Г.Ананьев

КОТОВСКИЙ

«Молодая гвардия»

МОСКВА 1982

ЖЗЛ-623

1

Бессильный гнев душил Григория Котовского. Связав по рукам и ногам, холопы помещика Скоповского избили его и вот теперь куда-то везут по тряской дороге на телеге. Болит все тело, отекли туго перетянутые руки, но Котовский словно не чувствует этого, он вновь и вновь переживает позорную сцену избиения.

По распоряжению помещика Котовский переправил в Кишинев большую партию свиней и, выгодно продав их, вернулся в имение. Но вместо того чтобы немедленно отчитаться перед хозяином, пошел проведать больного батрака и отдать купленные для него лекарства. И надо же такому случиться, что и Скоповский пожаловал в барак. И не один, а с ключником и конюхами. Помещик считал, что батрак симулирует, поэтому решил его наказать. С бранью слуги Скоповского накинулись на больного батрака, начали бить, заставляя идти на работу.

- Прекратите! - не выдержав, крикнул Котовский и оттолкнул конюхов от больного.

Скоповского это вмешательство взбесило, и он приказал связать управляющего.

…В степи телега остановилась, Котовского сбросили на снег.

- Развяжите! - потребовал Котовский, понимая, что его хотят оставить на верную гибель.

- Барин не велел, - спокойно ответил приказчик. Февральский холод начал пробирать до самых костей, но, как ни напрягался Григорий Котовский, ему никак не удавалось даже хоть чуть-чуть ослабить веревки. Выход один - найти какое-нибудь дерево и тогда, поднявшись, перетереть веревку о шершавую кору. И Котовский покатился по снегу, проклиная Скоповского и его холуев.

«Дерево нужно. Дерево, - отчаянно повторял Котоз-скии. - Тогда спасусь!»

Григорий Котовский родился в июне 1381 года в небольшом молдавском селе Ганчешты в 35 верстах от Кишинева. Отец его Иван Николаевич Котовский, как записано в церковной метрической книге, - мещанин Каменец-Подольской губернии города Балты, мать - Акулина Романовна… Но Иван Николаевич не мещанин, а сын потомственного дворянина, храброго полковника, служившего под началом генерал-фельдмаршала Воронцова.

У него было много боевых наград, но это не помешало уволить его из армии с должности командира полка за сочувствие польскому освободительному восстанию 1863-1864 годов, особенно его левому крылу, так называемому «красному». Крыло это возглавляли Ярослав Домбровский, будущий герой Парижской коммуны, Зыгмунт Падлевский и Зыгмунт Сераковский.

После смерти опального его дети Петр и Иван, покинув не единожды заложенное имение в Подолии, перебрались в Балту и приписались к сословию мещан. Иван Николаевич нанялся к известному на всю Бессарабию предприимчивому князю Манук-Бею заведующим машинным отделением винокуренного завода и получал 50 рублей в месяц. Детей с рождением Григория стало четверо, вот и приходилось, что говорится, сводить концы с концами. Но все же дух гордой независимости, традиционной для рода Котовских, семья Ивана Николаевича не растеряла в борьбе с житейскими невзгодами. В духе семейных традиций воспитывал Иван Николаевич и Гришу.

Едва мальчику исполнилось два года, как утонул в княжеском пруду старший брат Николай. Потрясенная смертью любимого сына, Акулина Романовна заболела горячкой, у нее начались тяжелые преждевременные роды, но в Ганчештах не было ни врача, ни акушерки. Так и не поднялась Акулина Романовна с постели.

Сиротское детство Гриши как могла скрашивала крестная мать - Софья Михайловна Шаль, подруга Акулины Романовны.

Когда Гриша подрос, отец соорудил у дома голубятню. Турманы, дутыши и любимые сизари доверчиво садились на Гришины плечи, ворковали, клевали с руки зерно, а потом, подчиняясь лихому свисту, стремглав взлетали ввысь. А соседские мальчишки стояли с разинутыми ртами, и каждый из них много бы отдал, чтобы стать владельцем вот таких же красивых голубей.

Гриша знал, что почти все, у кого голуби (таков уж закон голубятников), пытались .заманить и турманов; и трубастых саксонских, и сизарей в свои голубятни - осадить и загнать, пусть потом выкупает. Но чаще всего выкупать приходилось им самим - голуби Котовских возвращались домой, увлекая за собой чужаков.

Птица платила верностью за ласку и заботу.

Иван Николаевич не запрещал сыну ходить в бараки к рабочим, прощал ему детские шалости, не журил и за драки между «заводскими» и «верхнеуличными», в которых Гриша почти всегда участвовал. Отец справедливо считал, что жизнь - лучший учитель.

И жизнь учила борьбе. Даже право купаться в манук-беевском пруду приходилось отвоевывать. Ганчешты делились иа две части - крестьянскую и заводскую. Крестьян называли «верхнеуличными», по расположению улицы, иа которой они жили. У них имелись хоть и убогие, но все же свои дома. А «заводские» ютились в бараках. Тайная вражда между ними и выливалась в частые драки.

Красивы стены княжеского замка из красного кирпича. Можно долго любоваться добротной кладкой, строгими бойницами и изящной формой сторожевых башен; но табунок ребят с Верхней улицы бежит, не замечая всей этой роскошной красоты, к пруду, где купаются дети заводских рабочих. И вот боевой клич проносится над прудом, сходится стенка на стенку, кряхтят упрямцы, тузят друг друга, трещат по швам рубашонки. Вот-вот дрогнут ряды «заводских», и в это время испуганный крик остановил всех - в пруду захлебывался Фиша Кройтер. Гриша Котовский не раздумывая кинулся в воду и вытащил на берег уже потерявшего сознание Фишку.

Забылись сразу распри, все кинулись помогать сверстнику. Откачали. И Фиша, благодарно и виновато улыбнувшись, сказал тихо:

- Спасибо.

В тот день они купались вместе: «заводские» и «верхнеуличные».

