"Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем)" - читать интересную книгу автора (Филоник Александр)

В.Б.Ельчанинов «Дан приказ ему…в Египет!»

Молниеносная война Израиля с Сирией и АРЕ в 1967 году закончилась победой противника последних… Однако, благодаря поддержке, оказанной арабским государствам СССР и другими странами, израильская армия до конца намеченных целей не достигла, и военный потенциал арабов не был сокрушен. Несмотря на заключенные мирные соглашения, в небе Сирии и, особенно, Египта все чаще и чаще вспыхивают схватки. Воздушная война стала реальностью в 1968–1969 годах. Израильская авиация систематически наносила удары по средствам ПВО и другим объектам АРЕ. Получив на вооружение современные тактические истребители «Фантом» и «Мираж», штурмовики «Скайхок», израильская авиация могла подвергать бомбардировкам практически любые точки на территории сопредельной страны вплоть до Асуанской плотины. Ударам подвергались, в первую очередь, города — Порт-Саид и Суэц, промышленные предприятия и войска. Тяжелые потери понесли зенитно-ракетные дивизионы, прикрывавшие наиболее привлекательные цели для противника. В воздухе разгорались жестокие схватки. В 1969 году ВВС АРЕ потеряли в воздушных боях 68 самолетов, ВВС Израиля — 34. Если воздушные одиночные бои и бои мелкими группами заканчивались примерно с равными результатами, то в воздушных групповых боях, благодаря лучшей организации и управлению, израильская авиация имела явное превосходство, что привело к ее господству в воздухе.

В сложившейся обстановке Президент АРЕ Гамаль Абдель Насер тайно посетил Советский Союз и убедил советское руководство в необходимости прикрытия объектов АРЕ силами советских войск. Несмотря на то, что эти действия могли значительно обострить советско-американские отношения, Советское правительство приняло решение осуществить операцию «Кавказ», в ходе которой 30 лет назад были скрытно сформированы 18-я дивизия зенитно-ракетных войск особого назначения, 135-й истребительный авиационный полк и 35-я отдельная истребительная авиационная эскадрилья.

Их переброска в Египет была осуществлена в феврале и начале марта 1970 года. С 1 апреля авиационные части приступили к боевому дежурству и боевым действиям по защите объектов АРЕ от ударов авиации противника и выполняли поставленные задачи вплоть до июня 1972 года, когда по совместному решению Советского и Египетского правительств они возвратились в СССР.

Вспыхнувшая в 1973 году новая война на Ближнем Востоке показала возросшую боевую мощь арабских государств, в чем была определенная заслуга Советского Союза и его военных специалистов, работавших не покладая рук.

Последние месяцы уходящего 1969 года в авиационных городках были наполнены динамичной боевой учебой. Личному составу истребительного авиационного полка было чем гордиться. На полигоне в ходе учений летчики, офицеры боевого управления, инженеры и техники добились отличного результата. Например, в течение одного дня в качестве целей было запущено 5 радиоуправляемых мишеней в стратосфере и 8 фронтовых крылатых ракет (для безопасности — без боевого заряда).

Летчики уничтожили все цели при минимальном расходе ракет. Высотные цели были уничтожены всего шестью ракетами. Более сложной задачей было уничтожение фронтовых крылатых ракет, летящих на малой высоте и на скорости 900–1000 км/час. Солнце основательно разогрело пустыню и стало сложно выделить сигнал головки ракеты с тепловой системой наведения, а кучевые облака, имеющие высокую отражающую поверхность, становятся настоящими тепловыми ловушками. Несмотря на эти обстоятельства, все восемь целей не долетели до цели, были сбиты двадцатью ракетами.

Что же обеспечило такой успех? В основе его, безусловно, был высокий профессионализм. Однако все усилия летчиков были бы напрасными без качественной подготовки авиационной техники и вооружения. Инженеры, техники и авиационные механики неделями, не считаясь с личным временем, проверяли самолеты и оборудование. Особенно ювелирно работали офицеры, сержанты и солдаты позиции предварительной подготовки ракет во главе с капитаном Козьминым. Характеристики головок самонаводящихся ракет Р-3с были доведены до высшей кондиции. Только такая высоко ответственная позиция за порученное дело каждого воина привела к успеху.

На аэродромах Мары и Вазиани в канун Нового года развернулась работа по подготовке летного состава к выполнению задач, связанных с оказанием помощи Египту в отражении израильских налетов. К обучению летчиков были привлечены лучшие силы управления боевой подготовки ВВС, научно-исследовательских институтов, летчики-испытатели. Офицеры, сержанты и солдаты, добровольно изъявившие желание выполнять интернациональный долг, ответственно отнеслись к порученному делу.

Таким образом, основания для веселой встречи нового 1970 года были налицо. Офицерская общественность, женсоветы и дома офицеров работали без устали по подготовке новогодних балов. Все ждали от него новых радостей, счастья и благополучия, но никто из нас точно не знал, что год грядущий нам готовил. Для некоторых он уготовил тяжелые и суровые испытания.

Внезапно в первых числах февраля на нашем аэродроме в Венгрии произвели посадку несколько военно-транспортных самолетов, на борту которых оказались и знакомые лица, боевые товарищи бывшие сослуживцы. От них мы узнали, что Правительство СССР приняло решение направить на помощь египетскому народу советские воинские части. Визит оказался скоротечным. Переночевали, заправили самолеты и отправились по предназначению. Все, как будто, осталось по-прежнему.

Однако вскоре операция «Кавказ» коснулась и нас. Ряд офицеров был срочно отобран и направлен на подготовку к службе в Египте, в том числе и автор этих строк.

Советскую авиационную группу в АРЕ в составе 135-го истребительного полка и 35-го истребительной эскадрильи возглавил генерал-лейтенант авиации Дольников Григорий Устинович, Герой Советского Союза. Это человек легендарной судьбы. Девятнадцатилетний летчик из дивизии А.И.Покрышкина смело сражался на Кубани. В одном из воздушных боев его самолет был сбит, Дольников выбросился из горящей машины на парашюте. От полученных ран и ожогов Григорий потерял сознание. В беспомощном состоянии он был взят в плен. В концлагере прошел все круги ада. Эпизод его жизни воспроизвел М.Шолохов в романе «Судьба человека» в образе солдата Соколова. Однако враг не сломил волю патриота. Он бежал из плена. Его укрывали советские люди, связали с партизанами. Трудным путем Г.У.Дольников возвратился в строй, продолжал воевать в составе своей гвардейской дивизии. На его боевом личном счету было много сбитых фашистских самолетов. Другому пилоту за такой подвиг давно присвоили бы звание Героя Советского Союза, но на Дольникове висел груз плена. По этой причине сложно складывалась его судьба и после войны. Он все преодолел и вырос в большого авиационного командира. Звание же Героя Советского Союза ему присвоили много лет спустя после победы за фронтовые заслуги и мужество, проявленные в годы Великой Отечественной войны. В апреле 1971 года в АРЕ его сменили генерал-полковник авиации Харламов СИ. и генерал-майор авиации Романенко И.И., оба Герои Советского Союза.

135-й истребительный авиационный полк (командир — полковник Коротюк Константин Андреевич до 20.12.1970 г., полковник На-стенко Юрий Васильевич с 20.12.1970 г., полковник Мирошниченко Анатолий Иванович, с 04.1971 г. до 02.72 г., полковник Корнеев В. с 02.72 г. по 06.72 г.) базировался двумя эскадрильями на авиабазе Бени-Суэйф и одной на аэродроме Комаушим, имея задачей прикрыть столицу АРЕ Каир с юго-восточного направления в полосе между Сохненской и Заафаранской долинами, глубина же боевых действий ограничивалась Суэцким заливом Красного моря. Эта местность представляет собой плато, изрезанное глубокими ущельями, протянувшимися с севера на юг. Западный берег залива возвышается на 1000 м над уровнем моря. Противник на этом направлении вел воздушную разведку и наносил удары по объектам тыла, городу Суэц и войскам в прифронтовой полосе, выходя на цели на высотах менее 50 м. по Сохненской и Заафаранской долинам. Разведчики действовали парами или одиночными самолетами «Фантом». Удары по наземным целям наносились большими группами самолетов типа «Скайхок», действующими в потоке пар штурмовиков с интервалом, обеспечивающим непрерывное воздействие на цель, как правило, бомбами. Ударные группы обеспечивались отвлекающими действиями других групп, радиоэлектронным подавлением РЛС ПВО и помехами в сетях управления истребителями.

