"Похищенное сердце" - читать интересную книгу автора (Бекнел Рексанна)

Глава 7

Изольда томилась возле очага главного пиршественного зала. Наивная простота! Ждать странствующего менестреля, Ривиуса. Бояться, что он пожалует, и еще больше опасаться, что он не придет.

Актеры сегодня постарались на славу, представление вышло веселее вчерашнего. Гремели тамбурин и барабан, пели лютня и гитара. Отдельные номера отличались непристойной грубостью, но именно это больше всего пришлось по вкусу зрителям. Осборн хохотал до слез, когда Лайнус, надев фартук и чепец и имитируя женский голос, бегал в страхе от Гэнди, который, изображая страсть, преследовал его. Внимание же Изольды прежде всего было приковано к Ривиусу, особенно тогда, когда он исполнял любовные песни под гитару. Страстным, звучным голосом он пел о губительной любви Париса к прекрасной Елене, о царе Давиде, потерявшем все из-за греховной страсти к Вирсавии, а также о Самсоне, древнееврейском богатыре, которого предала сладострастная Далила.

На фоне этих песен особенно смешно выглядело любовное представление, затеянное Гэнди и Лайнусом. Финал был не менее комичным: карлик Гэнди погибал в объятиях своей гигантской возлюбленной.

Все смеялись, кроме Изольды: ее огорчил подчеркнуто печальный финал как песен Ривиуса, так и грубоватого номера в исполнении Гэнди и Лайнуса. Неужели Ривиус считал женщин виной всех бедствий? Неужели он верил, что те приносят только несчастья, несмотря на шутливый тон его песен?

Итак, она ждала Ривиуса и от нечего делать прикидывала, насколько хорошо выглядит новая драпировка стен при свете свечей и ночных фонарей. Изольда обвела взглядом почти пустой зал. Трое слуг забавлялись игрой в кости. Гэнди показывал фокусы двум ребятишкам. Ньюлин и Тилло сидели напротив друг друга и о чем-то тихо беседовали.

Наконец появился Ривиус. Ее сердце тут же подпрыгнуло и забилось с удвоенной силой.

— Не хотите ли приступить к занятиям? — спросил он, прожигая ее насквозь молниями своих черных глаз.

Опять, в который раз, между ними возникла странная взаимно влекущая сила, что одновременно пугала и возбуждала Изольду. Она кивнула и отвела взгляд от его горящих, как уголья, глаз. В зале, кроме них, оставались лишь Ньюлин и Тилло.

— Я готов.

Ривиус предложил ей руку. Это был настоящий рыцарский жест, на который никак не мог быть способен странствующий менестрель. Только такая простодушная и наивная девушка, как Изольда, могла не замечать, что Ривиус ведет себя скорее как рыцарь, чем бродячий комедиант. Она наконец разглядела странность в его поведении, но не насторожилась, а, напротив, обрадовалась. Может, отец благосклоннее отнесется к ее выбору, когда увидит, как благородно держится Ривиус.

Она оперлась на протянутую руку, причем ее ладошка исчезла в его широкой огромной ладони, и спустилась по ступенькам вниз с возвышения, на котором стоял ее стол. Рядом с ним она чувствовала себя маленькой, слабой, беззащитной, и всему виной чувство, которое он пробуждал в ней. Она отстранилась, не в силах больше выдерживать его прикосновений, близости его тела.

Они расположились на скамье в другом конце зала, подальше от беседовавших Ньюлина и Тилло.

— Вы сегодня занимались? — задал он вопрос.

— Нет. — Она отрицательно помотала головой. — До ужина всегда столько дел, что ничего не успеваешь.

Он вручил ей гитару:

— Ну-ка покажите, чему вы уже научились.

Девушка опять смутилась. Да сколько можно! Она ведет себя словно сельская простушка, которой вскружили голову. Нет, пора взять себя в руки.

Изольда закусила губу. Но он действительно произвел на нее большое впечатление. А вдруг это рука Провидения и сам Господь послал ей Ривиуса?

Она склонилась над гитарой и попыталась сосредоточиться. Ее пальцы ловко перебирали струны, как вдруг до слуха донесся его тяжкий вздох.

— Я что-то не так делаю? Прошу извинить меня, может, я слишком непонятливая ученица?

