"Деньги - не проблема" - читать интересную книгу автора (Леонард Элмор)

8

Переодевшись в джинсы и плащ, Дебби зашла в бар, расположенный в вестибюле. Ее тюремное платье и ботинки лежали в холщовой сумке. Одна увидела ожидавшего ее Фрэна и приготовилась услышать, что он скажет что-нибудь о ее выступлении — здорово или что-нибудь в этом роде. Но нет. Несмотря на то что это было ее первым выступлением за три года, Фрэн сказал:

— Вот, хочу познакомить тебя с моим братом.

От стойки бара к ней обернулся с бокалом ирландского виски в руке мужчина. Отец Терри Данн был одет в черную шерстяную парку с капюшоном. Он очень смахивал на средневекового монаха. Бородка на худощавом лице делала его немного похожим на Франциска Ассизского. Он начал прямо с того, что ей так хотелось услышать:

— Вы были ужасно… — он мило улыбнулся, — смешной, и ваша манера говорить превратила все в забавный эпизод.

— Это или срабатывает, или нет, — сказал Фрэн серьезно. — Тут требуется индивидуальность и природный юмор. Вы понимаете, о чем я? Мало просто проговорить смешной текст. Дебби, так это мой брат Терри.

Они обменялись взглядами и рукопожатиями, продолжая мило улыбаться. Она взглянула на Фрэна и снова посмотрела на священника.

— Вас не обязательно называть «святой отец»?

— Не обязательно, — ответил он.

Она не знала, что еще сказать. Ну как там Африка? Ей вдруг пришло в голову — видели ли они все ее выступление целиком?

— Я вас не заметила в зале перед выходом.

— Ты как раз начала, называла свой тюремный номер, а мы вошли и сели позади, — пояснил Фрэн.

Терри кивнул.

— Еще до того, как вы натолкнулись «бьюиком» на вашего бывшего супруга.

— «Бьюиком-ривьера», — уточнила Дебби.

Он снова улыбнулся.

— А вы не пробовали другие марки? Например, «додж-дайтона»?

— Тоже неплохо.

— А «кадиллак-эльдорадо»?

— «Кадиллак» был на повестке дня, но… кем я должна быть, чтобы иметь «кадиллак»? Я остановилась на «ривьере».

— Да, это прозвучало подходяще.

Фрэн, похожий на муравья в своем твидовом спортивном пиджаке и свитере, предложил:

— Пойдемте куда-нибудь, где можно поговорить и перекусить.

Дебби зажгла сигарету, Терри подхватил ее сумку. Фрэн начал рассказывать, как во Флориде забывает о еде с Мэри Пэт и девочками.

— Этот парень… — кивнул он на Терри, — с тех пор как вернулся, питается только арахисовой пастой. Черпает ее прямо ложкой из банки.

Это дало ей возможность задать вопрос: разве в Африке нет арахисовой пасты?

Фрэн вывел их из Дворца комедии на Четвертую авеню, по дороге рассказывая брату, как предложил Дебби, когда она выйдет на сцену, сделать вид, будто ужасно нервничает — так что, если выступление и не будет иметь успеха, ей, по крайней мере, посочувствуют за ее кураж.

— Дебби не нуждается в кураже, она — само хладнокровие, — заметил священник, крайне ее удивив.

Она передернула плечами.

— Что-то я замерзла… — И едва удержалась, чтобы не добавить: «До самой задницы». Но все-таки удержалась.

Священник, ссутулившийся в своей парке, сказал, что и он тоже замерз. Пришлось Фрэну напомнить им, что сейчас весна, пятнадцать градусов и очень даже тепло. На что Терри сказал:

— Ну, значит, мне нисколько не холодно. — И Дебби вдруг ощутила странную близость к нему и подумала: даже скажи она: «До самой задницы», — он все равно согласился бы с ней и, возможно, даже улыбнулся.

Они заняли столик в «Ле Панто». Фрэн, по-прежнему необычно оживленный, спросил официантку, не подают ли здесь банановое пиво, единственный сорт, который способен пить его вернувшийся из Африки брат. Дебби очень хотелось, чтобы он наконец перестал валять дурака.

