: Германия готовится нанести удар не по Англии, а по Советскому Союзу.

В-третьих, провокационные предложения Гитлера о разделе наследства «обанкротившейся Британской империи» были категорически отвергнуты. Становилось ясным: СССР может иметь в лице Англии потенциального союзника в предстоящей борьбе с фашистской Германией. Вместе с тем позиция Советского Союза в отношении Англии выбивала почву из-под ног английских мюнхенцев, все еще мечтавших о заключении капитулянтского мира с Германией и создании единого антисоветского фронта капиталистических держав.

В свете этих фактов становятся совершенно беспочвенными обвинения по адресу Советского правительства в его намерении участвовать в попытках «раздела» Британской империи, о каких-то «территориальных притязаниях» СССР и т. д.[260]

Как видно из результатов бесед, они не завершились, да и не могли завершиться каким-либо, соглашением с фашистской Германией.

Допустим ли был зондаж позиции потенциального противника со стороны Советского правительства? Не только допустим, но и представлял прямую политическую необходимость.

Советское правительство, идя на берлинские беседы, стремилось использовать все возможные средства, чтобы как можно дольше оттянуть столкновение с фашистской Германией, выиграть время для укрепления политической, военной и экономической мощи Советского государства.

После поездки Молотова Советское правительство не возвращалось к обсуждавшимся в Берлине вопросам, несмотря на неоднократные просьбы Риббентропа[261].

Правда, в конце ноября 1940 г. германскому послу в Москве Шуленбургу было сообщено, что условием продолжения переговоров, начатых в Берлине, должна быть немедленная эвакуация германских войск из Финляндии, обеспечение безопасности СССР путем заключения пакта о взаимопомощи с Болгарией. По поводу телеграммы Шуленбурга Гитлер раздраженно заявил Гальдеру: «Россию надо поставить на колени как можно скорее»[262].

Ход берлинских бесед окончательно укрепил Гитлера в его убеждении, что Советский Союз является главным препятствием на пути фашистской Германии к мировому господству.

Касаясь оценки берлинских переговоров, английский посол в Москве Ст. Криппс доносил в Лондон: «Результаты встречи были отрицательными», «русские хотели сохранить свободу действий и не реагировали на усилия Гитлера, направленные на достижение сотрудничества (с СССР. — Ф. В.)»[263].

Готовясь к военному походу против СССР, Гитлер и его генералы разработали далеко идущие планы уничтожения Советского государства. На территории СССР предполагалось создать четыре рейхскомиссариата — колонии Германии: «Остланд», «Украина», «Москва», «Кавказ»[264].

Еще за три месяца до нападения на СССР, выступая на секретном совещании германских генералов 30 марта 1941 г., Гитлер заявил, что война против России — это не обычная война. «Речь идет о борьбе на уничтожение… На Востоке (т. е. в СССР. — Ф. В.) сама жестокость — благо для будущего»[265].

По указанию Гитлера его подручные разработали план «Ост» — план физического истребления славянских наций, в особенности русских, украинцев, белорусов, поляков, а также евреев и других.

Германские вооруженные силы и власти на оккупированных землях должны были руководствоваться варварскими наставлениями Гитлера, воплощенными в приказы: «Мы обязаны истреблять население — это входит в нашу миссию… Нам придется развить технику истребления населения»[266].

Руководствуясь указаниями Гитлера, Кейтель писал: «Следует иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит»[267].

Методично и пунктуально германский генеральный штаб, гестапо и другие преступные организации, германские генералы разработали программу злодеяний на захваченных советских территориях.

В соответствии с планом «Ост» за 25–30 лет предписывалось ликвидировать 120–140 млн человек и в конечном счете «уничтожить биологический потенциал» СССР [268]. Для выполнения этой каннибальской задачи наряду с вермахтом была создана, по сути дела, вторая армия из «особых команд», «групп действия», эсэсовских формирований, в которые входили десятки дивизий, укомплектованных отборными головорезами.