Истребители Израиля для завоевания господства действовали, как правило, большими группами. Широко использовались демонстративные группы для того, чтобы в предвидение воздушного боя дежурные истребители АРЕ были подняты в воздух за 15–20 минут до подхода ударной группы, с целью навязать египтянам бой при ограниченном запасе топлива. Выделялись также силы и средства для создания помех РЛС и в сетях управления истребителями.

Поставленная задача, наличие сил и рельеф местности определили тактику боевых действий полка. Мы были обречены вести пассивные действия, то есть лишь отражать налеты противника. В то время как история войн подтверждает, что завоевание господства в воздухе, а это главное предназначение истребительной авиации, возможно только лишь активными действиями. Для этого требуется искать врага и уничтожать его не только, когда он намеривается нанести удар, а вынуждать его к бою в невыгодных для него условиях.

Такие действия мы не могли вести: во-первых, находились на полулегальном положении. Советское Правительство в 1970–1972 годах скрывало от мировой общественности факт нашего участия в боевых действиях на стороне АРЕ. Мы не носили военной формы, не имели личных документов, не имели права пересекать линию фронта. Наши МиГи были собственностью АРЕ, самолеты несли египетские опознавательные знаки, а заявки на запасные части и расходные материалы подавались от имени 106-й и 108-й истребительных авиационных бригад ВВС АРЕ, инженерно-технический состав которых вместе с советскими специалистами обслуживали наши самолеты. Во-вторых, для активной боевой работы у нас было явно мало сил. Один полк, в котором всего 50 пусть даже великолепно подготовленных, летчиков на 30 МиГах, не могли вести активную борьбу с ВВС Израиля, насчитывавшими до 400 истребителей. Нам под силу были лишь оборонительные действия.

На наращивание наших усилий за счет отдельной эскадрильи мы не могли рассчитывать, так как нас разделяло большое пространство. Кроме того, выполняя свою боевую задачу, эскадрилья могла усилить наши возможности лишь одним звеном, а это капля в море.

35-я отдельная истребительная авиационная эскадрилья (командир — полковник Настенко Юрий Васильевич до 12.1970 г., Мирошниченко Анатолий Иванович с 12.1970 г. по 04.1971 г., подполковник Ласкаржевский А.В. с 04.1971 г. по 06.1972 г.) базировался на аэродроме Джанаклис вблизи г. Александрия, имел задачей прикрыть от ударов с воздуха город, порт и военно-морскую базу. Обстановка на этом участке была спокойнее из-за большей удаленности от линии фронта. По сути дела, лишь «Фантомы» могли достичь эти объекты. Однако летчики не прохлаждались в мандариновой роще, в которой находилась гостиница авиаторов. Их было всего 20, воздушных бойцов. Они с честью выполнили поставленные боевые задачи, в том числе и по прикрытию советских и египетских кораблей при переходе морем.

Наша жизнь этого периода порой переплеталась с анекдотичными ситуациями. Для начала египетская сторона, обращаясь за военной помощью, ставила свои условия. Одно из них: в составе советских частей не должно быть партийных и комсомольских организаций. Парадокс для советского времени! Но нет ничего невозможного. У нас появились профсоюзная и физкультурная организации, такова была маскировка. Не рекламировали мы и своих политработников. Политработники сами были летчиками: начальник политотдела, заместители командиров эскадрилий по политчасти входили в боевой расчет, имели высокую летную квалификации и в полном объеме были подготовлены к бою.

Я, будучи начальником политотдела, летал наравне с остальными заместителями командира полка, в том числе и инструктором, днем и ночью, по очереди возглавлял расчет командного пункта; руководил полетами в составе полка, кроме того, нес боевое дежурство ведущим эскадрильи, которая первой должна отразить налет авиации противника. Вроде бы полная маскировка под одного из заместителей командира полка. Несмотря на это, я лично сделал вывод, что должностные лица египетской авиабазы были вполне осведомленными людьми. Редко на авиабазе были официальные приемы, на которые приглашались должностные лица нашего полка, но меня на них не приглашали. Комиссар же! Но я не в обиде, не люблю я эти официозы, особенно с иностранцами да на Востоке.

На наших аэродромах было все необходимое для жизни и боевой подготовки. Летчики, инженеры и техники жили в благоустроенных гостиницах, сержанты и солдаты — в казармах. Учитывая фронтовую обстановку, летчиков мы рассредоточили по всем гостиницам, чтобы избежать тяжелых потерь в случае удара авиации противника по аэродрому. Питание всех категорий личного состава было организовано хорошо.

Морально-нравственное здоровье всех наших воинов был высоким. В наших частях не было преступлений. Редкими были нарушения воинской дисциплины. Борьба за трезвый образ жизни занимала особое место. Военная опасность, жизнь без семей при высокой материальной обеспеченности могли способствовать пьянству. Это тот враг, который мог привести к развалу воинского коллектива, поражению в бою и гибели военнослужащих. Поэтому пьянству дан бой, но сухой закон не вводился. На авиационных базах торговля спиртными напитками не велась, исключение составляло пиво. Прибывающие на базу автомобили с советскими военнослужащими периодически на КПП подвергались нашей администрацией досмотру на наличие большого количества крепких спиртных напитков. В 1971 году были случаи, когда имевшие спиртное принуждались собственноручно вылить излишнее его количество на землю.

Избежать злоупотребления спиртным отдельными военнослужащими нам полностью не удалось. Воспитывали, призывами к совести, наказывали. Однако несколько человек, их было не более семи, досрочно были откомандированы на родину. К глубокому сожалению, среди них был один старший офицер и один летчик.

Летчик ранее служил в Мары, за склонность к пьянству был отстранен от полетов, несколько лет работал сменным руководителем посадки на РСП. Бросил вообще пить. Ему поверили и вернули на летную работу, более того, зачислили в состав 135-го истребительного авиационного полка. Но военной обстановки он все же не выдержал и запил, принятые меры не помогли. Майор Г. также был хорошо подготовленный офицер — политработник, слаб к спиртному. Старались его больше загружать работой, он был постоянно под моим контролем, но ничего не помогло. С этими людьми пришлось расстаться.

Последние 20 лет в ВС СССР и РФ самыми больными вопросами были: во-первых, взаимоотношения в воинских коллективах между солдатами и сержантами различных годов призыва; во-вторых, допуск солдат к личному оружию. Некоторые сослуживцы опаснее для военнослужащих, чем враг. К счастью, у нас в Египте этих проблем не было вообще. Все личное оружие круглые сутки находилось у офицеров и солдат. У офицеров пистолет в кобуре днем, а ночью под подушкой, у солдат карабины СКС днем постоянно с ними, ночью в открытых пирамидах под охраной внутреннего наряда. При этом никто не стрелял, заложников не брал, оружия и боеприпасов не терял, тем более не продавал.

С первых дней пребывания наших авиаторов в Египте началась серьезная подготовка к боевым действиям. Все наши аэродромы были хорошо оборудованы. Самолеты в просторных железобетонных укрытиях, способных выдержать даже прямое попадание в них бомб, толщина бетонного монолита достигала 1 метра, земляная насыпь была оптимальной толщины.

На базе Бени — Суэйф две ВПП длиною более 3000 м были расположены под углом друг к другу в 45° на разных уровнях (перепад достигал 20 м), что позволяло взлетать и садится на каждую из них одновременно. Из каждого укрытия индивидуальная рулежная дорожка вела на полосу. Эскадрилья была способна взлететь через 3 минуты после команды «воздух». На всех аэродромах магистральные рулежные дорожки были пригодны к взлету.

В боевых условиях возникли новые особенности психологической подготовки авиаторов, в первую, очередь летчиков и офицеров боевого управления. Они были связаны с военной опасностью.

