Странное время

Вскоре после того, как мы открыли «блеск», в Далеко-Далеко прилетел Джосс и призвал меня срочно вернуться в Ниртгар. К счастью, причина такой спешки была не в возобновлении войны или угрозе миру. Меня приглашали принять участие в ежегодной охоте на леммингов, которую устраивал лорд Аррин, могущественный правитель Залива Клыков и один из самых главных союзников верховного короля.

Владения лорда Аррина были особенно богаты иссенблау, редкой разновидностью льда, высоко ценимой в Северных Царствах за удивительную прочность. Из этого льда делали оружие. Кроме того, в землях лорда Аррена жили полярные совы, считавшиеся у нас особо искусными воинами. Полярные совы были известны также своей ловкостью в охоте на леммингов, поэтому в этих краях каждый год устраивалась большая королевская охота.

Как видите, Залив Клыков был богатейшим уделом нашего царства, без которого нам всем пришлось бы туго. Прибавьте к этому болезненное тщеславие лорда Арринга и вы поймете, что мы не могли оскорбить его отказом от участия в охоте. В результате удачных переговоров мне удалось добиться для короля Храта права на сбор льда в период краткого северного лета, когда поспевает иссенблау. К сожалению, это право нужно было ежегодно продлевать. Переговоры всегда оборачивались тяжелым торгом, но я был опытным дипломатом.

Мне до смерти не хотелось покидать Далеко-Далеко, но выхода не было. Слишком многое зависело от этой охоты, и я не мог ставить под угрозу судьбу царства. Чтобы быть до конца честным, признаюсь, что я любил поразвлечься охотой на леммингов, ибо этот ежегодный праздник состоял не из одной только погони за глупыми грызунами. После охоты обычно устраивались пышные пиршества и катабатические танцы, любимые всеми совами Северных Царств, которые с восторгом кружились в бурных ветрах, столь привычных для наших краев.

Надо сказать, что лорд Аррин был щедрым хозяином, и хмельное вино на его приемах всегда лилось рекой. Нанятые им труппы пестроперых развлекали и веселили гостей на протяжении всех празднеств. Пестроперыми в наших краях называли бродячих сов, не имевших постоянного дупла или иного места обитания. Обычные совы смотрели на пестроперых с презрением, поскольку те промышляли преимущественно воровством и попрошайничеством. Однако эти странные создания были прирожденными музыкантами, способными расцветить любое празднество.

Они украшали себя перьями, оброненными другими совами во время линьки, вплетали в крылья кусочки мха и разноцветные ягоды, отчего выглядели настолько пестро и ярко, что и на сов-то почти не были похожи. Зато пестро-перые были непревзойденными катабатическими танцорами, а пели так, что поневоле заслушаешься.

Песни у них были самые разные, от веселых плясовых, при звуках которых крылья у сов сами пускались в катабатический пляс, до чувствительных баллад о любви и скитаниях. Немного есть на свете радостей, сравнимых с мелодичными голосами пестроперых, распевающих свои баллады под звездным куполом высокого летнего неба!

Теперь вы понимаете, почему я без особого сожаления покинул Далеко-Далеко и отправился на лемминговую охоту в Залив Клыков.

После охоты я вновь вернулся в Далеко-Далеко, и на этот раз рассчитывал задержаться здесь как можно дольше, тем более что в Ниртгаре по-прежнему царил мир. Я добился продления права на сбор льда в заливе Клыков, но самое главное, мятежные хагсмары прекратили нападения на наше царство, что лорд Аррин целиком и полностью приписывал своим заслугам. Как бы там ни было, все складывалось на редкость удачно. По крайней мере, тогда мне так казалось.

Вскоре после своего возвращения я поднялся в воздух и полетел к одному из вулканов в северо-западной части кольца. Этот вулкан уже довольно долго не проявлял никаких признаков активности, поэтому мы с Фенго задумали перенести свои костры поближе к его склонам, возле которых находились богатые залежи песка, нужного нам для производства «блеска».