Немецко-фашистские политики и генералы разработали и планы экономического ограбления Советской страны. Перед нападением на Советский Союз Герман Геринг, тесно связанный с монополистическим капиталом Германии, ставший одним из самых богатых людей рейха, возглавил «Восточный штаб экономического руководства», целью которого являлся тотальный грабеж народных богатств Советского Союза. Под руководством Геринга были подготовлены и обучены специальные подразделения грабителей всех рангов для организованного планомерного расхищения народного достояния СССР.

Герингом и его подручными была составлена «директива по руководству экономикой» («зеленая папка»), ориентировавшая военное командование «в области экономических задач в подлежащих оккупации восточных областях»[269].

Грабить как можно больше, грабить как можно эффективней, вывезти в Германию как можно больше продовольствия и нефти — такова главная задача, которую поставил Геринг [270].

Директива провозглашала нашу «землю, весь живой и мертвый инвентарь… собственностью германского государства».

«Зеленая папка» предписывала обеспечить широкий поток рабочей силы, «восточных рабов» в будущие хозяйства германских помещиков-колонизаторов. Директива требовала проведения мероприятий по физическому уничтожению населения оккупированных территорий посредством голода.

Документы «зеленой папки» за неделю до нападения на СССР были доведены до всех частей германской армии в форме приказа за подписью начальника штаба вооруженных сил Кейтеля и подлежали неукоснительному исполнению.

Агрессивные планы Гитлера, немецких генералов, полностью ответственных за его кровавые дела, отличались особой ненавистью к СССР, к первому в мире социалистическому государству. Это была действительно подготовка «войны на уничтожение».

Преступления против советских людей вписаны «кровавым почерком эсэсовских расстрелов», «гусеницами немецких танков», «многоточиями пулеметных очередей»[271].

Готовясь к войне с СССР, Гитлер стремился заручиться союзниками, создать для Германии благоприятную международную обстановку. С этой целью гитлеровская дипломатия расширяла коалицию фашистских государств.

Была разработана специальная директива германского верховного командования вооруженных сил «Об участии иностранных государств в плане „Барбаросса“».

В свою очередь, Япония, Италия, обеспокоенные быстрыми военными успехами фашистской Германии и боясь остаться обделенными при разделе добычи, стремились к усилению политического и военного сотрудничества с Гитлером. 27 сентября 1940 г. был подписан берлинский Тройственный пакт агрессоров — Германии, Италии и Японии.

Тройственный пакт имел целью координацию действий Германии, Японии и Италии, направленных к завоеванию мирового господства державами «оси». Пакт был направлен своим острием не только против СССР (главная цель), но и против западных держав. Оценивая договор, Риббентроп отмечал: «Эта палка будет иметь два конца — против России и против Америки»[272].

Пакт оформил в виде военного союза сотрудничество фашистских агрессоров, ослабив на некоторое время их взаимные противоречия, империалистическое соперничество ради осуществления захватнических планов.

К Тройственному пакту, вопреки воле народов, вскоре присоединились хортистская Венгрия, боярская Румыния и словацкий профашистский режим Тисо.

Гитлер завершил сколачивание агрессивного блока фашистских и милитаристских государств для похода против СССР.

Для наступления на СССР Гитлер усиленно готовил румынский и финский плацдармы, все больше пристегивал Румынию и Финляндию к своей военной машине. Особенно старался Ион Антонеску — он готов был предоставить Гитлеру «пушечное мясо» — румынских солдат, поставлять сырье, особенно нефть.

Возвращение Советским Союзом незаконно отторгнутой у него Бессарабии еще более разожгло воинственный пыл Антонеску.

Гитлер умело применял тактику «разделяй и властвуй». По «венскому арбитражу» от Румынии 30 августа 1940 г. была отторгнута Северная Трансильвания и передана Венгрии. Арбитраж дал Гитлеру действенное оружие давления на румынских и венгерских вассалов. Он обещал Антонеску пересмотреть «венский арбитраж» в пользу Румынии, если та будет активно участвовать в войне с СССР. Венгерским главарям он угрожал возвратить Румынии Северную Трансильванию, если Венгрия не будет воевать против СССР.