Предварительная морально-психологическая подготовка, проводимая в учебных центрах Мары и Вазиани, безусловно, имела большое значение. Она складывалась из набора разнообразных форм и методов. Это патриотическое и профессиональное воспитание на опыте Великой Отечественной войны. Личное участие в воспитании молодых летчиков приняли ветераны войны Герои Советского Союза Пстыго И.И., Силантьев А.Н., Лихачев В.К., Дольников Г.У. и многие другие. Широкое применение получил метод упражнения в ходе полетов, когда пилот приобретает психологическую устойчивость в ходе практической деятельности, особенно в полетах по сложным видам в обстановке близкой к экстремальной.

Первый полет в военном небе Египта — ознакомление с районом боевых действий. Вновь прибывших летчиков в составе звеньев прикрывала пара «стариков». Очень важно было не только ознакомиться с районом боевых действий, будучи не связанным с каким-либо другим заданием, но и почувствовать рядом товарищей, встречавших в небе Египта противника. Новичкам в таких случаях, как правило, передается уверенность и снижается нервозность от ожидания первого боевого столкновения.

В боевой обстановке бывает, что летчики оказываются в условиях острого дефицита топлива. Поэтому надо обучать их управлять собой в подобной ситуации и производить посадку с минимальным остатком топлива. В мирное время нормальным считается посадка с аварийным остатком топлива, когда загорается на приборной доске красный датчик. Для МиГ-21 этот остаток составляет 450 л, позволяющий нормально выполнить повторный заход на посадку любым методом. После боя топлива может остаться гораздо меньше, что является высокой опасностью и может вызвать у летчика психологическую напряженность или срыв, способный привести к летному происшествию на посадке. Добиваясь психологической устойчивости в полете с малым остатком топлива, мы встречались с предпосылками к летному происшествию.

Дважды я лично, руководя полетами, оказался вынужденным успокаивать летчиков и жестко принуждать пилотов выполнять мои команды. Так, на аэродром Бени-Суйэф возвращалась группа из двенадцати МиГ-21 МФ после учебного полета. На каждом самолете оставалось по 200–300 л топлива. Вначале все шло спокойно, первые машины начали садиться, вдруг капитан 3., хороший летчик, стал требовать внеочередной посадки из-за малого остатка топлива, его поддержал находящийся в воздухе его командир. Это было сделать невозможно: вторая ВПП на ремонте, на ней не включены средства связи для управления и нет руководителя полетов. Чтобы посадить его с обратным стартом, необходимо запретить посадку четырех самолетов, заходящих на посадку и имеющих столько же топлива, как у 3. Пришлось успокоить 3. и заставить его идти на посадку вслед за своим ведущим. Полностью его успокоить не удалось. Он шел на посадку на огромной скорости. Активно я помогал ему на посадке. Его самолет приземлился с перелетом 1000–1200 м от начала полосы, но все закончилось благополучно только благодаря тому, что длина полосы составляла 3100 м. Страшно предположить, чем все могло закончиться при посадке с обратным стартом, где не было руководителя полетов.

В другой аналогичной ситуации капитан Ч., заходя на посадку, из-за психологической напряженности не заметил, что у самолета не вышла левая стойка шасси. В таком положении авария неизбежна. Помощник РП капитан Валионис своевременно обнаружил предпосылку к летному происшествию и доложил мне. Несмотря на то, что, на самолете оставалось порядка 200 л, а до полосы всего 1 км, Ч. четко выполнил мою команду об уходе на второй круг. Безусловно, была опасность остановки двигателя из-за полной выработки топлива. Риск оправдался, со второй попытки шасси выпустились нормально, и полет закончился благополучно. Знаю, что много лет спустя, полковник Ч. успешно осваивал Су-27.

К сожалению, из-за психологической напряженности в полете, мы понесли тяжелую утрату. Так, весной 1971 года по замене прибыл начальник разведки полка майор К., военный летчик 1 класса, имевший большой опыт летной работы, в том числе и инструкторской. Как человек и офицер он характеризовался исключительно положительно и в короткий срок стал своим человеком в воинском коллективе. Однако при его вводе в строй мы столкнулись с неожиданностью. Однажды вечером после трудового дня между На-стенко Ю.В. и мною произошел примерно такой диалог:

Настенко: «Валерий Борисович, сегодня я летал в зону на пилотаж по программе с майором К.».

Автор: «Как он себя показал?».

Настенко: «Все нормально, только на предельно малой высоте слышу по СПУ, что он хохочет». На земле я его спрашиваю: «В чем дело, по какому поводу смеялся?» Он отвечает: «Столько лет летаю, а впервые увидел настоящую малую высоту».

Мы еще обменялись мнениями о полетах и решили, что это нормальная реакция человека, ведь полет на малой высоте обостряет эмоции.

На следующий день мне предстоял инструкторский полет с майором К. ночью. Обязательное требование к летчику, вылетающему ночью в Египте, — уметь посадить самолет с фарами. Расчеты прожектористов комплектовались из числа египтян, и включат ли они вовремя прожектора или нет, было ведомо одному Аллаху. Полет проходил нормально. К. пилотировал уверенно, но он никогда не садился на МиГ-21 с фарой, поэтому моя задача состояла в том, чтобы научить летчика посадке с нею. На предпосадочном снижении на высоте 20–30 м. К. внезапно сильно потянул ручку управления на себя. Противодействуя ему и продолжая снижение, я по СПУ слышу настоящий хрип, такое впечатление, что летчик меня просто не слышит. Пришлось резким словом: «Брось управление!» вывести его из оцепенения. Машину посадил я нормально. Не выключая двигателя, я еще раз ему объяснил особенности посадки с фарой, спросил: «Готов ли выполнять повторный полет по кругу?» Получив утвердительный ответ, запросил разрешение руководителя полетов на дополнительный полет. Получив добро, майору К. дал задание: «Полет выполняешь сам, на предпосадочном снижении мягко держись за управление, я буду тебе подсказывать о действиях и распределении внимания по СПУ». Второй полет прошел нормально. Полет на боевом самолете в эту ночь не состоялся.

Придя ночью в гостиницу, я поделился с Настенко своим мнением о майоре К. Ведь оба мы слышали по СПУ как тяжело и прерывисто с хрипом он дышал. Мы пришли к заключению, что летчик в новой для себя боевой обстановке переживает тяжелую психологическую напряженность, осваивая сложные виды подготовки. Опасность сковывает волю, вызывает страх, замедляет мыслительные процессы, не исключено, вообще может их затормозить. Что делать? Первое решение: откомандировать на родину за профессиональной неподготовленностью. Кто нас поймет? Летчик 1-го класса продолжительное время летает безаварийно, а им не подходит! Решили осторожно, внимательно его вводить в строй, чтобы постепенно снять напряженность. Для начала загрузить его инструкторской работой с опытными летчиками руководящего состава в полетах по приборам в закрытой кабине днем. Включать майора К. в боевой состав надобности не было, он начальник службы штаба. Пусть и сосредоточит свое внимание на штабной работе. На втором этапе привлекать его к полетам в качестве пилота самолета-ретранслятора МиГ-21у для обеспечения вылета дежурной эскадрильи. Все шло нормально. Летал инструктором на боевом самолете для отработки более простых упражнений в ходе учебных полетов. Несколько раз слетал ретранслятором для обеспечения боевого дежурства.

Срыв произошел в сложной обстановке. Группа израильских самолетов вторглась в воздушное пространство АРЕ. На перехват поднималась шестерка из дежурной эскадрильи и самолет-ретранслятор, пилотируемый майором К., который допустил ряд грубейших ошибок. Во-первых, ошибочно выпустил закрылки не во взлетное, а в посадочное положение. При этом на взлете форсаж не включается, а створки реактивного сопла открываются; во-вторых, на ВВП К. влез в боевой передок шестерки между ведущей парой и звеном.

В мирное время эти ошибки должны быть предотвращены на техническом посту и помощником РП. В военное время технический пост не назначался ввиду большой рассредоточенности самолетов на аэродроме, а СКП был заглубленным по остекление.

Паникуя, майор К. принимает безумное решение: взлетать с открытым соплом, включенной системой СПС и невключившимся форсажем. При этом тяга снизилась на 25 %. Результат — трагедия. Самолет оторвался на краю аэродрома, набрал 25–30 м высоты, вышел на закритические углы атаки и сел прямо на поле. Самолет разрушился, летчик погиб.

