"Полдень, XXI век (май 2011)" - читать интересную книгу автора (Коллектив авторов)

22

Уже улегшись в постель вечером, Пирошников все рассказывал Серафиме о том, что он увидел в доме. Она терпеливо слушала, хотя знала и видела гораздо больше чем он, занимаясь здешними делами уже более месяца.

– Понимаешь, это уже совсем другой дом! – горячо говорил он. – Здесь другие люди и другие порядки.

– Ты даже не представляешь, насколько они другие, – улыбнулась она.

– Да, но что-то с этим надо делать!

– Но разве не ты сам устроил эти порядки?

– Отнюдь. Я хотел как лучше…

– А вышло, как всегда.

– Я дал людям возможность лучше жить и зарабатывать.

– Вот они и заработали. Продали свои бумажки. Довольно дорого, надо сказать.

– Но ты же этого не сделала.

– Во-первых, это были твои бумажки. А главное, у меня были другие планы.

– Какие?

– Ну ты же не дошел до нашего этажа. Вот придешь – и покажу.

Пирошников не смог признаться Серафиме в самом главном: в утрате мистической связи с домом, с управляющим процессами Плывуном, с полем тяготения, в конце концов. Ему было стыдно. Он с досадой вспоминал силлаботонические практики, все эти прыжки и ужимки доморощенного демиурга, шарлатана по большому счету, потому что при всей связи с Плывуном он ничего толком не мог с ним поделать, лишь надувал щеки, прикрывая блюзами и стихами собственное бессилие. А теперь даже эти фокусы стали недоступны. Дом отвернулся от него, холодная каменная громада повернулась лицом к другому.

Вот! Именно это и задело больше всего. Этот птенец, юноша бледный, лопочущий «сэнсей, сэнсей», вдруг оказался способен влиять. Не мог он этому научиться у Подземной Рады! Тогда у кого? Приходилось признать, что ни у кого он не учился, а просто обладал изначально таким же талантом, как и сам Пирошников. И все равно было обидно.

Однако следовало довести до конца осмотр дома. Прекращение полномочий демиурга не отменяло прав и обязанностей хозяина.

На этот раз он не взял с собой никого. Геннадию велел дожидаться его на втором этаже, до которого вчера так и не добрались, а Юльку оставил дома, дав ей задание написать стишок про «наш дом», основываясь на вчерашней инспекции.

Сам же с Серафимой спустился по лестнице на пятый этаж, который, согласно сертификату и договору с бизнес-центром, принадлежал господину Пирошникову. Собственно, это был договор с самим собой. Таким образом, Пирошникову принадлежала гораздо большая площадь в расчете на душу, чем другим домочадцам. Он успокаивал совесть тем, что свой этаж отдаст под общественные и культурные нужды.

С первых же шагов он понял, что Серафима лишь отчасти начала превращать этаж в «царство книги», у нее имелись и свои предпочтения.

Первым делом разрешился мучавший его вопрос – куда делся «Гелиос»? Он был тут как тут, более того, в салоне он обнаружил и Софью Михайловну, и старика Залмана. Будто ничего не изменилось, кроме площади, которая значительно увеличилась.

Посетителей же стало еще меньше, потому что жильцы снизу сюда вообще не заглядывали. Да и что было делать выходцам из Средней Азии и Кавказа в магазине русской поэзии?

Гуля с детьми заняла двухкомнатную квартиру с туалетом и ванной, где стояла самая простая, но новая мебель – четыре кровати, два шкафа, стол и стулья. Причем мебель была детская. Пирошников насчитал еще семь таких же квартирок по четыре койки в каждой, оборудованных тою же мебелью! А в отдельной большой комнате он увидел играющих детей. Их было трое, один из них китайчонок, и было им лет по пять.

– Что это? Откуда они? – спросил Пирошников.

– Первые воспитанники нашего детского сада. Двое с минус первого. Один с улицы Блохина, – ответила она.

– Хм… По-моему, детские сады бывают только государственными? Нет?

– Нет, бывают частные детские сады, – ответила она с виду небрежно, но он заметил ее волнение. – Или семейные…

– Ах! Ты хочешь выйти замуж! Скрутить меня узами! – нарочито грозно вскричал Пирошников, обнимая Серафиму. – Хорошо, мне нетрудно, но бегать и оформлять все это мне западло. Да мне и не разрешат, я суперстар.

– Да, могут не разрешить, – опечалилась она.

– Ничего, оформим как-нибудь, – успокоил он ее.

– Сначала нужно найти средства. Зайди в бухгалтерию, они тебя обрадуют.