За первой встречей Гитлера с Ионом Антонеску в январе 1941 г. состоялась вторая в Берхтесгадене. На ней присутствовали Риббентроп, германский посол в Бухаресте Киллингер, фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. Гитлер договорился с Антонеску о вводе германских войск в Румынию. Согласие Антонеску на участие Румынии в войне с СССР было получено.

Третья, решающая встреча Гитлера с Антонеску произошла в мае 1941 г. в Мюнхене. «На этой встрече, — признавал на допросе в Нюрнберге военный преступник Антонеску, — где кроме нас присутствовали Риббентроп и личный переводчик Гитлера — Шмидт, мы уже окончательно договорились о совместном нападении на Советский Союз»[273].

Исходя из своих военных планов, Гитлер предложил Антонеску не только использовать территорию Румынии для сосредоточения германских войск, но и наряду с этим «принять непосредственное участие в осуществлении военного нападения на Советский Союз»[274].

Антонеску импонировали агрессивные планы Гитлера, и он заявил о своем согласии принять участие в нападении на Советский Союз и обязался подготовить потребное количество румынских войск и одновременно увеличить поставки нефти и продуктов сельского хозяйства для нужд германской армии[275].

Возвратившись из Мюнхена в Бухарест, диктатор начинает еще более деятельную подготовку к войне. Под руководством немецких офицеров к началу войны против СССР вся румынская армия и военно-воздушный флот были реорганизованы и переподготовлены на немецко-фашистский лад.

По приказу Антонеску к границам Советского Союза с февраля 1941 г. передислоцируются отмобилизованные и готовые к боевым действиям дивизии. К началу вооруженного нападения Германии на Советский Союз на границах Румынии с СССР были сосредоточены 10 германских и 12 румынских дивизий численностью до 600 тыс. человек[276].

Своим надежным союзником в предстоящей войне против Советского Союза Гитлер и его генералы считали Финляндию, поскольку правительство Рюти — Маннергейма продолжало проводить враждебную, антисоветскую политику и после подписания Московского договора 1940 г.

Все соглашения между верховным командованием вермахта и генеральным штабом Финляндии преследовали одну основную цель: участие финляндской армии и германских войск в агрессивной войне против СССР с территории Финляндии. Дислокация и развертывание финских войск имели наступательный характер.

В декабре 1940 г. в Берлине вел переговоры с Гальдером начальник финского генерального штаба генерал-лейтенант Гейнрикс. В итоге поездки была достигнута договоренность об участии Финляндии в войне против Советского Союза[277].

Для разработки конкретного плана участия Финляндии в войне в феврале 1941 г. в Хельсинки был направлен начальник штаба германских войск в Норвегии полковник Бушенгаген. Здесь он вел переговоры с генералом Гейнриксом, его представителями генералом Айре и полковником Топола, во время которых разрабатывались планы военных операций против СССР из Средней и Северной Финляндии.

Был разработан оперативный план, явившийся дополнением к плану «Барбаросса», названный «Голубой песец»[278].

На помощь германским военным в Финляндию посылаются дипломаты: 22 мая 1941 г. по указанию Гитлера в Хельсинки для переговоров с президентом Рюти отправился посланник Шнурре. Он передал предложение Гитлера послать финских военных экспертов в Германию для обсуждения проблем, связанных с войной против СССР.