Гриша рос крепышом. И так получилось, что в любых играх, любых шалостях он оказывался первым. А сверстники стали воспринимать это как должное. Иной бы, может, и сам хотел стать первым, да побаивался силы и подчинялся.

Отец часто брал Гришу с собой на завод, чтобы тот видел, как трудно достается людям хлеб, а вечерами серьезно, как со взрослым, говорил о чести, о долге, о сострадании к обездоленным.

Отца и доброго наставника лишился Гриша, когда ему не исполнилось еще 12 лет.

Зима для винокуренных заводов - самая напряженная пора. И как раз в это время испортился один из паровых котлов. Иван Николаевич сам полез в еще горячий котел. Более часа пробыл там и вылез мокрый от пота. Поберечься бы ему, сменить насквозь промокшую одежду, а он остался в топочном отделении, где всегда сквозняки, чтобы самому убедиться в исправности котла. Это стоило ему жизни. Сильно простудившись, он проболел около года и умер от чахотки.

Ходатайствовать за младшего брата к Манук-Бею пошла Софья. И Манук-Бей устроил его в реальное училище.

И хотя хорошо сдал Гриша вступительные экзамены и учиться начал прилежно, его вскоре отчислили как «неподходящего». Предлог - плохое поведение.

Гриша вернулся в Ганчешты. Но Манук-Бей вновь сделал добрый жест - предложил Григорию протекцию в Кокорозенское сельскохозяйственное училище, и тот с благодарностью принял эту помощь. Не задумывался он тогда над тем, отчего Манук-Бей так благодушно заботлив, не понимал, что тот блюдет свой интерес. Справедливо считая, что по лозе и гроздь, помещик хотел подготовить себе честного, как и его отец, работника.

Кокорозенское сельскохозяйственное училище создано было в 1893 году губернским земством и содержалось на средства бессарабских помещиков и монастырей. В училище настойчиво внушалось будущим агрономам: живи и работай ради хозяина, ставь интересы хозяина превыше всего, и тогда хозяин тебя не обидит.

И система учебы была продумана так, чтобы выпускник училища мог бы с одинаковой сноровкой вырастить саженцы плодовых деревьев, заложить виноградник, готовить вино и сыр, консервировать фрукты и овощи; обязан уметь подковать лошадь, подоить корову, сложить печь, сделать оконную раму либо дверь, отремонтировать локомобиль, наладить сноповязалку.

Были в училище и такие, как Иван Саввич Лысенко - преподаватель русского языка и литературы, исключенный за неблагонадежность из Киевского университета. Иван Саввич дружил с украинским писателем-вольнодумцем И.С. Нечуй-Левицким. На уроках литературы Гриша, слушая учителя, начинал сомневаться в том, что нужно ли ожидать, как призывали их на уроках закона божьего, пока господь соизволит ниспослать то благодатное время, когда «милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются»?

Биться за него нужно как Спартак, Степан Разин, Пугачев…

А потом в Кокорозенском училище тайком от надзирателей прочитал он «Овода». Книга потрясла его.

А тут и листовки, запрещенные книги и брошюры. В те годы в Кишиневе еще не было крепкого марксистского ядра революционеров, больший политический вес имели тогда в Бессарабии народники и «экономисты», вот их листовки чаще всего и попадали в училище.

Не обходили вниманием училище и анархисты.

В одних листовках восхваляли террор, в других проповедовали лишь один метод борьбы - экспроприацию помещичьей собственности, третьи призывали бороться только за то, чтобы помещики и фабриканты раскошеливались посмелей да платили пощедрей…

Григорий Котовский увлеченно читал запрещенную литературу, горячо спорил на сходках, но и не отказывался петь в церковном хоре. Он защищал слабых, всячески им помогал, но вынужден был мириться с жестокими порядками в училище, с тем, что ребят заставляли работать не меньше, чем батраков, а кормили скудно. Только в те дни, когда готовились к встрече бессарабского губернатора фон Раабена, выдали всем ученикам новую форму, в столовой появились мясные блюда, творог и масло, но на второй же день после отъезда губернатора все вернулось «на круги своя». Форму отобрали. Кормить, как и прежде, стали одними клецками с брынзой и галушками с молоком.

Он старался и учиться и работать больше и лучше всех. Не случайно же управляющий училищем И.Г. Киркоров говорил, что Котовский все работы исполнял с любовью и усердием, служил примером для других товарищей. В свободное время Григорий успевал прочитывать все специальные книжки, интересовался и русскими классиками, книги ему разрешалось брать из собственной библиотеки Киркорова. Гриша Котовский в течение четырех лет считался одним из самых лучших учеников.

И лишь один раз отважился Григорий на открытый протест. Ребята тогда работали на сборе початков кукурузы. Физическая нагрузка большая, а питание - все те же клецки да галушки. Полуголодные подростки начали роптать, а однажды даже подняли шум у окна раздачи, требуя добавки. Когда же на шум прибежал надзиратель Комаровский, чтобы успокоить учащихся, Котовский первым потребовал справедливого к ним отношения.

Этот «бунт» усмирял урядник. Зачинщику грозило исключение. Но, к счастью, все закончилось предупредительным письмом опекуну Горскому - мужу сестры Софьи.

В последних классах Кокорозенского сельскохозяйственного училища Григорий Котовский усиленно изучал немецкий язык, рассчитывая по окончании училища, поработав немного в каком-либо из частных хозяйств и получив отличные характеристики, поехать в Германию и поступить при финансовой поддержке Манук-Бея на высшие сельскохозяйственные курсы. Не знал Котовский, что «бунт» учащихся не обошелся без последствий, полиция взяла его на заметку, а после одной из сходок, которая чуть не закончилась провалом (кто-то донес о ней надзирателю Комаровскому, ребята, однако, успели попрятать листовки), попал он в список поднадзорных полиции. Его не исключили из училища и не посадили в тюрьму лишь потому, что не нашли прямых улик.