— Нет, нет, все замечательно. Сразу видно, насколько вы способны.

— Правда?

От его похвалы Изольда раскраснелась.

— Но к сожалению, скорее всего это наш последний урок.

— Как? Почему? Вы вольны оставаться в замке столько, сколько пожелаете.

— Это не так-то просто.

— Но почему?

Он взглянул ей прямо в лицо:

— Трудно находиться все время рядом с вами, Изольда.

Хотя его тихие слова никак не могли долететь до противоположного конца зала, Ньюлин приподнял голову, как будто что-то услышал. Вслед за ним вытянул шею и Тилло. Возникла минутная тишина, встревожено гавкнула собака, но, убедившись, что повода для волнения нет, тут же замолчала.

Изольда ничего не заметила, все ее мысли и чувства были поглощены только что услышанным от него признанием. Да-да, именно признанием. Она ему небезразлична.

— Но мне так хочется, чтобы вы… остались. — Последнее слово она прошептала почти неслышно. — Я прошу: не уезжайте.

Ривиус покачал головой:

— Видеть вас и не иметь права прикасаться… Нет-нет, вы просите меня о невозможном.

— Но это легко исправить, — не подумав, сгоряча ляпнула Изольда.

— Вы позволяете мне лишь касаться вашей руки? — усмехнулся он. — Или, может, плеча во время музыкальных занятий? Разве это не смешно?

Изольда растерялась, она начала понимать, к чему он клонит. А что она имела в виду, разрешив ему столь поспешно определенные вольности в общении?

— Я думаю… чуть позже можно будет касаться не только руки… — все так же шепотом сказала она.

Он пододвинулся к ней, плотно прижавшись бедром к ее ноге, затем, протянув руку за ее спиной, взялся за гриф гитары, точно так же, как и вчера. Она испуганно взглянула в сторону Ньюлина и Тилло, но те, увлеченные разговором, похоже, ничего не заметили.

— Я спрашивал вас сегодня утром, Изольда: что вам угодно от меня? — хриплым голосом сказал Ривиус. — Скажите, только откровенно. Что может быть хуже, чем безответная любовь?

Любовь… Наконец-то волшебное слово было произнесено. Не влечение, не вожделение, а любовь, но почему безответная? Изольда склонила голову ему на плечо и шепнула:

— Вы ошибаетесь…

Его мышцы напряглись, он осторожно обнял ее, а свободной рукой ласково провел по щеке. Если бы они не находились в большом зале, Изольда даже испугалась собственной смелости, она с радостью позволила бы ему большее, но здесь это выглядело бы неприлично, и что делать дальше, она не знала. Но вспыхнувшее внутри желание тут же заставило ее забыть об осторожности, она закрыла глаза и тихо застонала. В ответ он еле слышно вздохнул и порывисто встал, боясь разрушить последнее препятствие между ними.

Совершенно потеряв голову, Изольда безмолвно смотрела на него. Она хотела его, его намерения были весьма недвусмысленными. Неужели она станет поперек дороги собственному счастью? Нет, никогда.

По ее глазам он понял, что девушка сдается.

— Где нам можно уединиться?

У нее перехватило горло. Изольда показала глазами:

— Моя спальня на верхнем этаже.

— А как же служанка?

Изольда вспомнила, что у Магды есть возлюбленный, и та, наверное, уже убежала на свидание.

— Она ушла.

— И не вернется?

Изольда смутилась. Неужели она настолько потеряла голову, что готова на все? Но именно в этот миг ей окончательно стало ясно: да, она сошла с ума. Лишилась рассудка от желания любить и быть любимой. Что будет, если ее родители узнают обо всем? Это невозможно даже себе представить.

Но тут ей на память пришла одна история, хорошо известная в Роузклиффе, о которой они не любили вспоминать. Дело в том, что Изольда родилась прежде, чем ее отец с матерью вступили в брак, освященный церковью. Она была незаконнорожденной. Вопреки козням злопыхателей отец с матерью, любившие друг друга, преодолели все препятствия. Разве могли родители порицать ее за тот проступок, который они сами совершили в молодости?

— Она появится только на рассвете. Но для верности можем подняться на этаж выше.

— В спальню ваших родителей?!

Брови Ривиуса удивленно взлетели вверх.