Официантка, не выказав никакого интереса, ответила равнодушно, что такое здесь не держат. Дебби едва ее не расцеловала. Фрэн несколько успокоился, и Дебби заказала «Абсолют» со льдом, но он тут же снова возбудился, когда Терри сказал, что будет только «Джонни Уолкер», красный, если здесь держат шотландский виски. Фрэн начал уговаривать его поесть что-нибудь, кроме арахисовой пасты. Может быть, аперитив и какой-нибудь салат? Терри ответил, что не голоден. Фрэн принялся внимательно изучать меню, а Терри все так и сидел в своей парке.

Дебби решила, что он неважно выглядит. Может быть, он страдает какой-нибудь африканской болезнью, типа малярии? Ей понравились его глаза, их спокойное выражение. Она сказала ему:

— Я все пытаюсь вспомнить, где находится Руанда.

— В самом центре Африки, — ответил Фрэн, не отрываясь от меню. — Можно сказать, прямо на экваторе. Тамошним миссионерам приходится каждые пять лет приезжать домой — освежиться и поправить здоровье. — Он наконец поднял голову. — Если ты ничего не будешь, я тоже не буду. — Но тут официантка принесла им напитки, и он заказал салат «Цезарь» и рогалики.

Дебби спросила у него, глядя на Терри:

— Он всегда хотел стать священником?

Терри улыбнулся, а Фрэн ответил:

— Да, он еще ребенком грезил об этом поприще. Так же как ты хотела стать монахиней, когда училась в школе Святой Марии.

— Не надо, моя семья не бедствовала, я училась в академии Святого Сердца! — Дебби умирала от желания спросить Терри о том, как он занимался контрабандой сигарет, но стоило ей встретиться с ним взглядом, как она тушевалась. Она только поинтересовалась, к какому миссионерскому ордену он принадлежит. К миссии Святого Мартина, ответил Терри.

— В Детройте есть школа с таким названием, — заметил Фрэн. — Там учатся только негритята, но тут вряд ли какая-то связь.

— Только та, что сам Мартин был черным, — сказал Терри. — По линии матери. А отец его был испанским идальго. Они не состояли в браке, и долгое время отец не хотел иметь никаких дел с Мартином, потому что тот был мулат. Можно назвать его и южноафриканским американцем. Он жил в Лиме, в Перу в семнадцатом веке. А святым его объявили, потому что он заботился о больных и бедных. — Слушатели Терри никак это не прокомментировали, и он добавил: — Святой Мартин считается также покровителем парикмахеров.

— Дела давно минувших дней… — пробормотал Фрэн.

Дебби промолчала. Потом она как-нибудь полюбопытствует — почему парикмахеров? Она спросила, не случалось ли там с ним каких-нибудь смешных историй? И есть ли там комические шоу? Терри, по-видимому, задумался, а Фрэн возразил:

— Дебби, нелегко думать о смешном, когда людей убивают тысячами. Терри оказался там как раз в разгар геноцида.

— Я даже представить себе этого не могу, — содрогнулась Дебби. Она в самом деле мало что слышала о геноциде.

— Терри служил мессу, когда они ворвались в церковь, — сказал Фрэн. — Это зрелище всю жизнь будет стоять у него перед глазами.

Лицо Терри даже не дрогнуло. Она подумала, что так, наверное, смотрят святые… Темные волосы и бородка добавляли сходства, капюшон парки лежал на плечах, будто капюшон монашеской рясы. Хорошо бы он пояснил, о чем говорит Фрэн.

Но Терри заговорил о другом:

— Вы были удивительно смешная. Наверное, вы получаете удовольствие от выступления.

— В основном — да, — подтвердила Дебби.

— Откуда вы взяли эту летучую мышь?

— Исключительно из воздуха. Мне хотелось показать темную сущность Рэнди со смешной стороны. Если я понятно выражаюсь. Этакий зловещий красавчик с летающей по дому летучей мышью. Но люди не особенно смеялись.

— Я смеялся, — сказал Терри. — Но впрочем, я привык к летучим мышам. Они каждую ночь съедают тонны жуков. Еще мне понравилось про змеиную кожу на полу в ванной. И о привычке змея-Рэнди линять.