Окончив училище, Григорий Котовский получил направление в имение Скоповского Валя-Карбуна на должность управляющего. Помещик принял его радушно, сразу же выдал деньги для покупки одежды, жилье выделил приличное во флигеле.

К своим обязанностям Котовский относился добросовестно, к зимовке скота все подготовил заблаговременно. И к весеннему севу загодя очистил зерно, отремонтировал плуги и сеялки, а недостающий инвентарь закупил в Бендерах и Тирасполе. Побывал он и в колонии Шабо. Виноделы приехали сюда еще при Екатерине II из французской Швейцарии и прижились на благодатной земле. Много перенял у колонистов Котовский и применил затем в имении Валя-Карбуна.

Все, казалось, шло хорошо. Но вот как-то гостили у Скоповского соседи-помещики, и в их присутствии хозяин Валя-Карбуна похвалил своего молодого управляющего но добавил при этом:

- Батракам потакает только. Щедр непомерно. Вот беда.

- А возможно, он руководствуется правилом: не гони коня кнутом, а гони его овсом, - предположил кто-то из помещиков.

- Батраки - тоже люди! - резко ответил Котовский. - Этим я руководствуюсь в обращении с ними.

- Вот как?! - с деланным недоумением воскликнул Скоповский.

Так произошла первая размолвка.

А тут еще молодая жена Скоповского. Она не любила и боялась надменного мужа, и, когда в имении появился молодой красивый управляющий, потянулась к нему. Узнав об этом, Скоповский устроил скандал, состоялось неприятное и тяжелое объяснение, после которого Котовский уехал из имения.

Новым хозяином Григория Котовского с мая 1901 года стал Якунин, владелец имения Максимовка. Хозяйство большое, хлопотное, но Котовский со свойственной ему энергией успевал делать все: вести финансовый учет, контролировать полевые работы, заботиться о фруктовом саде помещика, о винограднике и ферм? И еще он всякий раз проверял, как кормят батраков, из колодца ли, а не из пруда привозят им воду.

Недолго, однако, длилась спокойная жизнь Котовского в новом имении. Осенью, когда уже были окончены основные полевые работы, Григорий Котовский поехал на несколько дней в Одессу. Дома у него осталось около 200 рублей помещичьих денег. Когда он вернулся, обнаружил, что шкаф взломан, а деньги похищены. Котовский пошел к Якунину, чтобы сообщить о краже, но тот уже знал о ней со слов Осадчего - помощника управляющего. Тот ловко повернул дело так, будто деньги Котовский израсходовал, а вину решил свалить на другого. Потому имитировал воровство.

Оскорбленный Котовский взял расчет. Тем более что за несколько недель до скандала получил от Скоповского письмо с приглашением вернуться в его имение.

И вот вновь Валя-Карбуна. Но примирение было недолгим. Скоповский начал подозревать управляющего в том, что он распространяет крамольные листовки, и ждал случая расправиться с вольнодумцем управляющим в назидание другим.

12

Главная роль в последнем походе Антанты отводилась белополякам и Врангелю. Советское правительство не раз предлагало мир Польше. В начале 1920 года оно вновь обратилось к ней с предложением подписать мирный договор. Но правительство Пилсудского не приняло его, посчитав эту инициативу признаком слабости.

Мирная передышка дала бы возможность Советскому правительству начать восстановление разрушенного народного хозяйства. Однако социальные и политические завоевания народа нуждались в защите. Красная Армия укрепляется коммунистами, в нее направлено около половины всех членов партии - свыше 300 тысяч. На польский фронт стягиваются прославленные и боеспособные соединения и части, среди них кавалерийская бригада Котовского.

Первые бои были нелегкими для Красной Армии. Они показали, что противник более стойкий, чем деникинцы и петлюровцы. Польские части были хорошо вооружены, имели четкую организацию, а командование умело осуществляло тактические маневры, обеспечивая их достаточным артиллерийско-пулеметным огнем. А каждый тактический ход проводился в интересах общего стратегического плана.

Готовы ли были красные полки к встрече с таким противником? Судя по бригаде Котовского, не совсем. Когда штаб бригады прибыл в Жмеринку (а двигался ои третьим эшелоном), то там никого не оказалось: 1-й кавполк, двигавшийся первым эшелоном, оставлен под Летичевом и Меджибожем для отражения вылазок белополяков, а 2-й эшелон со 2-м кавполком проследовал уже через Жмеринку и двигается к Житомиру, чтобы перейти в подчинение командарма 12-й армии.

Можно понять и оправдать комбрига, когда он в самых резких тонах вел в те дни переговоры со своим начальством. И ему удалось, хотя и с большим трудо?^, вернуть все же 2-й полк в Жмеринку. И вот ополовиненная бригада по бездорожью выдвинулась к местечку Волковинцы для организации обороны.

Как вспоминает помощник командира взвода 3-го эскадрона 3. И. Гуревич, 2-й кавполк, бригадная артиллерия и пеший дивизион Жуковского простояли там около месяца, отбивая лишь мелкие вылазки врага.

Можно же было за это время собрать бригаду в один мощный кулак? Безусловно. Наверняка штаб дивизии, штаб армии располагали данными разведки, что пилсудчики продолжают наращивать силы для наступления и ожидают более благоприятного момента для начала похода. Было достаточно времени и для того, чтобы снабдить полки всем необходимым для успешного ведения боев. Этого, однако, не произошло. Гуревич в своих воспоминаниях приводит такую выдержку из записей «о внутренней боевой службе» 2-го кавполка:

«21 марта. Полк голодный. Продовольствия и фуража нет. Все поиски такового в окрестностях местечка Волковинцы не дали никаких результатов. Лавки и магазины закрыты. Голод, в полном смысле слова, всего полка».

А в тылу 45-й дивизии подняли мятеж две галицинские бригады, которые прежде перешли на сторону Красной Армии. Одновременно вылазку на Жмеринском направлении сделали белополяки.