Не говоря больше ни слова, Изольда встала и с решительным видом пошла вперед, а затем вверх по лестнице. Святая Мария, она совершит то, что ей хочется больше всего на свете.

Ньюлин приводил ее пристальным взглядом. Хотя Изольда шла наверх одна, у него не было ни малейших сомнений, что Ривиус вскоре последует за ней.

«Ну что ж, — вздохнул про себя старый бард, — может быть, это к лучшему».

Тилло, сидевший напротив, понимающе улыбнулся:

— Юная любовь. Как приятно смотреть на эту парочку и как трудно им будет!

— Боюсь, не столько им, сколько всем, кто живет в Роузклиффе, — ответил Ньюлин и взглянул выцветшими от старости глазами на Тилло. — Он вернулся с единственной целью — отомстить, и ты знаешь об этом.

Тот отвел глаза в сторону:

— Его сильно обидели, и я не виню его за то, что он хочет сделать. Наверное, очень трудно сидеть за столом в доме ничего не подозревающего врага, особенно если тебе оказывают тут радушный прием.

— Точно так же, как мы с тобой сидим.

— Но мы ведь не враги, — улыбнулся Тилло.

— Нет. Нам это ни к чему.

— Как знать, может быть, они сумеют договориться? Может, сегодня ночью они поймут кое-что?

— Вряд ли, слишком долго копилась ненависть, слишком долго скрывалась тайна, — горько заметил Ньюлин. — Из таких отношений не вырастает дружба. Ты не согласен?

Тилло нахмурился и чуть погодя встал из-за стола.

— Он и она поступают так, как им заблагорассудится. Ему не надо бегать за ней, однако он бегает. Она должна подчиняться воле родителей, но и не помышляет об этом. Они оба слишком молоды, их поступки слишком порывисты, они не думают о последствиях.

Ньюлин всмотрелся в нахмуренное лицо Тилло.

— Ты почему-то сердишься. Что случилось?

Тилло с боязнью взглянул на него и, чуть помедлив, сказал:

— Мне кажется, ты уже знаешь ответ.

Ньюлин по привычке начал раскачиваться взад и вперед.

— Многое мне открыто. Мне известны разные тайны.

— И моя тоже?

— Да, — помолчав, ответил Ньюлин.

Тилло плотнее укутался в свой пурпурный плащ.

— Тогда ты должен знать, почему я рассердился.

— Увы, именно этого я как раз и не понимаю.

Их взгляды встретились. Они долго смотрели в глаза друг другу, пока Тилло не отвел взгляд.

— Мужчины, они всегда всему виной, и не важно, сколько им лет, — пробурчал старый менестрель и пошел прочь.

Ньюлин с откровенным удивлением на лице смотрел ему в спину. Его чудесные способности — узнавать неизвестное или предсказывать будущее — иногда казались ему непомерно тяжелой ношей. Поведение Тилло удивляло и огорчало, но больше его тревожило другое. Хотя он всегда знал, что Рис обязательно вернется, тем не менее для Ньюлина оставалось загадкой, как теперь пойдут дела в Роузклиффе. Когда сталкиваются люди с сильной волей, результат зачастую трудно предугадать. Что теперь будет — одному Богу известно.

Словно далеким эхом из прошлого до него долетели слова Джослин: «Конец зимы уже не за горами». Более двадцати лет прошло с тех пор, а он помнил их разговор так, как будто он состоялся вчера. В молодости та очень походила на Изольду — такая же живая, смелая, решительная.

Да, вполне вероятно, конец зимы недалек, размышлял Ньюлин. Вполне возможно, что вместе с наступлением весны в этих краях на свет появится третье поколение детей. Он принялся раскачиваться из стороны в сторону, и в его голове, как тысячи колокольчиков, зазвучали детские голоса.

Валлийцы склонят головы тогда, Когда скалы будут там, где была трава, И луна почернеет, как спинка жука, А зимой вместо холода будет жара.

Возможно, это не закат, а рассвет, думал бард. Он взглянул на лестницу, скоро по ее ступенькам застучат сапоги Риса, поднимающегося в спальню дочери его врага. Что ждет их дальше? Мир изменчив. Какой бы выбор ни сделали влюбленные, жизнь все равно будет продолжаться. Очень скоро полог неизвестности приподнимется над будущим. Ну а тем временем можно поразмышлять над тайной Тилло.