— Надо было убедиться, сработает ли это, — сказал Фрэн.

— Это тоже не очень-то сработало, — заметила Дебби. — Дошло только до некоторых. Возможно, если хочешь мрачно пошутить, надо с самого начала шутить в таком духе, а не вставлять шутку где-то посередине.

— Единственное, чего я не понял, — вступил в разговор Терри, — почему самым худшим была юмористическая передача. Сам я ничего такого не смотрю. Как она называется? «Уркель»?

— Уркель — это персонаж, — поправила Дебби. — А шоу называется «Дела семейные». Уркель — противный такой негритенок с гнусавым голосом. Дамы в нашей спальне смеялись над ним до слез. Но вы правы — это не срабатывает. Я, пожалуй, избавлюсь от Уркеля.

— Может быть, побольше поговорить о Рэнди?

— Может быть, но я так злюсь, когда о нем думаю, что это уже не смешно. Ему слишком мало досталось.

— То есть Рэнди существует на самом деле? И вы в самом деле на него наехали?

— «Фордом-эскорт». Но если сказать, что я натолкнулась на бывшего мужа «фордом», это точно не сработает. И на самом деле я на него не то чтобы натолкнулась.

— Она устроила на него засаду, — уточнил Фрэн, поглощая салат. — Подстерегла на большой дороге.

— Но вы должны понять, — продолжала Дебби, — он вытер об меня ноги, избавился от моей собаки, украл сбережения… Он единственный из мужчин, которых я знаю, кто выходил из ванной без журнала или газеты под мышкой, хотя проводил там часы. Наконец до меня дошло: он делал тщательный обыск — рылся в аптечке, в ящичках… Я припрятала некоторую сумму в укромном месте, потому что иначе быстро бы все потратила. Лучше бы я спрятала эти деньги в рулончик туалетной бумаги или в пакет с тампаксами. Мерзавец нашел эти тысячу двести долларов и потом врал: «Это не я». Как будто я могла забыть, где их хранила! В другой раз возвращаюсь домой — а собаки нет. «Где Камилла?» Рэнди в ответ: «Ой, наверное, сбежала». Это лхасо апсо — самая ленивая собака в мире, у которой было все — игрушки, лакомства! И она сбежит? Я знаю, что он сделал: увез ее подальше и выкинул из своей долбаной машины. Беспомощную маленькую собачку! — Дебби глотнула водки и, подняв глаза, встретила спокойный взгляд Терри. — Я сейчас просто расстроена. Обычно я так не выражаюсь.

— С каких это пор? — осведомился Фрэн.

Терри улыбнулся, словно нашел сказанное братом невесть каким забавным, и спросил, снова удивив ее:

— На какую сумму в общей сложности он вас обобрал?

— Он вовремя подсуетился, — ввернул Фрэн. — Я только-только уплатил ей комиссионные за одно успешно проведенное дело.

— Общая сумма, включая деньги, которые он брал взаймы, составила шестьдесят семь тысяч. Да еще машина и наличные, и это меньше чем за три месяца.

— И еще Камилла, — добавил Терри. — Она тоже чего-то стоит. — И посмотрел на нее невинным взглядом. Это что, сказано вроде как в шутку? А он продолжал: — Этот тип, наверное, очаровал вас в стельку. — И в этот миг он совсем не был похож на священника.

— Он смотрел вам в глаза ясными глазами и нагло врал, и ему хотелось верить, — повествовала Дебби. — Мы встретились на свадьбе в Оукленд-Хиллз, куда, как я потом узнала, его вовсе не приглашали. Он просто прочел в газете. Мы танцевали, пили шампанское. Потом он спросил, выходила ли я когда-нибудь в море. Я сказала, что пару раз плавала по озеру Сент-Клэр. Мы танцевали, и он прошептал мне на ухо: «Я собираюсь совершить кругосветное путешествие и хочу, чтобы ты отправилась со мной». Представьте еще, что у него голливудская внешность, ему тридцать с небольшим, он покрыт золотистым загаром с головы до ног и носит в ухе золотую сережку. И еще прическа как у Майкла Лэндона. Он сказал, что продает свой дом в Палм-Бич за восемь миллионов. Я уже готова была бежать в «Хансон» за матроской. Он рисовал мне на салфетке, как поплывет от Палм-Бич в Мексиканский залив, потом через Панамский канал на Таити и дальше, до Новой Каледонии…

— Вот только плыть ему было не на чем, — подвел итог Фрэн, собирая подливку рогаликом.