Котовцы сдерживали натиск врагов, но положение складывалось весьма трудное. К тому же сосед кавбригады - 134-я стрелковая бригада оказалась совершенно не готовой к боевым действиям. И Григорий Иванович пытается убедить И.Э. Якира:

- Положение, близкое к катастрофе. Части 134-й бригады при малейшем нажиме противника откатятся на десяток верст, а весь обоз и артиллерия останутся в руках противника. Чтобы предотвратить неприятности, надо свести четыреста первый и четырехсотый полки в один полк под командой Антонидзе… Противник сам настроен панически, но деморализацию нашей пехоты передать невозможно. Советую срочно принять предлагаемые меры, иначе дивизия может потерять свое доблестное прошлое на этом злосчастном фронте…

Якир пообещал учесть все, о чем говорил Котовский, а его самого попросил взять командование над 134-й бригадой.

Со свойственной Григорию Ивановичу ответственностью за порученное дело, он принялся выполнять приказ. И ему удалось кое-что сделать, чтобы восстановить управление частями 134-й бригады, поднять дисциплину. Но было бы наивным полагать, что в столь короткое время можно исправить упущенное. Первое же крупное наступление белополяков это подтвердило.

Фронт стрелковой бригады поляки прорвали на рассвете и начали теснить полки к Волковинцам. Командование бригады пыталось организовать оборону, но она не носила упорного характера, и полки, огрызаясь, откатывались от одного выгодного рубежа к другому. К исходу дня положение стало очень серьезным, можно сказать, критическим. Бригада была полностью окружена пехотой и кавалерией противника и едва сдерживала его атаки. Еще небольшие усилия врага - и бригада окажется полностью разгромленной. Фланг и тыл кавбригады Котовского станут вовсе открытыми, и белополяки, безусловно, этим воспользуются для нанесения удара. Котовский принимает решение упредить врага.

Непролазная грязь сдерживает темп движения, но упрямо и кавполки (Нягу со своим полком к тому времени уже вернулся в бригаду), и артиллерия, и тачанки пробиваются вперед и вперед.

К Комаровцам подошли за полночь. Темень, хоть глаз коли. Холодный пронзительный ветер валит с ног людей и коней.

- Коноводы, в укрытие, - передается команда от эскадрона к эскадрону. - В пешем строю сосредоточиться и районе станции.

Команда выполнена быстро, но новых распоряжений больше не поступает. Значит, не знают командиры, что предпринять. Это волнует бойцов, но они, подчиняясь дисциплине, терпеливо ждут.

А Котовский и в самом деле еще не принял никакого решения. Вести бригаду прямо на Волковинцы он опасался - можно попасть в окружение либо напороться на засаду. Где сейчас противник - неизвестно. С пехотными частями связи нет. Взвод разведки, высланный в том направлении, сразу же попал под огонь противника. Буквально за переездом. А какие там силы у врага? Связные, посланные к стрелковым частям, все еще не вернулись. Вот и решай, что предпринять…

Новые и новые группы разведчиков уходят в ночь. Котовский то меряет шагами платформу, то подходит к Нягу или Макаренко, спрашивает:

- Не вернулись?..

В Волковинцах разгорается бой. Рвануться бы туда, но ждет Котовский. Ждет, пока вернутся разведчики и обстановка прояснится. А противник начал артиллерийский обстрел станции. Огонь, правда, не прицельный, но появились уже раненые.

Вот наконец долгожданное: «По коням!» Полки кавбригады скрытно обошли поляков, которые окружили в Волковинцах наши части и атаковали их, пытаясь полностью уничтожить, ударили по полякам с тыла. Как всегда оттуда, откуда враг вовсе не ждал удара. Он был разбит наголову.

Но тот успешный ночной бой, умелый маневр конников привели лишь к временному успеху и на весьма небольшом участке фронта. Части Красной Армии отходили повсеместно, откатывалась и 45-я дивизия. Отступали до тех пор, пока не подоспела Первая Конная армия С.М. Буденного и не вклинилась с ходу в стык 2-й и 6-й польских армий в районе Казатна. Тогда только наступил перелом на польском фронте.

Но до того летнего дня оставалось еще много времени, много трудных оборонительных боев, от которых зависела жизнь или смерть бригады, жизнь или смерть всей дивизии. Биться приходилось не только с белополяками.

В конце апреля 1920 года 45-я дивизия отступала из-под Бара. Отбивали атаки поляков с трудом, напрягая все силы. Тут новость: в тылу дивизии действует Тютюнник с большим конным отрядом. Он уже разгромил обозы 60-й дивизии, расстрелял пленных красноармейцев, а теперь ворвался на станцию Вапнярка и начал там погромы.

Котовский решает уничтожить бандитов. В таких случаях он никогда не ждал указаний сверху, а смело действовал на свой страх и риск. Только своевременно докладывал начальству о предпринятых шагах.

Вот и на сей раз Григорий Иванович собрал короткое совещание командиров и комиссаров, чтобы разработать план разгрома группы Тютюнника.

Высказываются командиры кратко и конкретно, как требовал Котовский. Предложения разные, но у каждого имелась своя схожая мысль - лобовой удар сочетать с обходным маневром. И вот уже отправлены посыльные - «аллюр три креста» - в штадив, а приказ передан по полкам и эскадронам: 1-й эскадрон Криворучко (80 сабель) атакует станцию, бригада же обходит Вапнярку. Начало атаки в 6 часов утра.

Эскадрон успел подтянуться к станции еще ночью. Дали немного передохнуть коням, укрывшись в дальнем лесочке, и едва лишь забрезжил рассвет, подтянули подпруги, проверили, прочны ли стремянные ремни, и вскочили в седла.

Почти к самой станции подошел эскадрон, а банда молчала. Не видела. Спали мертвецким сном после попойки. Спали и выставленные наблюдатели.

- В атаку - марш-марш!