Переговоры проходили 25 мая 1941 г. в Зальцбурге между фельдмаршалом Кейтелем и Йодлем со стороны Германии и представителями финского командования генералом Гейнриксом и полковником Топола — с другой. На этом совещании были согласованы и уточнены планы сотрудничества финских и германских войск в войне против Советского Союза. Финнам был сообщен германский оперативный план, предусматривавший захват Прибалтийских республик, операции германских ВВС с финских баз, наступление из Северной Финляндии на Мурманск[279]. Германские фашисты составили чудовищный план уничтожения Ленинграда. В секретном приказе начальника штаба военно-морских сил Германии говорилось: «Фюрер решил стереть город Петербург с лица земли. После поражения Советской России нет никакого интереса к дальнейшему существованию этого большого населенного пункта»[280].

В третий раз Бушенгаген встретился с представителями финского генерального штаба в начале июня 1941 г. Были установлены окончательные сроки мобилизации финских войск. Командовать ими было поручено маршалу Маннергейму.

К мобилизации финских корпусов в Средней Финляндии было решено приступить 15 июня, а всей финской армии — 18 июня. Финская реакция во главе с Рюти, Таннером, Маннергеймом с нетерпением ожидала нападения Германии на СССР, чтобы в союзе с ней осуществить свои захватнические планы в отношении Советской страны.

В стратегических планах фашистской Германии значительную роль играла хортистская Венгрия.

Получив из рук Гитлера Закарпатскую Украину, Южную Словакию, а затем и Северную Трансильванию, венгерские правящие круги тем самым тесно связали себя с фашистской Германией. Берлин направлял режим Хорти в фарватер своей агрессивной политики.

20 ноября 1940 г. Венгрия присоединилась к Тройственному пакту.

В том же месяце, как сообщал генерал-майор Уйсаси, начальник разведки и контрразведки Венгрии, на аудиенцию к начальнику венгерского генерального штаба генерал-полковнику Верту прибыл германский военный атташе в Будапеште Краппе с секретным письмом от начальника генерального штаба сухопутных сил Германии Гальдера. В этом письме Гальдер предупредил Верта, что Венгрия должна быть готова к возможной войне против Югославии и, несомненно, против СССР[281].

Верт согласился с мнением Гальдера, заявив, однако, при этом, что венгерская армия недостаточно вооружена для войны с СССР.

В декабре 1940 г. в Берлин выехала специальная группа венгерского министерства обороны, а затем и министр обороны Барт. Он разработал с Кейтелем план военно-политического сотрудничества Германии и Венгрии[282]. Венгрия должна была предоставить в распоряжение Германии 15 дивизий, а также содействовать продвижению германских войск в районах, прилегающих к венгеро-югославской и венгеро-советской границам.

За участие в войне против Югославии и СССР венгерские хортисты получали старое княжество Галич и предгорье Карпат до Днестра.

27 марта 1941 г. Гитлер передал венгерскому министру иностранных дел «рекомендации» о совместном с Германией нападении на Югославию[283]. На следующий же день венгерский диктатор сообщил в Берлин: «Я целиком и полностью с Германией»[284].

В ночь на 6 апреля 1941 г. фашистская Германия напала на Югославию, а через пять дней к агрессору присоединились венгерские хортисты. Гитлер не сомневался, что Хорти будет его соучастником и в нападении на СССР. Действительно, в начале мая начальник венгерского генерального штаба Верт в докладной записке правительству предлагал, предвидя нападение Германии на СССР, немедленно заключить с ней военно-политический союз. Между генеральными штабами Германии и Венгрии начались переговоры, уточнявшие планы венгерского участия в войне против СССР.

Буквально за три дня до нападения Германии на СССР в Будапешт прибыл генерал Гальдер, сообщивший, что война с Советским Союзом — вопрос самого ближайшего будущего. Гальдер вновь дал понять, что фюрер считает необходимым участие венгерской армии в военном походе против СССР. Но уговаривать Хорти не надо было.

Еще в конце мая 1941 г. на заседании Совета министров Венгрии по докладам премьер-министра Бардоши и министра обороны Барта было в принципе принято решение об объявлении войны СССР, позднее утвержденное коронным советом[285].

Политические руководители Венгрии втянули страну в позорную антинациональную авантюру.