Пирошников нахмурился. Он и без визита в бухгалтерию знал, что бизнес-центр на грани банкротства. Платежи от арендаторов поступали нерегулярно, других источников не наблюдалось.

Поэтому он отложил визит в бухгалтерию до лучших времен и спустился на четвертый этаж.

Здесь был вещевой рынок, который исчерпывающе описывается русским словом «шмотки». Комнаты и квартиры были превращены в так называемые «бутики», а попросту лавки, где на стенах висели всяческие модные тряпки якобы известных фирм, но все они были подделками, изготовленными в Турции и Китае.

И продавцы здесь тоже были родом издалека, они громко переговаривались на непонятных языках, поскольку покупателей было немного, да и при покупателях они нисколько не церемонились. Пирошникова почему-то задевала эта чужая, царапающая ухо речь, примерно так же, как его задевала громкая русская речь где-нибудь в Стокгольме или в Риме.

Он купил Юльке собачку, которая двигалась, если ей нажимали на хвост, успев подумать, что здесь использован довольно универсальный принцип.

Следующий, третий этаж был пустынен, там шла отделка и роспись стен, которой занимались два художника, как ни странно, местные.

– Что здесь будет? – спросил Пирошников.

– Кинотеатр на четыре зала, – ответил художник.

– А кто хозяин?

– Геннадий Федорович. Он этажом ниже сейчас.

– Та-ак… – сказал Пирошников.

Он прошелся по этажу.

В небольших залах человек на 200 уже стояли кресла и висели экраны. Как видно, Геннадий вложил в реконструкцию немалую сумму.

Пирошников поспешил вниз и нашел Геннадия в темном зале с мерцающими под потолком звездами и горящей при входе надписью: «Ночной клуб «Космос»».

– Оригинальное название… – пробормотал он.

Геннадий, который о чем-то разговаривал с человеком за пультом на невысокой сцене, заметил Пирошникова и подошел.

– Здравствуйте, Геннадий Федорович, – приветствовал его Пирошников.

– Здравствуйте, – Геннадий насторожился.

– Где деньги взял на все это? – бесцеремонно осведомился Пирошников, обводя рукой зал.

– Кредит, – пожал плечами Геннадий. – У того же Гусарского.

– Смелый ты человек.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Они прошлись по залу. В центре был устроен круглый танцпол, окаймленный со всех сторон полосой из кожаных плоских гимнастических матов шириною метра два. Они были белого цвета, а деревянный танцпол – черного. Это походило на гигантскую мишень.

Естественно, она при этом была слегка наклонной, как и весь зал.

Но главное было не в этом. Танцпол диаметром метров двенадцать был окаймлен шнуром, в котором Пирошников узнал оптоволокно петли гравитации!

– Это еще зачем? – Пирошников указал на шнур.

Геннадий тяжело вздохнул и махнул рукой.

– Ладно. Хотел позже, но раз уж вы сами заметили… Расскажу. Присядем, – он указал на кресла, стоящие у стен зала.

Они уселись, и Геннадий изложил свой бизнес-план раскрутки ночного клуба. Он целиком и полностью основывался на странностях дома, в котором находился клуб. То, что являлось недостатком, Геннадий решил превратить в эксклюзивное достоинство заведения. А когда он узнал о петле гравитации, план созрел окончательно.

И он сконструировал танцпол с управляемым тяготением. Невесомость создавалась в воображаемом цилиндре от танцпола до потолка (чтобы она не проникала на следующий этаж, в потолок клуба была вмонтирована такая же петля ассиметричного действия), а мягкие кожаные маты по краям предохраняли танцоров, нечаянно вылетевших за пределы цилиндра, от травм. В этом случае они сваливались на маты.

Такая дискотека, по замыслу Геннадия, должна была обеспечить полный ежедневный аншлаг при достаточно высокой цене билета.

Пирошников представил себе толпу летающих танцоров, которые обрушиваются по краям на маты, как спелые яболоки, и оценил замысел Геннадия.

– …Но эта невесомость без вас не работает, – заключил он. – Поэтому я хочу предложить вам постоянный контракт за использование вашей психической энергии. И чтобы вы по вечерам дома сидели, в зоне Плывуна.

Пирошников покачал головой.

– Не хитри. Ты прекрасно знаешь, что эффект уже от меня не зависит. Ты вчера видел, от кого он зависит. И наверняка сделал ему предложение…

– Но Август отказался! – поспешно воскликнул Геннадий. – Он сказал, что авторские права у вас!