Атака красных конников ошеломила бандитов. А у страха, как известно, глаза велики. Несметные полчища, казалось бандитам, несутся на них, а не горстка отчаянных смельчаков. Кинулись удирать прямо по железной дороге. Коней седлать некогда, свои ноги надежней…

Из лесочка, слева, где ночевала пехота Тютюнника, ударили нестройные залпы, и часть эскадрона повернула туда…

Всего несколько минут прошло, а станция уже очищена. И страшная картина предстала перед бойцами: в вагонах изувеченные трупы красноармейцев. У многих распороты животы и набиты зерном.

Торопит своих бойцов Криворучко, чтобы не отпустить далеко врага, а гнать его прямо на бригаду, как выгоняют волчью стаю на засевших в засаде стрелков.

У деревни Кирсановки кавбригада перехватила бандитов и уничтожила их почти полностью. Лишь немногим удалось вырваться из окружения и бежать к своим покровителям - белополякам. Котовцы пленили более тысячи конных и пеших бандитов и большой обоз, который поляки постарались загрузить и продуктами, и боеприпасами до отказа, намереваясь «погулять» по Подолии.

В конце июня наступление белополяков приостановлено по всему фронту, но коренной перелом еще не наступил. Осталось пять дней до того момента, когда конница Буденного прорвет польский фронт в районе Казатина. Контрнаступление в направлении Белая Церковь - Киев еще только готовилось.

На участке бригады Котовского, как почти и на всем фронте, наступила тишина тревожная, даже зловещая.

Утро разгоралось в жаркий день. Поляки укрылись километрах в двух от позиций котовцев. Только наблюдатели внимательно следили за красными конниками, чтобы подать сигнал, если они начнут наступление.

Котовцы рады короткой передышке. Каждодневные бои измотали и людей и лошадей. Гимнастерки задубели от пота, а у коней масть с трудом разбираешь. Чистят всадники конскую амуницию, чистят коней скребницами - щетки уже не берут сальную грязь, а сами поглядывают на небольшой ставок, манящий прохладной водой. Вот бы искупать коней, самим выкупаться да белье постирать. Тихо же все равно. Пилсудчики получили по зубам в прошлом бою, теперь отплевываются.

И вот уже делегации от полков идут к комбригу. А тот тоже разморен жарой и благодушно настроен.

- Купать коней? - весело переспрашивает. - Дело предлагаете. Охранение вышлем - и подивизионно в ставок.

Охранение выслали вперед на километр, и первые два эскадрона довели коней в ставок. И началось на зависть веселое купание. Шутки, хохот.

Вторая смена - эскадроны 2-го полка - расседлывают коней и сбрасывают с себя одежду. За купанием наблюдает сам Макаренко. Комэск Криворучко же, как и все бойцы, в воде.

И вдруг… Совершенно неожиданно засвистели пули. Как сдуло из ставка людей и коней. Кто за винтовки хватается, кто седла на мокрые конские спины бросает, а Криворучко кричит:

- Взнуздать коней, взять шашки и карабины. После боя оденемся!

Помедлил минуту-другую, чтобы взяли бойцы оружие да трензеля коням в рот повставляли, и скомандовал:

- По коням!

Выводит свой эскадрон Криворучко на дорогу, а по ней Котовский на своем Орлике мчится впереди бойцов. Кричит комэску:

- С тыла обходи!

И верно. Слева Нягу спешит со своим полком. И тоже наметом. Сейчас сойдутся врукопашную. Начнется сеча. И удар с тыла так нужен…

Да, прозевало охранение вылазку белополяков. Укрываясь в высокой ржи, они подобрались вплотную, уничтожили охранение и повели наступление на бригаду. Контратаку полка Нягу и эскадронов, которые вел Котовский, встретили сильным огнем. Конники Нягу попятились, но Котовский с эскадронами врубился во вражеские ряды. Тогда и Нягу со своим полком вновь кинулся в атаку, сшибся с врагом, начал рубить. Но белополяки упорствуют. Перелома в ходе боя все еще нет. Похоже, что легионеры наседают сильней.

И вдруг по дороге, идущей с тыла, от Белой Церкви, появилась ватага голых всадников, дико орущих и неистово размахивающих клинками.

Верную команду дал Котовский эскадрону Криворучко, чтобы шел тот в обход, а не кидался бы в лобовую атаку вслед за всеми. Не соверши эскадрон обходной маневр, трудно сказать, чем бы окончился тот неожиданно вспыхнувший бой. А так - победа. Много убитых и пленных врагов, захвачено 12 новеньких «максимов».

Но дорогой ценой досталась эта победа. Есть и убитые и раненые. Умер от ран командир полка Иван Никитович Макаренко, которого Котовский любил за мужество и отвагу.

Полк под команду принял Н.Н. Криворучко, сын батрака из Черкасского уезда, в первую мировую войну получивший за храбрость чин вахмистра. После Февральской революции избирался председателем эскадронного комитета, а после Октябрьской возглавляемый им отряд борется за Советскую власть. В 1919 году этот отряд вливается в регулярную Красную Армию, и Криворучко становится комэском в бригаде Котовского.

И в первом же бою полк отомстил за своего погибшего командира. 8 июня вместе со стрелковыми частями своей дивизии котовцы начали наступление на Белую Церковь, чтобы развить успех Первой Конной, и освободили Белую Церковь.

Красная Армия наступала. 12 июня полки облетело радостное известие - освобожден Киев, освобождены десятки городов и сел. Казалось, противник сломлен. Но это было не так. Командование польской армии сосредоточило значительные силы в мощный кулак и рассекло им наступающие части Первой Конной армии. Тылы армии оказались под угрозой полного разгрома. И тогда кавбригаде Котовского было приказано совместно с 14-й дивизией Пархоменко остановить противника, двигавшегося на Коростень.

Почти неделю не слезали с коней, совершая броски в те районы, где разведка обнаруживала врага, который, разбившись на отряды, совершал налеты на обозы и штабы частей Красной Армии, на подходившие к фронту резервы. Один за другим уничтожали котовцы эти отряды в населенных пунктах Дрозды, Гребенка, Брусилов, Сквира, Самгородок, Погребище и в крупном железнодорожном узле Казатине. Своими решительными и смелыми действиями бригада обеспечила дальнейшее наступление Первой Конной и приданных ей частей 44-й и 45-й дивизий.