Немаловажное значение в дипломатической подготовке Германии к войне против СССР имела позиция Турции. Капитуляция Франции и военные поражения Англии, изменение положения на Балканах, захват гитлеровцами Югославии резко изменили курс турецкой внешней политики. От проанглийской ориентации Турция приходит к прогерманской.

Следуя новой линии, в середине мая 1941 г. Турция через германского посла в Анкаре фон Папена начинает переговоры о заключении германо-турецкого договора о дружбе.

Стремясь к заключению этого договора, Гитлер надеялся обеспечить себе южный фланг при нападении на СССР. Турция, идя на этот сговор, надеялась воспользоваться агрессивной войной Германии против СССР для осуществления собственных планов в отношении Советской страны.

За четыре дня до нападения Германии на СССР, 18 июня 1941 г., Турция подписала с фашистской Германией договор о дружбе. Это было существенное звено в цепи дипломатической подготовки Германии к войне против Советского Союза. Германия стала получать из Турции продовольствие, важное стратегическое сырье.

Характеризуя подписание договора, английская газета «Манчестер гардиан» писала: «Одно несомненно — от Финляндии до Черного моря Гитлер сконцентрировал силы значительнее тех, которые необходимы для любых оборонительных нужд».

Участие режима Муссолини в предстоящей войне с СССР не вызывало в Берлине никаких сомнений. И не только солидарность фашистских лидеров, но и поражения Италии в Греции и Африке все более и более способствовали втягиванию фашистской Италии в фарватер агрессивной политики Германии. Из союзника Германии — впрочем, это был всегда союз всадника и коня — Италия все более превращалась в ее сателлита.

Гитлер был настолько уверен, что Муссолини последует за ним в войне против СССР, что даже не счел нужным обещать Италии какие-либо территориальные приращения в уплату за участие в агрессии.

В антисоветский поход Гитлер надеялся вовлечь и франкистскую Испанию. После капитуляции Франции правительство Франко перешло от политики «нейтралитета» в войне на позицию «невоюющей стороны». Испания готова была вступить в войну на стороне стран «оси» при двух условиях: она должна получить Гибралтар, французское Марокко, Оран в Алжире; державы «оси» должны помочь Испании вооружением и продовольствием. Гитлер посчитал эти условия чрезмерными.

В ноябре 1940 г. испанский министр иностранных дел Серрано Суньер был приглашен в резиденцию Гитлера подписать документ о присоединении Испании к Тройственному пакту. Но несогласие Гитлера с требованиями Франко несколько изменило позицию каудильо. Франко стал убеждать Гитлера: Испания не может выдержать затяжную войну[286].

В феврале 1941 г. Гитлер направил письмо Франко, требуя его обязательства о вступлении в войну. Диктатор заверил Гитлера в своей преданности. Для участия в войне против СССР Франко обязался выставить 60 тыс. солдат[287].

В годы второй мировой войны франкистская Испания играла роль посредника в снабжении Германии рудами, нефтью, вольфрамом, марганцем, каучуком, которые закупались ею в США, Турции и в других странах.

Испания была полем деятельности для секретных переговоров гитлеровцев с эмиссарами Англии и США.

Гитлеровская Германия надеялась втянуть в войну против СССР правительство Петэна.

В конце октября 1940 г. этот вопрос обсуждался между Гитлером и Петэном в Монтуаре, близ Тура. Позднее, в мае 1941 г. в резиденцию фюрера в Берхгесгадене был вызван министр иностранных дел правительства Петэна адмирал Дарлан. Во время этих переговоров с «могильщиками Франции» Гитлеру без особого труда удалось добиться их согласия оказать Германии помощь в войне против СССР «добровольцами», сырьем, продовольствием и рабочей силой. Правительство Петэиа обязалось послать на советско-германский фронт французский легион. Оно продолжало торговать и национальным достоинством Марианны, и жизнью французских солдат.

Таковы факты о соучастниках осуществления кровавого плана «Барбаросса».