– Это, конечно, трогательно, – улыбнулся Пирошников. – Но никакого авторского права ни на Плывун, ни на силу тяготения у меня нет и быть не может. Так что танцуйте в воздухе вместе с Августом.

– Нет, без вас не получится. Все равно он ваш ученик. Вы же не будете спорить? Иначе зачем он вас сэнсеем зовет? – не сдавался Геннадий. – Вы – художественный руководитель. Вы ставите номер, понимаете? Пульт и я могу нажимать. А что говорить? Петь? Опять эти «моо-кузэй»?

– Нет-нет, только не это! – поморщился Пирошников.

– Ну вот… – Геннадий почувствовал, что Пирошников дрогнул. – И заработок какой-никакой. Серафима Степановна там у вас уже нагородила на двести тысяч…

– Да уж…

– Ну вот. Август согласен только при вашем руководстве. Открытие через неделю. Запускать рекламу?

– Погоди. Какой быстрый. Мне надо поговорить с Августом… А что за контингент у тебя тут будет?

– Ну, молодежь, сами понимаете…

– Гастарбайтеры будут?

– Куда от них денешься…

– А милиция? Безопасность?

– Не волнуйтесь, Владимир Николаевич. Все предусмотрено, – успокоил его Геннадий.

Пирошников хотел было отправиться домой, на крышу, но Геннадий напомнил ему, что его со вчерашнего дня дожидается Подземная Рада.

– Я им обещал, – сказал он.

– Ох, как они меня достали! – вздохнул Пирошников. – Ну, пошли.

На этот раз с Пирошниковым собрался потолковать лишь президиум Рады в составе трех человек – Данилюка, Выкозикова и Даниила Сатрапа. Эта троица, или, вернее, тройка, как всегда, ожидала Пирошникова в «Приюте домочадца» за пивом.

Пирошников с Геннадием вошли и поздоровались со всеми за руку. Казалось, прежняя вражда была забыта, Рада выглядела благодушно и даже расслабленно.

Уселись напротив друг друга – тройка с одной стороны, руководство с другой. Геннадий дал знак, и барменша Клавдия принесла еще две полные кружки пива.

– Ну шо, громадяне… – начал Данилюк. – Теперь ви бачите, що видбуваеться. Виддали будинок нехристям.

– Говорите по-русски, пожалуйста, – попросил Пирошников.

– «Черных» пустили, говорю. А свои в подвале остались, – перевел Данилюк.

– Кто же вам мешал переехать повыше? – спросил Пирошников.

– Повыше тот, у кого гроши, – Данилюк выразительно посмотрел на Геннадия.

– Работать надо… – отвечал тот.

Короче говоря, выяснилось путем разного рода околичностей, что Рада, в общем, не протестовала бы против мигрантов и коммерциализации дома, если бы имела некую компенсацию… «Делиться надо» – так можно было бы предельно упростить их требования.

Внезапно Пирошников заглянул под стол, осмотрел пол, прошелся взглядом по стене, будто ища что-то внизу.

– Потеряли чего? Чи шо? – спросил Данилюк.

– Да… Тут был такой шнур… провод… Не пойму, куда он делся. Сняли его, что ли. Надо сказать, чтобы вернули… – бормотал Пирошников.

Президиум Рады окаменел, вспомнив свои полеты под потолком в окружении пивных сфер.

– Приказать, чтобы восстановили? – подхватил Геннадий, поняв розыгрыш Пирошникова.

– Ну, мы пойдем, пожалуй, – испуганно сказал Выкозиков.

– До побачення, – Данилюк поднялся.

Даниил Сатрап тоже встал, с ненавистью взглянув на Пирошникова.

– Да-да, всего хорошего, – Пирошников поднялся, подчеркнуто радушно обменялся со всеми рукопожатием. – Заходите!

Подземная Рада покинула помещение.

– Ловко вы их… – сказал Геннадий.

– Да ну их к черту! Ничего сами не делают, а претензий выше крыши.

– Ну так вы согласны выступить на открытии? – продолжал искушать его Геннадий. – Вам же деньги нужны, я знаю. Магазин на нуле, а тут еще Гуля с малышами…

Он был прав. Денег перестало хватать давно; сначала Пирошников остался с одной пенсией, лишившись доходов магазина, а потом безработной стала Серафима.

– Но Август… – опять начал он.

– Что Август? Август согласен при условии, что вы согласитесь. Он будет ди-джеем, а вы постановщиком. Я вам аванс выдам немедленно!

Слово «аванс» возымело действие, и они отправились в офис Геннадия.