После успешного выполнения приказа по ликвидации прорвавшихся в тыл польских легионеров бригада Котовского заняла место на левом фланге Первой Конной армии и участвовала в освобождении Райгородка и Иван-поля.

Третий поход Антанты близился к логическому концу. Вымуштрованные и прекрасно вооруженные белопольские части покатились под ударами наших войск, и тогда империалисты приняли все меры для активизации боевых действий армий Врангеля, румынских оккупантов, а также контрреволюционных сил Приднестровья. Там с помощью диверсионных групп, переброшенных на левый берег Днестра, им удалось поднять в некоторых уездах антисоветские мятежи.

Вооруженным силам республики совместно с трудовым крестьянством удалось быстро подавить мятежи. Получил достойный отпор и Врангель. Но белополяки, воспользовавшись тем, что часть сил Красной Армии пришлось все же отвлечь, а значит, ослабить нажим, сумели задержаться на реке Случь и перейти к обороне.

Здесь, как вспоминают котовцы, в конце июня разгорелись сильные бои. Бригада вышла к местечку Любар, которое раскинулось по обе стороны реки. С ходу захватить переправу не удалось, противник отбил атаку и даже потеснил конников. Любар несколько дней переходил из рук в руки. Такая задержка в наступлении не устраивала ни штаб бригады, ни самого комбрига. Но, чтобы прорвать оборону противника, нужно было изучить его слабые места, и вот одна за другой разведгруппы переправляются на противоположный берег.

Самым тщательным образом изучена система оборонительных сооружений врага, сосредоточение его основных сил, и наконец ахиллесова пята найдена. Белополяки главные усилия направляют на то, чтобы укрепить участок фронта между Любаром и Черторией, то есть вниз по реке. Опутываются колючей проволокой, роют глубокие окопы, сооружают дзоты, а вверх по течению от Любара есть места, где оборонительные сооружения еще не готовы. Сюда и нацелил свой удар Котовский.

На этот раз предпринял ночную атаку, потому что слишком уж явный перевес в силе имел враг. Не годилась и лихая атака - полягут люди и кони под огнем вражеских пулеметов. Вот и повел своих бойцов Котовский спешенными эскадронами. Только два эскадрона на конях оставил в резерве, чтобы в случае успеха ввести их в прорыв.

Они-то и решили в конечном итоге исход боя. Скрытно переправившись через Случь, котовцы бросились в атаку и, потеснив врага, захватили мост через реку, ворвались в Любар. Всю ночь длился жаркий бой. Стреляли в упор, схватывались в рукопашной, и, хотя красные конники упорно рвались вперед, бой тем не менее проходил с переменным успехом. И вот на рассвете Котовсккй ввел резервные эскадроны. Проскочив свои пехотные цепи, эскадроны атаковали, как говорится, с дистанции вытянутого клинка, и польские легионы не могли встретить кавалерию пулеметным огнем, просто не успели прийти в себя, как уже над их головами взметнулись острые сабли. В панике белополяки начали отступать.

Преследовала врага бригада уже в конном строю.

Тактику эту, оправдавшую себя в боях за Любар, Григорий Иванович позднее стал применять часто, и она всякий раз приносила успех. Спешенные эскадроны скуют действия противника, отвлекут на себя огонь, конница летит неудержимо и решает исход боя.

От Любара поляки отступили на Грицев, а затем на Изяславль. Котовцы, упорно преследуя противника, не давали ему возможности нигде закрепиться, и он вынужден был откатываться все дальше и дальше. Вот белополяки вводят новые силы - пехоту и кавалерию. Наступление кавбригады приостановлено. Более того, поляки отбили Грицев, предприняли попытку окружить кавбригаду и действовавшие правее полки 134-й стрелковой бригады.

События развивались стремительно. Первым в бой с конницей противника вступил полк Криворучко и полностью ее разбил, захватив 30 лошадей и много нового конского снаряжения. Но этот частный успех не изменил общего положения дел. Вражеская пехота, казалось, наводнила весь район и упорно наступала. Не в силах сдержать ее натиск, Н. Криворучко донес об этом Котовскому и получил приказ идти на соединение со 2-м кавполком.

Григорий Иванович, понимая сложность положения, собрал бригаду в единый кулак у деревни Лисицы.

Ночь прошла тихо, только разведчики колесили от села к селу, выясняя численность противника, его наиболее слабые места, чтобы определить направление прорыва. А враг повсюду. Утром наверняка начнет сжимать кольцо, начнет наступление. Значит, нужно опередить его, ударить раньше, внести смятение в его боевые порядки. И едва забрезжил рассвет, Нягу повел в атаку полк. Первым повел, чтобы затем в прорыв вошла вся бригада. Главное направление удара - Чотырбоки и Белополь, где сильные бои ведет 134-я бригада. Она едва сдерживает натиск врага, а на некоторых участках даже отступает. Объединение же сил стрелковой бригады и кавалерийской позволит создать перевес сил в этом районе, сломить сопротивление противника и продолжать успешное наступление по всему фронту.

Утренний бой начался вроде бы успешно. Полк Нягу, поддержанный артиллерией, рассек вражеские ряды. Рассек легко. Слишком легко. Но ни Котовский, ни его штаб но обратили на это внимания. Начали вводить в прорыв основные силы. Но стоило только артиллерийской батарее сняться с боевых позиций, как поляки отсекли ее от полка Нягу и от полка Криворучко. Немногим артиллеристам удалось спастись, орудия же остались в руках врага. Ни Криворучко, ни Нягу не смогли отбить батарею, хотя предпринимали одну атаку за другой.

Котовский, поняв, что лобовым ударом не потеснить врага, не отбить батареи, решил схитрить. Обойти противника с фланга. Маневр удался. Вражеская оборона прорвана, захвачено более 500 пленных и батарея. Орудия, упряжь - все новое, отменное. Лошади свежие, холеные.