Советские летчики настойчиво готовились к воздушным боям, изучали опыт египетских летчиков. С этой целью организовали встречу с теми, кто обучался во французской высшей школе воздушного боя, летал на «Миражах» и МиГ-21МФ, кто на своем опыте рассказать о сравнительных характеристиках основных истребителей противоборствующих сторон на Ближнем Востоке.

Кстати, оба упомянутых истребителя имеют высокие тактические данные, а по основным из них почти одинаковы. Однако есть и индивидуальные особенности. Так, МиГ-21МФ с двигателем Р-13 имеет лучшие разгонные характеристики, особенно в диапазоне трансзвуковой скорости; лучшие в 2–2,5 раза возможности на вертикальном маневре, чем у «Миража», это же относится и к управляемости по крену. У «Миража» гораздо лучше управляемость при отрицательной перегрузке, стрелковый прицел с лазерным дальномером был одним из лучших в мире в 70-е годы. Чтобы улучшить разгонные характеристики, конструкторы «Миража» установили ускоритель типа ЖРД с продолжительностью работы до 1 минуты и 6-ю включениями в течение этого времени, но в этом случае с самолета обязательно демонтируется пушка, что значительно снижает огневую мощь истребителя.

По сравнению с американским тактическим истребителем «Фантом» МиГ-21МФ по основным характеристикам равен ему. Преимуществом же «Фантома» было двукратное превосходство в дальности и продолжительности полета, а также в вооружении. Поэтому группы наших истребителей должны были решительно атаковать противника, стремясь не вступать с ним в длительный маневренный воздушный бой. Противник же наоборот пытался связать нас воздушным боем, чтобы затем сбивать выходящие из боя самолеты с малым остатком топлива. Искусство авиационного командира и его КП заключалось в том, чтобы за счет наращивания усилий других групп истребителей обеспечить успех в бою и выход из боя истребителей без потерь. Чтобы увеличить продолжительность полета, в Египте все наши МиГи взлетали с подвесными топливными баками: 2 — крыльевых по 480 л; один подфюзе-ляжный на 480 л или на 800 л. В отдельных случаях при выполнении специальных заданий навешивались три бака, в том числе и 800 литровый под фюзеляжем. В предвидении воздушного боя топливные баки сбрасываются.

Однако при подвеске крыльевых баков запас ракет на самолете уменьшается с 4-х до 2-х. Кстати, для одного воздушного боя с истребителями 2-х ракет и авиационной пушки с 200 мм снарядами вполне достаточно.

Командование советских авиационных частей в Египте большое внимание уделяло организации воздушного боя заблаговременно.

Что это значит? Учитывались различные обстоятельства, сопутствующие бою, в том числе состав и боевой порядок противоборствующих групп; их взаимное расположение к началу боя; метеорологические условия, время суток; рельеф местности, над которой завязывается бой, и т. д.

Ведь если ведущий группы по информации с КП полка начинает принимать решения и ставить подчиненным задачу в процессе боя, то такая группа обречена на поражение. Поэтому каждая эскадрилья заблаговременно, исходя из конкретных обстоятельств, вырабатывает варианты завязки воздушного боя на земле, методом «пеший по-летному» отрабатывает взаимодействие пар и звеньев, затем в воздухе в учебном бою шлифует до совершенства каждый вариант.

Эту работу можно сравнить с уровнем подготовки спортивных команд экстра класса.

Как мы восхищались в 60–70-е годы игрой сборной команды СССР по хоккею. Стоило опытному защитнику выиграть шайбу у противника у своих ворот, как нападающие то ли Харламов, то ли Фирсов или Якушев тотчас набирали скорость и устремлялись в строго определенную точку. Зная, что туда защитник направит шайбу, нападающий мастерски распоряжается ею. Какое счастье, когда она влетает в ворота противника! Сколько труда, пота и старания затрачивалось хоккеистами для победы на тренировках.

Аналогично и наши летчики стали готовить модели воздушного боя. Колоссальный труд, реки пота, неимоверные перегрузки, и все ради победы, выполненного долга перед Родиной. В лучших эскадрильях было отработано до 10–15 вариантов воздушного боя. Не всегда ты атакуешь, могут и тебя атаковать — таков закон боя. Атакованный противником должен не только сорвать прицельную атаку врага, но, увлекая за собой, подставить его под огонь товарища. Дай бог, чтобы эта атака была столь эффективной, как бросок Харламова.

Ведущий определяет вариант боя и условной командой доводит ее до подчиненных. Будет ли успех? Будет, если ведущий правильно определит ситуацию и выберет нужный вариант, если летчики всей группы четко выполнят свои действия. В дальнейшем же возможно и творчество.

Для этого каждый командир и управляет своей пусть маленькой группой (пара, звено). Шаблон недопустим. Вариант — это модель завязки боя.

В Египте основной боевой группой, исходя из задач, наличия сил и т. д., являлось звено, шестерка, десятка.

Звено — слетанная группа, и замена летчиков в его составе не допускается.

Шестерка — пара командира эскадрильи, его заместителей или штатная пара одного из заместителей командира полка плюс штатное звено. Шестерка не экспромт, а также слетанная группа.

Эскадрилья (десятка) — шестерка плюс звено. Сколько ведущих групп в эскадрилье? Две или три: командир АЭ, его заместитель, командир полка или его заместитель. Заранее не слетанная эскадрилья не может в ходе боевых действий дежурить и идти в бой.

Особые условия боевых действий в АРЕ наложили свой отпечаток на использование радиолокационных средств, радиосвязи и методики наведения на цель истребителей в отличие от классических.

Обе стороны, учитывая локальный характер боевых действий, вели радиоперехват. Мы оперативно получали на родном языке информацию о действиях противника. В предвидении воздушного боя в самый решающий момент противник ставил радиопомехи высокой интенсивности, что нарушало управление.

Чтобы предупредить подобное, мы выполняли следующие мероприятия: Информация об обстановке в районе боевых действий и предварительное распоряжение на подъем дежурных сил передавалась не по радио, а по проводной связи в каждое самолетное укрытие, на КП получали обратную информацию, чтобы убедиться, что команда прошла. Затем взлет производился в полном радиомолчании по визуальным командам ведущего (стабилизатор самолета отклоняется вверх-вниз, нейтрально — включения форсажа). Полет в одну из четырех точек начала наведения проводился в полном радиомолчании на высоте порядка 50 м. Начало управления, если позволяла обстановка, допускалось только в точке начала наведения на канале управления учебных полетов, хорошо известном противнику. В свою очередь, каналы боевого управления на кнопках 6, 7, 8 радиостанции настраивались на частоты на эквиваленте антенны без выхода в эфир. В случае появления помехи высокой интенсивности летчики всей группы и вторая наземная радиостанция переходили на 6 канал боевого управления. Первая наземная радиостанция продолжала передавать команды в условиях помехи на учебном канале для того, чтобы противник не сразу догадался о смене канала.

Управление на обоих каналах осуществлялось с двух радиостанций от одного микрофона.

Не меньше, чем через одну минуту противник мог обнаружить смену канала. В случае появления помех на 6 или 7 канале осуществлялся аналогичный переход на 7 и 8 каналы самолетной и двух наземных радиостанций. Такой маневр каналами сводил на нет эффективность помех в сетях боевого управления.

Все «засвеченные» частоты из дальнейшего использования исключались и каналы перестраивались на новые частоты тем же порядком.

Для надежного управления истребителями на предельно-малых высотах в воздух поднимался ретранслятор на учебно-боевом самолете в районе аэродрома. Он же, имея 2 ракеты Р-Зс, отражал внезапную атаку по самолетам, заходящим на посадку.