К тому времени я уже и думать забыл о совином угле. Однако, кружа над вулканом, я неожиданно заметил, как с ним начало происходить что-то странное. Мне показалось, будто склоны горы самостоятельно стали превращаться в прозрачный блеск. Поверишь ли, милый мой читатель, но я вдруг стал видеть сквозь каменные стены! Что это было? Очередное видение? Я знал, что за последнее время мое огненное зрение стало намного острее, но происходившее на моих глазах было явлением совершенно иного порядка.

Это было не просто видение. Я увидел нечто, лежавшее в глубине вулкана. Оранжевое, с голубым язычком в центре, окаймленное зеленым ободком. Желудок мой дрогнул.

Это был Уголь Хуула!

Я забыл о песчаных россыпях, которые должен был осмотреть, и помчался к кратеру вулкана. Очутившись над самым зевом горы, я взглянул вниз и увидел море кипящей лавы, которое вдруг застыло и успокоилось у меня на глазах, словно только и ждало моего появления. Затем в одном из пузырей лавы я заметил тихонько покачивающийся уголь. Мне показалось, будто он манит меня к себе.

«Мой! — пронеслось у меня в голове. — Мой навсегда!»

Я взмыл вверх. Нужно было как можно скорее отыскать прохладный воздушный карман или нисходящий поток воздуха, который ускорил бы мой спуск. Я быстро отыскал нужную воздушную струю, отвел крылья назад и нырнул в кратер. Жара я не почувствовал. Я вообще ничего не почувствовал.

Через несколько секунд теплое воздушное течение вынесло меня из кратера, и я приземлился на ближайшую песчаную дюну у склона вулкана. Я был совершенно обессилен. И все-таки я был счастлив. Уголь Углей был у меня в когтях, и заключенная в нем сила мощным потоком хлынула в мое тело. Не знаю, уснул я или потерял сознание, помню только, что, очнувшись, увидел устремленный на себя взор Фенго.

— Значит, ты все-таки достал его, — сухо, без тени радости сказал он. Голос Фенго был необычайно мрачен, но я не обратил на это никакого внимания. Разве я мог позволить кому бы то ни было испортить этот великий миг, запятнать мою радость, мой восторг, мое могущество! Если раньше у меня и были кое-какие силы, то теперь они увеличились тысячекратно!

— Смотри! — сказал я Фенго. — Он все такой же горячий, как в тот миг, когда я поймал его, хотя лежит в песке, и рядом нет никакого огня.

— Такова природа этого угля, — ответил мне Фенго. Голос его прозвучал глухо, но в этом бесстрастии мне послышались нотки непонятного сожаления.

Но что мне было до его сожалений? Я не мог отвести глаз от Угля Углей. Моя одержимость ничуть не ослабла, жажда не насытилась, восторг не потускнел. Я с радостью чувствовал, как магия угля проникает в мой желудок и медленно овладевает мною.

Так начался этот странный период моей жизни. Мы с Фенго продолжали исследовать, что еще можно сделать из камней и пламени, песка и пламени, или даже из воды и пламени. Но исследования перестали приносить результаты. Дело было не только в том, что я охладел к прежним занятиям. Все обстояло гораздо серьезнее. Я словно бы впал в оцепенение. Близость Угля многократно обострила мое огненное зрение, но при этом я не мог ничего сделать с тем, что видел. Меня ничто не трогало.

Теперь я расскажу вам, что мне открылось при первом взгляде на Уголь Углей. Не знаю, как долго длилось это видение, потому что время для меня остановилось.

Я увидел, один из самых опытных ледосборщиков нашего королевства, неясыть по имени Хруут, внезапно взвился в воздух. Я видел, как хагсмара одним ударом отсекла ему голову, водрузила ее на ледяное лезвие меча и помчалась сквозь ночное небо, и кровь рекой струилась в воздухе, и луна со звездами окрасились зловещим багрянцем.

Я видел, как падают замертво другие ледосборщики, видел их отрубленные головы на остриях кос, любимого оружия хагсмаров. Я видел, как враги с неистовым визгом несутся по небу, потрясая своими жуткими трофеями, и их косматые темные крылья были чернее самой ночи.