Потеря возмещена. Григорий Иванович, развивая успех, повел конников на Белополь и стремительной атакой выбил врага из деревни. В руках у котовцев осталась еще одна батарея.

Попытка противника приостановить наступление частей Красной Армии у реки Случь, а затем ударить слева по флангу Первой Конной армии оказалась безуспешной. Немалая роль в этом принадлежит кавбригаде Котовского.

Бои шли чередой. Форсирован Збруч, освобождены Деревичи, Лабунь, Вербовцы. Котовский спешно доносит, что к 16 часам полки подошли к селам Вербовцы и Сульжин, где оказался противник силой до 1000 штыков при трех орудиях и кавалерии. Полки пошли на село Вербовцы и выбили оттуда противника. В это время в Сульжин подоспело подкрепление - пехотный полк, стоявший прежде на хуторах. Пришлось одному из полков бригады Котовского спешиться, чтобы атаковать укрепившегося на окраине Сульжина врага.

Не устоял противник и начал отступать по направлению к шоссе на Старо-Константинов и в сторону сел Бейзимы - Лещаны. Преследовали белополяков котовцы до станции Брикулю, верст 12-15 за Сульжин. Уничтожено до 200 всадников, взято в плен более 100 человек. Захвачены пулеметы, масса патронов, винтовки и другое имущество. Часть белополяков разбежалась по лесам. Путь вперед открыт.

Теперь на Изяславль, чтобы захватить город, прорваться в тыл противника и громить его штабы, резервы, обозы.

Имея данные разведки, что в Изяславле сосредоточен большой гарнизон, Котовский спешил полки и скрытно вывел их в районе моста через реку Горынь. Когда же через мост потянулся обоз белополяков и артиллерия, он поднял бригаду в атаку и ворвался в город без потерь.

Несколько часов боя, и город очищен от врага. Теперь - в тыл войск противника.

Три дня «гуляла» кавбригада Котовского по тылам староконстантиновской группировки белополяков. Такие рейды обычно имеют четкую задачу - совершать неожиданные нападения на небольшие вражеские группировки, штабы и обозы, чтобы вносить дезорганизацию в управление войсками и затруднить доставку на фронт боеприпасов и оружия. Столкновений же с крупными силами избегать, находиться в постоянном движении, чтобы запутать разведку противника и не дать ему возможности сделать засаду. Котовский же на этот раз рискнул атаковать крупную конную группу пилсудчиков, сосредоточенную в населенном пункте Кольчин.

Первая атака красных конников была врагом отбита. Отбита и вторая. Казалось, что сквозь плотный огонь вражеских пулеметов и орудий прорваться не удастся. Но не отступать же битым? Котовский принимает решение и поднимает бойцов в третью атаку. А затем передается команда: сразу же, как ударят вражеские пулеметы, отойти. Какой расчет? День на исходе, вот-вот потемнеет, и поляки не рискнут ночью преследовать отступивших красных конников. Но они будут уверены в том, что четвертую атаку, да еще ночью, котовцы не начнут.

Отступили умело, вполне убедив белополяков, что отказываются от дальнейших атак. Коноводы подали коней спешенным эскадронам, снялась и вытянулась в походную колонну артиллерия. Выкатились на дорогу тачанки и тоже перестроились в походную колонну. Конная атака была неожиданной и стремительной. Вражеская кавалерийская часть, беспечно готовившаяся ко сну, не смогла на сей раз оказать сопротивления, и котовцы разгромили ее полностью.

Успешные операции кавбригады и удары 45-й дивизии по группе генерала Краевского содействовали успеху Первой Конной армии С. М. Буденного. Потеснив 2-ю польскую армию, буденновцы начали штурм Ровно и Острога.

Вскоре, однако, обстановка резко ухудшилась. Отсутствие единого фронта, групповые бои, успешное наступление одних частей и задержка других создавали разрывы, иногда весьма большие, на стыках дивизий и армий. Такой разрыв образовался на стыке 45-й дивизии и 14-й армии. Этим сразу же воспользовались белополяки и ввели в него отборные части, насчитывавшие более 6000 штыков и 250 сабель. Пехоте и кавалерии было придано более полусотни орудий и несколько десятков станковых пулеметов. И вот эта ударная группа врага оказалась в тылу 45-й дивизии и Первой Конной армии. Белополяки захватили Грицов и ряд других населенных пунктов. Наступление Первой Конной на Ровно оказалось под угрозой срыва.

Для ликвидации прорвавшихся в тыл белополяков Реввоенсовет Первой Конной армии спешно создает Особую кавалерийскую группу, в которую вошла и кавбригада Котовского. Возглавил группу А. М. Осадчий. Усилиями этой группы белополяки, орудовавшие в тылах наших войск, были в кратчайший срок ликвидированы, Грицов освобожден, конница Буденного, вновь обретя падежный тыл, продолжила наступление и 4 июля взяла Ровно.

Новая задача перед бригадой Котовского - выдвинуться в район Катебурга, затем переправиться через Икву и ударом с юга помочь 135-й дивизии овладеть Кременцом. Действовать в составе группы Осадчего.

В Катебург прибыли вечером. Заночевали, а на рассвете перешли Икву. Осадчий повел Особый кавалерийский полк и резервную бригаду на Бережцы для удара на Кременец с запада, а Котовский свою бригаду на Ново-Почаев. Для удара с тыла.

Ново-Почаев заняли легко. Никто не ждал, что красная конница окажется в таком глубоком тылу. Польские солдаты бежали, а население встретило котовцев радушно. Несли продукты, везли сено и овес. Григорий Иванович, видя такое гостеприимство, распорядился остановиться на отдых в районе Почаевской лавры.

Утром бригада двинулась но своему маршруту, по вскоре поступило сообщение, что белополяки большими силами отрезали группу Осадчего от Иквы и окружили ее. Григорий Иванович разворачивает полки и форсированным маршем спешит на помощь Осадчему. Отдохнувшие и хорошо покормленные лошади идут ходко.