Точки начала наведения были выбраны как характерные ориентиры, от Сохненской до Заафаранской долин на удалении в 70–80 км от аэродрома Бени-Суэйф. Их было 4. Ежедневно они кодировались. В качестве слов-кодов являлись: названия времен года (весна-лето-осень-зима), суток (утро-день-вечер-ночь), сторон света (север-юг-восток-запад) и использовались в произвольной последовательности. Поэтому угадать или рассчитать, в какую точку направляется группа, было нельзя. Израильтяне использовали более примитивную кодировку, обозначая на рубеже приема боевого управления штурмовиками и тактическими истребителями при ударах по целям в тактической глубине такую терминологию: «Иду на голубую линию» или «Вам на красную линию». Не представляло большого труда разгадать, что «голубая линия» — это Суэцкий канал, а «красная линия» — это Суэцкий залив Красного моря. Поэтому наши ПУ по радиоперехвату заранее ориентировали летчиков о направлении действий штурмовиков противника.

Теперь об управлении. Постоянно на КП полка возглавлял боевой расчет командир полка или один из его заместителей способных и обученных управлению истребителями в воздушном бою с индикаторов радиолокационных станций.

В состав боевого расчета КП ежедневно входили: начальник КП, три офицера по боевому управлению и технический персонал. Кроме того, в систему управления входили запасной командный пункт полка (на аэродроме Комаушим), который во время управления истребителями возглавлял один из заместителей командира полка или заместитель начальника штаба, а также боевой расчет ЗКП полка.

В точках Бир-Арейда и Бир-Марейр на базе египетских постов ПВО были развернуты передовые пункты наведения (ПН), на которых постоянно находился штатный боевой расчет.

Периодически в составе пехотных подразделений АРЕ на берегу Суэцкого залива, где обычно самолеты — разведчики Израиля вторгались в воздушное пространство Египта, находился советский летчик в ранге начальника службы для визуального наблюдения за воздушным пространством и наведения истребителей на воздушную цель. Кстати, этот метод оказался абсолютно неэффективным. Кроме того, египетское командование организовало в пустыне систему визуального наблюдения. Примитив, но впечатляло. С плотностью в несколько километров на всей площади пустыни выкопали окопы, посадили в них солдат, которые, завидев или услышав звук самолета, крутили ручку аппарата, а на КП зе-нитно-ракетной бригады, прикрывающей наш аэродром и г. Бени-Суйэф, на вертикальном планшете загорались лампочки, обозначая траекторию полета воздушных целей и своих самолетов. Правда, когда наблюдателей своевременно не обеспечивали водой или продовольствием, они начинали крутить ручки и тогда планшет хаотично высверкивал огнями ламп.

Офицер по боевому управлению 1 класса в советских ВВС был подготовлен к наведению трех групп истребителей на три цели. Это требование во время войны вполне правильное, а в Египте была не обычная война, а особенная. Израильтяне были изобретательны, хитры и способны на подвох. Без серьезной подготовки не шли на бой. Один из приемов: например, группа из 16 истребителей летит таким плотным строем, что на экране радиолокатора выглядит звеном. Египтяне на такую цель поднимают обычно два звена или шестерку. Когда до встречи остается 60 км, израильские летчики занимают боевой порядок, показывая свое превосходство в силах. Пытаясь избежать неравного боя, египетский КП давал команду летчикам на выход из боя, но бывало поздно. При самом энергичном маневре египетские летчики оказывались атакованными с задней полусферы. К сожалению, прием повторялся неоднократно. Правильное решение: не считая врагов, решительно идти в бой. Израильтяне, как и американцы, очень чувствительны к потерям. Не исключено, что под решительным натиском противник сам мог отказаться от замысла. Если нет, тогда оставалось драться с превосходящим противником. Могли быть потери с нашей стороны. Да, но лучше погибнуть в бою, чем погибнуть убегая, что более вероятно.

Именно такая ситуация сложилась 30 июля 1970 года. Днем в готовности № 2 на аэродроме Бени-Суэйф на боевом дежурстве находилось звено капитана Юрченко, на аэродроме Комаушим — звено капитана Каменева. В это время со стороны Синая в воздушное пространство АРЕ вторглось звено «Фантомов». КП полка поднял в воздух оба звена. Как только они взлетели, демонстрационная группа ушла со снижением на Синай. Вполне обоснованно КП полка оба звена поставил в зоны дежурства на средней высоте, прикрывая свои аэродромы.

Через 10 минут в направлении на Каир на средней высоте появилась группа «Миражей», которая оценивалась как звено. Группы Каменева и Юрченко в колонне звеньев с дистанцией 20–30 км стали наводиться на противника на встречных курсах. Когда до встречи оставалось 60 км, группа «Миражей» разомкнулась и показала, что их 16. Советские летчики не уклонились от боя. Первыми в бой с «Миражами» вступили летчики Каменева и закрутились в карусели, следом их удары наращивал Юрченко с товарищами. «Фантомы», на первом этапе игравшие роль демонстрационной группы, на втором этапе на малой высоте и большой скорости вышли в атаку на звено Юрченко, рассчитывая их атаковать на догоне. Однако атака получилась под большим ракурсом, и ведущая пара «Фантомов» оказалась атакованной парой Сыркина. В этот момент Юрченко атаковал сзади «Миража». Ведомая пара «Фантомов» пустила ракеты по звену Юрченко, его ведомый капитан Макара предупредил Юрченко: «Коля, ракеты». Выполняя пуск ракеты по «Миражу», тот ответил: «Сейчас». Макара выполнил противоракетный маневр и сорвал атаку по своему самолету.

Самолет же Юрченко подвергся прямому попаданию ракеты. Самолет взорвался, летчик погиб.

Самолеты Сыркина и Яковлева были поражены осколками, летчики катапультировались. Яковлев погиб при приземлении на парашюте, потому что в районе боя местность была скалистая, а ветер достигал 25 м/сек. Сыркин, имея высокую парашютную подготовку, приземлился благополучно.

Капитан Журавлев был сбит пушечной очередью «Миража». Летчик катапультировался. Однако из-за предельно-малой высоты парашютная система не успела сработать. «Мираж», по которому стрелял Юрченко, по всей видимости, не вернулся на базу. Уж больно долго поисково-спасательные вертолеты Израиля искали кого-то.

Итог боя тяжелый, но наши летчики показали советский характер. Драться, не считая противника. Некоторое время спустя в журнале «Лайф» была дана оценка: — «Русские остаются русскими».

Все летчики обоих звеньев сражались мужественно и самоотверженно. Поэтому вполне справедливо все участники боя награждены орденами СССР, а капитаны Юрченко, Яковлев и Журавлев посмертно награждены советскими и египетскими орденами.

Что предшествовало этому бою? Московское начальство подгоняло Дольникова: «Почему нет результата?» Для его получения была разработана схема воздушного боя. Так как израильтяне уклонялись от боя с советскими летчиками, то решено было скрытно две эскадрильи перебазировать на аэродром Иншас египетских ВВС. Группа египетских МиГ-17 наносит удар по войскам в тактической глубине. На их перехват вылетят «Миражи». Преследуя МиГ-17, они попадут в засаду, устроенную нашими истребителями, Гладко было на бумаге. Однако по вине египетской стороны взлет советских истребителей задержался на 2 мин. Для авиации это огромное время. Миражи атакуют МиГ-17, а наши опаздывают. Пришлось напрямую атаковать противника и прикрыть египтян, которые возвратились домой без потерь. В этот же день произошел бой, в котором погибли наши товарищи.

Грустные мысли! Ничего нельзя исключить, вполне вероятно, что сработала израильская разведка.

В ближайшие три недели наши боевые друзья ракетчики, применив новые приемы боя и военной хитрости, уничтожили до 18 «Фантомов» и «Миражей», отомстив за смерть товарищей.

Особенно досаждали израильские «Скайхоки». До 250 боевых вылетов в день, бомбили г. Суэц. Как только подходили истребители, штурмовики становились в круг и ждали, когда они уйдут из-за малого запаса топлива, зная, что советские истребители не пойдут на Синай. Тогда полковник Настенко Ю.В. и генерал Дольников Г.У. приняли решение использовать засаду на аэродроме «Катамия». Истребители 35-ой иаэ в полном радиомолчании в сумерки сели на этом запасном аэродроме, самолеты замаскировали в укрытиях.