Что это могло означать? Я был уверен, что хагсмары прекратили свои налеты, по крайней мере, на территорию залива Клыков, ведь лорд Аррин не раз заявлял о своей окончательной победе над мятежниками.

Все стало ясно после того, как я увидел Плика, огромного виргинского филина, давнего врага Храта и союзника хагсмаров. До меня доходили слухи, что Плик женился на хагсмаре по имени Игрек. В сердце магического угля я разглядел, как Плик с Игрек летят в бой вместе с рыцарями лорда Аррина.

Это было невероятно! Как мог благородный лорд Аррин, у которого я совсем недавно гостил, напасть на ледосборщиков короля Храта, когда я только что договорился о продлении наших прав на сбор ледяного урожая? Может быть, и покладистость Аррина, и его гостеприимство были всего лишь ловушкой, призванной заманить наших воинов во владения лорда, где он мог бы без опаски перебить их, лишив верховного короля верных рыцарей и оружия? Сомнений не было, все обстояло именно так.

Я видел это, но остался безучастен. Я не испытывал ни тревоги, ни гнева, ничто не шелохнулось в моем желудке. Мне было все равно. Я видел, как войска вассалов лорда Аррина, его рыцари и наемники под предводительством свирепых командиров Плика собираются в северной части залива Клыков. Я увидел, как сам лорд Аррин посылает хагсмаров в сторону Хратгарского перевала. Все это означало лишь одно — нападение.

Я увидел, что замышляет лорд Аррин в настоящем и что он планирует в будущем, но ничего не сделал. Я словно погрузился в пустоту. Когда я не смотрел на пламя огня, разожженное с Фенго, я смотрел на Уголь. Не знаю, сколько это продолжалось. Где-то в глубине желудка я знал, что мое бездействие обернется страшной бедой для моих лучших друзей, короля Храта и королевы Сив, но ничто не могло вывести меня из оцепенения.

Ночь следовала за ночью, фазы луны шли своим чередом, а я продолжал пребывать в своем странном бесчувствии. Точнее будет сказать, что я выпал из времени. Я больше не замечал его течения. Я все больше и больше отдалялся от Фенго. Впрочем, может быть, он первый, в тоске и отвращении, отвернулся от меня. Я помню как однажды, когда мне было лень испытывать в огне очередной камень, он сердито процедил:

— Что ж, продолжай пялиться на этот уголь.

Фенго ни разу не сказал «на свой уголь», он всегда говорил — «этот уголь». Уже одно это должно было насторожить меня.

Однажды ночью прилетел Джосс с известием из Ниртгара. Он тяжело дышал, перья его были растрепаны от изнурительной борьбы с ветрами.

— Тебе послание от твоего короля! — рявкнул Фенго, но я продолжал смотреть в глубину Угля. — Король призывает тебя, Гранк!

— Что с ним такое? — спросил Джосс, непонимающе глядя на меня.

Вместо ответа Фенго поднялся и встал между мною и Углем. Потом он боднул меня головой, и я увидел, что хвост его вытянулся, а шерсть на загривке встала дыбом. Он снова угрожал мне. Он унижал меня на глазах посланника моего короля! Я был ближайшим другом и советником короля, никто на свете не смел вести себя со мной так. Думаете, я был возмущен? Ошеломлен? Ничего подобного. Мне было все равно.

Джосс молча передал мне послание, нацарапанное на куске лемминговой шкурки. Немногие совы в нашем царстве умели читать, так что даже если бы Джосс попал в плен, вряд ли кто-нибудь из врагов сумел бы прочесть письмо короля Храта. Тем не менее, на этот раз король просил меня «сжечь это послание сразу после прочтения, предать его пламени одного из тех костров, которые вы разводите с волками».