Первая атака принесла успех - захвачена переправа через Икву. Но как только эскадроны группы Осадчего переправились через реку, то сразу попали под огонь белополяков. Началась, как писал в своих воспоминаниях Кркворучко, охота за красными конниками.

До самой темноты метались эскадроны вдоль Иквы, отбиваясь от пилсудчиков, и лишь ночью им удалось выскользнуть из окружения и отойти на Катебург и Горинку. Начались трудные бои, которые длились три дня, принося попеременный успех то белополякам, то красным бойцам.

Наиболее тяжелым в те дни был бой за Горинку. Белополяки захватили ее силой до 700 человек с восьми-орудийной батареей и пулеметными подразделениями. А приказ кавбригада получила выбить противника из Горинки во что бы то пи стало. Котовский повел свои полки в наступление.

Встретил их враг сильным артиллерийским огнем еще на дальних подступах, но огонь тот пока не причинял никакого вреда, ибо Котовский, предвидя такой оборот дела, рассредоточил эскадроны. Он распределил силы так: 1-й кавполк выходит на рубеж атаки рассыпным пешим строем, используя естественные укрытия, балки, которых здесь было много; 2-й кавполк скрытно выдвигается для удара во фланг.

Сам Котовский находился в цепи спешенных эскадронов.

Почти без потерь подобрался пеший полк к Горинке и сосредоточился для атаки в широкой балке. До деревни всего шестьсот шагов по цветущему гречишному полю.

- А ну вылезай, братва! - крикнул Котовский, и бойцы, проминая дорожки в густой гречихе, начали подниматься по склону вверх.

Еще не прокатилось по рядам захватывающее и бросающее вперед без оглядки на пули громкое «ура-а-а!», как ударили вражеские пулеметы по красноармейцам. Ударили дружно. Вплела свой басок в размеренный пулеметный говор и артиллерия. И тоже прицельно ложились снаряды, сея смерть. Тут уже не до атаки. Сполз полк вниз, оставив наверху убитых товарищей.

Гречишное поле и гребень лощины оказались хорошо пристреленными вражескими пулеметами и артиллерией.

Белополяки перенесли артиллерийский огонь в лощину. Били точно. Тоже, видимо, пристрелялись загодя. Момент критический. Вперед не прорвешься, все гречишное поле простреливается, здесь, в балке, долго не просидишь - снаряды рвутся один за другим, а надежного укрытия нет. Нужно, значит, отходить. Но тогда полк Криворучко в каком положении окажется? Уничтожен будет полностью.

Вдруг перед цепью на коне с обнаженной шашкой появился Котовский.

- В атаку!.. Вперед!

И то, что минуту назад казалось невозможным, стало фактом. Полк поднялся и двинулся вперед. А в это время рядом с Котовским разорвались один за другим три снаряда. Бойцы видели, как взвилась на дыбы его лошадь, а когда пыль и дым рассеялись, не оказалось ни лошади, ни Котовского.

- Убит… - пронеслось по цепи. Жажда мести овладела бойцами.

Разъяренные котовцы ворвались в Горинку, уничтожая врага штыками и прикладами. Не выдержали пилсудчики - побежали. А там, за деревней, им наперерез летел уже полк Криворучко.

Противник разбит полностью. Потери его - более четырехсот человек убитыми и ранеными.

Несколько дней пролежал в лазарете Котовский, бредил, выкрикивал команды, и все эти дни Ольга Петровна не отходила от него ни на шаг. Поехала она с ним в Одессу, когда Григория Ивановича командование 45-й дивизии отправило туда на лечение.

И пока Котовский, опираясь на палочку и поддерживаемый Ольгой Петровной, совершал утомительные прогулки, бригада шла вперед и вперед. Освобожден Кременец, выбиты белополяки из Почаева. Занята деревня Литовиско, разбит противник после упорных боев в районе Голубица Пеняки. Все ближе и ближе Львов. И вот уже разъезды бригады Котовского ведут разведку на окраине Львова. И докладывают об этом своему комбригу. По возвращении Котовский начал готовить своих конников к наступлению на город.

Львов не был взят Красной Армией. Наоборот, вскоре советские войска вынуждены были отступить под нажимом крупных сил противника. Отступить по всему фронту.

Неудачи, постигшие нашу армию на польском фронте, имели и объективные и субъективные причины. В значительной мере эти неудачи объяснялись ошибками командования, наступление советских войск шло так стремительно, что не было времени закрепиться на занятых позициях, а тылы отставали, коммуникации растягивались. Все это привело к тому, что ухудшилось снабжение армии продовольствием, фуражом и особенно боеприпасами. Не могло подходить своевременно и пополнение. Исправлять же такое положение наше командование не спешило, ошибочно полагая, что армия помещичьей Польши разгромлена и не сможет больше оказывать серьезного сопротивления, а тем более нанести контрудар.

В этом, пожалуй, был главный просчет. Ибо белополяки, спешно отступая, сохраняли живую силу и технику для того, чтобы измотать наши войска и, поставив их в невыгодное положение, перейти в контрнаступление. «При нашем наступлении, - говорил В.И. Ленин, - слишком быстром продвижении почти до Варшавы, несомненно, была сделана ошибка… и эта ошибка вызвана тем, что перевес наших сил был переоценен нами» [4] .

Приложили огромные как политические, так и дипломатические усилия, чтобы спасти капиталистический режим в Польше, и страны Антанты. Франция прислала огромное количество снаряжения и большую группу офицеров и инструкторов; Англия и Франция пригрозили начать военные действия против Советской России, если не будет приостановлено наступление на Польшу; они потребовали заключить перемирие и с Врангелем, намереваясь тем самым оторвать в конце концов дипломатическим путем Крым от России.

Молодая Советская Республика не могла не считаться со сложившейся обстановкой. На польский фронт вновь было направлено подкрепление. И вот в сентябре советские войска остановили наступление белополяков и, подтянув резервы, стали готовиться к нанесению нового удара. И тогда правительство буржуазно-помещичьей Польши согласилось заключить перемирие.