Штурмовики действовали шаблонно, выходили на цель с одного направления на высотах 6000–8000 м, бомбили с пикирования с высоты 2500 м, чтобы не входить в зону поражения зенитной артиллерии. Наши летчики на высоте 50 м., чтобы не видели локаторы противника, разгоняли самолет по определенному маршруту до скорости 1000–1100 км/час. В расчетной точке истребитель выполнял горку, с этого момента офицер по БУ наводит истребителя на противника. На это есть всего 20 сек. В разные дни было выполнено 13 полетов парами, однако только единожды МиГ-21МФ, пилотируемый капитаном Сальником вышел в атаку точно. Пуск ракет, и «Скайхок», объятый пламенем, рухнул в Суэцкий залив. Наша пара не могла при самом энергичном маневре не выскочить за канал. Сальник на виду восьмерки «Миражей» атаковал и сбил стервятника, Все было так скоротечно, что израильские истребители ничего не могли сделать.

Второй характерный прием израильской авиации в воздушном бою: летчики демонстрационной группы, изображая уклонение от боя, увлекают за собой истребителей противника, ударная группа в составе звена атакует на горке с. предельно-малой высоты с задней полусферы. Атакующих истребителей в этом случае очень сложно визуально обнаружить.

Чтобы современно вскрыть боевой порядок противника и избежать внезапного удара снизу, мы применили следующий прием. Наведение группы истребителей на группу противника осуществляли три офицера, распределяя роли следующим образом: ведущая роль принадлежит тому, кто управляет истребителями с экрана РЛС ДЦМ диапазона, второй ведет разведку группы противника с помощью радиовысотомера, который имеет более высокую разрешающую способность, чем РЛС ДЦМ диапазона. Благодаря этому, офицер может точно определить высоту полета, состав и боевой порядок противника.

У третьего офицера — строго определенная задача вести разведку за хвостом своих истребителей, чтобы предупредить о внезапной атаке сзади на горке на высокой скорости, возможно сверхзвуковой.

Небольшая группа советских авиаторов выполняла сложную, на пределе возможности задачу. У нас катастрофически нехватало сил. Как же мы распределяли свои усилия? Во всех трех эскадрильях была трехдневка. Первый день — подготовка летчиков и авиационной техники к боевому дежурству и учебным полетам. В этот день эскадрилья находится в 30 минутной готовности для наращивания усилий других двух эскадрилий в ходе боевых действий.

Второй день — день боевого дежурства от рассвета до наступления темноты составом 10 самолетов в готовности № 2, то есть летчики — у самолетов в укрытии в полном снаряжении. Они постоянно по громкоговорящей связи получают информацию о воздушной обстановке. Питание летчиков — у боевых машин. По команде «Воздух» истребители взлетают звеном, шестеркой за 2–3 минуты, эскадрильей за 3–5 минут с двух направлений. Усиливает ее действия третья эскадрилья, которая выполняет учебные полеты и находится в готовности № 3. Ежедневно дежурные подразделения несколько раз приводятся в готовность № 1, а зачастую взлетают на перехват групп противника.

Летчики полка по 40–50 боевых вылетов выполнили за год. Израильское командование постоянно проверяло нашу боевую готовность. Только наши истребители зайдут в атаку, как «Миражи» и «Фантомы» включали форсаж и на максимальной скорости уходили за Суэцкий залив на Синай, уклоняясь от боя.

Советское командование строго отслеживало, как мы справлялись с поставленной задачей. Стоило в январе 1971 года допустить вторжение группы «Фантомов» вглубь территории АРЕ на 50 км в направлении на Каир, как шифровкой Министр обороны СССР объявил выговор начальнику штаба полка подполковнику Прасолову В.М., который возглавлял в тот день боевой расчет КП полка.

Чтобы не повторять подобные случаи, мы стали применять военную хитрость. Если опаздывали с подъемом истребителей из-за позднего обнаружения воздушной цели, давали команду передовому пункту управления (Бир-Арейда или Бир-Мерейр) наводить на противника истребителей условно, т. е. координаты воздушной цели давались реальные, а команды истребителям так, будто они уже были в воздухе. Такая тактика давала положительные результэты, в большинстве случаев израильтяне, включив форсаж, уходили на Синай. Уповать на радиоигру, как способ «прогнать» противника, положиться как на панацею, тем не менее, нельзя. Разгадав шаблон, он мог нанести удар. Это был просто способ восполнить опоздание с подъемом истребителей, которые взлетают, а не ждут на земле, как развернуться события.

Третий день — день учебных полетов, в ходе которых отрабатывались варианты воздушного боя, приемы перехвата и уничтожения воздушных целей на высотах 10–15 м, а также техника одиночного и группового высшего пилотажа. Мастерское владение самолетом, особенно на предельно малой высоте — залог успеха в воздушном бою.

Ей богу наши пилоты 135-го иап способны были вызвать восхищение у друзей и зависть у противников. В обязательный комплекс высшего пилотажа по программе мастеров воздушного боя входили фигуры с повышенным риском. Только летчик поймет, как опасно выполнить вираж на истинной высоте 50 м на полном форсаже скорости в 1000 км/час с перегрузкой 6 единиц, вывод из вертикальных фигур на высоте 100–200 м, переворот на приборной скорости 700 км/час на полном форсаже с высоты 1800 м с перегрузкой 5–6 единиц и т. д. Оправдан ли такой риск? Считалось, что он не более чем у артиста, работающего в цирке без страховки. Жизнь подтвердила правильность такого заключения. Лишь единожды великолепный летчик подполковник Ш. переоценил свои силы на 70 секунде глубокого виража (третьего подряд без вывода в горизонтальный полет), допустил скольжение в сторону виража.

Заметил ошибку, убрал крен. Однако слегка коснулся земли хвостовой частью фюзеляжа. Этого оказалось достаточно, чтобы трубопроводы треснули. В наборе высоты через несколько секунд самолет взорвался, летчик погиб.

Какой бы высокой квалификации не был пилот, по прибытии в Египет он проверялся в умении пилотировать самолет на предельно-малой высоте по программе мастеров воздушного боя на учебно-тренировочном МиГе. В любой учебный полет самолеты, в том числе учебно-тренировочные, уходили только с боевыми ракетами, в связи с тем, что встреча с противником могла произойти в любое время. Кстати, такие встречи были. Так и текло время. Трехдневка для каждой эскадрильи своя. Выходных дней не было. Раз в три недели вместо летного дня устраивали хозяйственный.

Широко известно, как в авиации строго оценивается точность времени. Точность выхода на цель на оценку «отлично» оценивается ±30 сек, а неудовлетворительно ±1 мин 30 сек. В АРЕ мы сознательно точно не выполняли распорядок дня. Как это выглядело? В столовую приходили раньше или позже, но никак не вовремя, чтобы не было соблазна у израильтян нанести удар по столовой и сразу накрыть одну или две эскадрильи. Точно так же с началом и продолжительностью полетов. Ведь для противника заманчиво подловить на взлете первый взлетающий самолет.

У израильтян разведка была поставлена отменно, а к нам они относились с большой настороженностью. За 15 минут от заявочного времени начала полетов группа «Миражей» уже дежурила постоянно в воздухе. Ее меняла другая группа, третья и так до тех пор, пока наши последние МиГи не направлялись домой. Не ожидая красной ракеты над нашим аэродромом об окончании полетов, израильтяне возвращались на свой. Летчики смеялись: «Заявка на полеты в Каир идет через Тель-Авив».

По этой причине мы никогда не давали заявок на боевые вылеты. Это, в первую очередь, касается обеспечения вылетов отряда МиГ-25Р, работавших с аэродрома Кайро Уэст в интересах нашего Генерального штаба. Самолеты перевозились на транспортных «Антеях». Собирались МиГ-25Р на месте заводскими бригадами Горьковского авиационного завода. Их испытания проводил летчик — испытатель Владимир Гордиенко. Учитывая, обстоятельства воздушной войны и высокий интерес к МиГу не только руководства Израиля, но и их могущественных друзей, каждый взлет 25-го производился под прикрытием истребителей нашего полка. Нам довелось сравнить разгонные характеристики МиГ-25Р с МиГ-21МФ. На высоте 11 000 м летчик-испытатель включал форсаж и начинал разгон на базе 160 км. Одновременно истребитель, следуя за ним на расстоянии 200–300 м, также включал форсаж. Когда 25-й включает форсаж, истребитель видит его на экране радиолокационного прицела на дальности 20 км. Фантастика! Это замечательная машина. Ее достижения зафиксированы как мировые рекорды. Через год я с радостью узнал, что Володе Гордиенко было заслуженно присвоено звание Героя Советского Союза, но это уже было на Родине, в СССР.