— У него была яхтсменка и фотография яхты, он сказал, что она стоит в гавани во Флориде и ее готовят для круиза. Под этим предлогом он и стал брать у меня деньги. Сначала это была пара тысяч, потом пять, потом десять — для приобретения навигационного снаряжения, радара, такелажа, потому что его деньги все вложены, и он до поры до времени не хочет их трогать.

— А чем он зарабатывал на жизнь? — спросил Терри.

— Охотой на дурочек, — отозвалась Дебби. — Мне до сих пор не верится, что я так попалась. Он сказал, что служил на «Меррил Линч», известном торговом судне, и я поверила. Потом решила проверить, да только было уже поздно. Но знаете, что еще меня погубило, кроме его прически и загара? Жадность. Он сказал, если у меня есть вклад, который приносит совсем небольшой процент и я хочу его увеличить… Он показал мне свои липовые акции на миллион, и я сказала, как идиотка: «У меня есть пятьдесят тысяч, и от них в самом деле мало толку». Я подписала эти бумаги и больше своих денежек не видела.

— Но потом вы встретились опять, — напомнил Терри. — На Коллинз-авеню?

— У вас хорошая память, — сказала Дебби. — Да, спустя пару месяцев. На выступлении я говорю, что это произошло, когда я навещала мать во Флориде, отчасти это так и есть. Она там лежит в клинике в Уэст-Палм с болезнью Альцгеймера. Она считает себя Энн Миллер. Говорит, что трудно танцевать в домашних тапочках, и я привезла ей свои старые балетные туфли.

— Ее состояние не слишком тяжелое?

— Она не так плоха, чтобы отказаться брать уроки.

— Ты переехала его на Ройял-Пойнсиана, — вспомнил Фрэн и, начисто вытерев тарелку половинкой рогалика, отправил его в рот.

— Если строго придерживаться деталей, — заметила Дебби. — Но Коллинз-авеню звучит лучше.

Фрэн встал из-за стола и сказал брату:

— Утром рано я уезжаю во Флориду. Я сейчас вернусь, и лучше нам здесь не засиживаться.

Дебби увидела, как он проследовал в сторону мужского туалета.

— Он на прошлой неделе был во Флориде.

— У девочек каникулы, — сказал Терри. — Мэри Пэт сидит с малышками, и Фрэн собирается присоединиться к ним на выходные. Но по-моему, он торопится домой только потому, что не наелся. Мэри Пэт держит в холодильнике запас блюд домашнего приготовления, и они очень даже ничего. Мэри Пэт профессиональная домохозяйка.

— Я никогда ее не встречала, — сказала Дебби. — Меня не приглашали в гости.

— Фрэн боится, что Мэри Пэт увидит в вас угрозу.

— Он так сказал? — полюбопытствовала Дебби.

— Я догадываюсь, поскольку знаю Фрэна. Я полагаю, он и сам хотел бы так считать.

— Но он никогда ничего не предпринимал в этом отношении.

— Не хочет рисковать, боится быть отвергнутым.

— Вы намекаете, что он ко мне неравнодушен?

— Это очень легко себе представить.

Он смотрел прямо ей в глаза, словно хотел сказать, что на месте Фрэна непременно испытывал бы что-то подобное. На мгновение ей сделалось не по себе.

— Правда? — спросила она тупо.

Он сказал, по-прежнему глядя ей в глаза:

— Я все думаю: когда вы сшибли Рэнди, вы все еще состояли в браке с ним?

— Мы не оформляли брак. Но когда я называю его своим мужем, все разведенные женщины в зале встают на мою сторону. Если я скажу, что наехала на бывшего любовника, это не произведет такого, знаете ли, эмоционального эффекта.