Много лет прошло с той ночи, но я до сих пор слово в слово помню то, что было написано в письме:

«Наступили самые черные времена. Я чувствую, что против меня плетется какой-то коварный заговор. Мои ледосборщики до сих пор не вернулись из экспедиции в залив Клыков. Я не знаю, кому можно доверять. Боюсь, что кто-то из моих старейших союзников в тайне заключил союз с хагсмарами. Хрупкая коалиция с соседними кланами разваливается на глазах. Все они стремятся овладеть таинствами темнодейства…»

Дойдя до этих слов я громко расхохотался. «Темнодейство!» Да разве могла жалкая магия хагсмаров соперничать с моим могуществом? Самое удивительное, что в тот момент мне и в голову не пришло спросить себя, какую же пользу принесло мне мое так называемое «могущество». Несмотря на все свои силы, я и крылом не мог шелохнуть, а только смотрел в уголь, где одни ужасные картины сменялись другими, еще более кошмарными.

Я продолжил читать:

«Сив снесла яйцо».

В этот момент, впервые за долгое время, в желудке у меня что-то еле заметно дрогнуло.

«Мой дорогой Гранк! Обещай, что если со мной что-нибудь случится, ты позаботишься о моей семье. Я прошу тебя защитить Сив, яйцо и будущего наследника. Но сейчас ты должен, не медля ни секунды, вернуться домой. Ты нужен нам, как никогда. Если со мной что-то случиться…»

На этом письмо обрывалось, видимо, что-то помешало Храту его закончить. Я смутно помнил, что сегодня вечером видел в Угле какие-то неясные картины… Туча хагсмаров врывалась в ледяную крепость на Хратгарском хребте. Кровь…

Я швырнул в огонь тонкий клочок кожи и молча смотрел, как пламя пожирает послание. Значит, битва все-таки разразилась. Судя по всему, войскам Хратгара пришлось туго. Я зевнул. Я видел, как Джосс в недоумении осматривается кругом. Весь песок вокруг огня был усеян моими погадками. Я зарос грязью, как чайка, но не замечал этого. Мне было скучно. Я моргнул и посмотрел на Джосса.

— Я знал все это задолго до того, как получил послание!

— Как? — ахнул Джосс. — Почему же тогда ты не вернулся домой?

— Не знаю, — равнодушно ответил я. Фенго вплотную приблизился ко мне.

— Верни Уголь в вулкан, Гранк, — угрожающе прорычал он. — Он предназначен не для тебя. Его магия слишком сильна для твоего желудка. Ты хорошая сова, ты умен и, возможно, владеешь волшебством, но тебе не под силу выдержать близость Угля.

Я снова моргнул.

— О чем ты говоришь? Я не понимаю.

— Этот уголь сильнее тебя, Гранк. Нельзя оставлять его здесь, ибо он может попасть в когти хагсмаров или других злых сов.

— Но если он сильнее меня, то им он тоже окажется не по силам!

— Возможно, да только они сумеют его использовать. Уголь многократно усилит их зло и темнодейство. Но если другая сова — более добрая, милосердная и сильная желудком — сумеет сама разыскать этот уголь, он утратит свою власть над ней, и тогда его могущество послужит на благо всего совиного рода. Ты хорошая сова и добрый друг, но ты не тот, кому предназначено владеть Углем Углей.

— Но как же я? — пролепетал я, потерянно оглядываясь по сторонам. Мне вдруг показалось, что я утратил самого себя.

— Ты найдешь себя только тогда, когда вернешь уголь на место.

— Вернуть на место?

— Лети к вулкану, Гранк. Брось уголь в кратер, и пусть он будет похоронен там до тех пор, пока не придет настоящий хозяин.

Так я и сделал. Я бросил уголь в котел клокочущей лавы, и в тот же миг почувствовал, как его сила покинула меня. Желудок мой расправился, и я впервые осознал, как сильно он съежился за последнее время.

Я чувствовал, как ко мне возвращается моя личность, мое «Я». Желудок мой ожил и затрепетал. Я был готов. Вулкан извергнулся. Языки пламени взметнулись в ночное небо, окрасив багрянцем луну и звезды. И в этом пламени мне открылась страшная правда. Я увидел все то, что так долго оставляло меня безучастным.

Нужно было как можно скорее лететь в Ниртгар.