Самолеты МиГ-25Р поступили на вооружение 63-го отдельного разведывательного авиационного отряда, который вел воздушную разведку над оккупированной Израилем территорией АРЕ и акваторией Средиземного моря. Самолеты-разведчики при этом в воздушное пространство Израиля не входили. Высшее руководство и военное командование Израиля метали гром и молнии, какие кары только не обещали. Однако средств и сил воспрепятствовать действиям воздушных разведчиков у них не было. Зенитно-ракетные войска, вооруженные «Хоками» и усовершенствованными «Хоками», а также истребители «Мираж» и «Фантом» вести боевые действия на высотах более 20 км и скоростях порядка 2400 км/час не могли. Советское командование предусматривало вероятность диверсионных действий на аэродроме Кайро Уэст, что и удалось предотвратить в 1971 году. Наибольшую опасность истребители Израиля представляли для МиГ-25Р при взлете и в наборе высоты до 7 км, а также на снижении после выполнения задания при переходе на дозвуковую скорость. Истребители 135-го иап надежно прикрыли разведчиков на этих этапах полета. Кроме того, своими демонстрационными действиями на сверхзвуковой скорости и высоте 18 км, МиГ-21МФ беспокоили средства ПВО Израиля, заставляя их включаться в работу. Разведчики уточняли характеристики и места расположения новых средств ПВО для того, чтобы обеспечить безопасность преодоления ПВО Израиля МиГ-25Р.

Взаимоотношения с египетскими военнослужащими в целом складывались хорошо. Они к нам относились с уважением за солидарность и боевое содружество, а также за высокий профессионализм. Одновременно с боевой работой наши инженеры и техники вместе с египетскими коллегами практически обучали египетских авиационных механиков. Они, как губки, впитывали знания и опыт наших специалистов. В каждом экипаже было два египетских механика и два моториста-солдата. Через шесть месяцев каждый механик становился специалистом, которому доверяли в египетских авиационных бригадах самостоятельно готовить к боевым вылетам МиГ-21 и Су-7б в качестве авиационных техников. Каждый советский и египетский воин, кого сроднила война за честь и независимость АРЕ, до сих пор помнят друг друга и сохраняют взаимное уважение.

Высшее руководство АРЕ в разное время по-разному относилось к советским воинам. Гамаль Абдель Насер проводил последовательную политику на дружбу с Советским Союзом. Министр обороны Махмуд Фаузи заботился об обустройстве и обеспечении советских частей. В канун 1971 года он проявил наивную, но трогательную заботу, каждому советскому военнослужащему подарил по кульку конфет. Великолепные деловые и дружеские отношения сложились между генерал-лейтенантом авиации Дольнико-вым Г.У., его преемником генерал-полковником авиации Харламовым СИ. и командующим ВВС АРЕ генералом Х.Мубараком., нынешним президентом АРЕ.

После смерти Гамаль Абдель Насера Президентом АРЕ стал А.Садат, который постепенно стал менять политическую ориентацию с просоветской на проамериканскую.

Некоторые египетские офицеры в доверительных беседах предсказывали конец нашей дружбе. Они, конечно, ошибались, что А.Садат может разрушить дружбу наших народов, но появились определенные осложнения. Египетские спецслужбы стали пристальнее уделять внимание нашим военнослужащим, особенно командному составу.

В июне 1971 года во время моего отсутствия пытались провести досмотр моей комнаты в гостинице. Только сложившиеся обстоятельства не позволили это осуществить. Произошло несколько случаев антисоветской направленности.

Один из египетских летчиков-истребителей, имевший боевой опыт, один или два сбитых израильских самолета, вызывающе стал охаивать советских летчиков-советников и специалистов: «Они четверть века не воюют, чему они нас могут научить!». В этой бригаде советником командира был полковник В. Петров. Он был истребитель от бога. Кстати, в 1955 году он, будучи инструктором в Черниговском ВАУЛ, обучал меня на МиГ-15, сделал меня летчиком-истребителем. Спустя 15 лет мы с ним встретились в АРЕ. Услышав хулу, В. Петров посоветовал командиру бригады запланировать учебный воздушный бой над аэродромом тому самому египетскому летчику с ним. Много любопытных пришло посмотреть за боем. Истребители встретились на встречных курсах над центром аэродрома на высоте 300 м. Закрутилась карусель. Оба были упорны и настойчивы. Более опытный Петров подловил соперника, когда тот допустил потерю скорости. Соколом взмыл вверх и готов был нанести решающий удар. Однако самолюбивый пилот хотел сделать невозможное, в результате срыв в штопор, летчик погиб.

Провокационным душком попахивало предложение штаба ВВС АРЕ прикрыть египетские самолеты-разведчики Су-7Р, которые фотографировали ход строительства оборонительных сооружений на Синае, силами 135-го иап. Согласиться — нарушить приказ советского руководства, за Суэцкий залив не залетать. Отказаться — дать повод к утверждению: русские отказываются взаимодействовать, они ненадежные союзники. Пришлось пойти на хитрость и договориться о следующем варианте: египетских разведчиков прикроет пара египетских истребителей. В случае опасности разведчики и истребители Египта уходят на свою территорию, увлекая за собой израильтян в засаду, где их встретит советская эскадрилья. Она обеспечит безопасность разведчиков. На этом и порешили. Однако дальше разработки эта тема продолжения не имела. Разведчики летали без сопровождения истребителей.

Ближе к осени 1971 года все яснее становилось, что развитие событий пошло в сторону мирного разрешения конфликта. В июне 1972 года наши войска стали не нужны, и они возвратились в СССР.

Прошло тридцать лет, но и сейчас, даже случайно встречаясь с египтянами, мы слышим высокую оценку работы советских военнослужащих различных специальностей, из сожаления по поводу тяжелых испытаний, выпавших на долю российских граждан и великого Советского Союза.

Мы хорошо чувствовали любовь и уважение простых людей, Немного наивных, очень доверчивых, порой не совсем понятных. В городах и населенных пунктах наши военнослужащие бывали очень редко, но когда возникала необходимость, мы ездили только группами численностью не менее трех человек, одетые в гражданские костюмы. Это вызывалось не боязнью египетского народа, а намерениями спецслужб Израиля. Они ставили себе задачу похитить кого-либо из советских военнослужащих. Насколько мне известно, ни один офицер, сержант или солдат не был похищен, никто из них не остался за рубежом.

Был случай, когда диверсионная группа Израиля под носом египетского батальона захватила, демонтировала и увезла на Синай радиолокационную станцию П-12. Слышали, что под видом блок-поста египетской военной полиции израильтяне устраивали «проверку». Задерживали нужных им лиц и на вертолетах увозили в плен.

Была попытка уничтожить ПУ и объекты запасного аэродрома Бир-Арейды. Летом 1971 года в вечерних сумерках три вертолета Израиля с диверсионной группой на борту через Суэцкий залив углубились в Заафаранскую долину на территорию АРЕ и произвели посадку в 10–12 км от ПУ Бир-Арейда. Несмотря на то, что они летели очень низко, а рельеф был сложный, наш расчет ПУ обнаружил в воздухе вертолеты, отслеживал их полет и своевременно сообщил на КП полка место и время посадки. Мы доложили о случившемся египетскому командованию. Командир полка принял решение нанести эскадрильей нашего полка удар по вертолетам на земле и диверсионной группе пушечным огнем. Для выполнения этой задачи было необходимо, чтобы бомбардировщики египетских ВВС сбросили над целью осветительные бомбы. К сожалению, бомб готовых к применению, на аэродроме не нашлось. Тогда мы начали облетывать место посадки вертолетов одиночными самолетами на высоте 200 м., стараясь обнаружить цель. Автор этих лично участвовал в тех вылетах. Ночи в Египте очень темные, и наши усилия были тщетными.