— Но вы жили вместе?

— Он жил у меня в Сомерсете. Сейчас я снова живу там. Фрэн снял мне квартиру. Это не звучит так, будто я содержанка?

— Только если бы на месте Фрэнсиса был кто-то другой, — заметил Терри. — Рэнди и правда положили в гипс с головы до ног?

С каким упорством он возвращается к Рэнди!

— Нет. Но протаранила я его не слабо.

— После этого вы его видели?

— То есть навещал ли он меня в тюрьме?

— Ну да, вы ведь временно выпали из обращения. Я вот что подумал. В следующий раз, как его встретите, сделайте так, чтобы он наехал на вас, и потребуйте возмещения убытков на сумму шестьдесят семь тысяч. Думаю, раз вы работаете с Фрэном, таким опытным экспертом по всевозможным увечьям, то должны знать, как устроить подобный несчастный случай.

Священник сказал это не моргнув глазом. Он что, продолжает разыгрывать ее?

— Мы с Фрэном, — сказала Дебби, — ни разу не устраивали автомобильную аварию. И даже никого не нанимали для этого дела. — И добавила после крохотной паузы: — И еще я никогда не занималась контрабандой сигарет.

Он широко улыбнулся. И она поняла, что они могут поддразнивать друг друга и не воспринимать это слишком всерьез.

— Мы с вами не в исповедальне, святой отец, и я не каюсь перед вами в грехах, деловых и личных, — проговорила Дебби.

— А вы вообще ходите на исповедь?

— Сто лет не была.

— Если вдруг почувствуете необходимость — я никогда не назначаю больше десяти «Отче наш» и десяти «Богородиц».

— Неужели? — спросила она. — А там, в Руанде, у них грехи те же самые, что и у нас здесь?

— Вот вам самый типичный: «Благословите меня, отче, ибо я согрешил. Я украл чужую козу, и моя жена потушила ее с овощами». Но здесь не так уж много похитителей коз.

— А вы когда-нибудь ее пробовали?

— Козлятину? Там ничего другого практически и не едят.

— А как насчет адюльтера?

— Я ни разу не поддался искушению.

Лицо его оставалось невозмутимым, но видно было, что разговор его забавляет.

— Я имела в виду — многие ли там каются в этом грехе?

— Сплошь и рядом. Но я уверен, что этим грешит гораздо больше людей, помимо решивших покаяться.

— А им вы что назначали?

— Десять и десять, как обычно.

— А как насчет убийства?

— В нем мне сознался только один человек.

— И что вы назначили ему?

— С ним я хватил через край.

Она подождала немного, не объяснит ли он подробнее. Но он не объяснил, и Дебби спросила:

— Вы называете прихожан «сын мой»?

— Это бывает только в кино.

— Я так и думала. Теперь, когда вы вернулись домой… — Тут она увидела, что к столику приближается Фрэн. — Чем вы думаете заняться? Наверное, отдохнете некоторое время?

— Мне надо собрать некоторую сумму.

— Для вашей миссии?

Тут как раз Фрэн подошел к столику и спросил:

— Ты готов?

И Терри не успел ей ответить. Он сказал брату:

— Я — да, если ты готов, сын мой.

— Что за дерьмо ты несешь? — отозвался Фрэн.

На стоянке Терри взял ее за руку и снова сказал, что ему очень понравился ее номер и очень было приятно познакомиться, в общем, все то, что принято говорить. Когда Фрэн подошел к «лексусу» и нажал кнопку пульта, чтобы открыть дверь, Терри обратился к ней:

— Мне бы хотелось увидеть вас снова.

Голос у него был точь-в-точь как у подростка, спрашивающего телефончик. От того, что это говорил священник, ее охватило странное чувство. Она повернулась к Фрэну:

— Почему бы мне не отвезти твоего брата?

Она сказала это быстро, чтобы не успеть передумать.

— Он остановился у меня, — сказал Фрэн, несколько удивленный — помнится, он уже говорил ей об этом.

— Я знаю, где ты живешь, — отозвалась Дебби. — Хочется еще послушать об Африке.