Однако мы предотвратили нападение на ПУ. Противник понял, что он обнаружен и поспешно бежал. Высланная утром поисковая группа египтян на БТР установила, что противник заминировал пути отхода.

Казалось бы, в военное время по дорогам Египта без документов проехать трудно. От Бени-Суэйфа до Каира насчитывалось до пяти блок-постов, на каждом строго проверяли документы, но стоило в окно приветственно махнуть рукой и крикнуть: «Я русский специалист», как перед нами распахивались шлагбаумы. Но ведь и враг может поступить так же!

Кстати сбитые израильские летчики, как правило, выдавали себя за русских, чтобы не быть растерзанными местным населением. Дело в том, что египетское правительство выдавало за доставку израильского летчика, живого или мертвого, крупное денежное вознаграждение. Зачем возиться со здоровым молодым мужиком, рисковать своей жизнью, когда можно его убить или покалечить. Размер денежного вознаграждения от этого не уменьшался.

В редких случаях, когда с аэродрома на аэродром переезжали наши летчики руководящего состава в летных голубых лавсановых комбинезонах, а в населенных пунктах скорость машины уменьшалась до скорости ишака, за машиной гурьбой бежали дети и горланили: «Русский летчик!» Так бежали испанские дети за нашими летчиками в Испании в 30-х годах. Мы действительно были интернационалистами!

У нас была теснейшая связь с Родиной. Дважды в неделю мы получали вести от друзей, родных и близких. Нам присылали почти все центральные газеты и журналы практически без опозданий. Прямо в гостиницах были развернуты крупные библиотеки. Книги читались в свободное время. Нас великолепно вооружили техническими средствами пропаганды: радиоцентрами на каждом аэродроме, достаточным количеством киноаппаратуры. На базе Бени-Суэйф смотрели кинофильмы на широком экране, на остальных аэродромах было по два киноаппарата, на всех ПУ по одному. Снабжение кинофильмами было организовано отлично. Их мы получали из двух источников: из Советского посольства в Каире и со Средиземноморской эскадры Черноморского Флота.

Если позволяла обстановка, мы смотрели фильмы ежедневно, чаще новые и интересные. Транзисторные приемники и магнитолы практически были у всех, благо их на рынке продавали во множестве: и японских, и европейских.

Нас не забывали центральные органы Министерства обороны и ВВС. По нашей просьбе Главное политическое управление СА и ВМФ прислало полный комплект музыкальных инструментов. Таланты в наших рядах всегда находятся. Так что и в Египте музыкальные инструменты не пылились.

Чтобы постоянно быть в физической форме, летчик должен заниматься физкультурой. В условиях Северной Африки, когда температура доходила до +49 °C в тени, организованных занятий физкультурой не проводилось, но практически все занимались по личному плану. На скамейке качали пресс, гантелями и эспандерами поддерживали тонус организма, скакали через веревочку как дети. Я в числе немногих бегал, считая, что это лучший способ тренировать выносливость, нагружать сердечно-сосудистую систему. Бог мой, как это монотонно, просто насилие! Неожиданно я нашел оригинальное решение. В Каире случайно попался в руки «Атлас автомобильных дорог СССР», что было кстати, поскольку я рассчитывал после командировки купить машину. Знакомство с ним подсказало интересную идею. На миллиметровой бумаге проложил маршрут Москва — Ленинград в масштабе 1 мм — 1 км. Москва потому, что мы улетели оттуда, туда и вернемся, а Ленинград — родной город, семья осталась там. Для интереса на маршрут нанес города, села, реки и другие ориентиры. Пробежал, нанес на маршрут. Добежал до города — сразу в Большую Советскую энциклопедию, ведь интересно узнать все о нем. Я вошел во вкус и за 375 дней пробежал 1239 км. Увеличил маршрут по дорогам Карелии, но финишировал всегда на Дворцовой площади. Ежедневно бегать не удавалось, полеты, боевое дежурство, а иногда погода мешали регулярности пробежек. В Египте дождей, снегопада и гололеда не бывает, а вот хамсин — пыльная буря с перерывами продолжается 50 суток. Максимальная норма пробега за день достигала 16 км. Минимальная — 1 км. Благодаря бегу, я оставался в хорошей форме, легче переносил перегрузки.

Для отдыха и восстановления сил наших офицеров египетское руководство организовало на великолепном курорте Маамура вблизи г. Александрия на берегу Средиземного моря профилакторий, арендовав для этого особняк на летние месяцы. Обслуживающий персонал профилактория состоял из четырех человек.

Возглавлял его старшина сверхсрочной службы, фельдшер по специальности. В его подчинении были три солдата, которые и готовили пищу, и были официантами, и выполняли другие хозяйственные работы. Одновременно в профилактории отдыхало десять офицеров, из них четыре — летчики. Продолжительность отдыха -7 дней. Летчики за год отдыхали дважды. Это действительно были светлые дни, когда можно было расслабиться, купаться и загорать. Здесь можно было бы забыть о войне, если бы не развернутые зенитные артиллерийские батареи, которые проводили учебные стрельбы прямо с мест дислокации по радиоуправляемой мишени, летающей над морем и по окончанию стрельб спускающейся на парашюте прямо в расположение зенитчиков.

Мне в какой-то мере не повезло, потому что смог отдохнуть лишь один раз в июле 1971 года. Со мной вместе отдыхали заместитель командира эскадрильи капитан Олег Парахин и капитан Решитько, к сожалению, не помню его имени. Отдыхом были довольны. Загорели и вдоволь наплавались. На пляже в Маамуре нет ограничивающих буйков. Каждый сам рассчитывает свои силы. Мы не видели утопленников, но кое-кому из купальщиков требовалась посторонняя помощь. Кстати, египтяне редко далеко заплывают. Рискуют в основном иностранцы, взбодрившие себя горячительными напитками.

Тем более тяжела была утрата, постигшая нас буквально через две недели после отдыха на Средиземном море.

В ясный день на учебно-боевом самолете вылетели Парахин и Решитько на разведку погоды с аэродрома Комаушим перед началом учебных полетов. Ничто не предвещало беды. Полет завершался. Экипаж возвращался на высоте 1000 м вдоль озера Ко-рун на свой аэродром. Олег доложил по радио: «Погода безоблачная, видимость более 10 км, будем лететь по простому варианту». Ровно через 5 секунд руководитель полетов запросил экипаж о высоте подхода, но ему никто не ответил. Даже операторы РЛС еще не обнаружили пропадание отметки самолета на экране. Самолет упал в озеро Корун. Фрагменты его конструкции находились на глубине порядка 8 м. Не имея водолазов и специальных средств, мы не смогли установить истинную причину происшествия. Египетские аквалангисты в легких костюмах мало что могли поднять на поверхность. Спасибо им, что они подняли останки обоих летчиков. Зная погибших как дисциплинированных пилотов, мы не допускали мыслей о воздушном хулиганстве. По всей видимости, трагическая случайность оборвала их жизнь.

Транспортный самолет со скорбным грузом взял курс на Родину, где его ждали родные и близкие наших однополчан. Ничто не может утешить родителей, вдов, и детей погибших. Их горе безгранично.

Вспоминая о тех событиях, спустя 30 лет, невольно возникает вопрос, не напрасны ли жертвы, не зря ли мы прошли все трудности и лишения. Ведь долгие годы разлуки разрушили некоторые семьи. Многие подорвали здоровье.

Нет, не зря! С нашей помощью и участием восстановилось военное равновесие в регионе. Мы честно и с достоинством выполнили свой воинский долг.

Многие офицеры, прошедшие испытания на Ближнем Востоке, стали большими авиационными командирами. Генерал-полковник Дольников Г.У., будучи заместителем Главнокомандующего ВВС, возглавлял долгие годы подготовку авиационных кадров ВВС. Генералы Коротюк К.А. и Настенко Ю.В. работали на ответственных должностях в Главной инспекции Министерства Обороны, автор этих воспоминаний уволился в запас в ноябре 1991 года, будучи заместителем начальника авиации ПВО страны по политико-воспитательной работе. Некоторые летчики стали летчиками-испытателями. Настойчиво трудятся, участвуя в создании авиационной техники, наверное, и по сей день не забывая Египет.